Глава 16
Виз, быстро съеживаясь до естественных габаритов, все же ухитрился перемахнуть через высокую стену и высадить пассажиров на крыше особняка. Едва ли можно назвать мягкой ту посадку, но все остались целы и невредимы. Поднявшись на ноги, они услышали внизу вопли и визг — сущий хор сумятицы и ужаса.
— Очевидно, наш массивный сторонник Снугенхатт взялся за дело добросовестно. — Граджелут отряхнул штаны. — Я вовсе не был уверен, что он сохранил прежний боевой дух.
— Что-что, а боевой дух его никогда не покидал. — Виз барражировал над крышей, искал для соратников путь вниз. — Он-то и заставлял Снуга пить горькую. Но эта драчка его протрезвила и омолодила, и будь я проклят, если сам не сбросил десяток лет. — Он задержался перед Банканом. — А знаешь, мне понравилось это превращеньице. Вы с приятелем сможете его повторить, как считаешь?
— Не знаю. Ведь мы ставили перед собой другую цель. — Банкан удостоверился, что дуара надежно висит на спине. — Ну как, сможем мы тут спуститься?
— Боюсь, что нет. Не вижу лестниц. Только вентиляционные шахты, дымоходы и световые люки.
— Ну, ты, кореш, обрадовал.
Выдр стоял у одного из световых люков и, наклонив голову, вглядывался.
— Ничего. — Банкан подошел к другу. — Разобьем стекло, спустимся по веревочной лестнице.
Сквилл хмуро посмотрел на него.
— Чувак, где ты видишь веревочную лестницу?
— Сделаем.
Сквилл закрыл одной лапой глаза, другой потянул меч из ножен.
— Кореш, мы, выдры, народ простой. Че и советую зарубить себе на носу.
С этими словами, прежде чем Банкан успел его схватить, он кинулся вперед изо всей силы коротких нижних лап и рубанул в прыжке мечом. Только осколки стекла полетели.
— Сквилл! — Банкан подбежал к отверстию, посмотрел вниз. — Идиот!
А выдр встал, стряхнул с одежды и меха блестящее крошево и огляделся.
— Банкан, тут невысоко. Даже старый лупоглаз наверняка справится. Кажись, это жилье слуг. Че ты телишься, так-растак?
Он скрылся с глаз друга.
— Сквилл! Погоди!
Банкан выбрал наилучшую исходную точку для прыжка и бросился вниз, за ним полетел Виз. Граджелут тоже спрыгнул, хотя его пришлось уговаривать.
В узком коридоре никто не пытался преградить им дорогу, и на винтовой лестнице не нашлось желающих броситься наперехват. Уровень шума внизу говорил о крайнем смятении в поместье барона, если не о полном хаосе. Ориентируясь на какофонию, они вбежали в узкий мезонин с видом на центральный атриум и на зал, где правил бал ревущий от ярости Снугенхатт. Его внимание разделилось между двумя группами прихвостней Красвина. Когда одна группа высыпала из-за своих укрытий — колонн и мебели, — он загонял ее обратно. Тем самым соблазнял на попытку к бегству вторую толпу, но тут же разворачивался и устремлялся за ней в погоню. Время от времени кто-нибудь падал под ударом рога или тяжеловесного корпуса. Тот, на кого Снугенхатт наступал, уже не поднимался. Время от времени в носорога летели стрела или копье, но они лишь отскакивали от толстых лязгающих пластин.
Окинув взором поле битвы, Банкан сказал:
— Я не вижу Ниину.
— Она, вероятно, заточена в подземную темницу. — Граджелут водил пальцем по лезвию ножа — своего единственного оружия, служившего исключительно для самозащиты. — Необходимо найти путь, который приведет нас на нижние ярусы дворца.
— А здесь мы как пройдем?
Банкан указал на охваченный хаосом внутренний двор.
— Сюда, кореша! — крикнул Сквилл. Он обнаружил лестницу и уже спустился на две ступеньки. Остальные направились к нему, но тут раздался знакомый пронзительный лай.
— Она здесь! — Выдр возбужденно огляделся. — За мной!
Он круто развернулся и промчался мимо Банкана и Граджелута. Угнаться за ним смог только Виз.
Сквилл, размахивая мечом, первым ворвался в библиотеку. И никого не увидел, хотя многое указывало на то, что несколько минуту назад здесь пребывала целая орава. На столе — яства и напитки. Тускло светили лампы.
— Все побежали на шум, — объяснил Виз.
— Где же она?
Банкан медленно обошел комнату.
— Банкуч, а ты попробуй башку приподнять, — раздался сверху слабый голос.
Внимание пришельцев тотчас привлек к себе балкон, где Ниина пыталась встать с неудобного ложа из раскрытых книг. Ее убежище выдавала слабо мерцающая масляная лампа.
— Ниина! — Банкан поискал глазами лестницу. — Ты цела?
— Где вас клепаные лысые черти носили?
Она так устала, что, вставая, была вынуждена ухватиться за перила.
— Кореш, да ты не волнуйся, она в порядке.
Сквилл нашел лестницу и приставил ее к балюстраде.
— О, да у нас еще гости!
В дверном проеме стоял некто гибкий, в элегантных шелках и сафьяне, и помахивал саблей. Как облик, так и манеры выдавали в нем хозяина поместья. Сквилл отпустил лестницу, вынул меч и двинулся к барону.
— Шеф, игра проиграна. Это моя сеструха, и я ее отсюдова забираю. И никакие мы тебе не гости.
— Да как пожелаете. Чем быстрее уберетесь, тем лучше. — У норка горели глаза. — Однако твоя родственница должна остаться. У нас незаконченное дело.
Ниине, готовой в любую секунду упасть в обморок от недосыпания, все же хватило сообразительности спуститься по лестнице.
— Эй, Сквилл, дай-ка мне меч, и я закончу это дельце, вот так.
— Исвиньи!
До Банкана не сразу дошло, что барон не просит прощения, а кого-то зовет. За спиной Красвина загородил весь дверной проем самый уродливый член свинского племени, которого только доводилось встречать юноше. Тяжелые бивни могучей самки бородавочника были заточены под иголки. Вся она была в черной лакированной коже с фестонами из металлических шипов и штифтов. В одной лапе она держала боевой топор, а в другой — щит с длинным и острым, как наконечник копья, умбоном.
— Будь я проклят, если отпущу ее, — выругался Красвин.
— А я искренне надеюсь, что ты ее отпустишь.
Банкан медленно обнажил клинок, бдительно косясь на бородавочницу.
— Скажите-ка, — произнес Красвин, — где вы нашли этого рогатого урода? Он портит мое имущество и убивает моих слуг.
Виз чинно выдвинулся на передний план.
— Знай, дергающий усами, имя моего друга — Снугенхатт, и мы странствующие рыцари. А сюда пришли, чтобы выручить из беды прекрасную даму.
— Не могу поверить, — тихо проговорил Красвин. — Это бред, абсурд. Вы рискуете жизнью ради самки?
— Если бы ты вел себя, как подобает существу благородной крови, Снугенхатт не крушил бы сейчас твой дворец, — объяснил Банкан.
— Ах, так! — Красвин рассек саблей воздух. — Пожалуй, даже хорошо, что вы здесь. Может быть, ваша подружка станет сговорчивей, когда вы испустите дух у нее на глазах. Впрочем, мы бы с ней и так поладили, опоздай вы совсем ненамного.
— Это че значит? — Сквилл повернулся к сестре. — Ты с ним че, это… Он не…
— Нет, я с ним не «это» и он «не», — процедила Ниина. — А теперь, ежели ты не против, окажи услугу, позволь выпустить ублюдку потроха. Щас я его разделаю, как форель для жарки.
Красвин глубоко вздохнул.
— Поскольку мой верный персонал, похоже, не способен одолеть единственного незваного гостя, я вынужден лично позаботиться о вас. Исвиньи, займись этой троицей.
— Четверкой! — Виз метнулся к барону и едва увернулся от молниеносного выпада его клинка. — Еще до конца этой ночи я буду клевать паразитов на твоем остывающем трупе.
— Смею уверить, я столь же чистоплотен, сколь и ловок в обращении с саблей. — Красвин перенес внимание на Банкана. — Мне сказали, что твой рогатый помощник упал с неба и разнес мои ворота. Но его племя крыльями не обладает. Как вам удалось это устроить?
Банкан, не колеблясь, прикоснулся мечом к дуаре.
— С помощью этой штуки. Я могучий волшебник. Чаропевец и сын чаропевца.
— В самом деле? А кажешься зеленым, как молодой побег. Из тех, что забавы ради рубят мои слуги. — Сверкнула сабля. — Я велю сжечь твои кости и развеять пепел.
— А ты и впрямь, шеф, ублюдок, каких поискать, — задумчиво произнес Сквилл.
— Весьма польщен. — Красвин издевательски поклонился. — Ты проживешь достаточно долго, чтобы посмотреть, как я развлекусь с твоей сестрой. Исвиньи!
Никого не удивило глухое утробное урчание, когда огромная бородавочница, подняв боевой топор, вразвалку двинулась к незваным гостям.
— Ну, чуваки, с меня хватит, вот так!
С этими словами Сквилл ринулся вперед.
— Сквилл!
Даже Ниину поразила необычная храбрость ее брата. Или глупость?
Топор описал зловещую дугу и, попади он в цель, легко разрубил бы выдра пополам. Но Сквилл, будучи несравненно проворнее громадной свиньи, поднырнул под лезвие, сделал кувырок и ткнул мечом, всю свою массу вложив в этот удар.
Несколько опешив от успеха, он вскочил и отпрянул.
Бородавочница взвизгнула и упала на колено. Затем, ко всеобщему удивлению, медленно поднялась. Отчетливо виднелась прорезь в одежде, но никто не заметил крови и потери сил. На глазах изумленного Сквилла и его спутников она возобновила наступление, даже не припадая на покалеченную ногу.
Сквилл, уклоняясь от огромного топора, темпераментно атаковал монстра. И всякий его выпад находил цель, но не производил желаемого действия. Выдр ускользал от страшных ударов, но было ясно, что вечно это не продлится. А когда погибнет он, наступит черед остальных.
Сквилл выдыхался, а его могучая противница не проявляла признаков усталости.
— Тут действует волшебство, — пробормотал Граджелут. — Темная магия.
— Истинная правда. — Красвин, расслабленно стоя в дверном проеме, терпеливо ждал неизбежного конца. — Исвиньи — моя личная телохранительница, и в ходе подготовки она подверглась очень сложному и дорогому регенерационному колдовству. Думаете, только вам на всем белом свете подвластна военная магия? Ее тело обновляется всякий раз, когда получает рану.
Вряд ли кто-нибудь из вас может похвастать такой способностью. Рано или поздно она вас всех измотает, так почему бы прямо сейчас не смириться с неизбежным и не сложить оружие?
— У вас, вероятно, дурная болезнь гениталий, которую можно вылечить только щелоком и наждачной бумагой.
Ниина ошарашенно посмотрела на купца.
— Ну, ты, старый увалень, даешь! Вот уж не думала, че ты способен так ругаться!
Купец смущенно потупился.
— Видите ли, юная самка, даже у моего терпения есть предел.
— Да не вертись ты, — прорычала бородавочница, — и я тебя быстро прикончу.
Просвистел топор и высек искры и каменное крошево из пола, где за долю секунды до этого стоял Сквилл. Выдр все еще размахивал мечом. Он нисколько не оробел, но дышал тяжелее.
— Че я слышу? Позволить, чтоб меня прикончила такая гнусная уродина? Да я лучше сигану башкой вниз с самого высокого дерева в Колоколесье!
— Сама знаю, что я не красавица, — прохрюкала бородавочница. — Давай оскорбляй! Меня это ободряет, силенок придает.
— Сквилл! — крикнул Банкан с другого конца библиотеки. — Берегись! Она защищена чарами.
Он убрал меч в ножны и заиграл на дуаре.
— Пойте! Ниина, придумай какие-нибудь слова.
— Че? — Ниина заморгала. — Банкет, я так спать хочу, еле-еле зенки открытыми удерживаю.
— Тогда пой во сне. Если не хочешь, чтобы из-за тебя погиб твой брат.
Она сощурилась.
— Это как понимать? Шантаж?
Банкан разозлился.
— Ниина, он жизнью рискует, пытается тебя спасти.
— Чувак, да ведь он при этом еще и развлекается. Ладно, как скажешь.
— Да! Спойте! Спойте! — Красвин в дверях ритмично захлопал в ладоши. — С удовольствием послушаю настоящее чаропение. Не то чтобы я сомневался в ваших способностях — все-таки летучий носорог кое-чего стоит. Но поверьте, сейчас они роли не играют. Мудрый и прославленный колдун, зачаровавший по моей просьбе Исвиньи, уверял, что она неуязвима для любого волшебного вмешательства. Так что пойте, пока не охрипнете.
Банкан не реагировал на издевку.
— Сквилл, ты тоже!
Топор грянул об пол так близко от выдра, что сбрил ему волосы на хвосте.
— Петь? Черт бы тебя побрал, кореш, ты че от меня требуешь? Мне дыхалку надо беречь!
Комнату заполнило сильное и нежное контральто. Это запела Ниина, во всю мочь импровизируя под аккомпанемент Банкана. Ее стихи вибрировали в заряженном опасностью воздухе, отскакивали от пола, колыхали страницы раскрытых книг.
Не пристало светской даме
На мужчину с кулаками
Налетать из-за любого пустяка.
Чтоб не разбегались в страхе кавалеры,
Не пора ль красотке вспомнить про манеры?
Не довольно ли валять ей дурака?
Красвин, заметив немедленное воздействие чаропесни, перестал хлопать.
— Довольно! Хватит! Прекратите!
Естественно, это требование побудило Ниину прибавить громкости. Барон, размахивая саблей, двинулся к ней.
Виз бросился наперехват, точно и сильно клюнул неприятеля в лоб и запорхал вокруг. Красвин, безумно ругаясь, шинковал и полосовал воздух. У Банкана душа ушла в пятки — птах безумно рисковал. Но остановить Виза юноша не мог, а потому заставил себя сосредоточиться на игре.
Вокруг бородавочницы сгущался серый пар. Она недоуменно хрюкала и отмахивалась, но топор и щит не наносили ущерба тому, что казалось обыкновенным густым туманом. Ниина пела, и происходило самое замечательное превращение в истории чаропевческого трио.
— Не может быть! — взвыл Красвин. — Колдун клялся, что она неуязвима!
И отчасти он был прав — когда Сквилл улучил момент для выпада, его меч пробил кринолин и кружево, не причинив ущерба плоти. Но никто не ожидал появления кринолина и кружев.
Сквилл, разинув пасть, опустил меч и отступил. Ниина умолкла, у Банкана вдруг обмякли пальцы, аккорды утратили стройность. Все были потрясены.
Шипы и кожа сменились гладкой тканью лавандового цвета и элегантными кружевами. Лиф и рукава платья были искусно отделаны рюшами. Благодаря фижмам юбка расширялась колоколом. Изящный капор удерживался на голове атласными лентами, под подбородком их концы были завязаны в пышный бант. Боевой топор превратился в большой зонт, щит — в ридикюль.
С воплем страха и ярости Исвиньи запустила сумочкой в Сквилла, и тот едва успел увернуться. Ридикюль угодил в стеллаж с книгами и лопнул. Показалась яркая подкладка, запахло цветочными духами.
— Что это? — взревела потрясенная свинья. — Что происходит?
И тут она заметила свое отражение — неподалеку, между стеллажами, стояло большое зеркало в узорной раме. В следующий миг раздался дичайший вопль — Банкан и не подозревал, что горло самки способно исторгнуть подобный звук.
Бородавочница отшвырнула зонтик, словно раскаленный кирпич, и с визгом убежала из библиотеки. Это сопровождалось громким шуршанием юбок и частыми ударами тяжелой туши об пол — Исвиньи совершенно не умела передвигаться на высоких каблуках.
Барон Кольяк Красвин, чье секретное оружие совершенно неожиданно ударилось в истерику и паническое бегство, вдруг понял, что его дела плохи. И тогда он злобно обругал незваных гостей и помчался к выходу.
— Не уйдешь!
Безоружная Ниина ухватилась за свою спасительницу — масляную лампу — и запустила ею в ретирующегося норка. Снаряд пролетел мимо и вдребезги разбился об пол. Во все стороны брызнула горящая жидкость. Несколько капель угодили Красвину на хвост и правое бедро. Мучитель Ниины взвыл и, дико корчась, вывалился из библиотеки.
Сквилл подумал было о преследовании, но тотчас сообразил, что в интересах крошечного отряда — не столько кровопролитие, сколько успешное бегство. Он вернулся к спутникам и подождал, пока Ниина одарит усатым влажным поцелуем сначала Банкана, а затем крайне сконфуженного Граджелута.
— Че, неужто влом обнять родного брата?
— Ах да, как же я могла забыть?
Она приблизилась и без предупреждения двинула его снизу в подбородок.
— Ой! — Он схватился за челюсть. — Это за че?
— Глупый педрила, где тебя черти носили? Ты хоть представляешь, че этот клепаный ублюдок хотел со мной сделать? Ты хоть представляешь, через че я прошла?
Сквилл тихо прорычал:
— Детка, ниче нового тут с тобой не приключилось бы.
Ниина с визгом ринулась на него, он энергично и без колебаний дал отпор, и миг спустя по полу катался мельтешащий конечностями мохнатый клубок. Увидев изумление в глазах Виза, Банкан всерьез подумал, не успокоить ли близнецов ударами бесценной дуары по головам.
К нему бочком приблизился Граджелут.
— Мой юный друг, вообще-то нам пора подумать, как отсюда выбраться. Я надеюсь, Снугенхатт сумеет благополучно вывезти нас в безопасное место, если мы убедим его прекратить свое приятное занятие.
— Предоставьте это мне. — Виз выпорхнул за дверь.
Банкан зашагал следом.
Выдрам пришлось покончить с оскорблениями и тумаками, они вскочили и поспешили за юношей. Казалось чудом, что их одежда уцелела в бурном семейном конфликте.
Снугенхатта они нашли перед входом в кухню, он грозно шаркал ногой по полу. В огромном зале царила разруха, мебель теперь годилась только на дрова, валялись бесформенными комками сорванные с флагштоков полотнища, жалко выглядели останки повергнутых и растоптанных картин и статуй. Дверь в кухню представляла собой металлическую решетку, из нее торчало с полдюжины длинных копий, трясущихся в нетвердых лапах.
Виз устроился на своем металлическом насесте над лбом приятеля.
— Отличная работа, Снуг. Пора на заслуженный отдых.
У носорога пылали глаза.
— Нет. Еще живы несколько мерзавцев. Подожди, скоро я покончу с ними.
— Нет необходимости. Это всего лишь слуги. — Птах привстал на жердочке и огляделся. — Ты видел убегавшего норка? Трудно было его не заметить — вся задница в огне.
— Все равно не заметил, — проворчал Снугенхатт. — Занят был.
Подбежал Банкан, похлопал носорога по бронированному боку.
— Снугенхатт, увози нас отсюда. Ты сделал все, о чем мы просили, и даже больше.
К нему повернулась огромная башка.
— Но я хочу с ними разделаться! Пожалуйста, разреши мне с ними покончить!
Эта мольба не прошла мимо ушей перепуганных защитников кухни. С грохотом упало несколько копий, а их владельцы поспешили найти себе укрытие в глубине помещения.
— Сейчас вы работаете на нас, — важно заявил Граджелут, — и я на правах нанимателя настаиваю, чтобы вы нас вывезли за пределы этой территории.
— Ну ладно, как скажете.
Носорог опустился на колени. Путники, цепляясь за броню, вскарабкались по его боку и расположились на щитах. Банкан устроился впереди, на плечах у Снугенхатта. Далее сели Сквилл и Ниина, а Граджелут занял последнее место.
Снугенхатт выпрямил ноги, повернулся и с крайним презрением показал защитникам кухни свой тыл, словно провоцировал нападение сзади. Но вызов остался безответным. Не встретив ни единого препятствия, носорог и его наездники пересекли усеянный мусором внутренний двор, прошли по обломкам ворот и очутились на узкой дороге за крепостной стеной.
Следуя указаниям Граджелута, они на первом же перекрестке повернули направо, затем еще раз направо и по едва заметной тропе двинулись на север. Лишь когда владения Красвина остались далеко позади и показались окрестности Камриоки, Банкан вздохнул с облегчением. По пути Ниина цедила оскорбления в адрес брата, но вскоре выдохлась и погрузилась в глубокий сон.
Путники задержались, чтобы поудобнее устроить ее в седле — широкая спина и короткий шаг Снугенхатта вполне это позволяли. На всякий случай Ниину пристегнули поясом к доспехам носорога. Снугенхатт, вперевалку шагая по тропе, напевал себе под нос что-то воинственное — по мнению Банкана, слушать это пение было не менее интересно, чем наблюдать носорога в бою. Красвин свою репутацию бретера не оправдал — он вообще не показывался на глаза. Возможно, получил сильные ожоги. Банкан очень на это надеялся.
В городке Поукелпо они запаслись провизией — предстоял трудный переход через пустыню Тамаз. Поукелпо был не более чем пограничным селением, полным немного сомнительных личностей, уставших от жизни и не имевших сил перебраться на более благополучные земли. Пока Граджелут торговался и запасался, Банкан попробовал выяснить, откуда взялось название пустыни. И услышал, что первым путешественником, коему посчастливилось вернуться из нее живым, был легендарный кенгуровый крыс по имени…
— Тамаз! — закончил Банкан за собеседника.
— Черта с два, — возразил нечесаный муравьед. — Крыса звали Пустыня. Забавное совпадение, верно? — Он пожал плечами. — А откуда взялось название Тамаз, понятия не имею.
Что и говорить, не слишком исчерпывающее объяснение.
По-прежнему не было признаков погони. Либо они оторвались от преследователей, либо Красвин был слишком растерян или даже напуган, чтобы снарядить карательную экспедицию. Впрочем, Банкан ни в коей мере не скучал по сластолюбивому норку и его достойным сподвижникам.
— Ничего удивительного, — оторвался от кормушки Снугенхатт. — Преследовать нас по пустыне он не решится. Сюда никого калачом не заманишь.
— Он прав. — Виз отлетел в сторонку, чтобы не мешать — двуногие навьючивали на спину его друга фляги с водой.
Банкан прикрыл глаза ладонью и посмотрел вдаль. Над ущельями и столовыми горами мерцал раскаленный воздух. Из того, что юноше удалось выспросить и подслушать, следовало, что путники стоят у границы края неведомых опасностей и всяких малоприятных сюрпризов. По-видимому, у них уже входило в привычку странствие по таким землям.
— За сколько дней мы пересечем пустыню?
— Вопрос закономерный, но точно сказать не могу, — ответил Банкану распоряжавшийся погрузкой Граджелут. — Я пытался выяснить, однако безрезультатно. Похоже, все убеждены, что Тамаз находится на краю света.
Банкан невесело улыбнулся.
— Это успокаивает.
— Говорят, что со временем голые плоские холмы и пески сменятся лесистыми горами, изобилующими пищей и хорошей водой, однако никто не знает, на каком расстоянии отсюда они находятся.
Ленивец по своему обыкновению был спокоен и готов ко всему.
— Но, как ни далека цель, как ни долог предстоящий путь, мы должны добраться. — Его тяжелая лапа указала на север. — Ибо там нас ждет Великий Правдивец.
«Или Великая Небылица», — подумал Банкан и мысленно пожал плечами. Они слишком далеко зашли, слишком много препятствий одолели, чтобы поворачивать назад. Вдобавок ему всегда хотелось увидеть настоящую пустыню. Ну а что касается водолюбивых выдр, то они соскучились по охоте.
О Снугенхатте и вовсе не стоило беспокоиться. Впервые за многие годы носорог был совершенно трезв, вполне доволен своим уделом и готов своротить горы.
Когда они покидали Поукелпо, никто не желал им счастливого пути. Чего-чего, а отчаянных голов местное население навидалось. Все храбрецы устремлялись в пустыню, но никто не возвратился. Жители безучастно разошлись по своим делам.
Дневная жара не слишком досаждала Банкану и его спутникам. Хорошо переносил ее и Снугенхатт, которому досталась львиная доля работы плюс доспехи. Он терпеливо бежал на север и лишь в разгаре дня по требованию наездников останавливался на отдых.
Выдры коротали досуг за ловлей диких ящериц и змей, что неплохо скрашивало меню. А Граджелут подолгу вглядывался вперед, мобилизуя свой опыт, чтобы выбрать самый верный путь — в пустыне не было дорог или хотя бы тропинок. Когда он указывал дорогу, ни Банкан, ни выдры не спорили. Все давно признали, что путешественник он опытный.
Через несколько дней после расставания с Поукелпо они оказались посреди скопления цветных башен из блестящего разноцветного песчаника. Банкан решил, что этот край приятен глазу, если не ногам. Впрочем, изъязвленная выветриванием поверхность была нипочем широким ороговелым стопам носорога, а пассажиры отягощали его не больше, чем пригоршня перьев. Они уверенно продвигались вперед.
Поэтому все были застигнуты врасплох, когда носорог вдруг зашатался.
Банкан наклонился вперед и спросил:
— Снугенхатт, в чем дело?
Позади него спутники напрягли слух.
Виз порхал впереди, разведывая путь. Он тоже встревожился и поспешно вернулся.
Снугенхатт не отвечал.
— Всем спешиться, — скомандовал птах. — Живее, живее!
Наездники подчинились. Выдры соскользнули с природной грацией, Банкан — неуклюже, Граджелут — столь медлительно, что едва не был задавлен, когда носорог повалился на бок. Посыпалась кладь, а затем грозное животное громко застонало.
Потом Снугенхатт лежал, стеная и хрипя, глаза его закатились, ноги слабо подрагивали, пасть судорожно хватала сухой воздух.
Пассажиры, собравшись вокруг, в страхе глядели на свой поверженный транспорт. Виз опустился Банкану на плечо. Он, к великому облегчению юноши, вел себя спокойно.
— Что это с ним? — с тревогой спросил Банкан.
— Похоже, эмоциональный шок.
— Шок? — Ниина нахмурилась. — Че еще за шок?
— Вспомните, в каком состоянии пребывал наш рогатый друг, когда мы собирались штурмовать владения барона, — осенило вдруг Граджелута. — Только неожиданное падение с большой высоты привело его в чувство. Он перенес сильный стресс, а теперь наступила реакция.
— Какая еще реакция? — Сквилл состроил гримасу. — Купчик, хорош говорить загадками.
— Я имею в виду, что все его поступки объясняются пережитым нервным напряжением.
Ленивец бесстрастно рассматривал бесчувственную серую глыбу.
— Он верно говорит, — подтвердил Виз.
— Но ведь Снугенхатт столько дней держался молодцом, — напомнил Банкан. — Разве после стресса такое бывает?
Граджелут пожал плечами.
— А разве бывает, чтобы живое существо употребляло столько алкоголя?
Сквилл подыскал местечко с мягким песком в тени отшлифованного ветрами валуна.
— Чуваки, кажись, пора отдохнуть.
— Отдохнем. — Банкан взялся за дуару. — А заодно полечим нашего приятеля.
— Че, прямо щас? Прямо тута? — Выдр указал на высокие останцы, на незнакомые колючие растения, на крошечную, но очень деятельную рептилию, выбежавшую из своей норки. — А можа, просто дадим ему проспаться?
— На это уйдет целый день, а то и больше, — возразил Виз. — Такое уже бывало.
Граджелут разглядывал небо. Ни облачка, яркая синева, и жара хоть и не убийственная, но все же решительно неласковая.
— В таком месте лучше не задерживаться. Лично я предпочел бы не ждать, если это возможно.
— Давайте, ребята! — Банкан уже пощипывал струны. — Не надо особенного волшебства, просто лечим затянувшееся похмелье. На этот раз не будем увеличивать птиц и затаскивать в реку сердитых китов.
Ниина подошла к брату.
— Слышь, гнилодых, че ты боишься? Я, например, не собираюсь тута рассиживаться, лакать воду и ждать, пока спящая красавица поднимет свою толстую задницу.
Банкан заметил, что Ниина поправила, как могла, макияж, но все же выглядела не такой цветущей, как в начале путешествия. Цветные полосы, украшающие мордочку, были уже не такими яркими и четкими. Зачем ей нужна косметика в нехоженой пустыне — на этот вопрос, пожалуй, смогла бы ответить только другая самка.
— Предоставим решать тому, кто знаком со Снугом дольше всех.
Банкан повернулся к птаху.
— Если можно, помогите ему, — ответил Виз. — Валяясь под солнцем, он обезвоживается.
— А почему он брыкается и стонет?
— Бредит, — последовал лаконичный ответ. — Тебе ведь неинтересно, какие глюки бывают у пьяных носорогов?
Банкан кивнул, нашел камень поудобнее и сел, предварительно убедившись, что он не служит домом кому-нибудь мелкому, зубастому и склонному кусать незваных гостей. Юноша положил дуару на колени. Разнообразия ради можно и поимпровизировать. Благо непосредственного риска для жизни сейчас не ожидается. Они всего лишь собираются помочь другу в беде.
Нам в пустыне засыхать недосуг.
Ну-ка, ухом поведи, верный Снуг.
Час — не для спячки,
Встань на карачки.
Дикие скачки
В белой горячке
Живо изгонят проклятый недуг.
Ниина легко следовала за мелодией, ее брат неохотно вторил. Хорошо, что эта парочка снова вместе — Банкан вспомнил не слишком удачные чаропевческие эксперименты с одним вокалистом.
Юноша вздохнул с облегчением, когда знакомое серебристое облачко окутало стенающего носорога. Оно сгущалось, крепло с каждой нотой, с каждым словом. Интересно, какую форму примет оно в конце концов? Будет ли его воздействие причудливым и зрелищным или всего лишь прямолинейным и сугубо практичным?
Облачко сгустилось в нечто бесформенное, в желтых и зеленых пятнах, и это создание криво ощерилось. Слюнявая, гнилозубая пасть исторгла жуткий хохот. Вдобавок призрак был не одинок. Повсюду вокруг путников возникали полуматериальные-полупрозрачные фантомы. С кривых острых когтей капал ядовитый гной.
— Прекратите! — взвыл Граджелут. — Прогоните их!
— Прогнать? — Опешивший Банкан не знал, что опаснее — играть дальше или прекратить. Судя по растерянным мордам выдр, они тоже не находили ответа. — Да как мы можем их прогнать? Сами же вызвали!
И тут Банкана ужалили в щеку. Сильно.
— Извини, — виновато произнес Виз, — надо было привлечь твое внимание. Вы не вызывали тварей. Это сделал он. — Крыло ткнуло в мечущегося стенающего Снугенхатта. — Это его видения. Я точно знаю, он уже описывал этот кошмар. Ваше пение просто сделало чудищ видимыми, придало им материальность. — Голос клещееда звучал уверенно. — Я, конечно, в таких делах не спец, но, боюсь, если вы остановитесь, эти твари не исчезнут.
К ним, шаркая, приближалось нечто пахнущее гнилым мясом и жженым хлебом. Хищно протягивались конечности, похожие на нити грибницы, болтались на кровавых нервах глазные яблоки. Чудище было лишь наполовину вещественным, и Банкан с трудом, но заставил себя не обратиться в бегство.
— Если не перестанем, — пробормотал он, все еще играя, — то, наверное, будет еще хуже.
— Кореш, выбора нет, — сказал Сквилл. — Никуда я не поеду с этими пьяными глюками на буксире. Прикинь, ты хиляешь к дамочке на свиданье, а у тебя на плече сидит такой вот кошмарик.
Призрак, решивший сосредоточить свое внимание на Банка-не, завис поблизости. Для полноценного физического контакта ему не хватало материальности. Юноша задрожал. Это было уже слишком.
А вдруг Виз ошибается? Возможно, если чаропевцы утихнут, твари попросту растают в воздухе? Плохо то, что до сих пор птах обычно оказывался прав.
С другой стороны, если чаропесня реализует чужие кошмары, она же, наверное, способна дать им пинка под зад. Он сменил ритм и обратил на это внимание выдр.
Брат с сестрой круто повернули на новый стихотворный курс. И в самом деле, кое-какие отвратительные видения начали растворяться.
— Так нечестно! — пробормотал некто с шестью руками и эпилептическим хоботом.
— Только мы приготовились высосать чьи-нибудь мозги! — простонал второй фантом.
Он неуловимым движением выбросил в сторону Сквилла блестящее полупрозрачное щупальце. Тот рубанул мечом, но клинок проткнул воздух.
Чем чаще жаловались растерянные горячечные видения, тем реже стонал и брыкался Снугенхатт. Подобно большинству алкоголиков, он не мог справиться со своей проблемой, не увидев ее. Только на сей раз вместо него проблему увидели (в буквальном смысле) выдры и Банкан.
В поле зрения юноши вплыли гнилые клыки и смердящие глазные яблоки. Но это были остатки кошмара. Как только они испарились, Снугенхатт погрузился в мирный сон, его грудь вздымалась медленно и мерно, точно кузнечные мехи.
— Кажется, подействовало!
Виз не умел потеть, но в этот момент, похоже, не отказался бы от такой способности.
Банкан обмяк, встряхнул онемевшими, больными пальцами.
— Он так и не проснулся.
— Кризис миновал, — сказала птица. — Часок он теперь проспит. Может, и два, но не больше. — Он возбужденно чирикнул. — Гарантирую. Отличная работа.
— Спасибо.
Измотанный Банкан и сам был не прочь вздремнуть, но решил потерпеть. Слишком ярко отпечатались в памяти Снугенхаттовы кошмары. К тому же некоторые из них могли болтаться поблизости — им некуда было уйти. И Банкану совсем не хотелось пускать их в собственные сны.
