5
– Не ездите туда, – сказал Мартелл.
– Вы им не доверяете? – спросил Мандштейн. – А мне кажется, что это хорошая возможность познакомиться с их техникой и методикой работы. Я с юности не был в Санта-Фе. Почему бы мне и не поехать?
– Нельзя предвидеть всего, что там может случиться с вами. Ведь форстеры мечтают заполучить вас в свои руки. Вы же являетесь главой движения здесь, на Венере.
– Неужели вы думаете, что они на виду у трех планет превратят меня лазером в прах? Надо более трезво смотреть на вещи, брат Мартелл. Когда Папа посещает Мекку, с ним обращаются осторожнее, чем с сырым яйцом.
Уверяю вас, я буду в Санта-Фе в полной безопасности.
– А эсперы? Вас же там просветят.
– Я возьму Мерола в качестве отражателя, – ответил Мандштейн, – и они ничего не смогут предпринять. Мерол в десять раз лучше, чем любой эспер, которых они имеют. Впрочем, мне нечего скрывать от Форста. Они все знают не хуже нас. Мы приняли вас в свои ряды, хотя у вас были побочные шпионские задания от форстеров. Мы были заинтересованы показать Форсту, как далеко мы ушли.
Но сомнения Мартелла на этом не кончились.
– Своей поездкой вы как бы даете благословение этому мнимому Лазарусу.
– Теперь вы заговорили, как Эмори. Вы что, тоже считаете, что это ненастоящий Лазарус?
– Я придерживаюсь мнения, что мы должны считать этого человека самозванцем, иначе это противоречит легенде о Лазарусе и о его судьбе. Это может быть трюком форстеров, пытающихся вызвать в наших рядах смятение и разногласия. Что мы будем делать, если они возвратят нам ожившего Лазаруса? Ведь нам придется всему ордену объяснять этот факт совершенно иначе, чем раньше.
– Я понимаю, брат Николас, что это очень щекотливое дело. Мы построили свою веру на существовании святого мученика. А если окажется, что это вовсе и не мученик…
– Вот именно. Ведь это подорвет все наши основы.
– А вот в этом я сомневаюсь, – с хитрой улыбкой сказал Мандштейн. – Вы плохо представляете будущее, Николас. Форстеры выбили нас из седла, это я признаю. Они заполучили этого Лазаруса и хотят нам его возвратить воскресшим. Это неприятно, но что мы можем поделать? Давайте все взвесим.
Если он умрет во время оживления, мы просто внесем небольшие коррективы в свое писание. Если же он будет жить и доставлять нам неприятности, мы разоблачим его, заявив, что он не истинный Лазарус, а марионетка форстеров, пытающаяся причинить вред нашему движению, и устраним его. В любом случае, наше писание останется правильным, и мы сможем обвинить форстеров в том, что они строят козни против нас.
– А если он действительно Лазарус?
Мандштейн хмуро посмотрел на него:
– Значит, тогда у нас будет пророк, брат Николас. В этом как раз и заключается тот риск, на который мы идем.