Я знал, о чём Аарон должен сейчас думать. Высокий уровень радиации. Огромный объём израсходованного горючего. Непонятные места в деле о Дианиной смерти. То, что Аарон погружается в эту загадку всё глубже, это постепенное истирание верёвки вины, на которой он собирался себя повесить, было для меня очевидно из его медицинской телеметрии, но в особенности из того факта, что он играл сейчас в паровозики. Он делал это, только когда хотел очистить мозг от всего наносного, сфокусировать его на одной-единственной проблеме.

Почему-то изрыгаемые его локомотивом клубы пара всегда появлялись первыми, за пару секунд до того, как проступят и обретут резкость очертания древних железных вагонов. Ароновы паровозики были голограммами реально существующих устройств, снятые им в музеях транспорта и отмасштабированные для соответствия программно сгенерированным рельсам, которые Аарон проложил по извилистому маршруту. Он отмечал трёхсотлетнюю годовщину первого локомотива в канадских прериях, посылая могучую «Графиню Дафферин» громыхать по равнинам Альберты. Паровоз с рёвом возникал на столе в гостиной, пыхтя, пробегал через всю комнату и исчезал в грубо вырубленном скальном тоннеле, магически появлявшемся в стене, потом делал круг по спальне и снова выезжал из ещё одного тоннеля, завершая круг по его тесному жилищу.

Мне от его паровозиков становилось немного не по себе — бесконечные петли, из которых не предусмотрено выхода — но он частенько играл в них часами. О чём он думал? Я был уверен, что он не сможет придумать ничего, что объясняло бы оба явления; ничего, кроме своей теории о необычайном пространственно-временном искривлении. Диана сожгла за девятнадцать минут бо́льшую часть топлива, всего раз запустив маршевые двигатели «Орфея». Доза радиации на два порядка бо́льшая, чем та, что она должна была получить, способная убить её сто раз подряд. Он мозговал сейчас над этим, я был уверен. Две загадки, но он искал единственной решение. Я надеялся, что он порежется о бритву Оккама.

Когда «Графиня» завершила свой третий круг по квартире, я заговорил:

— Расшифровка, которую ты заказывал, готова.

Аарон убрал руку с кнопки, которая заставляла поезд ехать. Пять вагонов со скрежетом остановились, затем растворились в воздухе. Мгновение спустя пропал и последний клуб пара.

— Распечатай, пожалуйста.

Встроенный в стену принтер секунду пожужжал, когда я загрузил документ в его буфер, а потом, одна за другой, из него выехали восемь тонких пластиковых страниц того типа, что отлично поддаются переработке. Собрав страницы, Аарон вернулся в своё любимое кресло, безобразный выкидыш пилотской кабины, и принялся изучать телеметрию операции по возвращению Дианы.

Я почти перестал наблюдать за тем, что он делает и занял себя другими вещами, а именно: разговором с Бев Хукс, программисткой, которая жила четырьмя уровнями ниже Аарона; небольшим препирательством с Йогингером Сингх-Самагом, картографом, который развлекался, придумывая разные тесты с целью доказать, что я не был «по-настоящему» — на этом слове он всегда делал этот дурацкий жест пальцами, изображая кавычки — разумным; обучением Гаро Алексаняна латыни, языку, который мертвее многих; понижением относительной влажности на ряде уровней с целью изобразить приход зимы, а также мониторингом потоков водорода и других материалов в таранной ловушке.

Однако моё внимание было снова привлечено в квартиру номер 1443, когда пульс Аарона скакнул. Собственно, это нельзя было назвать скачком, но я понизил триггер привлечения внимания на мониторе его телеметрии для компенсации его излишне стабильной физиологии. И всё же для него это была довольно бурная реакция.

— Что случилось? — спросил я, переключая урок латыни на один из параллельных процессоров и уменьшая временну́ю квоту, выделенную разговорам с Бев и Йогингером.

— Чёрт тебя дери, ЯЗОН, что это за дебильные шутки?

— Прошу прощения?

Он сжал кулак.

— Вот здесь, где ты пытаешься установить контакт с «Орфеем».

Я не мог понять, о чём он говорит.

— Там были сильные помехи.

— Но ты всё равно её вызывал: «Ди! Ди! Ди!»

— Это ведь её имя, верно?

— Ещё как верно, гадёныш. — Он поднял страницу к объективам моей спаренной камеры. Я навёл их на напечатанный на ней текст: «АРГО — ОРФЕЮ: Die! Die! Die!»

О чёрт — как я такое мог напечатать?

— Аарон, я… прости. Должно быть, ошибка в транскрипционной программе. Я вовсе не хотел…

Он хлопнул страницами по вельветовому подлокотнику креста и произнёс сквозь зубы:

— Похоже, не один я чувствую себя виноватым в смерти Дианы.