Книга: Вся Стальная Крыса. Том 2
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15

Глава 14

После телевизионного вступления мы повторили номер — сказать по правде, без огонька. Но публика этого не заметила, совершенно забалдев от одного нашего присутствия. Райцы качались, махали руками, однако ухитрялись при этом помалкивать. Но едва Железный Джон слился с нами в рефрене «Тяги! Тяги!», они завопили и заорали в невыразимом экстазе. Когда мы затянули последнюю «тягу» и смолкли, разразилась бешеная овация. Железный Джон отечески улыбнулся нам, затем строго посмотрел на зрителей и воздел ржавый палец. Мигом наступила тишина.
— Я разделяю вашу радость по поводу визита почетных гостей. Но у них выдался утомительный день, так что давайте позволим им отдохнуть. Не забывайте: они останутся с нами навсегда. Им выпала редкая удача — стать полноправными гражданами Рая и до конца дней жить в нашей сказочной стране.
И вновь — брутальная радость. Без особого энтузиазма выслушав приговор к пожизненному заключению, мы уложили инструменты в рюкзаки и отдали их поджидающим слугам. Зрители, все еще слегка пульсируя экстазом, двинулись к выходу.
— Секундочку, пожалуйста, — попросил нас Железный Джон. Подождав, пока выйдут посторонние, он коснулся кнопки на стене, и створки высокой двери бесшумно сдвинулись. — Отличная песня. Нам всем очень понравилось.
— Девиз «Стальных Крыс» — «Доставляй людям радость».
— Чудесно. — Он перестал улыбаться и мрачно посмотрел на нас. — Вы можете еще кое-чем нас обрадовать. Вы здесь надолго, и нам очень хочется, чтобы вы были счастливы. Так что осчастливьте и себя, и нас, соблюдая осторожность в выборе тем для разговора.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался я, хотя уже четко представлял себе, к чему он клонит.
— Мы все довольны судьбой. Тут надежно и спокойно. Я терпеть не могу смут. Джентльмены, вы переселились к нам из очень неблагоустроенного внешнего мира. В Галактике все нормально, скажете вы. И будете правы — если не замечать вечной войны. Борьбы противоположностей, от которой мы, к счастью, избавлены. Вы — дети цивилизации, в чьей основе не самосозидание, а саморазрушение. Вы — жертвы негативизма, который подавляет жизнь, угнетает культуру, ослабляет даже сильнейших. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ни Флойд, ни Стинго не ответили, так что пришлось кивать мне.
— Понимаем. Хоть мы и не во всем разделяем кое-какие ваши умозаключения, предмет обсуждения нам совершенно ясен. И я торжественно обещаю: пока мы пользуемся вашим гостеприимством, ни я, ни мои помощники ни словом не обмолвимся о противоположном поле. То есть о женщинах, девушках, самках. Запретная тема. Но поскольку вы сами ее коснулись, я делаю вывод, что вы вправе…
— Не вправе.
— Ясно, больше вопросов нет. Мы очень благодарны за радушный прием и постараемся не бросить тень на вашу репутацию.
— Юный Джим, ты умен не по летам. — На лицо Джона вернулся призрак улыбки. — Должно быть, ты устал. Сейчас вам, ребята, покажут жилье.
Створки раздвинулись. Железный Джон отвернулся. Аудиенция завершилась. Мы удалились, всячески изображая беспечность. Золотистый провел нас все по тому же кирпичному коридору в довольно шикарные, хоть и тоже краснокирпичные, апартаменты. Он включил телевизор, убедился, что в ванной работают краны, поднял и опустил шторы, затем поклонился и вышел. Я прижал палец к губам. В напряженном чуть ли не до судорог молчании Флойд и Стинго смотрели, как я с помощью детектора, позаимствованного у Тремэрна, выискиваю «жучков». После того видеоклипа я проникся большим уважением к местным электронщикам.
— Чисто, — сообщил я.
— Ни одной женщины, — вымолвил Стинго. — Даже говорить о них нельзя.
— Ну, какое-то время я бы смог без этого прожить, — подал голос Флойд, — но кто теперь будет солировать?
— Очень эффектный пример, — сказал я, — первоклассного электронного дублирования.
— Но откуда взялся этот клоун? — спросил Флойд. — Ей-Богу, я видел его первый раз в жизни. Может быть, мы и впрямь наширялись бакшишем и эта планетка — не более чем наркотический кошмар?
— Спокойствие и хладнокровие! Этот клоун — не что иное, как набор электронных байтов и бит. Тут живут очень неплохие техники. Они перевели в цифирь нашу песню вместе со всеми нами, а затем анимировали солиста мужского пола. Стерли Мадонетту, записали его, а потом пересняли ролик.
— Но зачем? — простонал Стинго, устало падая в глубокое кресло.
— Хороший вопрос. И ответ очевиден. Эта половина Рая — только для мужчин. Женщин мы наверняка не увидим. Готов поспорить, их вылущили даже из телепрограмм. А также все, что с ними связано. И не спрашивай опять «зачем?». Я не знаю. Ты сам видел, как высока стена. А по наблюдениям с орбиты известно, что по ту сторону стены — тоже город. Значит, женщины — если они вообще тут водятся — должны жить на той половине.
Ни один из моих спутников не спросил «почему?», хотя обоих, да и меня, изводил этот вопрос. Я глядел в их встревоженные лица и старался думать о чем-нибудь приятном. Это удалось.
— Мадонетта, — начал я.
— Что Мадонетта? — спросил Стинго.
— Надо ей обо всем рассказать. — Я сунул в ухо большой палец и обратился к мизинцу: — Джим вызывает Мадонетту. Алло, ты на связи?
— Еще бы!
— Я тоже тебя слышу, — проскрежетал Тремэрн из моего пальца.
Я изложил события дня. Сказал «у меня все» и стал ждать откликов.
Мадонетта зашипела от злости, и я не мог ее за это винить. Тремэрн, как всегда, был сама деловитость.
— На этой половине города ты потрудился неплохо. Может, теперь пора Мадонетте выйти на разведку?
— Рано. Нам еще надо получить несколько ответов на чертову уйму вопросов.
— Пока не возражаю. Как дела с находкой? Выяснил что-нибудь?
— Увы. Но надежда остается. Капитан, дайте нам передохнуть. По-вашему, такого перехода, да еще и концерта, для одного дня мало?
Я подождал ответа. Напрасно.
— Да, сэр, вы правы. Этого недостаточно. Нужно еще изделие иной расы.
Я выдернул палец из уха, стер с него серу и мрачно уставился в пространство.
— С чего начнем? — поинтересовался Флойд.
— Не имею представления. Сказал просто, чтобы Тремэрн отвязался.
— Я знаю, с чего начать, — заявил Стинго. Я бросил на него подозрительный взгляд.
— Сначала — МИПСК, а теперь еще и это. Наш скромный арфист открывает тайные погреба. Он улыбнулся и кивнул.
— Видать, многолетняя служба в Лиге не пропала даром. Разве старый вымогатель у ворот не сказал нам, что завтра на рассвете открывается рынок?
— Так и сказал, — подтвердил Флойд. — Ну и что? Штуковину давным-давно сбыли с рук.
— Гений! — Я зааплодировал. — Под этим седым скальпом прячется серое вещество, которое знает, что такое логика!
Стинго поклонился, принимая комплимент.
— В отставке всегда скучно. Что дальше, босс Джим?
— Отлови Золотистого. Прояви острейший интерес к рынку. Пусть даст провожатого, утром пойдем туда и…
Звякнул стеклярус, отворилась дверь, и вошел наш ангел-хранитель в златотканом облачении. Как будто одно упоминание о нем служило вызовом.
— О счастливцы, вы приглашены! Железный Джон ожидает вас в Веритории. Ступайте!
Мы пошли. А что еще оставалось делать? Золотистый — видимо, для разнообразия — пребывал в необщительном настроении и оборвал поток наших вопросов мановением руки. Новые коридоры, новые кирпичи… Спотыкаясь, ушибая ноги, мы добрались до ряда незанятых кресел и сели, как велел нам поводырь. В помещении было темно и стало еще темнее, когда Золотистый вышел и затворил дверь.
— Что-то мне тут не в кайф, — пробормотал Флойд, выразив ощущения каждого из нас.
— Не будем нервничать раньше времени, — выдал я совет за неимением более дельного, а сам нервно сцепил пальцы и хрустнул суставами. Затем уловил в темноте движение воздуха. Вспыхнул свет, в считанные мгновения разгорелся…
В освещенное пространство неторопливо вступил Железный Джон, вернее, его увеличенное изображение. И показал на нас.
— Сейчас вы переживете переживание, которое существенно отразится на вашем существовании. Воспоминания о нем будут поддерживать и подпитывать вас, и никогда не сотрутся из памяти. Я знаю, вы будете благодарны, и заранее принимаю сердечное «спасибо». Уверяю, отсюда вы уйдете иными — духовно развитыми, обогащенными. Добро пожаловать, джентльмены, в первый день новой полноценной жизни. Добро пожаловать!
Когда его образ угас, я закашлялся, чтобы подавить ворчание. Старый примат почему-то нравился мне все меньше. Никогда не пытайся обжулить жулика! Поудобнее разместившись в кресле, я настроился на развлечение. Едва оно началось, я определил, что голофильм сработан вполне профессионально. Он мог произвести впечатление на какого-нибудь доверчивого юношу или на круглого дурака. Мне это пришлось по душе. Сумрак рассеялся, ярче разгорелся ржавый свет, и я внезапно оказался в кадре.

 

В безмолвии взирал король на группу вооруженных мужчин, уходящих в лес и исчезающих среди деревьев. Внешне он был спокоен и терпелив, но рука его то и дело тянулась к голове, будто он хотел удостовериться, что корона все еще на месте. Спустя долгое, очень долгое время он выпрямился и повернул голову. Прислушался. В густой листве шуршали неспешные шаги, но напрасно ждал он появления кого-нибудь из воинов. Вышел толстенький уродец — волосы растрепаны, на губах блестят капельки слюны.
— Что ты видел? — спросил король шута.
— Ушли, ваше величество. Все до одного. Точь-в-точь как те, что уходили прежде. Скрылись за деревьями у пруда, и никто не вернулся.
— Никто никогда не возвращается, — горестно молвил король. Его плечи беспомощно поникли, в глазах застыло отчаяние. Он не заметил, как из леса вышел и приблизился к нему юноша; рядом с ним семенил серый молчаливый пес. У шута отвисла челюсть, изо рта вытекла и закачалась, точно маятник, струйка слюны. Он попятился.
— О чем печалишься, о король? — спросил юноша ясным, бодрым голосом.
— О том печалюсь я, что в моем королевстве есть место, где пропадают люди, — пропадают навсегда. Уходят по десять, по двадцать человек, но ни один еще не пришел назад.
— Я пойду туда, — сказал юноша, — но я пойду один. Больше он не произнес ни слова, только щелкнул пальцами, и собака последовала за ним под сень дубравы. Они пробирались среди деревьев и висячих мхов, огибали груды валежника и топи и наконец подошли к темному пруду. Юноша остановился на берегу, вгляделся в воду — и тут из нее вынырнула рука и схватила пса. Схватила и утащила на дно. Только разбегающиеся круги остались на глади пруда, но и они вскоре исчезли.
Юноша не закричал и не убежал. Лишь кивнул.
— Наверное, это здесь, — сказал он.

 

Сумрак растаял — да будет свет! Железный Джон сгинул, зал опустел. Я посмотрел на Флойда — он выглядел таким же обалдевшим, как и я.
— Я, должно быть, что-то пропустил.
— Собачонку жалко, — произнес Флойд.
Мы оглянулись на Стинго, тот задумчиво кивнул.
— Это только начало, — пообещал он. — Вы все поймете, когда увидите продолжение.
— Что ты имеешь в виду? Нельзя ли поконкретней?
Стинго отрицательно покачал головой и хмуро сказал:
— Может быть, попозже… хотя вряд ли это понадобится. Сами догадаетесь.
— Ты что, уже видел это кино? — поинтересовался Флойд.
— Нет. Просто я немного разбираюсь в мифологии. Вам лучше досмотреть до конца, тогда и поговорим.
Я хотел было заспорить, но прикусил язык. Потом так потом. Отворилась дверь, появился Золотистый.
— Ты-то нам и нужен. — Я вспомнил недавнее наше решение. — Из достоверных источников мы получили информацию, что завтра на заре открывается рынок.
— Поистине ваши источники достоверны. Завтра — десятый, базарный, день. Кочевники ежедневно загибают палец, и когда пальцы на обеих руках кончаются, это означает…
— Понял, спасибо. Я и без грязных пальцев умею считать до десяти. Мы с друзьями-музыкантами хотим побывать на рынке. Это возможно?
— Достаточно лишь намека, о великий Джим Стальная Крыса.
— Вот я и намекаю. Может кто-нибудь завтра показать нам дорогу?
— Будет несравненно удобнее на огненных колесницах…
— Будет, не спорю. Но удобнее — не значит лучше. Пешая прогулка — чем не удовольствие?
— Пусть будет пешая прогулка, коли таково ваше желание. Мы предоставим эскорт. А теперь, джентльмены, позвольте напомнить, что наступил обеденный час. В вашу честь устраивается банкет. Не соблаговолите ли последовать за мной?
— Веди, дружище! Ты поразишься нашей прожорливости — если, конечно, нам не подсунут треклятые полпеттоны.
Шагая за ним по пятам, я обнаружил, что мои пальцы решили жить по-своему! Вероятнее всего, их вынудило к своеволию мое растревоженное подсознание. Они пробежались по клавиатуре компьютера, и передо мной вспыхнула цифра 19. А рядом — пульсирующая 11.
Еще одиннадцать дней. Будет совсем неплохо, если завтрашний базар что-нибудь даст.
Назад: Глава 13
Дальше: Глава 15