7
Неожиданное произошло четыре дня спустя. Все это время у Хэммонда все увеличивалась клаустрофобия. Он не мог сидеть в замкнутом пространстве, он должен был выйти наружу. Просто ужасно было видеть эти комнаты в скалах после того, как вернулся из бескрайнего космоса, с берега смерти. Но Уилсон категорически запретил всем выходить из наблюдательного пункта.
– Аппараты врамэнов прочесывают это побережье в поисках Марден и ее летательного аппарата, – сказал он. – Они так просто не сдаются. Поиски будут продолжаться в течение длительного времени.
– А что же мне делать? – требовательно заявил Хэммонд. – У всех здесь есть работа.
– У тебя будет много работы, – сказал Уилсон. – Но только тогда, когда ты подучишься больше. Ты не умеешь ни читать, ни понимать символы и устройство наших станков. Учись.
И Хэммонд начал проводить долгие часы с Ивой и книгами. Ему нравилась хумэнская девушка, но он в слишком беспокойном состоянии, чтобы получать удовольствие от уроков, а когда не было уроков, жадно глядел на солнечный свет и звезды из наблюдательного пункта. Внутри скал в комнатах продолжалась бесконечная работа по сборке секций корабля.
Два человека оставили свою прежнюю работу и получили новое задание. Один из них был обычный хумэн, а другой, Норт Абель, был алголиец. Это был высокий человек с кожей серого цвета и угрюмым лицом. Они собирали устройство, которое напоминало Хэммонду электрический стул очень сложной конструкции. Он узнал, что это энцефалопроба.
Глядя на это устройство с неприязнью, Хэммонд спросил:
– Это правда, что эту штуку изобрели врамэны?
– Правда, – ответил Абель. – Но они отдали его просто так. А почему бы и нет. Это им на пользу. Наши суды используют эту испытательную установку на тех, кто подозревается в заговоре против врамэнов. Ошибок при этом никогда не бывает.
– Но Ива сказала, что если кто-нибудь будет сопротивляться, напрягая всю свою волю, его ум будет разрушен, – возразил Хэммонд. – В таком случае волевого человека нельзя так допрашивать.
Абель презрительно фыркнул.
– Врамэны не отдают так просто свои изобретения. Я слышал, что ты уже немного испытал на себе их гипноусилитель. Используя его, они подавляют энцефалопробу.
– Но у вас такого нет, – сказал Хэммонд. – Так что...
Алголиец пожал плечами.
– Да, если Марден будет сопротивляться, ее мозги разрушатся. Я надеюсь, что этого не будет. Если это случится, тогда мы проделаем большую, но бесполезную работу.
Его деловая бессердечность привела Хэммонда в раздражение, но он уже достаточно хорошо знал отношение этих людей к врамэнам и не стал протестовать. Он также надеялся, что Марден не будет сопротивляться. Ему не хотелось, чтобы чей-то мозг раскололся на части. Он надеялся, что она заговорит и они смогут закончить сооружение корабля и выбраться из этой скалы в Альтар или еще куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь.
Именно тогда Хэммонд был сильно удивлен. Он пошел к Уилсону, чтобы спросить, как идут дела с врамэнской женщиной. Уилсон разговаривал с Лундом и сразу же обратился к Хэммонду.
– Я хотел за тобой послать. Произошла странная вещь. Марден хочет поговорить с тобой.
Хэммонд удивленно смотрел на него.
– Со мной? Ради Бога, зачем?
Лунд прервал его.
– Все равно мне это не нравится. Ты не знаешь врамэнов. Это какой-то хитрый ход.
– Возможно, – сказал Уилсон. – Но она не хочет говорить с нами. Может быть, Хэммонд убедит ее не сопротивляться энцефалопробе.
Он повернулся к Хэммонду.
– Ты ее очень заинтересовал. Она думает, что твое утверждение, что ты из прошлого – обман. Но она не уверена. И очень хочет разобраться. Все врамэны интересуются древней историей. Если ты сможешь убедить ее, что ты из давнего времени и она с тобой разговорится, ты, может, сможешь убедить ее, что мы решительно собираемся использовать энцефалопробу.
Хэммонд почувствовал страшное возбуждение.
– Но она может догадаться, к чему я веду.
– Конечно же, она догадается, – сказал Уилсон ледяным тоном. – У врамэнов много недостатков, но они не дураки. Не забывай, что у каждого из них опыт множества прожитых жизней.
Охранник перед дверью комнаты Марден осторожно открыл дверь и впустил Хэммонда внутрь и быстро закрыл дверь.
Излучающий мягкий свет шар освещал маленькую внутрискальную комнату. Врамэнская женщина встала, когда он вошел. В комнате была только койка и стул. Марден не выглядела сейчас сверхчеловеческим господином космоса. Она выглядела как замечательно красивая юная блондинка с умными глазами и с фигурой, при виде которой Хэммонду следовало бы присвистнуть от восхищения. На ней были белые короткие шорты. Хэммонду не хотелось присвистнуть. Он испытывал некоторую робость.
Тайан жестом указала ему на стул.
– Присаживайтесь. И чего вы на меня так глазеете?
Хэммонд пожал плечами и сел.
– Не знаю. Думаю, потому что никогда в жизни не разговаривал с неумирающей женщиной.
Тайан издала сердитый насмешливый звук.
– Неумирающей? Та же старая детская сказка. От того, что мы обладаем долголетием, о котором вы, хумэны, так хлопочете... – Затем она остановилась. – Но я ведь забыла. Ты же вроде не хумэн, не так ли?
– Да, я не хумэн. – Он смотрел на нее как зачарованный. – А сколько же вы живете? Сколько тебе лет?
– Чуть больше двухсот.
Хэммонд был потрясен. Его чувства отразились на лице, потому что Тайан сказала:
– Почему у тебя такое выражение на лице? Если ты говоришь правду, что ты живешь уже десять тысяч лет...
– Не живу, – сказал Хэммонд. – Не совсем живу.
– Ты ничего не помнишь об этом времени? – спросила она скептически.
Я помню только сновидение. Сон человека, который сидел в маленькой капсуле, как король на троне с замороженным лицом и слепыми глазами, обращенными в ледяное царство космоса, в котором вечно двигался.
– Ничего, – сказал Хэммонд почти шепотом.
Лицо Тайан изменилось. Некоторое время она молчала, глядя на него проницательным взглядом. Затем сказала:
– Да, ты не выглядишь обманщиком.
– Я молил бы Бога, чтобы я был обманщиком, – произнес Хэммонд.
– Не возражаешь, если я задам тебе несколько вопросов?
– Задавай.
Она начала задавать их. Это были быстрые, ищущие, острые расспросы о двадцатом столетии. Некоторые из были как бы видоизмененные прошлые вопросы и внезапно Хэммонд осознал, что она делает ему что-то вроде перекрестного допроса, быстро и по-научному. Особенно много вопросов она задавала по поводу первых попыток полетов в космос. Когда она остановилась, то выглядела крайне озадаченной и необычайно возбужденной.
– Я почти полностью поверила, что ты из далекого прошлого, – сказала она. – Мы, врамэны, гипотетически реконструировали это далекое время, но ни один хумэн не знаком с нашими исследованиями. Все твои ответы, кроме нескольких, совпадают с нашими разработками. А эти исключения могут быть ошибками с нашей стороны.
– Гипотетическая реконструкция, – повторил Хэммонд. – Разве из архивных документов вы не знаете, каким было наше время?
Она покачала головой.
– Не осталось никаких документов. В Межпланетных войнах двадцать третьего столетия они были уничтожены. На Марсе и Венере, а также на Земле.
– Межпланетные войны? – спросил Хэммонд. Затем с грустью добавил: – Отлично. Так вот ради чего мы работали, ради чего рисковали жизнью. Замечательный век космоса. Межпланетные войны и врамэны, владеющие космосом. И люди, пытающиеся сбросить их ярмо. Вот во что превратился наш замечательный проклятый Богом век космоса.
Тайан глядела на него, ее глаза возбужденно сияли.
– Ты или талантливейший обманщик, или история твоя чистая правда. Все совпадает. Это парашютное устройство, которое мы нашли – ничего подобного не делали веками...
Она остановилась, затем сказала:
– Послушай, Кирк Хэммонд, не ввязывайся в заговор хумэнов. Ничего не получится, а тебя могут убить.
– Очень трогательно, что ты обо мне заботишься, но это звучит неубедительно, – кисло сказал Хэммонд.
В ее глазах засветилось нетерпение.
– Ты думаешь, меня беспокоит то, что случится лично с тобой? Если твоя история правдива, ты являешься настоящим кладом с информацией об отдаленном прошлом. А я не хочу, чтобы эти знания пропали.
По крайней мере в это Хэммонд был склонен поверить. До сих пор информация исходила от него, а теперь он попытался все сделать наоборот.
– Опасности не будет, – спокойно сказал Хэммонд. – Когда мы завершим постройку нашего корабля, мы полетим к Альтару и выясним, отчего вы, врамэны, так долго живете.
– У вас нет даже одного шанса на миллиард, что вы достигнете Альтара, – сказала она. – Мы очень тщательно охраняем весь Трифид. Даже если вы ускользнете от врамэнов...
Внезапно она остановилась.
– Ну? – сказал Хэммонд.
Тайан затрясла головой.
– О, нет. Они не получат от меня информацию. Ни с помощью уловок, ни при помощи энцефалопробы.
– Даже для того, чтобы спасти свой ум, чтобы не сойти с ума?
– Нет, никогда, – ответила она и в голосе ее Хэммонд услышал абсолютную твердость. – Поверь мне, их поиски абсолютно безнадежны. Я ничего не могу поделать, если они выбирают самоубийство, но я хочу спасти тебя и все знания, которыми ты обладаешь.
Искренним жестом она положила свою небольшую ручку на кисть Хэммонда. Хэммонд слегка отодвинулся и мгновенно выражение Тайан изменилось.
– Значит, ты уже подхватил ненависть хумэнов к нам? – сказала она, пытливо глядя ему в лицо. – Ты тоже думаешь, что мы не люди.
Он хотел найти слова, чтобы отрицать это, но Тайан отвернулась от него. Она выглядела усталой и опустошенной. И в первый раз Хэммонд почувствовал симпатию к ней.
– Ты в самом деле так глупа, что позволишь им разрушить твой ум? – спросил он.
– Я не скажу ничего, что могло бы помочь хумэнам добраться до Альтара, – сказала она, не поворачивая головы.
– Но они. Но мы собираемся сделать это, – сказал Хэммонд. – Так что ты могла рассказать нам кое-что.
– Почему тебя беспокоит то, что случится с кем-то, кто не является человеком? – сказала она и вдруг она повернулась, подошла к нему и стала близко глядя ему в лицо.
– Разве я в твоих глазах такая уж чужеземка, так отвратительна?
Она глядела на него снизу вверх и на ее вздернутом белом лице провоцирующая шутливая невинность. От тонкого аромата ее блестящих волос у него сильно забился пульс. В глазах ее прыгали маленькие насмешливые чертики, которые не соответствовали мягкости ее лица и голоса. Она подняла свои небольшие ручки и цепко взяла его за плечи, а ее алые губы приблизились к нему.
– Отвечай же, Кирк Дуглас!
Хэммонд ясно осознавал, что она творила. Однако никогда в жизни он не смог бы отказаться от поцелуя, который она ему предлагала. Ее полураскрытые губы были так странно прохладны и сладки, а ее уступчивое тело было упругим и эластичным в его объятиях и Тайан глядела на него презрительно-триумфально.
– Кажется, я не противна. Но ты мне противен, как будто меня коснулось животное, как будто меня коснулся тупой неотесанный мужлан!
Через мгновение Хэммонд сказал:
– О'кей, я оскорбил твои чувства, а ты хотела оскорбить меня. Теперь мы квиты?
С лица Тайан исчезли презрение и гнев. Она сказала:
– Ты прав. Я привыкла ненавидеть хумэнов, но ты из другого времени и твои поступки обижают меня. На мгновение я была маленькой злобной девочкой.
Это признание было таким искренним, что Хэммонд не мог не восхищаться ею. А тонкий аромат ее духов был все еще в его ноздрях.
Он сказал:
– Я сказал то, что собирался сказать, Тайан. Мне ужасно не хочется, чтобы разрушили твой ум.
– Я не могу и не хочу помогать этим людям, – сказала она. – Так и передай им. И... приходи еще, если они тебе это позволят. Я хочу еще многое спросить у тебя об отдаленном прошлом.
Охранник осторожно выпустил Хэммонда из комнатушки. У него было о чем подумать, пока он ходил по рабочим комнатам в поисках Уилсона.
Уилсон с напряженным вниманием слушал то, что Тайан сказала об Альтаре. Он медленно все повторил.
– Мы тщательно охраняем весь Трифид. И даже если бы ускользнули от врамэнов... Это означает, в Альтаре нас ожидают другие препятствия кроме врамэнов, и она ничего к этому не добавила?
– Ничего. Она резко остановилась, как бы поняв, что дает информацию.
– Врамэны редко делают ошибки, – скептически сказал Уилсон. – Ее информация может быть ложной.
– Я могу снова поговорить с ней, – предложил Хэммонд. – Как мне кажется, она очень хочет видеть меня теперь, когда практически убеждена, что все, что я говорю – правда.
Странно, подумал он, почему я так жду ответа Уилсона, жду так, как будто бы от этого зависит очень многое. Он не понимал, почему он чувствует именно так. Но он не знал, что ответ Уилсона так ошеломит его.
– Норт Абель сказал, что энцефалопроба будет готова к завтрашнему вечеру. Послезавтра утром мы применим ее и если она будет сопротивляться, это ее собственная вина.
– Но если она будет сопротивляться, вы ничего не узнаете, – сказал Хэммонд. – А если бы я смог убедить ее не сопротивляться, вы бы узнали все.
Наконец Уилсон Кивнул головой.
– Можешь попробовать снова. Я скажу охраннику, чтобы он впустил тебя завтра после обеда.
Он взглянул на Хэммонда проницательным взглядом и добавил:
– Ты воспринимаешь энцефалопробу как нечто ужасное, не так ли? Тебе отвратительна мысль, что ее надо применить?
Хэммонд кивнул в знак согласия.
– Мне не хотелось бы видеть, что даже у врамэна будет разрушен ум.
– И мне не хотелось бы, – сказал Уилсон. – Я не похож на Лунда и других, хотя у них достаточно оснований для их ненависти. Но, нравится это или не нравится, будущее всех хумэнов зависит от этого и это придется сделать. Попытайся убедить ее, чтобы она поняла.
На следующий день, когда он вошел в комнату-тюрьму, он принял решение.
Хэммонд не знал, нравится ли ему Тайан или она ему неприятна, но подобно Уилсону, ему не хотелось бы, чтобы ее мозг был разрушен. И так искренне, как он мог, он сказал ей об этом.
Она покачала головой.
– Я не поддамся пробе.
– Что было бы ужасно, чтобы простые хумэны, мужчины и женщины обладали бы долголетием? – с презрением спросил он ее.
Тайан ответила:
– Да, это было бы ужасно.
– Но почему?
– Я не могу сказать тебе этого. Я не скажу этого никому, даже если меня подвергнут энцефалопробе!
Хэммонд почувствовал беспомощность и злость.
– Ладно, – сказал он резко. – Мне не хотелось бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было. Но если для тебя верность кастовым устоям выше здоровья твоей психики, мне ничего не остается делать.
Тайан ответила не сразу. Ее ясные глаза изучали его лицо и затем она сказала:
– Ты не хочешь, чтобы я стала идиоткой.
– Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было.
– Ты можешь предотвратить это, если захочешь, – сказала она. А затем, когда он хотел возразить, она быстро добавила: – Нет, нет, я не прошу тебя помочь мне бежать. Я знаю, что ты этого не сделаешь.
– Тогда что же?
Она быстро заговорила:
– Энцефалопробу изобрели врамэны. Мы научили хумэнов изготавливать эти установки, но они используют наш первый вариант, когда генерируется ультравысокая электромагнитная радиация, которая проникает в ткани и сканирует тонкие электрические импульсы человеческого мозга. У пробы, которая построена для меня, будет такая же диаграмма проводки.
Хэммонд глядел на нее непонимающим взглядом.
– Ну?
Тайан сказала:
– На задней стенке прибора под крышкой находится плата. К ней подведено двенадцать проводов. Изменить проводку очень легко: провод два нужно подсоединить к клемме четыре, провод четыре – к клемме шесть, а провод шесть нужно вообще отсоединить.
Хэммонд начал понимать.
– И что же получится?
– Изменится качество радиации пробы. Тогда я смогу сопротивляться, а мозг не будет разрушен.
Хэммонд встал.
– Я присоединился к хумэнам в их борьбе. Я верю в их дело, хотя не понимаю почему врамэнам нужны космос и долгая жизнь. А теперь ты предлагаешь мне предать их.
– Похоже, что так, – согласилась Тайан. – Но они все равно не получат от меня информации. Это просто спасет мой ум. Я могла бы потом притвориться, что ум разрушен.
Хэммонд покачал головой, раздосадованный и сердитый.
– Нет, я не могу сделать этого. Мне больно от того, что они хотят сделать с тобой и мне больно, что ты так слепо и тупо упряма. Но я за это не в ответе.
Неожиданно Тайан сказала:
– Да, ты за это не в ответе. Конечно, я не могу винить тебя. Я бы только желала, чтобы когда судьба занесла тебя сюда из прошлого, пусть бы она занесла тебя к врамэнам, а не к хумэнам.
И вдруг неожиданно она улыбнулась.
– Поскольку на завтрашний день ничего нельзя изменить, забудем об этом. Я хочу еще послушать о том, как первые люди покидали Землю. Так давно...
Проходили часы, а она все расспрашивала его и больше ни разу не упомянула о том, что должно случиться. Только, когда Хэммонд собрался уходить, она подошла к нему и сказала:
– Думаю, что следует сказать «прощай», Кирк Дуглас. Я хочу попросить об одном одолжении. Я думаю, хумэны сделают это по твоей просьбе.
– Ничего не получится, Тайан, – сказал он. – Они решительно настроены сделать эту пробу. Я не могу их отговорить.
– Я не об этом, – сказала она. – Но когда все кончится, ты можешь попросить их уничтожить мое тело? Я живу очень долго, но не хочу жить без ума.
Он не знал, что ответить ей. Он взглянул на нее, повернулся и постучал в дверь.
В эту ночь Хэммонд не мог спать. Он обратился с просьбой к Уилсону не делать пробу, но тот жестко отказал ему. Он думал, спит ли Тайан. Ему все же казалось, что спит, хотя завтра ее ум перестанет существовать. И она, как личность, тоже.
Он ненавидел свою судьбу, которая привела его из его времени в этот сумасшедший век.
Эти люди далеко ушли в научном прогрессе от его века, они покорили звезды. Жаль, что у них, особенно у Марден, не хватило здравого смысла.
Он умывал руки от всего этого дела. Это не было его виной. Пусть все случится, он не мог ничего остановить. Он будет спать.
Однако сон не шел.
Через некоторое время он тихо поднялся и не надевая туфель вышел украдкой в коридор.
– Я – дурак, – сказал он себе.
Ладно, он был дураком. Но он был таким дураком, который не мог позволить, чтобы произошел этот кошмар.
Он был с хумэнами. Он не мог позволить Тайан убежать и привести врамэнов сюда. Но эта проба, которая сделает идиоткой без всякой пользы, была слишком дорогой ценой.
В главной лаборатории и в комнатах-цехах никого не было. Огни тускло горели, все спали, кроме часового на наблюдательном пункте. Хэммонд направился прямо к электропробе. Описание Тайан было точным. За несколько минут он поменял провода, вернулся в постель и заснул.
Когда он проснулся на следующее утро, он был удивлен, что не чувствует себя виноватым. Он почувствовал облегчение. Он понял, как все это дело давило на него.
Несколько позже Ива сказала ему:
– Они повели Марден на пробу.
– Ты ведь не собираешься присутствовать при этом? – спросил Хэммонд.
Ива покачала головой. Лицо ее было бледное.
– Я не могу. Я ненавижу врамэнов, я ненавижу Марден, но это... не хочу видеть.
Хэммонд покинул ее и пошел в главную лабораторию. Только немногие из хумэнов разделяли чувства Ивы – пришли почти все.
Тайан спокойно пришла с Лундом и Нортом Абелем. Случайно ее взгляд упал на Хэммонда, но она не кивнула головой и не заговорила.
– Твое последнее желание, Марден, – сказал Уилсон сурово. – Сопротивляйся пробе, и все, что случится, произойдет по твоей вине.
Она не ответила. Абель с некоторой неуверенностью указал ей на сиденье, вокруг которого находился сложный аппарат пробы. Когда Тайан молча села, видно было, что алголиец испытал чувство облегчения. Каменным взглядом она смотрела вперед, когда на голову ей одевали большой металлический шлем. Часть лица, не покрытая шлемом, была бледной, холодной и без всякого выражения.
– Не сопротивляйся, расслабься, – сказал ей Абель. Затем повторил: – Расслабься.
Он подошел к пульту управления и начал поворачивать переключатели.
В группе наблюдающих была гробовая тишина. Затем в тишину прорвался гул машины.
Абель осторожно повернул реостат. Тайан слегка зашевелилась и неожиданно закрыла глаза.
– Я начинаю, – сказал Абель.
Он щелкнул переключателем и бумажная лента начала выползать из щели кодирующего устройства машины.
Хэммонда потрясла его мысль. А вдруг он ошибся и женщина получит полный удар от пробы? Ее лицо было очень белым и странным, он, возможно, ошибся в проводах и...
Абель, наклоняясь над лентой, внезапно сказал с озадаченным видом:
– Я не понимаю, что получается...
Хэммонд глубоко вздохнул. Он не ошибся. Тайан просто притворялась.
Часовой появился на лестнице из наблюдательного пункта, что-то крича, и все повернули головы.
– Наш радар на наблюдательном пункте ловит отсюда мощный поток радиации! – закричал он. – Что вы делаете?
Все глядели на него с недоверчивым видом.
– Ты, наверно, ошибся, – сказал Уилсон. – Радиация здесь недостаточно высокой частоты, чтобы проникнуть сквозь нашу защиту.
– Я не ошибся, – сказал часовой. – Найдите утечку, пока врамэнский аппарат не прилетел сюда.
Внезапно Лунд выбежал вперед и закричал Абелю:
– Выключи пробу, быстро!
Ничего не понимая, тот повернул переключатель. Гудение прекратилось.
Тайан Марден открыла глаза.
– Ты сказал, что проба работает неправильно, – яростно сказал ему Абель. – Это единственно возможный источник утечки радиации.
Абель яростно затряс головой.
– Невозможно. Я сам подключал и проверял ее.
И как падающая скала Хэммонд все осознал – фатальное, неизбежное осознание. Когда он перевел взгляд на Тайан, в груди у него бушевали ярость и боль.
– Проверь аппарат, – сказал Уилсон Абелю.
Абель снял заднюю крышку. Он взглянул на провода и поднял голову. На лице его было написано отчаяние.
– Проводку поменяли специально, чтобы пошел сигнал к врамэнским радарам.
Хэммонд встал и начал пристально глядеть на Тайан, а она спокойно смотрела на него из-под шлема.
– Ты... – начал он и голос его прервался от нахлынувшей ярости.
Лунд увидел его и услышал.
– Вот предатель, – сказал он, указывая на Хэммонда. – Поглядите на Хэммонда. Посмотрите на него. Я говорил вам о том, что произойдет, если за него возьмется Марден. Я говорил вам...
Он ринулся к Хэммонду и схватил его за глотку.
Хэммонд сопротивлялся, в ушах его стоял шум ревущей толпы. И внезапно в голове Хэммонда раздался чистый холодный голос. Это был тот странный голос в голове, который говорил с ним той ночью, когда он и Квобба притаились за валуном, прячась от кораблей-светлячков.
– Сложите оружие, все, – сказал чистый голос в голове.
Хэммонд взглянул вверх, когда Лунд отпустил его. По спиральной лестнице спускалось из наблюдательного пункта человек десять. Двое из них держали предметы, похожие на большие фонарики, из которых исходила энергия или свет, обволакивая всех хумэнов в пещере.
Это были гипноусилители – оружие для гипноатаки.
Хэммонд посмотрел на людей, спускающихся по лестнице, затем на Тайан и услышал, как застонал Уилсон.
– Врамэны, это...
Больше никто ничего не сказал. А в мозгу Хэммонда прозвучал другой холодный гипноприказ:
– Спать! Спать...
Все хумэны опускались на пол. Мозг Хэммонда охватила темень.
