Книга: Вся Стальная Крыса. Том 2
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

Атаковали мы, конечно, медленно — чем позже обнаружат наши истинные намерения, тем больше шансов на успех.
Подкатив с неторопливой величественностью к форту, автомобиль замер. Я достал очередную бутылку шампанского, взялся за пробку. Мощные прожекторы залили площадку перед воротами ослепительным желтым светом, торчавшие из бойниц в каменной стене стволы пушек повернулись.
Я высунулся из окна.
— Какого черта копаетесь?! Открывайте! Шофер, посигналь!
Боливар нажал на клаксон, раздался записанный на пленку рев стартовых двигателей межзвездного крейсера. Мне заложило уши. Видимо, наш призыв был услышан, ворота медленно двинулись вверх, и я победно замахал бутылкой. Мы въехали в форт, остановились перед вторыми, запертыми воротами. Открывая шампанское, я почти не обратил внимания, что ворота за нашими спинами так же медленно закрылись, а к машине подошли вооруженные солдаты. Пробка с хлопком вылетела, Анжелина восторженно закричала и подставила свой стакан. Мальчики тоже обернулись и протянули свои. Анжелина незаметно толкнула Флавию локтем, намекая, чтобы она присоединилась к общему веселью. Я начал не торопясь разливать шампанское.
Солдаты встали у машины разинув рты, — подобные причуды аристократов им в диковинку. Сквозь их неровный строй вперед протолкался офицер.
— Документы, живо!
— Молчи, хам, когда находишься в обществе дворян! — От избытка эмоций я взмахнул рукой с бутылкой, и пенящееся вино залило серый китель офицера. — Открывайте ворота и проваливайте!— Ваши документы, пожалуйста, — сказал более учтиво офицер, видимо, признавая наше превосходство.
Дальнейшие события хотя и длились секунды, но были столь ярки, что до сих пор стоят перед глазами.
Робко заглянув в окно, офицер увидел Флавию, его зрачки расширились, губы задергались.
Узнал!
Я выплеснул в его распахнутый рот шампанское из стакана.
— Окна! Газ! — заорал я.
Доля секунды — и окна надежно закрыты, из специальных отверстий в кузове автомобиля пошел газ. Офицер, упав у колес, скрылся из виду, солдаты молча повалились рядом. Я включил лазер.
В ворота уперся рубиновый луч, сталь приобрела красивый красный цвет, во все стороны брызнули искры.
— Не особо впечатляет, — прокомментировала происходящее Анжелина.
— Металл слишком толст. Джеймс, пушку! Стреляй в верхнюю часть… Капот машины открылся, оттуда вылез ствол пушки. Выстрел стопятимиллиметрового безоткатного орудия в замкнутом пространстве форта больно ударил по ушам, на время лишив нас слуха. Прогремел еще один выстрел. Бронебойные снаряды рвали сталь, закрытый автомобиль не спасал от оглушительных звуков, и мы заткнули уши пальцами. Выстрел. Ощущение было такое, будто я — внутри колокола, а моя голова — гигантский язык. Ворота перед нами прогнулись и затряслись. Еще выстрел, еще. Ворота сорвались с петель и с грохотом обрушились наземь.
Из здания с автоматами в руках выскочили солдаты. Пули смертоносными градинами застучали по бронированной крыше автомобиля, на стекле напротив моего лица появился аккуратный ряд звездочек. Солдаты стреляли на бегу и, попав в озеро сонного газа, падали.
— Боливар, жми! — В ушах стоял такой звон, что я едва слышал собственный крик. — Стой!
Солдат, пошатываясь, добрел до самой машины и, выпустив напоследок очередь в небо, завалился перед бампером. Если мы тронемся, ему конец.
Я распахнул дверцу, спотыкаясь о спящих, обогнул машину. И увидел солдата, который, дрыхнул, широко раскинув руки, правая — под передним колесом. Я отпихнул руку этого ногой, схватил за сапоги того, что своим телом преградил нам путь, и оттащил в сторону.
На бегу я краем глаза заметил метрах в пяти солдата — лицо скрыто маской противогаза, пистолет нацелен на меня. Едва слышный выстрел — и левое плечо пронзила острая боль. Меня развернуло, перед глазами — асфальт.
Дальнейшее было подернуто багровой дымкой. Я безуспешно попытался встать, туман перед глазами сгустился. Затем я увидел рядом с собой Джеймса. Выстрелив из игольчатого пистолета, он нагнулся, схватил меня поперек туловища, подтащил к машине и бережно уложил на заднее сиденье. Я хотел знать, что происходит, но глаза сами собой закрылись. Автомобиль сорвался с места, позади раздался оглушительный взрыв. Мы проехали по покореженным воротам, меня швыряло из стороны в сторону. Дальше — сплошная тьма.
Я открыл глаза. Надо мной склонилась Анжелина. Видеть ее прелестное лицо приятно всегда, но сейчас — особенно. Я открыл рот, но вместо слов из горла вырвался сухой кашель. Анжелина повернулась, ставя пустой стакан, и я увидел над собой бездонное голубое небо. Красотища. Не то что грязный потолок тюремной камеры. Вода смочила глотку, и вторая попытка заговорить удалась.
— Как прошел штурм?
— Все бы ничего, если бы не твой дурацкий героизм.
Она улыбнулась? Или мне только показалось? Глаза в уголках блестят. Неужели слезы?
Ее ладонь в моей, и я слегка сжал руку. Ее улыбка стала шире.
— Газ просочился в здание, и оборона захлебнулась. Несколько солдат успели надеть противогазы, но их уложили игольчатые пистолеты. Мы проехали по разрушенным воротам и помчались по шоссе. Хорошо, что автомобиль укреплен броневыми листами, а то бы нам несдобровать. Сзади по нам стреляли из крупнокалиберных орудий, потом взглянешь — вмятины будь здоров. За нами погнались несколько машин и броневик, но мы взорвали за собой мост и с тех пор их не видели. С шоссе мы свернули на проселок, потом покатили и вовсе без дороги по холмам. Отыскав эту поляну, остановились на отдых. Как видишь, машина и лагерь скрыты деревьями, и с воздуха нас не найти. Короче, все прекрасно. Вот только твоя рука… Пуля прошла, не задев кости. Входное отверстие в бицепсе — маленькая аккуратная дырочка, а выходное в трицепсе… Большущая рваная дырища.
— Странно, но рука совсем не болит.
— Еще бы болела, ведь тебя под завязку накачали наркотиками.
Я пошевелился. Анжелина усадила меня, подложив подушку под спину. Оказалось, лежал я у высокой сосны на спальном мешке. Рядом в таких же спальниках посапывали близнецы и Флавия. Я посмотрел вдаль. Зеленые холмы, у самого горизонта — горы. Мир и покой. Идиллия.
— Ты спала?
— Нет, я дежурю.— Теперь моя очередь, а ты ложись отдохни.
Анжелина — хороший солдат и возражать не стала. В самом деле, бодрствовать и ей причины не было. Нежно поцеловав меня в губы, она пододвинула ко мне складной столик, на котором стояли кувшин с водой и аптечка, и залезла в спальник.
От наркотиков во рту пересохло, и я с жадностью осушил кувшин. Тихо, только шелест веток над голован да пение птиц вдалеке. Я встал и направился к автомобилю. Меня слегка покачивало, а в остальном чувствовал я себя удовлетворительно. Боливар открыл глаза и молча взглянул на меня. Я соединил указательный и большой пальцы правой руки, показал ему, мол, все нормально, затем коснулся пальцем губ. Он кивнул и снова закрыл глаза.
Я заглянул в кабину. Сигнальное устройство и радар включены, если в нашем направлении двинется кто-нибудь крупнее птицы, в приемнике, который, несомненно, лежит под ухом у одного из мальчиков, раздастся сигнал тревоги. Мысль, что мое маленькое войско позаботится о себе в любых обстоятельствах, наполнила меня гордостью, придала сил.
В холодильнике меня ожидал сюрприз — контейнер с водой и дюжина пива. Я откупорил запотевшую бутылку и жадно припал к горлышку. Рядом раздались шаги. Я сжал горлышко бутылки — какое-никакое, а оружие. Обернулся. Флавия. Я расслабился и снова хлебнул из бутылки.
— Только благодаря вашей храбрости мы добрались сюда, — сказала она. — Спасибо от всего сердца.
— Пустяки. Я совершаю нечто подобное не реже двух раз в неделю. К тому же на этот раз у меня были отличные помощники.
— Признаюсь, что, когда Хорхе рассказал мне о вашем плане обставить Сапилоте на выборах, я сочла вас сумасшедшим. Простите меня за сомнения. Теперь я не только верю, что вы доведете задуманное до конца, но и очень хочу, чтобы Параисо-Аки освободили именно вы. Знаете почему?
— Извините, сегодня я туго соображаю.
Она подошла ближе, остановилась на расстоянии вытянутой руки. Красивая девушка: губы алые, зовущие, в глазах можно утонуть… Я едва слышно вздохнул, осушил бутылку и, чтобы оказаться подальше от этих бездонных глаз, сел на заднее сиденье автомобиля. Она — сама серьезность — стояла, сложив руки на груди, и будто светилась изнутри.
— Я хочу, чтобы победили именно вы, потому что вы — человек чести. Я вам безоговорочно верю.— Спасибо на добром слове, хотя полицейские на сотнях планет не разделяют вашего мнения, для них я — преступник.
— Не поняла, о чем вы, но все равно верю. Скажите, почему вы рисковали жизнью, почему покинули безопасный автомобиль?
— Под колесами лежал солдат. Если бы мы поехали, то раздавили бы его в лепешку.
— Но это был всего лишь солдат.
— Прежде всего — человек.
— Разве жизнь одного человека, тем более врага, так важна для вас?
— А что важнее человеческой жизни? Жизнь — это все, что есть у каждого из нас. Одна-единственная попытка; и пустота до рождения, пустота после смерти.
Флавия покачала головой.
— А как же загробная жизнь? По моей религии…
— Рад за вас, уверен, религия поддерживает вас в трудные минуты. Моя же вера предельно проста: я вижу реальность и сомневаюсь, что после смерти попаду на небеса, так как не верю в их существование. У меня одна жизнь, и я дорожу ею. Так имею ли я право лишить другого человека его единственной, по моим же собственным убеждениям, попытки — жизни? Только самовлюбленные политиканы и религиозные фанатики убивают людей ради собственной выгоды или абстрактных идей — справедливости, абсолютной истины, веры! По мне, живи и дай жить другим, помогай добрым людям и сторонись дурных. А что касается веры… Вера — личное дело каждого!
Позади Флавии появился Боливар.
— Отлично сказано, отец, — поддержал он меня. — Теперь, может, пойдешь приляжешь, а я подежурю?
— Спасибо, так я и сделаю, — пробормотал я. Сын кивнул мне, но смотрел он только на Флавию, она — так же пристально на него. — Что ж, поковыляю. Флавия, если тебе не спится, может, поговоришь с Боливаром? Уверен, у него к тебе куча вопросов о вашей планете.
Они оба энергично закивали, а я поплелся обратно.
На смену моему поколению пришло новое, и тут уж ничего не поделаешь. Чувствовал я себя не то что старым и ненужным, но все же… Интересно, депрессия вызвана наркотиками или моей лекцией о религии?
— Выше нос, Джим, — сказал я себе, залезая в спальник. — Ты — освободитель, и на этой планете еще будет воздвигнут твой памятник!
Мысль о памятнике согрела сердце, и я заснул с улыбкой на губах.
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11