Глава 20
На пятый день показался остров. Он здорово отличался от гостеприимных, окаймленных песком клочков суши, на одном из которых путешественники недавно чинили судно. Нет, перед ними предстало кошмарное изваяние из черного как смоль базальта и шелушащегося слюдяного сланца, высоченные шпили вонзались в свинцовые облака, а те корчились, тщась освободиться и удрать за тридевять земель.
Время давно погасило первобытный вулканический жар, породивший эти мрачные утесы. За тысячелетия дождь и ветер сточили кратер в середине острова, сровняли с землей пемзовые конусы. Мало-помалу, почти незаметно, остров растворялся в океанской пучине.
Волны разбивались о крутые черные утесы, что поднимались из стеклянистого зеленого моря на сотню, а то и больше футов. В сопровождении китов кораблик пробежал к югу, затем к юго-западу, под прикрытие скалистого массива. Там поверхность разгневанного моря сглаживалась — натиску валов противостоял лавовый риф, нагромождение гигантских потрескавшихся валунов.
Снова с корабликом поравнялся почтенный горбатый кит:
— ЭТО ЗДЕСЬ.
— ЭТО ЗДЕСЬ! — вторил ему китовый хор.
— Здесь, здесь! — подхватили дельфины и морские свиньи.
Мадж, рассмотрев жутковатый клочок суши, успокоил друга:
— Чувак, можа, я ошибаюсь, но сверхнадежный инстинкт подсказывает, че мы, кажись, прибыли.
«Куда прибыли?» — подумал Джон-Том. Остров выглядел отталкивающе и зловеще.
— ДАЛЬШЕ МЫ ВАС СОПРОВОЖДАТЬ НЕ СМОЖЕМ, — заявил горбач. — ТУТ СЛИШКОМ МЕЛКО. НО ВЫ ДОЛЖНЫ ВЫСАДИТЬСЯ И ОБЫСКАТЬ ОСТРОВ. НАЙДИТЕ НАШИ ПЕСНИ!
— И ВЕРНИТЕ ИХ НАМ! — грянул гигантский косяк.
— МЫ БУДЕМ ЖДАТЬ НЕПОДАЛЕКУ.
Кит развернулся и заработал хвостом, устремляясь в море.
— Вот ведь обнадежил так обнадежил.
Мадж отошел — из воды появилась Пиввера, надо было помочь ей с одеванием. О том, что она способна справиться сама, выдр и мысли не допускал.
Несколько дельфинов повели путешественников дальше — в проход между рифами. В бухточке можно было бросить якорь, не боясь причинить вред какой-нибудь нежной тропической фауне или флоре. На дне лагуны полностью отсутствовала жизнь, лишь сиротливо покачивались над песком и гравием трепанги. Ни ярких кораллов, ни красочных анемон, ни нежно подцвеченных тридакн. Неизвестное стихийное бедствие сокрушило и выжгло густые заросли, покрывавшие некогда берег и подошву горы. Уцелевшие лавры боязливо выпускали редкие скукоженные листочки, пальмы анемично сгибались до земли, их разлапистые ветви так иссохли, что обещали рассыпаться от малейшего ветерка. Разрозненные пятнышки выжившей травы ютились под прикрытием деревьев.
— Здеся чей-то поганое случилось.
Мадж настороженно глядел с борта, пока экипаж аккуратно опускал якорь.
— Потеряны песни. У деревьев и цветов тоже была музыка. Ее кто-то украл, но растительность, в отличие от музыкантов или китов-мореходов, оправиться не смогла.
Джон-Том поглядел направо. Облачко нот пульсировало, излучая гневный ярко-красный свет. Сдержанный перезвон стал резким, нервозным. Сейчас только глухой или неисправимый лжец стал бы утверждать, что музыка не способна выражать истинные чувства.
Собравшиеся у фальшборта принцессы перешептывались. Они могли позволить себе безразличие; никому из них не надо было высаживаться на берег. Джон-Том подошел к ним.
— Кто-нибудь из вас узнает это место?
Квиквелла ответила за всех:
— Не говорите глупостей. На такую территорию не притязают, от нее бегут как от чумы.
— Так я и думал.
— Эй, кореш!
Джон-Том поспешил на зов выдра. Горстка нот, лучась алым светом, вытянулась стрелкой в сторону черного песчаного берега. Джон-Том посмотрел на самый высокий пик. В глубине темной тучи, окутавшей головы утесов, раскатывался гром.
— Не больно-то многообещающе выглядит, вот так. — Мадж стоял бок о бок с другом. — Отчего у меня такое муторное ощущение, че нам предстоит лезть вверх?
Джон-Том решил — просто ради разнообразия — воздержаться от умной и едкой остроты. Да и не был он настроен шевелить мозгами — только воспринимать.
Несколько переборчиков на дуаре слегка взбодрили чаропевца. Какие бы силы тут ни властвовали, они не влияют на его музыку.
Интересно, что это за явление такое, способное похищать музыку? И что происходит с краденым?
— Помнишь вонючку Манзая? — произнес Мадж. — Он коллекционировал принцесс. Можа, ктой-то или чей-то точно так же музыку коллекционирует?
— Коллекционировать — это одно. А отбирать навсегда у законных владельцев — это нечто совершенно иное.
К ним подошел Найк.
— Если вам удастся найти пропавшую музыку, как вы узнаете об этом?
Джон-Том посмотрел на мангуста:
— Не волнуйтесь. Что-что, а музыку я всегда сумею опознать.
Поднялась мохнатая лапа, коснулась его плеча.
— Можете во всем полагаться на нас. Понадобится поддержка наших алебард — мы рады помочь.
Чаропевец был тронут.
— Спасибо, лейтенант, но я подозреваю, что холодная сталь и горячие сердца особой пользы здесь не принесут. Лучше оставайтесь на борту, присматривайте за принцессами.
— Э, чувак, не гони! — запротестовал Мадж. — С чего ты взял, че нам не понадобятся холодные железки и все прочее?
— Мадж, солдаты тут ни при чем. Мы с тобой сами отправились за нотами. И мы с тобой должны идти за ними до конца.
— Ох, ни хрена ж себе, какая поэзия! Какое благородство!
— Да и о принцессах кому-то нужно позаботиться, — упрямился Джон-Том.
Выдр вытаращил глаза:
— Че, за этой болтливой шайкой-лейкой? Да ты раздай телкам подходящее оружие, и, бьюсь об заклад, любые воры и бандиты за версту обойдут нашу лоханку. Девки и сами чертовски хорошо о себе позаботятся.
— Мадж, ты уж прости, но мы с тобой, как всегда, обойдемся своими силами.
Выдр отвернулся и выпустил убийственную очередь ругательств — Найк даже онемел от восхищения.
Джон-Том пожал лейтенанту лапу.
— Если через два дня не вернемся, плывите к Харакуну. Наверняка киты вас доведут.
У всех мангуст ясные, чистые глаза. Очи Найка не были исключением, разве что сейчас на правом выступила влага.
— Чаропевец, вы вернетесь. Кто еще способен развлечь и утешить в долгом пути принцесс?
Он показал, улыбнувшись, мелкие острые зубы, а покрытые легким мехом пальцы бережно сдавили голокожую кисть Джон-Тома.
Выдр, сложив лапы на груди, пялился на окутанный облаками, озвученный громами центральный пик.
— Да уж, веселое местечко. Самое подходящее, чтоб косточки сложить.
— Мадж, бодрись.
Джон-Том шагнул к другу, предоставляя Найку известить солдат и принцесс о решении чаропевца.
— Бодриться! Ты лучше скажи, о наибодрейший, чего это ради я должен с тобой за компанию лезть на рожон?
— А того ради, что ты всегда со мной на рожон лезешь. — Джон-Том хохотнул. — Это неизбежно. Судьба.
— Это бред собачий, а никакая не судьба.
— Мадж, мы с тобой просто-напросто ищем потерянную музыку. Что тут опасного?
— А и правда, че? — Выдр покосился на остров. — Че опасного в силе, которая в пух и прах раздраконила этот лес? Че опасного в крутых голых утесах и острых шпилях, в неподвижных черных тучах, в громах без молний? Ты прав: разве че клепаный дурак способен учуять здеся опасность.
До его лапы дотронулась чужая, нежная. Он взглянул в полные восхищения глаза Пивверы.
— По-моему, ты очень смелый, раз идешь туда со своим другом.
— Да. — Рысь обняла его за плечи. — Это очень дос-стойно, очень благородно с-с твоей с-стороны.
— Достойно?! Благородно?! — Мадж был ошеломлен. — Стал быть, это правда: я конченый выдр. Ни один уважающий себя урка не захочет показаться в одной компании со мной. — В голосе появилась твердость: — Коли так, можно идти спокойно. Ниче страшнее миловидной бабенки, которая назовет меня благородным, я на этой горке не найду.
К нему наклонился Джон-Том:
— Мадж, не воспринимай это слишком близко к сердцу. Для меня ты всегда останешься лживым, жуликоватым, вороватым, пройдошистым трусом.
На глазах выдра набухли слезы.
— Спасибо тебе, кореш. До чего ж приятно узнать: как бы сильно я ни менялся внешне, один человечишка всегда будет любить меня таким, какой я есть на самом деле.
Вокруг друзей уже собрались все.
— Воплощение с-силы духа, — заявила Сешенше.
— Олицетворение стойкости, — добавила Алеукауна.
— Квинтэссенция мужества!
У Пивверы сияли глаза.
— Че? Квинтэссенция мужества? — Выдр выпрямился во весь рост. — Вот тута, крошка, ты совершенно права. — Он повернулся к Джон-Тому: — Давай-ка, чувак, спустим на воду шлюпку. Мне-то она, конечно, на фиг не нужна, но страшно и думать о том, чтоб предлагать тебе купание. Да ты не волнуйся. Я за тобой пригляжу, вот так.
Джон-Тому пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не расхохотаться. Это делалось уже столько раз, что с многострадальной губы не сходили шрамы.
Пока он настраивал дуару, а Мадж изображал украшение на носу корабля, солдаты осторожно спустили на воду единственную шлюпку. Напутствуемые градом советов и предостережений, друзья гребли к берегу. Впереди кружилась и приплясывала в воздухе возбужденная музыка.
Высадка на мелкий черный песок прошла благополучно. Корабль остался за пределами слышимости, а посему Мадж поспешил превратиться из рыцаря без страха и упрека в его полную противоположность.
— Какого клепаного лысого черта я здеся делаю? — кипятился он, помогая Джон-Тому вытащить лодку из воды. — Чувак, че за вонючие обстоятельства затолкали нас в эту паршивую дыру?
Джон-Том аккуратно сложил весла в лодку.
— Во-первых, твое тщеславие. Да-да, это оно тебя сюда привело. Тщеславие и жадность, вот что всегда тобою движет.
От этих слов выдр заметно повеселел.
— Вот спасибочки! А я уж было подумывал, и правда мне хана! — Он расплылся в ухмылке. — Квинтэссенция мужества! Это ж надо такое сморозить!
— Пиввера знает, что делает. Если одна струнка души не отзывается, надо тронуть другую. — Джон-Том стер с ладоней морскую соль. — Ладно, пошли.
Выдр огляделся:
— Пошли? Куда пошли?
— Туда, куда шли все это время.
Джон-Том указал на звонкое облачко. Оно возбужденно голосило у опушки увечного леса.
— Шлепать за косяком безмозглых нот? Ты это всерьез?
— Я это всерьез.
— Интересно, че это я ни капельки не удивлен? — Запрокинув голову, выдр разглядывал тропу впереди. — Тока ты, кореш, не торопись, ладно? Ты ж знаешь, лапы у меня не шибко годятся для скалолазанья. Тут вы, люди, затыкаете нашего брата за пояс.
Джон-Том двинулся вперед.
— Не волнуйся. Будет трудно — я помогу.
Когда стало ясно, что он идет в одиночестве, пришлось остановиться, оглянуться.
— Да идем же!
Мадж задумчиво водил по песку носком башмака.
— Знаешь, приятель, я б лучше остался и посторожил шлюпку. Ты ж не хочешь, чтоб мы с тобой застряли на этом поганом островке?
— До корабля плыть всего ничего. Идем. Где твое хваленое мужество?
Выдр неохотно поплелся за ним.
— Ваще-то при мне. Я просто хотел проверить, смогу ли в случае чего с ним совладать. В некоторых ситуациях, по твоей вине возникающих, это бывает совсем нелегко.
Между тем на прочно заякоренном судне солдаты терли и мыли все подряд, а принцессы собрались на корме — поговорить.
— Наконец-то! — с откровенным облегчением произнесла Сешенше. — Я уж думала, мы никогда не отдохнем от кошмарного выдра.
Схожим образом рассуждала и Алеукауна:
— Да! А ты заметила, как он на тебя пялился? Глазищи как у совы! Что называется, откровенный взгляд!
Квиквелла шлифовала когти.
— У выдр в словаре нет такого слова — скромность. Во всяком случае, у особей противоположного нашему пола.
— Подруги, не слишком ли горячее у вас воображение? — Умаджи лежала на палубе, млея на солнышке. — Или вы чересчур мнительны? На меня он так не смотрел.
Сешенше и Квиквелла переглянулись и сдавленно захихикали, а Пиввера сказала:
— Ну, я даже не знаю. По-моему, он вполне ничего.
— Понятно, ведь он из твоего племени, — заметила Алеукауна.
— Да, понятно, но непрос-стительно.
Сешенше опять хихикнула.
— Так бери его себе, кто же против? — Ансибетта легонько пожала плечами. — Выдры-самцы такие… такие…
— Какие? — Пиввера взглянула на нее в упор.
— Упертые. Разве они умеют думать о чем-нибудь, кроме?..
— Кроме чего?
Пиввера не собиралась отпускать ее за здорово живешь.
— Кроме рыбы. Только о ней и говорят! Разновидности рыбы, блюда из рыбы, ловля рыбы. Более того: от Маджа пахнет рыбой. Он помешался на рыбе!
— Да неужели? — Пиввера недобро ухмыльнулась. — Что ж, дорогая Ансибетта, не буду спорить. Человеческая наблюдательность никогда не перестанет меня восхищать.
— Просто мне кажется, это так очевидно, — прошептала Ансибетта.
— О, несомненно, — согласилась Пиввера.
— Лейтенант?
Пауко стоял на баке, разглядывал берег.
К нему подошел Найк:
— Что-нибудь видишь, солдат?
— Вижу сияние, командир. Но не близко. На порядочном расстоянии, за рифом. — Пауко напряг великолепное зрение. — И оно почему-то кажется знакомым.
Покрытое хитином насекомовидное существо, что сгустилось в пульсирующем облаке, успело оглядеться по сторонам и выкрикнуть на своем языке эквивалент земного «О, черт!». После чего шлепнулось в море. Оно бы, пожалуй, даже заморгало от растерянности, если бы природа снабдила его веками.
Жук неистово бил по воде конечностями и шарил в поисках аппаратуры, дивясь легкости, с каковой он опять дал маху. Вероятно, он сурово обошелся с собой. Программировать телепортацию между измерениями — дело очень сложное, это не вокруг квартала объехать.
Он уже был готов проститься с жизнью, как вдруг чей-то широкий, гладкий, упругий лоб вынес его на поверхность и швырнул в воздух. Отплевываясь и кашляя, жук закрутил многократное сальто и шмякнулся на голову другого исполина. Так он и перескакивал от кита к киту, и каждый полет был настолько молниеносен, что хитиновые конечности не успевали набрать на пульте необходимый для возвращения в родную реальность код. Болезненные возгласы и возмущенное шипение пришельца стихли вдали — морские великаны были полны решимости охранять судно от любых посягательств.
— И что вы об этом думаете?
Найк подошел к глядящим на море принцессам.
— По-моему, это тот самый незнакомец, который уже пытался помешать чаропевцу, — отзвалась Алеукауна. — Может быть, он тоже волшебник? Наверное, очень неловкий или малоопытный.
— Интересно, чего он добивается?
— Ума не приложу. — Над ними навис могучий торс Умаджи. — Но я рада, что он ускакал. Всякий раз, когда он появляется, я дрожу.
— И я.
У Сешенше дергались кисточки на ушах.
Ансибетта рассеянно смахнула со лба растрепанные ветром локоны.
— Раз уж речь зашла о чаропевце… вот бы узнать, чем он сейчас занимается.
Пиввера фыркнула и повернулась к хмурой горе.
— Надеюсь, он скоро вернется, а с ним и это развратное, хвастливое и трусливое ничтожество.
Алеукауна ухмыльнулась:
— Стоит ли так волноваться о судьбе молодца с пером на шляпе?
— Не стоит, — ответила Пиввера с холодком, как и надлежит принцессе. — Я только одного хочу — поскорее вернуться домой.
— Брось юлить! Он тебе нравится. Признайся.
— Нравится? Что за чушь? Я слишком хорошо знаю его породу.
— Это все увертки, — безжалостно дразнила ее мангуста.
Пиввера больше не могла сдерживать раздражение.
— Да, он болтун, каких поискать, но, в отличие от многих болтунов, имеет кое-какой опыт. Мадж много путешествовал, посещал дальние края, у него были умопомрачительные приключения. Придворные хлыщи, которые приударяли за мной, в подметки ему не годятся. Их жизнь — сплошная тоска и бессмыслица. Нет, что бы вы ни говорили, спутник он интересный, хоть и не обучен манерам.
— Мадж?
Горилла хихикнула.
— В нем что-то есть, — упорствовала Пиввера. — Какая-то аура. Энергия.
— Это называется похотью, — игриво подсказала Сешенше.
Пиввера задумчиво помолчала.
— Конечно, не может быть и речи о том, чтобы дать ему хоть крупицу власти. Но взять во дворец — почему бы и нет. Он забавный.
— Однако остается неприятный нюанс: он уже женат, — вкрадчиво проговорила Квиквелла.
— Неприятный, но устранимый! — парировала выдра. — Ты столько дней путешествовала вместе с ним, слушала его разглагольствования; неужели не поняла, что он предпочтет, если поставить вопрос ребром? Бессмысленное, беспросветное прозябание в норе на речном берегу или жизнь уважаемого консорта в королевских палатах? На должности, не требующей ни ответственности, ни труда? — На ее морде заиграла улыбка. — Кроме разве что заботы обо мне. — И резко повернулась к оторопевшему Найку: — Лейтенант, сами бы вы что выбрали?
— Я? — Найк напустил на себя чинный вид. — Ваше высочество, я никогда не попадал в ситуации, требующие осмысления подобной альтернативы.
Он старательно прятал глаза от принцессы Алеукауны, а та смотрела на него с живейшим интересом.
Пиввера раздосадованно щелкнула пальцами.
— Я знаю таких, как Мадж. Что-что, а стареющие супружеские узы его не остановят.
Но Квиквелла была не из тех, кто легко проигрывает.
— Мало того, что он женат, он еще и намного старше тебя.
— Твоя правда, — согласилась Пиввера. — Молодость — штучка весьма и весьма недурственная, но ведь и опыт заслуживает всяческих похвал. — Ее взор устремился вдаль. — А этот выдр несравнимо опытнее всех, кого я знала раньше.
Дискуссия привела к перечислению необходимых идеальному консорту качеств. Пожелания дам заставляли солдатские уши краснеть и донельзя веселили сгрудившихся у кормы дельфинов и косаток.
