Опираясь на полномочия, которые были ему предоставлены вместе с папским диском, капитан отец де Сойя приступил к решительным действиям.

Станцию триста двадцать шесть в Срединном Течении, на которой был обнаружен ковер-самолет, объявили запретной зоной и ввели на ней чрезвычайное положение. Из Сент-Терез прибыли войска, и де Сойя распорядился арестовать всех без исключения рыбаков и прежний гарнизон платформы. Когда же губернатор Сент-Терез, епископ Меландриано, обвинил капитана в самоуправстве и осмелился даже поставить под сомнение его полномочия, де Сойя обратился за помощью к губернатору планеты, архиепископу Джейн Келли. Меландриано пригрозили отлучением от Церкви, и он на время заткнулся.

Лейтенант Спраул стал адъютантом де Сойи. Из Сент-Терез и других плавучих городов Безбрежного Моря прибыли инквизиторы и судебные эксперты. Капитана Ч.Доббса Поула, который сидел на гауптвахте, допросили с помощью «правдосказа» и других наркотиков; та же участь постигла и всех остальных военных и рыбаков.

Несколько дней спустя можно было с уверенностью говорить о том, что капитан Поул, покойный лейтенант Белиус, равно как и многие другие офицеры и солдаты гарнизона, поддерживали отношения с браконьерами: допускали незаконный лов рыбы, участвовали в расхищении имущества – в частности, продали одну подлодку, указав в рапорте, что ее потопили партизаны, и выкачивали деньги из рыбаков. Впрочем, на все это де Сойе было плевать. Его интересовало только, что именно произошло на платформе два месяца назад.

Число свидетельских показаний неуклонно возрастало. Эксперты взяли анализ крови и мышечной ткани с поверхности ковра и отправили пробы в лаборатории Сент-Терез и орбитальной станции. Выяснилось, что кровь принадлежит двум разным людям: первым, без сомнения, был лейтенант Белиус, а второго установить не удалось – в архивах планеты сведений о нем не было, хотя там содержались данные по каждому обитателю Безбрежного Моря.

– Каким образом на ковре оказалась кровь этого Белиуса? – спросил сержант Грегориус. – Ведь все утверждают, что он свалился за борт еще до того, как задержанный попытался удрать.

Де Сойя кивнул и сцепил пальцы рук. Бывший кабинет управляющего стал чем-то вроде штаба; гарнизон платформы усилиями капитана увеличился как минимум втрое. Неподалеку бросили якорь три фрегата, причем два из них представляли собой комбинацию надводного и подводного кораблей. На площадке скиммеров разместились боевые машины Ордена, техники восстанавливали посадочную площадку орнитоптеров. Этим утром де Сойя затребовал еще три корабля. Епископ Меландриано дважды в день выражал протест по поводу неоправданных, на его взгляд, расходов, но капитан не обращал на протесты ни малейшего внимания.

– По-моему, из лужи – как вы, сержант, изволили выразиться – Белиуса вытащил наш неизвестный приятель. Началась борьба. Неизвестного ранили или убили. Белиус хотел вернуться на платформу, но часовые приняли его за врага и по ошибке подстрелили.

– Сэр, пожалуй, это наиболее вероятный вариант из всех, какие мы обсуждали, – кивнул Грегориус. А предположений было множество: и нападение браконьеров, и смерть Белиуса от руки Поула, решившего устранить соучастника в преступных делишках…

– Отсюда следует, что неизвестный сопровождает девочку, – продолжал де Сойя. – И что мы имеем дело с глупцом, подверженным угрызениям совести.

– А может, он все-таки браконьер? – проговорил сержант. – Жаль, что мы никогда не узнаем наверняка.

– Почему, сержант? – поинтересовался де Сойя, подняв голову.

– Почему не узнаем, сэр? Так ведь все доказательства вон там. – Грегориус ткнул пальцем в окно, за которым плескалось фиолетовое море. – Моряки говорят, что глубина здесь доходит чуть ли не до двадцати тысяч метров. И потом, кругом полно рыб, готовых сожрать все на свете. Даже если это был браконьер… А уж если он прилетел с какой-то другой планеты… Образцов ДНК из Центрального Управления не поступило, значит, придется просматривать архивы на нескольких сотнях миров. Нет, нам его никогда не найти.

– Сержант, подобное с вами случается крайне редко, но на сей раз вы ошиблись. – Капитан де Сойя криво усмехнулся.

В течение следующей недели были допрошены с применением «сыворотки правды» все браконьеры, которых отловили в радиусе тысячи километров от платформы. Чтобы поймать их, потребовались два десятка боевых кораблей и свыше восьми тысяч солдат; иными словами, операция обошлась в кругленькую сумму. Епископ Меландриано, которого едва не хватил удар, прилетел на станцию триста двадцать шесть, чтобы положить конец творящемуся на ней безумию. Де Сойя посадил прелата под арест, а некоторое время спустя отправил за девять тысяч километров настоятелем в захудалый монастырь, расположенный среди льдов поблизости от полюса.

Кроме того, капитан приказал обыскать океанское дно.

– Вы ничего не найдете, сэр, – заявил лейтенант Спраул. – Там внизу столько хищников, что любая органика просто-напросто не успевает достичь дна. Между прочим, промеры показали, что глубина составляет двенадцать тысяч фатомов; на Безбрежном Море лишь две подводные лодки могут опускаться на такую глубину…

– Знаю, – прервал де Сойя. – Я уже вызвал их сюда. Они прибудут завтра вместе с фрегатом «Страсти Христовы». – Спраул на мгновение утратил дар речи. Де Сойя улыбнулся. – Сынок, тебе известно, что лейтенант Белиус был христианином? И что его крестоформ так и не нашли?

– Известно, сэр… – пробормотал лейтенант, справившись с изумлением. – Так точно, сэр… Но разве для воскрешения… Ну, я хочу сказать… Я был уверен, что требуется тело…

– Вовсе нет, лейтенант. Вполне достаточно фрагмента креста, который мы все носим на груди. Многих добрых католиков удалось воскресить именно по фрагменту креста и выращенному в пробирке по образцу ДНК кусочку плоти.

– Но, сэр… – Спраул покачал головой. – Белиус погиб девять Больших Приливов тому назад. От его крестоформа, не говоря уж о теле, наверняка ничего не осталось. Там внизу столько голодных ртов…

– Может быть, лейтенант. Может быть. – Де Сойя подошел к окну. – Но Господь учит заботиться о ближних. К тому же, если лейтенанта Белиуса удастся воскресить, он предстанет перед трибуналом по обвинению в воровстве, попытке убийства и государственной измене. По-моему, игра стоит свеч.

Используя самые передовые технологии, судебные эксперты сумели снять с кофейной чашки отпечатки пальцев – несмотря на то что за минувшие два месяца эту чашку мыли несчетное количество раз. Отпечатков были тысячи – в большинстве своем они принадлежали солдатам или рыбакам, что и было установлено в ходе проверки; однако одни так и остались неустановленными. Их приплюсовали к загадочному образцу ДНК.

– Во времена Сети, – заметил главный эксперт, доктор Холмер Риам, – мы могли через мультилинию запросить мегасферу и получили бы ответ буквально через секунду.

– Был бы у нас сыр с ветчиной, мы бы приготовили чизбургер, – отозвался капитан де Сойя.

– Что? – переспросил доктор Риам.

– Да так, ничего особенного. Я ожидаю ответа через несколько дней.

– Но откуда, святой отец? – удивился эксперт. – Мы же проверили планетарный банк данных, изучили личные дела всех браконьеров, которых вам удалось поймать… Кстати, сэр, прошу прощения, но таких облав на Безбрежном Море еще не проводили. Вы нарушили хрупкое равновесие, существовавшее здесь на протяжении столетий.

– Ваше хрупкое равновесие меня не интересует. – Де Сойя потер переносицу. Глаза слипались: в последние дни капитан практически не спал.

– Понимаю. Так откуда же вы ждете ответа, сэр? Ни Церковь, ни Орден не располагают данными на всех обитателей цивилизованных миров, не говоря уж об Окраине и владениях Бродяг…

– Зато на каждой планете есть свой архив, куда заносятся сведения о крещениях, браках и кончинах, а также полицейские и армейские базы данных.

– Но с чего вы начнете? – Доктор Риам развел руками, как бы расписываясь в собственной беспомощности.

– С начала, – ответил де Сойя. – С планеты, которая, как мне кажется, не обманет наших ожиданий.

На глубине шестисот фатомов, до которой согласились погрузиться в океан капитаны подводных лодок, останков лейтенанта Белиуса не обнаружили. После этого начался отлов радужных акул: рыб парализовывали и сотнями доставляли на поверхность, где изучали содержимое их желудков. Тот же результат – ни Белиуса, ни хотя бы крестоформа. В радиусе двухсот километров от платформы выловили едва ли не всех морских хищников, извлекли куски плоти двух браконьеров, но того, что искали, не нашли. По Белиусу отслужили панихиду, капеллан объявил, что лейтенант умер истинной смертью и обрел истинное бессмертие.

Де Сойя приказал капитанам подводных лодок погрузиться глубже. Те отказались.

– Почему? – спросил де Сойя. – Вас вызвали сюда из-за того, что ваши лодки могут опуститься на самое дно. Почему же вы отказываетесь?

– Сэр, вы забыли про левиафана, – ответил один из капитанов. – Чтобы осмотреть дно, придется включить прожекторы, а свет привлекает эту тварь. На глубине шестисот фатомов сонары и радары заблаговременно предупреждают нас об опасности, а если мы опустимся глубже, то уже наверняка не успеем подняться прежде, чем он нападет на лодки. Нет, сэр, мы отказываемся.

– Это приказ! – процедил де Сойя, на груди которого поблескивал папский диск.

Старший из капитанов сделал шаг вперед:

– Сэр, вы можете меня арестовать, расстрелять, отлучить от Церкви, но я не поведу своих людей на верную смерть. Вы просто не видели левиафана, святой отец, поэтому так и рассуждаете.

Де Сойя дружески положил руку на плечо капитану.

– Я не собираюсь вас арестовывать, расстреливать или отлучать от Церкви. Что же касается левиафана, я его скоро увижу. И не одного. – Капитаны недоуменно переглянулись. – Я вызвал три боевые субмарины. Они должны найти и прикончить всех левиафанов и прочих гнусных тварей в радиусе пятисот километров. Так что вашим жизням, когда вы пойдете на погружение, ничто угрожать не будет.

Старший капитан буквально пожирал де Сойю глазами. Его товарищ, похоже, никак не мог прийти в себя от изумления.

– Святой отец, да известно ли вам, сколько стоит левиафан? Сколько за него платят рыбаки с других миров и местные дельцы?

– Около пятнадцати тысяч сейдонов за голову, – отозвался де Сойя. – То бишь почти тридцать пять тысяч флоринов или почти пятьдесят тысяч марок. – Он улыбнулся. – А поскольку тот из вас, кто поможет найти левиафанов, получит тридцать процентов от суммы, разрешите пожелать вам удачи.

Возражений не последовало. Довольные капитаны поспешно ретировались.

Впервые «Рафаил» улетал без капитана де Сойи. На борту авизо находился сержант Грегориус, которому передали образец ДНК, неустановленные отпечатки пальцев и обрывки ткани ковра.

– Сержант, – проговорил де Сойя, связавшись с кораблем по направленному лучу за несколько минут до перехода в состояние С-плюс, – на Гиперионе стоит гарнизон, а на орбите планеты постоянно находятся по крайней мере два факельщика. Поэтому ни о чем не беспокойтесь, вас воскресят в Сент-Джозефе. – Грегориус, лицо которого на мониторе, несмотря на неминуемую смерть, казалось совершенно спокойным, только фыркнул. – Там вы проведете положенные три дня, еще день уйдет на проверку архивов. Как закончите, сразу возвращайтесь.

– Слушаюсь, сэр, – откликнулся сержант. – Не волнуйтесь, я не собираюсь просиживать штаны в джектаунских барах.

– Джектаунских? – переспросил де Сойя. – Ах да… Старинное прозвище столицы. Что ж, сержант, если вам и впрямь захочется провести вечерок в баре, валяйте. Я понимаю, в последнее время развлечений было маловато…

Грегориус ухмыльнулся. До прыжка и мучительной смерти оставалось тридцать секунд.

– Я не жалуюсь, сэр.

– Отлично. Удачи, сержант. Да, вот еще что… – Десять секунд. – Спасибо. Спасибо за все.

Ответа не последовало, связь прервалась. «Рафаил» ушел в квантовый прыжок.

Боевые субмарины отследили и прикончили пять левиафанов. Всякий раз, когда ему сообщали об очередном «улове», де Сойя вылетал к месту событий на личном орнитоптере.

– Боже мой! – воскликнул он, увидев первую жертву. – Я и не представлял, что они настолько громадные!

Чудовище в три с лишним раза превосходило размерами платформу: выпученные глаза, огромные зубы, жабры величиной с орнитоптер, подрагивающие щупальца длиной в несколько сотен метров, усы, с которых свисали ослепительно яркие, даже при дневном свете, «фонари»; и бесчисленное множество ртов, в любом из которых без труда поместилась бы субмарина. На глазах у де Сойи специальная команда проникла в тело гиганта сквозь разрывы в серой коже (сказался перепад давления) и принялась нарезать мясо левиафана на куски. Солнце припекало, и следовало поторопиться, чтобы плоть чудовища не начала разлагаться.

Убедившись, что вокруг платформы не осталось ни левиафанов, ни прочих смертоносных тварей, глубоководные подлодки погрузились на двенадцать тысяч фатомов. Там, в лесу трубчатых червей, каждый из которых был размерами с секвойю со Старой Земли, они обнаружили много интересного – подлодки браконьеров, расплющенные в лепешку давлением, боевой фрегат, больше сотни лет числившийся пропавшим без вести, и десятки, если не сотни башмаков.

– Процесс дубления, – пробормотал лейтенант Спраул, глядевший вместе с де Сойей на монитор. – Кстати, на Старой Земле, как ни странно, было то же самое. Когда спасатели поднимали затонувшие суда – например, был такой «Титаник», – тел не находили, их пожирало море; зато обуви было сколько угодно. Дубленая кожа почему-то отпугивает морских хищников…

– Поднимайте, – приказал де Сойя в микрофон.

– Башмаки? – уточнил один из капитанов. – Неужели все?

– Все, – подтвердил де Сойя.

На мониторе было видно, что океанское дно загромождают кучи мусора, скопившиеся за без малого двести лет существования платформы: имущество станции, потерянное по глупости или по небрежности, личные вещи утонувших рыбаков и браконьеров, металлические банки, пластиковые пакеты… Давление и клешни обитателей дна изуродовали большинство предметов, однако попадались и сравнительно целые, поддающиеся определению.

– Захватите, – распорядился де Сойя, когда камера показала предметы, похожие на нож, на пряжку от ремня, на… – А это что такое?

– Что? – не понял капитан той подлодки, что шла над самым дном. Он следил не столько за монитором, сколько за дистанционно управлявшимися захватами.

– Вон та блестящая штуковина. Похоже на пистолет.

Подлодка развернулась, включился мощный прожектор, который осветил таинственный предмет. Изображение на мониторе увеличилось.

– Пистолет, – подтвердил капитан подлодки. – Его расплющило, но не слишком сильно. – Де Сойя различил краем уха щелчки: автомат делал покадровые снимки. – Попробую подобрать.

Де Сойе хотелось крикнуть: «Осторожнее!», однако он промолчал. Командуя факельщиком, он с годами научился доверять подчиненным. На мониторе появился металлический захват, который аккуратно поднял со дна загадочный предмет.

– Наверно, игломет Белиуса, – предположил Спраул. – Помните, сэр, мы ведь не нашли табельного оружия лейтенанта.

– Далековато, – пробормотал де Сойя, не сводя глаз с монитора.

– Здесь сильное течение, – сказал Спраул. – Правда, игломет выглядит иначе. Эта штука уж больно… квадратная, что ли.

– Верно. – Луч прожектора скользнул по корпусу субмарины, пролежавшей на дне, по всей видимости, не одно десятилетие. Насколько все-таки пуст космос по сравнению с любым океаном! Вода кишит жизнью, она словно пропитана историей. Однако Бродяги почему-то пытаются приспособиться к космосу; в этом они мало чем отличаются от здешних трубчатых червей, левиафанов и прочих тварей, приноровившихся со временем к вечному мраку и чудовищному давлению. Быть может, Бродяги видят будущее человечества, а Ордену подобных прозрений не дано? Ересь, самая настоящая ересь. Де Сойя отогнал шальную мысль и повернулся к лейтенанту Спраулу. – Скоро мы все узнаем. Они поднимутся где-то через час.

Грегориус возвратился через четыре дня. Естественно, мертвым. Компьютер «Рафаила» сообщил свои позывные, факельщик встретил авизо в двадцати световых минутах от планеты; тело сержанта доставили в Сент-Терез и поместили в реаниматор. Де Сойя не стал дожидаться, пока Грегориус воскреснет, и приказал принести курьерскую сумку.

В планетарной базе данных Гипериона обнаружился искомый образец ДНК; также удалось выяснить, кому принадлежат отпечатки пальцев. Рауль Эндимион, родился в 3099 году от Рождества Христова на Гиперионе, некрещеный, служил в силах самообороны в месяце Фомы 3115 года, во время Урсианского восстания воевал в составе 23-го полка мотопехоты; три поощрения за храбрость, в том числе одно за спасение товарища из-под вражеского огня; восемь месяцев находился в Форт-Бенджине на Южном Когте Аквилы, затем был переведен на речную станцию 9 на Кэнсе, охранял фибропластовые плантации от нападений повстанцев. Вышел в отставку в звании сержанта 15-го числа месяца Поста 3119 года, дальнейшее местонахождение и род занятий неизвестны, 23-го числа месяца Вознесения 3126 года был арестован в Порт-Романтике (континент Аквила), осужден и приговорен к смерти за убийство месье Дабила Херрига, христианина с Возрождения-Вектор. Даже накануне смерти Рауль Эндимион отказался принять крест и был казнен через неделю после ареста, 30-го числа месяца Вознесения. Пораженное лучом нейродеструктора тело бросили в море. Свидетельство о смерти и результаты вскрытия были заверены печатью главного судебного инспектора планеты Гиперион.

На следующий день стало известно, что на извлеченном с океанского дна расплющенном пистолете 45-го калибра наличествуют отпечатки пальцев лейтенанта Белиуса и Рауля Эндимиона.

Что касается ковра-самолета, автоматический поиск по образцам ткани не дал результатов. Правда, к сообщению прилагалась записка техника, проводившего анализ: в ней говорилось, что подобный ковер упоминается в легендарных «Песнях» поэта, жившего на Гиперионе около ста лет тому назад.

Когда воскресший и отдохнувший сержант Грегориус прибыл на станцию триста двадцать шесть в Срединном Течении, де Сойя ввел его в курс дела и сообщил также, что, по словам техников, на протяжении трех недель мудривших над порталом, им никто не пользовался, однако некоторые рыбаки утверждают, что заметили как-то ночью яркую вспышку в стороне арки. Кроме того, техники заявили, что проникнуть внутрь портала не представляется возможным, следовательно, нельзя определить, куда он отправил девочку – если, конечно, отправил.

– Как на Возрождении-Вектор, – проговорил Грегориус. – Ну да ладно, зато теперь мы знаем, кто помог девчонке бежать.

– Может, да, а может, нет.

– Стоило ли улетать с Гипериона, чтобы отдать концы здесь? – задумчиво произнес чернокожий гигант.

– А вы уверены, что он погиб, сержант? – Де Сойя откинулся на спинку кресла. Грегориус не ответил. – Думаю, на Безбрежном Море нам больше делать нечего. Через пару дней полетим дальше.

Сержант кивнул. За окнами бывшего кабинета управляющего сверкало в лунном свете фиолетовое море.

– Куда дальше, сэр? По старому маршруту?

Де Сойя тоже глядел в окно, ожидая, когда над океаном поднимется самая крупная из трех лун.

– Не знаю, сержант. Вот закончим здесь… Сдадим капитана Поула на гауптвахту орбитальной станции, ублажим епископа Меландриано…

– Если сможем, – вставил Грегориус.

– Да, если сможем. Нанесем прощальный визит архиепископу Келли, вернемся на «Рафаил», там и решим. Мне кажется, пора прикинуть, куда направляется девчонка. Хватит следовать выкладкам компьютера.

– Так точно, сэр. – Грегориус отдал честь, взялся за ручку двери, потом остановился. – А у вас нет никаких идей, сэр? В конце концов мы кое-что нашли, ну и…

Наконец взошла третья луна. Де Сойя, продолжая смотреть в окно, сказал:

– Может, и есть, сержант. Может, и есть.