Часть восьмая
Снова выйду я в море
1
– Есть какая-то особая прелесть в яичнице с беконом, – сказала Кэйд. – Может быть, сочетание формы и цвета? Или она напоминает мне детство? Или зимние утра в Кинвэйле?
Она вытерла салфеткой губы и вздохнула, как человек, который не может больше съесть ни крошки.
Кэйд была в восторге. Ночь она спала на настоящей кровати с настоящими простынями. Утром она попросила принести горячей воды и умылась, а еще ей устроили ванну. Служанка – по всей видимости одна из бесчисленных внучек или правнучек Элкараса – намыливала ей голову, а затем с большим мастерством завила волосы. Потом управительница дома – дочка или внучка шейха по имени Намоша – принесла наряд почти по размеру и почти модный, да еще просила прощения, что придется носить его, пока Кэйд не сможет выбрать у торговцев платье по вкусу, а это можно будет организовать сразу после завтрака. На завтрак подали яичницу с беконом, и есть ее можно было серебряными приборами, а не руками.
Двум дамам сервировали завтрак в личной столовой Элкараса. В этот поздний час все уже разошлись по делам, и дамы неторопливо ели в одиночестве.
Эта комната, как и все, что пришлось им видеть в этом доме, была невелика. Вокруг стола размещались шесть стульев, остальные стояли возле невиданно громадного буфета. Мебель, старая и уродливая, своим видом лишний раз напоминала, что это дом купца, пусть даже и богатого, потому что не бывает у купцов той изысканной роскоши, какую встретишь у герцогов Кинвэйла. Но то была мебель Империи. Яичница с беконом – блюдо импов, и удлиненное платье Кэйд – тоже имперский стиль. Окна закрыли, но голоса с улицы были голосами Империи. И сейчас придет портной – подданный Империи.
Кэйд пребывала на вершине блаженства.
А у Инос слипались глаза, и ноги были ватные от бессонницы. В голове, как стаи перепуганных чаек, носились бредовые мысли о побеге. Но все эти планы никуда не годились. В какой-то момент осознав, что необходимо поддерживать застольную беседу, Инос отложила на время размышления о побеге и тактично включилась в обсуждение яично-беконного вопроса, хотя она прекрасно знала, что на самом деле пристрастие Кэйд к яичнице с беконом не имело ничего общего с эстетикой, просто ей нравилось все жареное и жирное.
В это мгновение в дверь постучали, и она распахнулась, явив взорам двух дам молодого человека, отвесившего легкий поклон. Выпрямившись, молодой человек одним быстрым движением оправил белоснежное кружево манжеты и лучезарно улыбнулся.
– Леди, я к вашим услугам! Ваш бесстрашный защитник и гид. Поэт, трубадур, коленопреклоненный раб. – Тут он шагнул в комнату и снова поклонился.
Инос заморгала и обменялась с Кэйд недоуменными взглядами. Перед ними стоял Скараш или его близнец. Скараш был одним из многочисленных внуков Элкараса, к тому же один из любимых внуков. Никогда бы Инос не подумала, что Скараш такой лихой парень. И близнеца у него не было. С тех пор как они выехали из Араккарана, он и десятка слов не сказал ей, не улыбнулся ни разу, правда, в Зарке именно так и принято вести себя с женщинами.
Теперь же он вырядился как настоящий имп – полуботинки с серебряными пряжками, чулки цвета морской волны, шелковые бриджи и белоснежная рубашка с бесчисленными оборочками, да и сам он походил на импа – высокий, ладный, с узкой талией, лоб закрывают медные кудри, да еще широкая, во весь рот, улыбка. Без реденькой рыжеватой бороденки он выглядел как-то старше и уж точно симпатичнее.
Как настоящий имп, он подошел к Инос и поцеловал ей руку. Да, Кэйд была права – приятно вернуться обратно в Империю.
– Доброе утро, мастер Скараш.
– Великолепное утро! Прекрасная погода, прекрасные женщины. Как великодушны Боги! – Он поклонился еще раз.
Скараш не дотягивал до кинвэйлских стандартов, не хватало изящества и лоска, но все-таки он приблизился к ним гораздо больше, чем любой из джиннов, с которыми Инос довелось встречаться. Он, как имп, вывязывал словесное кружево.
– Что вам будет угодно в этот чудесный день? Господин подумал, что, может быть, вам будет приятно посетить торговый район – здесь нет базара как такового. Или просто осмотреть город? Алакарна знаменита своими цветами.
Кэйд и Инос удивленно переглянулись.
– Мне бы доставило чрезвычайное удовольствие взглянуть на местные лавки, – задумчиво произнесла Кэйд. – И еще госпожа Намоша упомянула, что в этом районе есть ателье, на этой самой улице.
Скараш рассмеялся.
– Она и господину это сказала, и он оттаскал ее за уши. И велел мне, что если вы надумаете отправиться за покупками, отвести вас на площадь Эмбли. Это место всегда посещают богатые дамы.
Он вытащил замшевый кошелек и позвенел содержимым.
– Никогда не замечал за ним особой щедрости, но сегодня он сказал, что заставит меня проглотить все монеты, которые я принесу обратно. Поэтому умоляю вас, помогите мне, нам необходимо все это потратить.
Инос ощутила холодок подозрения. Что маг задумал на этот раз?
– Его гостеприимность делает честь этому дому. Но с чем же связана такая щедрость?
Скараш даже не моргнул, и улыбка осталась прежней.
– Он был бы в восторге, если бы вы уделили ему пару минут перед уходом. Вероятно, вы сможете лично задать ему этот вопрос.
Вот они, путы, никуда не исчезли. А если бы Инос дала слово, чувствовала бы она себя столь же связанной? Обещание, данное под нажимом, мало чего значит, но иначе ее могли запереть в клетку… эта мысль напомнила ей об Азаке.
– Первый Охотник все еще в подземелье?
– В подземелье. На самом деле это даже не подземелье, а просто подпол, но он такой сырой, что там нельзя хранить ничего ценного.
– Можно увидеть Азака?
– Разумеется! Повторяю вам вновь, что ваш малейший каприз – дело моей жизни.
Скараш распахнул дверь и придержал ее.
Инос поднялась. Кэйд бросила нерешительный взгляд на сдобные плюшки и румяные персики.
– Я не слишком люблю подвалы. Думаю, мне лучше подождать тебя здесь, моя дорогая.
– Не желаете ли еще чаю?
– Нет, благодарю вас, – отказалась Кэйд. – Я уже позавтракала.
Она откинулась на спинку стула и постаралась придать лицу невинное выражение.
Коридор оказался узким и извилистым.
– Налево, Инос, – мягко сказал Скараш. Инос остановилась и посмотрела ему в глаза.
– Ты знаешь, кто я такая? И почему я здесь?
Он усмехнулся и шагнул к Инос, чтобы дать пройти женщине с грудой белья. Он находился теперь совсем близко, глядя на Инос сверху вниз, весь в ароматах розовой воды.
– Я могу называть вас Хатарк, если хотите. Но это почти так же некрасиво, как Фаттас.
Из его голоса исчезла джинновская хрипотца, и жесты стали совсем как у импа. Неужели снова колдовство?
– Вы необычайно переменились и совсем не похожи на того молодого человека, какого мы знали в пустыне.
– Мы же в Империи. «Будучи в Хабе… поступай как имп». Верно?
– Верно.
Он взял принцессу под руку.
– Нам сюда. Кроме того, я ведь купец. Я всегда стараюсь понравиться, особенно прекрасным дамам. Я дам вам все, что только пожелаете.
Стоит ли флиртовать с ним? Сам он несется в этом направлении семимильными шагами. Наверное, если его чуточку подразнить, то будет весело.
– Мне кажется, что эта перемена к лучшему. А самому-то вам кем больше нравится быть: импом или джинном? Скараш улыбнулся и обнял ее за талию.
– С вами – импом.
Снова им пришлось уступить дорогу, пропуская тележку. На этот раз он затиснул Инос в угол.
– Джиннам не положено разглядывать девушек, – добавил он, проделывая именно это и облизывая губы.
Инос наступила каблучком ему на ногу. Платье с глубоким вырезом облегало ее грудь, на шее красовалось ожерелье, а ведь еще совсем недавно ей приходилось самой штопать себе одежду.
И только в этот момент, не раньше, она вспомнила сидов. Сердце подпрыгнуло. Внезапно ее бросило в дрожь. Мужчина совсем близко. Руки. Глаза.
– Что-то случилось? – спросил Скараш.
– Нет!
Во рту у Инос пересохло, вся в поту, девушка старалась дышать ровно. Флирт – это не насилие! Нельзя сейчас поддаться страху, иначе он будет преследовать ее всю жизнь. Ну-ка, вспомни, Инос, как стрелять глазками.
– Вовсе нет. Просто смутилась от вида молодого бычка, давно таких не видела.
Он поперхнулся и на мгновение снова стал джинном. Инос прошла вперед, стараясь отогнать воспоминание о си-дах.
– Я почти уверена, что все эти перемены в вас не что иное, как колдовство.
– Колдовство? Ничего не знаю о колдовстве, – грустно проговорил Скараш.
Но его розовые глаза при этом, казалось, изменили оттенок и вот что сказали: «Никто об этом ничего не знает, и если маг выбрал меня сопровождать вас, то как раз для того, чтобы не было лишней болтовни о колдовстве».
Элкарас упомянул, что именно Скараш должен был положить на место волшебный ковер. Именно он должен был охранять двери в тот момент, когда второй ковер доставил пассажиров. Весьма и весьма вероятно, что именно он станет тем избранником, которому перейдут по наследству от шейха волшебные слова.
– Просто шутка, – сказала Инос.
Он кивнул, словно этот ответ удовлетворил его, и повел принцессу по коридорам, потом по винтовой лестнице вниз, где Инос уже бывала. Голоса в доме стали громче.
– Нам нужно пройти сюда. Господин хотел переброситься с вами словечком.
Скараш открыл одну из дверей и вытолкнул Инос в помещение, самое обширное из всех, какие она встречала в Алакарне.
Здесь, несомненно, была деловая часть Элкарасова дома Только что прибыл очередной караван, раздавались крики, приказы, все тонуло в шуме. Через три широчайшие двери, в которые могла въехать шестерка лошадей, лился дневной свет; в воздухе густо клубилась пыль, так что Инос немедленно начала чихать, и из глаз потекли слезы. Пришлось Скарашу снова обнять ее и вести, беспомощную, среди коробок, ящиков и тюков. Резко пахло гвоздикой и корицей, но безошибочно выделялся и запах лошадей и верблюдов. Тут и там сновали носильщики, торговцы, погонщики, они кричали и спорили, сгружали и нагружали, приносили и уносили.
Вот так неожиданность – у дверей стояли легионеры. Снаружи по залитой солнцем улице деловито спешили люди, без сомнения, импы: дамы в ярких нарядах с открытыми, без вуалей, лицами; многие мужчины и даже женщины расхаживали с непокрытыми головами, хотя благородные господа конечно же носили модные шляпы. У Инос перехватило дыхание от внезапной ностальгии.
Тут принцессу, отчаянно чихающую, со слезящимися глазами, подвели к небольшой лесенке, ведущей на подиум. Там, за длинным столом, сидел Элкарас и что-то писал, другой рукой поглаживая бороду, – островок тишины и покоя посреди всеобщей суеты и гама. Нет, теперь уже не шейх, просто купец, Элкарас, в богатой алой накидке и золотой шапочке. Рядом с ним лежали гроссбухи, вокруг бегали расторопные служители. С возвышения Элкарасу было видно все: как разгружают товар, как и куда складывают, как торгуют и как считают.
Инос, с облегчением подумав, что не придется поднимать юбки, потому что платье не доставало и до щиколоток, ступила на деревянную лесенку. Скараш поддерживал ее за талию.
– Нам, вероятно, придется подождать немного, сударыня, – прошептал он на ухо принцессе. – Это, похоже, важная птица.
Элкарас поднялся со стула, чтобы поприветствовать посетителя – легионера. Конский хвост на шлеме выдавал в нем центуриона.
– Почему здесь солдаты? – прошептала Инос, отступая, чтобы ее не толкали служители. – Что за дела у купцов с армией?
В поле ее зрения находилось с дюжину солдат в шлемах с черными или коричневыми гребнями.
– Охрана, – ответил Скараш, придвигаясь поближе. – Ради такого богатства многие готовы рискнуть головой.
– Кто же станет воровать?
– Армейские.
В ответ на удивленный взгляд Инос он улыбнулся.
– Посмотрите повнимательней. Вон туда! Кожаный кошель перешел из рук Элкараса в руки центуриона.
– Взятка?
– Разумеется.
За сим последовало рукопожатие, и центурион отсалютовал Элкарасу. Взгляд Инос бродил по толпе.
– Рыжие? Очевидно, большинство этих людей – джинны?
– По крайней мере половина из них – родственники.
– Тогда почему они одеты по-импски? Скараш буркнул в ответ:
– Поверьте, быть рыжим достаточно неудобно. А если еще и одеться как варвар, то наверняка нарвешься на неприятности.
– Значит, Алакарна является частью Империи? Я думала, это независимый город.
– Только на бумаге. По договору – протекторат Империи. Но здесь находится база легионеров.
Ого, даже так! И в Краснегаре сейчас базируются легионеры. По крайней мере, они там были, когда Инос слышала о Краснегаре в последний раз. Скараш сказал:
– Вас заметили.
Элкарас жестом подзывал Инос. Она подошла к нему, расталкивая суетливых клерков и торговцев. Центурион еще не ушел, и, когда Инос приблизилась, он снял шлем, чтобы казаться повежливее. Легионер разглядывал ее с нескрываемым одобрением. Он, как заметила Инос, был полноват и с узкими плечами. По джинновым меркам невысок… но лицо, бронзовое от загара, вполне милое, темные волнистые волосы. Не так уж и плох.
– Госпожа Хатарк! – воскликнул Элкарас. И его голос, и поведение изменились, хотя не так сильно, как у его внука. – Как вы почивали?
Неужто он шпионил за ее бессонницей? Инос изобразила одну из легкомысленных улыбок «на-выход-в-свет», какими жонглировала Кэйд.
– Благодарю вас, как нельзя лучше. Путешествие утомило меня.
Она не могла решить, как будет воспринят реверанс, поэтому ограничилась легким книксеном. Инос подумалось, что лучше было бы иметь платье чуточку попросторнее и не такое открытое, потому что центурион так и пожирал ее глазами.
Элкарас кивнул, но со стула не встал.
– Скараш позаботится, чтобы у вас не было ни в чем недостатка, сударыня. Позвольте представить вас центуриону Имопони.
Она снова сделала книксен, а имп отдал честь.
– Это ваш первый визит в прекрасную Алакарну, сударыня?
Инос колебалась, не понимая в точности, что на это следует отвечать. Элкарас вряд ли бы стал объяснять, что она королева в изгнании и ее королевство на другом конце света. С другой стороны, его обман ее не касается, а ей требуется информация.
– Да. По правде говоря, я впервые в этой части света. Так беседа, чего доброго, могла привести к Краснегару, и Элкарас вмешался:
– Госпожа Хатарк и ее сопровождающие здесь ненадолго. Они просто остановились здесь по пути в Хаб.
Это правда? Но для чего Раше… неужели Инос уже запродана? И теперь ее нужно доставить к Олибино? Какой смысл теперь бежать, если путь ее так или иначе лежит в Хаб? Или это очередная уловка?
Не успела она задать вопрос, как центурион Имопони хрипло рассмеялся, и у Инос, словно от дурного предчувствия, по спине побежали мурашки. Но обдумывать свои ощущения не было времени, потому что центурион продолжил беседу:
– Я не отважусь расхваливать Алакарну, если вы, сударыня, бывали в городе Богов. В любом случае вам не следует долго оставаться здесь. Конец сезона. Дороги скоро закроются.
– Дороги? – Инос судорожно перебирала свои воспоминания об уроках географии.
– Через Гобль, я хочу сказать. Почему его голос так взволновал ее?
– Вы родом не из Хаба, верно, сударыня?
Сам он, видимо, вырос где-то неподалеку. Может быть, ее встревожил акцент центуриона? Однако она и в Кинвэйле не раз встречала подобный выговор.
– Нет, вовсе нет.
– Значит, на вашу долю выпал далекий путь?
По лицу Имопони пробежало облачко, означавшее, по-видимому, что плотский интерес к девушке несколько разбавился интеллектуальным. Его заинтересовало, кто же она такая, к какой расе принадлежит – ее внешность не давала однозначного ответа на этот вопрос. Золотые волосы могли указывать и на эльфов, и на джотуннов, смешанных… с кем? Какой край она называет своей родиной?
– Ах, очень далекий! – воскликнула Инос. – Такой далекий, что, осмелюсь сказать, там, откуда я родом, и слыхом не слыхивали об Алакарне.
Джентльмен продолжил бы словесную дуэль, но вояка спросил напрямик:
– И где же это?
Его голос снова ударил по нервам. Не может быть такого голоса у простого служаки, решила Инос. Он говорил как представители элиты. Но высокородным сынкам не позволяют якшаться со всяким сбродом и самим пробивать себе дорогу наверх.
– Уверена, вы о тех краях не знаете, – проговорила Инос со всем жеманством, на какое только была способна. – Это королевство Краснегар на краю земли. Оно…
Улыбка слетела с лица Имопони. Кровь бросилась ему в лицо. Он шагнул к ней, надевая шлем.
– Что бы вы ни услышали, госпожа, какие бы сплетни, знайте – все это злобные вымыслы. Когда нам попадается человек, распространяющий подобные мерзости, знаете, что мы с ним делаем? Что положено, то и делаем.
Инос отступила на шаг. Темные глаза центуриона сверкали.
– Мужчин подвергают принародной порке за презрение общественного блага, женщин наказывают как клеветниц. Так им и надо!
Инос ничего не понимала. Если центуриону взбредет в голову, он может бросить ее в тюрьму. А ведь Скараш предупреждал ее. Очевидно, легионер, несущий службу на улицах города, – это совсем не то же самое, что трибун или проконсул, прихлебывающий чай в гостиной в Кинвэйле. Внезапно снова вспомнились сиды, и Инос задрожала, не в силах говорить.
– Повторный проступок – и мы вырываем язык.
Инос силилась сказать: «Но, центурион…» – однако из горла вырвался лишь хриплый кашель.
Она отступила еще на шаг.
Наверное, Элкарас вовсю потешался над их беседой, но все-таки пришел ей на помощь.
– Я уверен, мадам Хатарк никоим образом не собиралась вредить общественному благу. Она не собиралась оскорблять ни императора, ни его армию. На самом деле мне кажется, что вы неправильно расслышали ее слова. Она родом с маленького островка под названием Хар Нагар, расположенного недалеко от Атла.
Центурион Имопони сверлил Инос взглядом.
– Вы сказали «Хар Нагар», сударыня?
Инос кивнула. Рука Элкараса потянулась к кожаным кошелькам, выложенным рядком на столе, и выбрала один из них. Тихое звяканье тут же привлекло внимание Имопони.
– Госпожа Хатарк и ее тетушка сегодня, вероятно, захотят осмотреть город, – с невинным видом продолжил маг, – пройтись по лавкам. Я вот думаю… Ведь они не знакомы с городом, поэтому им нужен сопровождающий.
Кошелек подвинулся к легионеру.
Его ярость медленно поблекла.
– Мы охраняем порядок на улицах Алакарны, но мне понятно, насколько спокойнее будут чувствовать себя благородные дамы в сопровождении личного телохранителя. Я с радостью обеспечу для них соответствующую охрану. – Кошелек оказался в сильной руке вояки. – Наслаждайтесь нашим городом, сударыня. И не верьте тому, что услышите. И естественно, не повторяйте за другими всякие небылицы.
Взглянув на нее последний раз, он отсалютовал и, повернувшись кругом, отошел, чеканя шаг.
Инос дрожала. Испуганная собственной робостью и жуткими мыслями о том, что после случая с сидами ей никогда не привести нервы в порядок, она положила руки на стол и спросила:
– Из-за чего он так разозлился? Элкарас пожал плечами.
– Сейчас Алакарна – это клубок змеиных сплетен. Очевидно, вы наступили на одну из этих змей.
– Краснегар? Империя потерпела поражение в Краснегаре?
– Это вполне вероятно. Скараш, ты что-нибудь слышал? Скараш оторвался от разглядывания кружевной манжетки.
– О, совсем немного. Только то, что гоблины атаковали легион, когда он совершал визит вежливости в одно отдаленное местечко, о котором никто и слыхом не слыхивал. Визит вежливости? Как мило! Половину людей порезали на мелкие кусочки. А пленники, говорят, в восторге от традиционного гостеприимства гоблинов. Больше ничего не слышал.
Дядя его кивнул и поглядел в сторону Инос.
– В разговорах с солдатами избегайте этой темы. – Он потянулся к одной из своих книг, массивной и истрепанной.
– Конечно. Но ведь там, наверное, был не весь легион?
– Почти половина. Слухи всегда преувеличивают. Все равно не слишком хорошо. А проиграть гоблинам драку… – Он раскрыл книгу, но Инос успела заметить, что он ухмыляется. – Ничего удивительного, что солдатня не приветствует эти разговоры.
У Инос закружилась голова. Четыре когорты разбиты гоблинами? Лесной народ всегда был вероломным, но не воинственным. Значит, колдун Востока потерпел сокрушительное поражение. Как это отразится на ней самой? Будет ли колдун Востока мстить гоблинам? А может, это Калкор со своими джотуннами выгнал легионеров из Краснегара? Или они сами разбежались?
Имелся еще и другой вопрос:
– Я и вправду отправляюсь в Хаб?
Старик кивнул, окуная перо в серебряную чернильницу.
– Ее величество так решила.
– Ах так! Значит, меня уже продали? С Олибино она уже договорилась, осталось только доставить товар?
– Ничего подобного. Вы по-прежнему гостья ее величества. Наслаждайтесь нашей прекрасной Алакарной. Его глаза! Как хотелось бы взглянуть ему в глаза!
– Я не могу себе представить, зачем ей посылать меня в Хаб?
– Я не спрашивал. Если уж вы сами этого не понимаете, то другим-то и подавно не понять! – Старик повысил голос на полтона, но палец его продолжал медленно скользить по странице, как будто он что-то подсчитывал в уме.
– Вы хотите сказать, что сначала меня спрятали в пустыне, а теперь собираются спрятать по дороге в Хаб… где меня точно никто не подумает искать? А когда договор наконец подпишут, меня…
– Не увлекайтесь собственными выводами. Кроме того, у меня много работы.
– А Азак? Его отправят в Араккаран, или со мной в Хаб, или вы оставите его гнить в темнице?
– Он идет с вами. – Пухлый палец остановился, но старик так и не взглянул на нее. – Для вас зарезервированы каюты на «Жемчужине зари», она отплывает через три дня. Вы ведь рвались в Хаб? Вот туда и отправляйтесь.
– Я хочу увидеть Азака!
– Конечно. Во что бы то ни стало. Просто повидать своего друга, я полагаю? Скараш проводит вас. – Элкарас порылся в недрах своего алого одеяния и бросил на стол ржавый ключ. – Можете отдать ему.
– Без честного слова?
Он бросил на нее сердитый взгляд.
– Совершенно верно. Лучшего корабля, чем «Жемчужина зари», вам не найти, и он отходит раньше всех других. Прощайте!
В недоумении Инос смотрела, как Скараш взял ключ и опустил его в карман. Мучимая подозрениями, она пошла к лесенке. Скараш сопровождал ее. Тут же за советом к купцу ринулась очередь служителей и менял, с нетерпением ожидавших их ухода. А Инос оставалось только обдумывать свою судьбу. С какой стати Раша отсылает ее в Хаб? Еще непонятнее, почему она отправляет Азака. Все это, наверное, сплошной обман.
По крайней мере, к ней приставят вооруженную охрану, что, конечно, не облегчит побег. Мог ли Элкарас специально подстроить сцену с рассерженным центурионом?
В этом Имопони было что-то странное, что-то очень странное. Даже думать о нем было как-то гадко. Необходимо поговорить с Азаком. Ему, по крайней мере, можно доверять.
2
– Странные эти эльфы, – сказал Ишист. Его голос эхом прокатился и замер в темном тоннеле впереди.
В этом замечании было что-то зловещее. А может быть, Рэпу только показалось, потому что этот поход вслед за волшебником по земным недрам довел его до предела.
– Они долго живут? – Ничего умнее Рэп не смог придумать.
– На самом деле нет. Просто они в отличие от других народов не показывают свой возраст.
Снова наступила напряженная тишина, нарушаемая только мягким звуком шагов да шелестом длинных накидок.
Только волшебство могло создать такой гладкий и правильно-круглый тоннель, да еще такой длинный.
– Нора Трэйна, – провозгласил гном и хихикнул себе под нос, наверное вспомнив какой-нибудь известный исторический курьез. Тоннель шел немного под уклон, не круто, уклон почти не ощущался. Там было сухо, темно и пусто и пахло пылью. Заметно было, что этой дорогой не пользовались много десятилетий.
– Странный народ, – повторил гном.
Он уверенно шел в темноте, ведя за собой Рэпа. Призрачное свечение их следов указывало путь Гатмору и Дараду, которые старались не слишком отставать. За джотуннами стелился непроглядный мрак. Следы светились розовым.
Ишист отослал Сагорна. Гном предпочел всем остальным Дарада, может быть, из-за того, что тот не строил воздушных замков. Дарад был просто грубым убийцей и гордился этим.
– В каком смысле странный? – спросил Рэп.
– Во всех смыслах. Они станут рассказывать тебе, что каждый эльф принадлежит какому-нибудь клану и всем сердцем предан ему. Каждый клан владеет деревом, или, может быть, дерево владеет кланом. У каждого клана имеется вождь. Вроде звучит все просто?
– Не очень. Речь идет о Небесных деревьях?
Голос Рэпа был громче, чем у гнома, и оттого громче гудело эхо. Ясновидение уже не достигало поверхности земли. Над их головами, похоже, нависла вся толща горы.
– Конечно. – Ишист шел босиком; остальных обули в эльфийские кожаные ботинки, удивительно мягкие. Шаги были почти не слышны.
– Значит, на самом деле все сложнее? – спросил Рэп.
– У эльфов все сложно. Мало того, что они ничего не рассказывают про себя другим. Так еще существуют разногласия между кланами, о которых не принято сообщать по политическим мотивам. А эта политика переменчива: дружба и вражда, как прилив, то накатит, то отольет. Кланы дробятся на более мелкие сообщества, но одновременно несколько кланов могут объединяться. У клана может быть более одного дерева, и право на одно и то же дерево могут иметь несколько кланов. В клане может быть несколько вождей. Бывает так: вождь-судья, вождь-советник, вождь-военачальник. Как они их выбирают и как это все работает, только Богу известно. – Он помолчал, потом добавил: – Но исторически эльфы дольше всех и лучше всех сохраняли свою индивидуальность и не поддавались давлению импов – не считая карликов, конечно, – значит, можно предположить, что это все-таки как-то работает.
– Из-за людоедства?
– Ах да. Я забыл про каннибализм – не знаю уж, сколько импов они съедают в среднем в год. У русалов тоже есть свои маленькие тайны. Так что вот они какие, эльфы. Если есть какой-нибудь сверхсложный способ сделать дело, то эльфы обязательно его найдут. Особенно если это выглядит красиво или приятно для слуха. А кланы сами по себе очень важны. Даже если семья эльфов уже много поколений живет в пределах Империи, все равно они причисляют себя к одному из кланов и к одному из деревьев. А у эльфа и внутри клана могут завязаться личные отношения вражды и верности.
Рэп все гадал, зачем ему преподносят эти сведения, но, наверное, думал он, это вскоре станет ясно: или гном сам доведет свою мысль до конца, или предстоящие события ответят на все вопросы. Он несколько раз моргнул и только тогда понял, что пятнышко в глазу – вовсе не соринка, а лучик света далеко-далеко впереди. Он увидел – ясновидение подсказало, – что склон горы обрывается круто вниз.
– Отсюда недалеко до ограды, – меняя тему, сказал Ишист. – Около лиги. И еще лига до дороги из Палдарна в Нум. Это имперская дорога. Прямая, что твоя стрела. У им-пов никакого чувства прекрасного. Так считают эльфы.
– Должно быть, очень оживленная дорога.
Рэпу еще не приходилось бывать в густонаселенных областях Империи. При мысли о больших городах его бросало в дрожь.
– Еще какая! Ведь по ней идет все сообщение между Драконьим морем и Внутренними водами. Нужно было ее строить подальше от ограды. Мои питомцы чуют металлы на дороге и воют, как псы. А когда проходит караван с ежегодной данью, то звери просто с ума сходят. Твои товарищи пойдут с тобой?
– Э-э… на их усмотрение.
– Я думаю, ты должен их взять.
– Но один из них владеет словом силы, а Лит…
– Верно, но ведь он может вытащить слово и из тебя, – хладнокровно сказал Ишист. – Если ему понадобится кого-нибудь прихлопнуть, то его эстетическое чувство вдохновит скорее хорошо слаженный отрядец из пятерых, чем фавн-переросток, изукрашенный гоблинскими татуировками.
Звучало как угроза. Несмотря на очевидную дружелюбность, этот гном все же был опасным и непредсказуемым волшебником. За уродливой наружностью скрывались не только мощнейшие тайные силы, но и убийственно острый ум. Ход его мысли был столь же загадочен, как и у дракона. Трудно себе представить, что может сделать с человеком многолетнее общение с этими чудищами. Кроме того, Рэпу было невдомек, что у гномов на уме. Никому ведь не доводилось беседовать с гномами, чтобы это выяснить.
Теперь пятнышко превратилось в видимый светлый круг. Воздух стал влажнее и прохладнее.
– Они могут пойти со мной, если захотят, а если не захотят, то могут и не идти, – упрямо сказал фавн.
Потом он вдруг подумал, что стоит ему пожелать, и волшебник запросто сделает так, чтобы они захотели с ним пойти. С волшебниками, как и с эльфами, все непросто.
Тоннель внезапно кончился маленькой пещеркой. В арке входа в обрамлении мшистых стен и папоротников виднелось хмурое серое небо и мокрая зелень. Там, снаружи, шел дождь: капли барабанили по листьям, стекали по глине. Четверо стояли в пещере и смотрели: всюду текла вода, она просачивалась даже сквозь своды.
Гатмор глубоко вздохнул.
– Наконец-то снова вижу свет, – пробормотал он, – не люблю пещер.
Дарад с ним согласился. Рэпу подумалось, что, наверное, неприязнь к пещерам – чисто джотуннская черта.
Ишист взглянул на Гатмора.
– На запад по дороге – и вы придете в Палдарн. А оттуда можно домой, если пожелаете.
Моряк пожевал серебряный ус, а потом обратился к Рэпу:
– Ты вновь встретишься с Калкором?
– Таково предсказание.
Водянистые глаза сузились в щелочки.
– Тогда я остаюсь на борту.
– Спасибо, кэп.
– На востоке Нум, – сказал волшебник. – Сначало Титро, а потом Нум. Потом вам выбирать – либо по суше в Хаб, либо морем в Илрейн. Валдориан западнее, близко к побережью – это удобно для вас.
Илрейн!
На восток? Поближе к Зарку? Нет, не то…
Рэп вдруг увидел, что волшебник разглядывает его с нескрываемым интересом.
– Ишист?
– У тебя какое-то предчувствие? – спросил гном, деловито почесывась.
– Не совсем уверен.
Было в этой мысли о походе в Илрейн что-то правильное, ободряющее. Вспомнилось, как болезненно сжалось сердце, когда Ишист впервые упомянул о Литриане. Рэп ощущал отголоски… что же это было?., когда он прибыл в Сумрачную Крепость. Как бы там ни было, но ощущение усиливалось. Но какой от этого прок?
Лицо Ишиста все еще хранило удивленное выражение.
– Обычно адепты не… Да, конечно, и гении, как правило, не обладают ясновидением… Ты не знал об этом? Рэп скованно кивнул.
– Говорят, моя мать была провидицей. Гном пожал плечами.
– Может быть, это и есть причина. Вообще известно, что фавны полагаются на свои внутренние ощущения. – Он усмехнулся себе под нос. – Это не мои проделки, не волнуйся. Это совсем не похоже на приказ, правда? Приказам всегда веришь сразу. Ну, так что же ты выбираешь – Хаб или Илрейн?
– Далеко идти? – спросил Рэп.
Гном прикрыл глаза, как будто сверяясь с воображаемой картой.
– И туда, и туда чуть больше четырехсот лиг.
– Морем быстрее, – быстро вмешался Гатмор. Даже Дарад согласно кивнул, словно желая принять участие в беседе.
– Быстрее всего будет в почтовой карете, – сказал Ишист.
Путь в Илрейн по-прежнему казался предпочтительнее. Двигаясь пешком, Рэп мог проходить в день по десять лиг, а то и больше. Но все равно дорога в Хаб займет больше месяца, даже если не случится никаких непредвиденных задержек. Морем и быстрее и спокойнее.
– Как добыть корабль?
– Украсть лодку, и все, – нетерпеливо сказал Гатмор.
– И оставить владельца помирать с голоду? И детей его тоже?
Джотунн только скривился от этакой сентиментальной ереси.
– Тинал? – торжественно спросил Дарад.
– Да, наверное, – печально согласился Рэп.
Если помогать возьмется Тинал, то он с той же легкостью сможет украсть деньги на билет в Нум, с которой проделал подобное для Андора, когда тому понадобился билет в Мильфлер. Размышляя об этом, Рэп подумал, что, вероятно, теперь и сам он такое сможет проделать не хуже Тинала. Так или иначе, кто бы ни был выбран на такое мероприятие, можно было надеяться, что он выполнит его как следует.
Гном наблюдал за Рэпом, посмеиваясь и ковыряясь в бороде.
– Ишист, что вы посоветуете? – спросил Рэп, пытаясь настроиться на доверительный лад.
– Ох, море, море! Главная ваша проблема не в том, куда вы отправитесь. А в том, как вам встретиться с Литрианом. Проще получить аудиенцию у императора, чем организовать личную встречу с Хранителем.
– А если мне использовать волшебную силу прямо перед воротами? Тогда он узнает о моем присутствии точно так же, как вы узнали, когда я отослал дракона.
– В страже могут быть его вассалы. И моргнуть не успеешь, как они превратят тебя в камень. Рэп поперхнулся.
– Кроме того, – добавил гном, – в Хабе сейчас опасно. Всякие там Хранители и их слуги. Безопаснее оставаться в южном секторе.
– И каков же ваш совет? – Рэп задал вопрос, которого ждали.
– Есть один надежный способ. Впрочем, он годится только для эльфа.
– Да ну? – осторожно спросил Рэп. Он не доверял шуткам волшебников, а Ишиста – в особенности.
– Я мог бы сделать так, чтобы ты стал похож на эльфа. Такой легкий налет колдовства. Литриана, понятно, это не обманет, если ты доберешься до него. Или какого-нибудь другого волшебника. Но зато ты сможешь пройти.
– Ну и что?
– И окажешься у Литриана, с доставкой на дом, – провозгласил старик. – Со штампом «срочно».
Это был вызов, и Рэп почувствовал, как в ответ краска заливает лицо – теперь ясновидение, выставляющее и самого себя в безжалостном свете, могло запросто привести в смущение.
– И это скорейший путь?
– Да.
– Тогда вперед! Делайте из меня эльфа!
Отросшая за время долгого похода щетина отвалилась как накладная борода. Кожа пожелтела – и не только на лице. А глаза – он с восхищением наблюдал внутренним взором, как они увеличивались, стали раскосыми. Серая радужка засверкала опаловыми искорками, точно у чистокровного эльфа. И вот уже до самых кончиков пальцев кожа стала эльфий-ской, а волосы закудрявились и приобрели золотистый отлив, причем не только на голове, но и на теле. А уж ноги-то, ноги – и вовсе без волос. А уж будь здесь Маленький Цыпленок, он ни за что бы не обозвал Рэпа Плоским Носом. Татуировки исчезли.
Вот и все. В общих чертах Рэп оставался Рэпом, но на эльфийский манер. Примерно того же роста, но стройнее, легче. И симпатичнее, чем раньше, хотя эльф получился некрасивый, прямо-таки урод.
Хламида его замерцала и исчезла, вместо нее появились ладно подогнанные камзол и длинные брюки из той же нежной кожи, что и башмаки, ярко-зеленого и голубого цвета. На блестящие кудри откуда ни возьмись нахлобучилась охотничья шапочка. Он ощупал свое ухо: эльфийское.
Втянув воздух, фавн осознал, что к нему вернулось обоняние: в нос ударили запахи леса, сырой земли и листвы плюс смрад от стоящего рядом гнома.
– Боги! – в испуге пробормотал Гатмор. – Совсем как эльф! Даже глаза.
– Знаю, знаю! – Голос стал тоньше и слащавее. – Надо еще привыкнуть к такой внешности.
Ишист потирал ладони, видно донельзя довольный собой.
– Не нужно так волноваться! Все осталось на местах, только выглядит по-другому. Волосы отрастут потом. Можешь поверить мне на слово, моряк. Он выглядит как эльф и чувствует как эльф, но сила у него прежняя. И он по-прежнему адепт.
Гатмор смешался – видимо, ему довольно трудно было поверить гному на слово.
– Чары будут действовать в течение года, – продолжал волшебник. – Ты идешь к Литриану по собственной воле, запомнил, парень? Таково условие. И если никто с тебя не снимет моих чар раньше, то они сами исчезнут через год. А остальные… думаю, лучше будет, по крайней мере, нарядить вас по-эльфийски.
Прежние одеяния исчезли, и вместо них появились охотничьи платья, у Гатмора желтое с красным, а у Дарада синее с белым. Не так-то просто было принять мгновенное преображение громилы Дарада в изящно одетого сеньора. Рэп уже привык к волшебным фокусам, а вот Гатмор поперхнулся, выругался и скривился в гримасе.
Рэп сказал:
– Объясни, Ишист, как это поможет мне попасть к Хранителю.
Черные глаза-пуговицы мигнули.
– В Нуме ты встретишь множество эльфов. В Империи они чаще всего художники или что-то вроде того. В делах им с импами не тягаться, а драки они презирают. Они вырезают по камню, по дереву, поют и так далее. Выбери кого-нибудь побольше.
– Побольше? – переспросил Рэп.
– В смысле поважнее. Главу, вождя эльфов. Со странным чувством, что все это он уже слышал когда-то раньше, Рэп спросил:
– И что мне делать потом? Старикашка загоготал:
– Щелкнуть его по носу, вот что.
3
Как и все в доме Элкараса, бесчисленные подвалы представляли собой беспорядочный лабиринт уровней, лесенок, помещений, которые от века к веку то срастались, то разъединялись, словно члены древнего рода, которые никак не могут прийти к соглашению. Содержимое большинства подвалов угадывалось по запаху: вот здесь в бочонках бренди, здесь уксус, здесь скипидар; кожи, доски из кедра. Все было окутано таинственным полумраком: бочки, бочонки, кувшины, фляги, корзины, связки, тюки, кучи. И тени!
Скараш заботливо вел Инос за руку по этому царству товаров. В другой руке она держала фонарь. Инос подняла его повыше, чтобы не споткнуться и не удариться о низкие перекрытия, и она строго-настрого сказала себе, что королеве не пристало бояться каких-то там теней. И пыли. И крыс, если они входят в число здешних обитателей.
Или Скараша.
Она надеялась, что джинн не замечает, как дрожат ее руки.
Один раз она видела мелькнувший впереди огонек, иногда слышались отдаленные голоса и раздавались шаги. Ужасно таинственно.
Вскоре Инос начала подозревать, что Скараш водит ее кругами по всем этим катакомбам – вверх и вниз, в двери из дверей, – своеобразная ознакомительная экскурсия. Но теперь-то она не позволит эмоциям взять над собой верх и не позволит воспоминаниям о вчерашнем приключении с сидами превратить себя в трясущуюся от страха идиотку. Когда центурион принялся напирать на нее, она вела себя самым постыдным образом, но со Скарашем нужно сохранять достоинство, не важно, что он выказывал максимум дружелюбия. Если он собирался запугать ее, то пусть расстанется с этой надеждой. Но тени от двух фонарей плясали и действительно иногда выглядели довольно зловеще.
Что-то зашуршало… Инос подпрыгнула. Проклятье!
– Просто крысы, я думаю, – сказал Скараш, нагибаясь под перекрестьем потолочных балок, – в этот момент он почему-то стал похож на кариатиду. – Или гномы, что хуже. Каждый год или два сюда проникают гномы, и это просто Божья кара. Вывести их куда сложнее, чем крыс. Осторожно, паутина. Следующая дверь, как я припоминаю, особо мелодичная.
И он не ошибся. Дверь открылась с тягучим, пронзительным визгом.
– Первый раз я попал в Алакарну, когда мне было семь, – сказал он, спускаясь на несколько ступенек. – Я воображал, что пустыня – самое прекрасное место на земле, пока не открыл эти подвалы.
В пустых помещениях его голос отдавался эхом, перекатываясь под низкими потолками. Воздух был сырой, на стенках осели капельки влаги.
– С тех пор каждый год шейх брал меня с собой. Когда-то детьми мы… ш-ш!.. – Он остановился и, резко обернувшись, посмотрел на дверь, в которую они только что прошли.
– Что-нибудь слышите? – шепнул он.
– Нет.
Скараш опустился еще на несколько ступенек и снова обернулся, пристально глядя на Инос.
– Точно?
Забавляется, подумала Инос. Она втянула голову в плечи и нахохлилась:
– Точно!
Скараш нахмурился и положил фонарь. Дверь наверху взвизгнула, как будто кошке наступили на лапу, а потом со страшным грохотом захлопнулась. Инос прыгнула, он потянулся и схватил ее. Она хлопнула его фонарем по коленке, вцепилась в лицо и инстинктивно ударила коленом в пах. Вырвалась.
Прижавшись спиной к стене, чувствуя во рту гадкий привкус и тяжело дыша, Инос пыталась унять охватившую ее панику, успокоить бешеное сердце. В руке она ощущала тяжесть фонаря – пригодится, если он посмеет подойти ближе. «Превращаются в сумасшедших насильников», – сказал Элкарас.
На этот раз ей не удалось попасть по чувствительному месту, как тогда с сидом, но Скараш отступил на несколько шагов. Он потрогал рукой щеку и затем с удивлением уставился на пальцы: на них была кровь.
– О Боги! Госпожа! Я вовсе не… – Даже в неясном свете фонарей неподдельность его недоумения была очевидна.
Она не кричала. Старалась, как могла, выровнять дыхание. Бросив взгляд на дверь, она спросила:
– Дети?
– Как водится. Здесь их что семечек. Но…
Он снова прикоснулся к лицу, не отводя от нее взгляда. Тревожного. Никакой он не сумасшедший насильник, просто грубая шутка.
Дети!
– А что все это значило? – спросила Инос, распаляя свою злость все больше.
Он покраснел, даже в темноте было видно.
– Я подумал… Но это всего лишь шутка, моя госпожа. Я не хотел причинять вреда. Она крикнула:
– Точнее!
– Мы так иногда играли с девушками. Чтобы заставить их броситься к нам в объятия. Нет, ничего плохого, правда. Просто… я никогда не целовал королеву.
Королеву. Не будет она чуть что падать в обморок из-за вчерашнего происшествия с сидами. Не будет она шарахаться теней. Сиды, центурионы… а теперь еще и глупая, детская проказа. Вот они, мужчины.
Инос с громким лязгом поставила фонарь на пол.
– Ну, что же, попытай счастья еще раз.
– Что?
Инос поднялась по ступенькам туда, где стояла с самого начала.
– Говорят тебе, попробуй еще раз.
Не отрывая от Инос взгляда широко раскрытых глаз, Скараш отступил на прежние позиции.
– Ну? – произнесла она, стараясь не обращать внимания на стук собственного сердца, на мгновенно вспотевшие ладони, надеясь, что и ему не до этого.
Фонарь не мешал. Скараш обнял ее, глубоко вдохнул и поцеловал в губы.
Судя по всему, Скараш не планировал целоваться или просто испугался, но Инос крепко обняла его, закрыла глаза, и они целовались долго, поцелуй задел что-то очень личное, интимное у каждого из них. Он не был так искушен в этом, как Андор. Может быть, опыта у него было не больше, чем у Рэпа, но он схватывал на лету, и в конечном итоге Инос самой пришлось прервать этот поцелуй.
– Боги, – пробормотал он. – Ваше величество! О Боги!
Внезапно ей пришло в голову, что Скараш может стать полезным союзником, если ему в принципе можно доверять. Центурион, сиды… нет, она не ударилась в панику. В действительности она отнеслась к поцелую даже спокойнее, чем юноша, – судя по его виду, ее собственный испуг был меньше.
– Определенно в обличье импа вы нравитесь мне больше.
Скараш только и мог, что пролепетать снова: «Боги!» – ну точно, как имп.
– Пора идти, не так ли?
Он кивнул и, не произнося ни слова, поднял фонари. Инос взяла у него свой, и они двинулись в путь через подвалы.
Она изгнала призраков-сидов! И не использовала магию сознательно или бессознательно, чтобы свести мужчину с ума, а когда мужчина поцеловал ее, то ей это даже понравилось.
И что бы ни говорил Элкарас, чего бы ни боялась тетушка – она даже и не вспомнила в тот момент об Азаке.
Инос думала о Рэпе.
4
Еще одна скрипучая дверь, несколько ступенек вниз, другая дверь. Скараш остановился.
– А в этом погребе никогда ничего не хранили, – сказал он приглушенным голосом. – За исключением людей. Его использовали, чтобы пугать всяких мелких сошек.
Инос вошла вслед за ним в комнату и сморщилась от отвращения. Низкие своды, в свете фонаря на стенах блестят капельки влаги, раздается мерный звук капающей воды. Азак сидел прямо на камнях, рукой прикрывая глаза от света. Она ужаснулась – ни лежаков, ни табуреток, темно, сыро, воздух спертый. Единственное, что можно было назвать в этом помещении мебелью, так это ведро. В этой конуре джинн с трудом мог вытянуться, а лодыжки были прикованы ржавыми цепями к кольцу, вделанному в камень в центре комнатушки.
– Доброе утро, любовь моя. Или уже вечер?
– Они что, не кормили вас? И не давали воды? Что за зверство такое?
– Обычная практика принуждения.
Он отнял руку от глаз и, мигая, уставился на ее спутника.
– Скараш ак'Артарк ак'Элкарас, государь. Легкомысленно жертвуя своими роскошными штанами, Скараш встал на колено на мокрый камень и склонил голову.
– Государь? – Азак вложил в это слово все презрение. Скараш взглянул на него.
– Я истинный араккаранец, ваше величество. Один из ваших верноподданных.
Откуда он такой явился, этот серьезный молодой человек? Баловства на лице как не бывало, лицо в тусклом свете фонарей выражало решимость и собранность. Даже голос стал хрипловатым, типичным для южных районов Зарка.
Азак пожал плечами. Он пошевелил ногой, и в ответ раздался звон цепей.
– Тогда полагаю, как преданный слуга ты вызволишь меня отсюда.
– Для меня это большая честь, государь! – Юноша вытащил ключ и потянулся к замку.
– Стой! – гаркнул Азак. – Я не даю обещания никому, тем более какому-то вшивому выскочке купчишке!
– Государь!
– Нет! Если ты пришел, чтобы уговаривать меня быть паинькой и чтобы я дал слово, то это пустая трата… – Азак закашлялся. – И к вам это относится, – бросил он Инос.
Тупой осел. Упрямец! В этих катакомбах он не протянет и недели. Инос и пяти минут здесь не пробыла, а кости уже пропитались сыростью. А он сидит тут уже целую ночь. Дурачина безмозглая!
– Прошу вас, государь! – умолял Скараш. – Разрешите сказать одно слово!
– Полагаю, что могу уделить тебе пять минут.
– Сэр, в Алакарне легионы Империи…
– Всегда так было. Дальше!
Слова так и посыпались из Скараша:
– Гораздо больше войска, чем мне приходилось когда-либо видеть. Я уже десятый раз в Алакарне, но такого никогда не было. Я прибыл сюда незадолго до вас, государь, и у меня не было времени выяснить все поточнее, но я узнал, что в прошлом месяце прибыл Двадцатый легион, а теперь расквартировывается Двадцать второй. Говорят, эмир под домашним арестом. Ходят слухи, что в Гарпоне восстание и за этим стоит Империя.
– О Бог Испытаний!
– А в порту – Четвертая эскадра.
Азак посмотрел на Инос, но потом, видимо вслед за ходом мыслей, перевел тревожный взгляд на Скараша.
– Можешь поклясться, что это правда?
– Да, государь! Пусть Добро отвергнет мою душу!
– Это твой дедушка тебе рассказал?
– Нет, государь. Сомневаюсь, что он вообще что-нибудь знает об этом. Он еще не выходил из дому. Я хочу сказать, что я прибыл вместе с караваном, а он… ну, вы знаете.
Азак фыркнул и, загремев цепью, обнял колени руками, положив подбородок на локти, задумался, глядя на свет фонарей.
– Сначала они ударят по Гарпону, верно? – прошептал Скараш. – Потом вдоль побережья… город за городом… по одному?
Азак бросил на него взгляд.
– Вот как? Купцы стали разбираться в военной науке? Но в голосе его слышалось уважение.
– Кампания Жи-Гона – я в школе учил. И Вдовья война начиналась так же.
– Правильно, мастер Скараш. Нельзя провести армию через пустыню, поэтому им всегда приходится идти вдоль берега. Обычно нападают с севера, но иногда и с юга.
– Но мы, джинны, никогда не объединяемся, до тех пор, пока не становится поздно. Зачем ждать, пока они придут и съедят нас со всеми потрохами. Поезжайте обратно в Араккаран, государь, и поднимайте свое черное знамя, пока еще есть время!
– О Бог Сражений! – Азак в изумлении покачал головой. – Это бессмысленно. Они не смогут зимой подвозить продовольствие и припасы через Гобль. Они могут снова попытаться пересечь Тум… ведь эльфы ни за что не позволят им пройти через Илрейн. Может быть, тогда через Керит? Неужели они снова собираются брать Керит?
– Не знаю, государь, я всего лишь торговец. Азак хмыкнул.
– Они могут захватить Гарпон сейчас, а весной предпринять главное наступление! – Азак застонал. – Какие он ставит условия?
– Никаких, ваше величество. – Скараш принялся возиться с ключом, но замок заржавел и не поддавался. – Вы свободны. Никаких обещаний не требуется.
– Что?!
Азак посмотрел на Инос.
– Это правда. Он сказал, что мы отправляемся в Хаб. Он оплатил наш проезд. Через три дня отплытие.
Азак присвистнул от удивления и уставился на нее, не обращая внимания на то, что замок наконец щелкнул и открылся. Скараш снял цепи. Тогда только Азак посмотрел на ноги и, растирая лодыжки, проговорил:
– Благодарю тебя, мастер Скараш. Возможно, нам представится случай поговорить позже. А теперь я определенно не отказался бы от ванны.
– Сию секунду, государь! – Скараш уже стоял на ногах, держа в руке фонарь. Шаги его затихли, вдалеке послышался визг дверных петель.
Азак усмехнулся.
– Не дождался официального разрешения уйти. Не силен в этикете.
– В чем еще он не силен? Я никогда не слышала, чтобы он так говорил, как сейчас с вами. Всю дорогу сюда он разыгрывал великосветского импа.
Имп-волокита.
– Скараш? Он же хамелеон, человек с тысячью обличий. Я наблюдал за ним во время перехода по пустыне. Он станет выдающимся торговцем. Он изображает то, что хочешь увидеть, говорит то, что хочешь услышать.
И целует, когда хочешь, чтобы поцеловали.
Так что Скарашу нельзя доверять. А есть ли вообще у нее союзники? Инос подняла фонарь и вышла из каморки. Следом за ней и Азак. Когда ему удалось выпрямиться в полный рост, он вздохнул с облегчением, затем подвигал плечами, разминая спину.
Заключить перемирие! Она сказала:
– Я не привораживала вас колдовскими чарами. Я готова поклясться в этом.
Он несколько мгновений смотрел на нее сверху вниз, потом печально кивнул.
– Да, я знаю. Если бы вы это сделали, то колдовство бы постепенно ослабело и исчезло. Только если вы настоящая волшебница, чары могут продержаться дольше одной ночи.
– Верно.
– Но они не исчезли. Я по-прежнему безнадежно влюблен в вас.
К своему великому удивлению, при этих словах она почувствовала огромное облегчение. Неужели она сама начинает чувствовать ответную любовь?
Может быть, именно поэтому он и предпочел провести ночь в подземелье. Инос быстро отвернулась и пошла к ступенькам, надеясь, что сможет найти обратный путь через лабиринт.
– До чего будет приятно снова увидеть дневной свет! – пробормотал сзади Азак. – Не люблю пещер… но что это за сказка про плавание по морям Империи?
– Не знаю. Так сказал Элкарас. Может быть, он лгал, чтобы мы не попытались убежать.
– Или Раша продала нас обоих Олибино. Тебя, чтобы иметь в Краснегаре свою марионетку, а меня – чтобы вернуть в Зарк как изменника.
– Изменник? – Она остановилась и посмотрела на него. – Вы?
Его лицо стало суровым.
– Вы слышали, что сказал Скараш? События развиваются именно так, как мы предполагали. Всегда, когда вторгается армия Империи, мы, джинны, объединяемся и отбрасываем их на прежние позиции. Если сделать это вовремя, то границы удержать легко, но обычно мы тянем до последнего. Тогда верховный правитель поднимает черное знамя. Я – явный кандидат на эту роль.
– Э-э… да, конечно.
– А что, если колдун Востока наложит на меня заклятие верности?
Она согласно кивнула, снова ужаснувшись подспудной работе колдунов. Получается, что Азак в гораздо более опасном положении, чем она.
На стенах плясали тени, Инос старалась не смотреть на них, поднимаясь по ступенькам.
– Вам следует, по-видимому, послушаться совета Скара-ша и отплыть в Араккаран первым же кораблем.
Они уже прошли через дверь и миновали следующий проход, когда Азак произнес:
– Нет, я останусь с вами. Вы меня волнуете больше, чем Зарк, чем Араккаран, чем что угодно.
И снова она остановилась и с удивлением посмотрела на него.
– Это безумие.
– Да. Но любовь – всегда безумие, не правда ли?
– Ваше королевство? Ваши сыновья?
– Я отдам свое королевство за один ваш поцелуй. И Инос не нашлась что ответить.
Снова я выйду в море, где небо над гладью водной.
Лишь только корабль мне нужен и свет звезды путеводной.
Мэйсфилд. Тоска по морю
