Хэммонд стоял у окна, через которое ему на лицо падали горячие лучи переливающегося солнца.

«Что это значит „жить неопределенно долго“? Как я буду чувствовать себя через сто лет? Через тысячу?» – подумал он.

Пусть эта мысль овладеет твоим мозгом. Покрути ее туда-сюда, посмотри на ее форму со всех сторон. Невозможно, чтобы Кирк Хэммонд, уроженец Земли, волею случая, обрел практически вечную жизнь. Солнечный свет, падающий на тебя – не просто солнечный свет. Это излучение звезды, уникальной во всей Галактике, возможно, во всем космосе, звезды, которая является гигантским генератором электромагнитных сил, неизвестных в других местах. Ее невидимые лучи самой высокой частоты в этот момент отыскивают каждую клеточку твоего тела, их поляризующий эффект со временем полностью перестроит цитологическую структуру. Каждая клетка приобретет регенеративную способность до сих пор неизвестную в высших животных, сможет противостоять разрушительному действию возраста или болезни. Через несколько недель благодаря кумулятивному эффекту этой радиации ты изменишься. Ты станешь практически бессмертным.

Хэммонд, пытаясь сбросить с себя тяжесть этой мысли, слышал голоса сидящих в комнате как сквозь сон. Они все еще разговаривали, собравшись за длинным, стоящим посреди комнаты, столом. Они разговаривали с тех пор, как хумэны прибыли в город, Уилсон и десяток хумэнов с четырьмя своими новыми друзьями. Они говорили о непонятных вещах, но именно уверение в том, что все хумэны обретут бесконечную жизнь, заставило Хэммонда встать из-за стола и подойти к этому открытому окну. Ему было необходимо время, чтобы осознать это.

Почти невидящими глазами он посмотрел на Вонн. Это был черный бетонный город, расположенный на открытой желтой равнине, его эбеновый цвет не стал светлее от сияющего потока света, изливающегося из играющего цветами солнца. Город был небольшим, но выглядел солидным и массивным. Почти все здания в нем имели в сечении квадрат и были расположены вокруг мощного центрального строения из окна которого выглядывал Хэммонд, согласно какому-то строгому геометрическому рисунку. В этом городе были улицы и здания, похожие на лаборатории и фабрики, остальные же явно были жилыми домами. Внизу находилась мощенная площадка, на которой стояли штук двадцать флайеров. Здесь они совершили посадку, когда прилетели в город.

Хэммонд подумал об этих флайерах. Они были для него неожиданностью. Они были сделаны не из металла, а из пластика и использовали энергию не атомных генераторов, как почти все те машины, которые он видел во внешнем космосе, а приводились в движение обыкновенным, использующим химический источник энергии, двигателем, который был не металлическим, а керамическим. Глядя на них, Хэммонд увидел внизу нескольких мужчин и женщин, и квадратные блестящие фигуры мехов. Он уже столкнулся с мехами, когда прилетели в Вонн, и они ему не понравились.

На его глазах два флайера с жужжаньем поднялись вверх и скользнули в сторону. Хэммонд проследил за ними, но они быстро скрылись из виду, исчезнув в сиянии солнца, направляясь к огромному лесу, окружавшему равнину, на которой был расположен город. Интересно, куда они летят, подумал Хэммонд? Интересно, куда в конце концов прилетел я?

– Хэммонд, – говорил Джон Уилсон, его голос звучал нетерпеливо, почти раздраженно. – Ты не вернешься к нам?

Хэммонд повернулся и подошел к столу. Он был сделан из черного пластика, стулья тоже, стены и потолок были приятного серого цвета. Хэммонду пришло в голову, что эти люди не любят цвета, ни в тканях, ни в мебели, ни в чем.

Он сел назад на свой стул. С ненавистью думал он о том, что снова придется встретиться с холодным изучающим взглядом четырех людей, сидевших в конце стола. Ну их к черту, подумал он. Смотри им прямо в глаза. Он так и сделал.

– К этой мысли тяжело привыкнуть, – сказал ему Холл Гормон приятным голосом. – Но ваше прибытие на Альтар ускорило развитие событий, которые давно назревали, поэтому мы не хотим откладывать наш разговор. Мы хотим, чтобы вы все поняли.

Холл Гормон был одним из директоров. Хэммонд не имел ни малейшего представления, что означал этот титул, но предположил, что Гормон занимает высокое положение в правительстве, каким бы оно не были у Третьих Людей, и что то же самое можно сказать о Маре Канне и о двух других гигантах, сидящих на конце стола. Хэммонду было не по себе от того, что все четверо были очень похожи. На этой планете не было возрастных признаков, которые помогли бы отличить одного от другого. Казалось, они все стоят на пороге зрелого возраста, все одинаково крупные и сильные, и у всех одинаково мрачные холодные лица. Сидевшие вдоль стола хумэны, разные по возрасту, размерам и даже цвету казались рядом с ними пестрой толпой.

– Вы говорили, – произнес Джон Уилсон, бросив раздраженный взгляд на Хэммонда, что хотите поделиться секретом жизни со всеми хумэнами Галактики.

– Да, – ответил Холл Гормон. – У нас нет ни малейшего желания быть монопольными обладателями бесконечной жизни. Это дело рук врамэнов. Конечно, было бы невозможно доставить сюда на Альтар все неисчисляемые триллионы людей. Но мы уверены, что уникальное излучение нашего солнца со временем может быть повторено искусственно, и таким образом станет доступным всем вашим народам.

– Я забочусь не о себе, – восторженно произнес Уилсон. – Но если я смогу увидеть, что это произойдет, увидеть, как жизнь всех хумэнов станет бесконечной...

– Это вполне возможно, – сказал Гормон. – И так будет. Долго и ревниво охраняемая тайна врамэнов теперь, наверняка, будет открыта всем. Потому что ваше прибытие явилось ключом.

Он посмотрел на сидевших за столом, и Хэммонд снова вздрогнул от прикосновения этого ледяного взгляда. Не очень-то ловко себя чувствуешь, когда знаешь наверняка, что говорящий с тобой человек может, если захочет, действовать на тебя гипнотически, как Мар Канн подействовал на Тайан Марден. Интересно, она все так же находится под действием гипноза, подумал Хэммонд. Ее оставили под присмотром кого-то из хумэнов в одной из комнат, отведенных им в этом здании, и у Хэммонда не было возможности повидаться с ней.

– ...и для Третьего Человека Альтар – родная планета, мы родились на ней, и всегда были бессмертными, с самого начала, – продолжал Гормон. – Но мы никогда не имели возможности покинуть этот мир, несмотря на то, что в научном отношении ушли далеко вперед... Потому что в этом мире нет металла.

И неожиданно Хэммонд понял, что он действительно не видел ни кусочка металла, ни во флайерах, ни где бы то ни было в этом здании.

– Вы хотите сказать, что построили всю вашу цивилизацию на неметаллической основе? – с изумлением спросил Тол Ор.

Гормон кивнул.

– Нам ничего другого не оставалось. Особой неметаллический состав нашего солнца, которому оно обязано своим уникальным излучением, повторился в Альтаре, его планете. Нам пришлось научиться использовать пластмассы, керамику, бетон, вместо металла. Но существует одна вещь, которую нельзя построить без металла. Это межзвездный корабль. Необходим металл для его каркаса, для атомных генераторов и их топлива, для магнитных ограждений, необходимых в атомных реакторах. Поэтому у нас нет межзвездных кораблей. Единственные такие корабли на этой планете, это те, на которых прилетают врамэны, но они совершают посадку только в одном месте, на своей охраняемой базе в Шаранне, в северных горах. И они никогда не подпустят нас к этому месту, потому что не имеют желания выпустить нас в Галактику, чтобы мы рассказали людям о секрете вечной жизни.

Он замолчал и с искренним сожалением развел руками.

– Вы видите, что я предельно честен с вами. Металлические инструменты и атомные генераторы, которые вы сняли с корабля, прежде чем его взорвали, здесь имеют огромное значение. Использовав их, мы сможем начать процесс построения элементов в результате которого мы получим все недостающие материалы. А имея их, мы очень быстро сможем создать оружие, более мощное, чем то при помощи которого Шаранна правит Альтаром.

Уилсон подался вперед.

– Давайте говорить начистоту. За наше оборудование и нашу помощь, что вы предлагаете?

– Секрет звезды жизни будет разнесен по всей Галактике кораблями; которые мы сможем в таком случае построить, – поспешно ответил Гормон. А еще мы предлагаем вам защиту от врамэнов, при помощи оружия, которое мы сможем создать. Потому что когда они узнают, что мы планируем, вам понадобится такая защита!

Он встал.

– Подумайте об этом и обсудите между собой. Каким бы ни было ваше решение, вы наши гости. Мы надеемся, что вы также станете нашими союзниками.

– Думаю, вы можете считать нас союзниками уже сейчас, – сказал Уилсон мягко.

– Приятно это слышать, – угрюмо ответил Гормон. – Но все равно вам надо отдохнуть и обсудить все это.

Фактически он их прогонял, хотя сделал это вежливо, проводив до двери. На прощанье он сказал:

– Мы еще многое должны вам рассказать, но это может подождать. Вы первые, кто когда-либо прилетал к нам, и все мужчины и женщины приветствуют вас.

Эти слова напомнили Хэммонду о непонятной колкости, которой Тайан Марден вывела из себя Мара Канна, и он спросил:

– Мужчины и женщины. Мы видели только их. Разве у вас нет детей?

Гормон ответил:

– Наши дети живут не здесь, а отдельно от нас, по причинам безопасности, которые станут вам ясны позже.

Он прикоснулся к пластинке и дверь скользнула в сторону. За нею стоял один из мехов. Хумэны уже узнали, что эти штуковины просто отлично разработанные, неметаллические роботы, питаемые химической энергией. Внешне они совсем не были похожи на человека. Стоящий за дверью был подобен остальным, которых видел Хэммонд: тяжелый черный пластмассовый куб с ребром в четыре фута, с сочлененными пластмассовыми руками, заканчивавшимися щипцами для простых манипуляций. Куб передвигался а маленьких колесах. Фотоэлектрические линзы, которых было две и которые располагались в нескольких дюймах друг от друга, обеспечивая восприятие глубины, наделяли робота элементарным зрением. Благодаря им, казалось, что у этого существа вытаращенные стеклянные уставившиеся на тебя глаза, что очень не понравилось Хэммонду.

– Проведи этих людей в коридор четыреста двадцать девять, – приказал Гормон.

– Пожалуйста, следуйте за мной, – проговорил металлический голос из решетки на боку.

Мех повернулся и плавно покатился по коридору.

– Он отведет вас в ваши апартаменты, – сказал Гормон. – Мы соберемся снова после того, как вы отдохнете.

Мех докатился до конца широкого коридора, повернул в другой поуже, затем снова повернул и оказался на движущейся поднимающейся лестнице. Каждый раз, меняя направление, он повторял: «Пожалуйста, следуйте за мной».

Они пришли в коридор, вдоль которого были открыты двери. Мех остановился и снова заговорил:

– Ваши апартаменты. Кнопка подачи пищи и сброса отходов рядом с дверью. Красная кнопка возле нее служит для вызова одного из нас.

Существо покатилось назад по коридору. Хэммонд последовал за Уилсоном и остальными через холл в самую большую комнату. Стоящий у закрытой двери Таммас, приветствовал их.

– Какие-нибудь проблемы? – спросил Уилсон.

Маленький мизарианин покачал головой.

– Ни малейших. Она не произнесла ни слова.

Хэммонд задумался. Находилась ли Тайан под воздействием гипнотического приказа? Он не видел ее после прибытия в Вонн, Уилсон позаботился о том, чтобы они совершили перелет в разных флайерах. Хэммонда угнетала мысль о том, что она все так же бессмысленно смотрит вперед, как в тот момент, когда он видел ее в последний раз.

Они прошли в большую общую комнату, где их ждали другие мужчины и женщины. Ива нетерпеливо подбежала к отцу.

– Ну? – спросила она.

Джон Уилсон обвел взглядом устремленные к нему лица.

– Все прекрасно. – Эти люди хотят быть нашими друзьями. Они так же, как и мы, жаждут покинуть этот мир и открыть секрет жизни всей Галактике. Врамэны попытаются помешать этому, но мы будем союзниками в борьбе с врамэнами, – он замолчал и после короткой паузы добавил. – Они намного превосходят нас в научном отношении, и мы вовсе были ли бы им не нужны, если бы не две вещи: им крайне необходимы атомные генераторы и металлические предметы, которые мы спасли, и они хотят узнать от нас как можно больше о галактике. Думаю, нам повезло.

– Интересно, – произнес Хэммонд, – насколько нам повезло. Эти Третьи Люди с презрением говорят о врамэнах. Интересно, что они на самом деле чувствуют по отношению к нам?

Рэб Квобба с тревогой добавил:

– Они смотрят на нас так, что у меня мурашки идут по коже.

– Нам повезло и мы нашли сильных союзников, – сердито сказал Джон Уилсон, – а вы начинаете к ним придираться. Может, они о нас, хумэнах, и не очень высокого мнения. Ну и что из этого? С их помощью мы сможем дать бесконечную жизнь всем хумэнам. Вот что имеет значение!

Тол Ор, до этого молча слушавший, заговорил:

– Будет нелегко воспроизвести лучи этой звезды искусственно, чтобы использовать это излучение по всей Галактике, но я верю, что со временем это станет возможным.

– И длинная-предлинная жизнь, которой врамэны всегда хотели монопольно обладать, будет принадлежать всем, – с энтузиазмом воскликнул Уилсон.

– Я думаю, – медленно продолжал Тол Ор, – что было бы разумно, тщательно изучить действие этой радиации, прежде чем использовать ее в широком масштабе, фактически еще до того, как мы сами получим решающее количество.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Уилсон. – Ты что сомневаешься, что излучение оказывает тот эффект, о котором они говорили?

– Я верю в то, что оно даст нам бесконечно долгую жизнь, как они и говорили, – ответил Тол Ор. – Но излучение может обладать и другими эффектами. Меня поразили слова Хэммонда о том, что здесь нет детей.

Намек не сразу дошел до слушавших. Но через некоторое время одна из женщин вскрикнула от ужаса.

– Ты хочешь сказать, что излучение может сделать нас стерильными? – воскликнул Лунд.

– Может, – произнес Тол Ор. – Излучение такой частоты может оказать самое сильное воздействие на гены.

– Чепуха, – сердито сказал Уилсон.

– Интересно, – пробормотал Квобба. – Никто никогда не слышал о том, чтобы у врамэнов были дети.

На мгновение Хэммонд вспомнил о Древе Жизни, и о том, почему человеку было запрещено пробовать его плоды. Но он тут же подумал о другом.

– Нет, – сказал он Толу Ору. – Я не верю в то, что это так. Тайан говорила с Маром Канном о детях Третьих Людей так, как будто они существуют в действительности.

– Более того, – подхватил Уилсон, – если бы секрету вечной жизни сопутствовала стерильность, врамэны несомненно рассказали бы об этом всей галактике. Это охладило бы пыл хумэнов, стремящихся обрести нескончаемую жизнь.

Алголийский ученый задумчиво кивнул.

– Я об этом не подумал, похоже, что дело не в стерильности, хотя я уверен, что такая радиация должна давать сильнейший генетический эффект.

Разговор продолжался и продолжался, он двигался по бесконечному кругу надежды, страха и тревоги, пока голова Хэммонда не стала кружиться вместе с ним. Он устал от этого мрачного мира, ради достижения которого они стольким рисковали. Он устал от бесконечных размышлений о том, что сделают врамэны и чего хотят Третьи Люди. Он устал и все.

Он прошел вдоль коридора к одной из строгих маленьких спальных комнат. Еще много часов будет довольно светло, но ему было необходимо поспать. Он растянулся на пластиковой койке и забылся в тяжелом сне. Ему снилось, что огромные шестипалые руки тянутся к нему, хватают его. Он проснулся, хрипя от отвращения и понял, что наступила ночь, что в комнате темно и что Ива Уилсон трясет его за плечо.

– Какого черта... – начал было он, но увидел, ее бледное напряженное лицо. Он вскочил на ноги. – Что случилось, Ива?

– Я хотела поговорить с тобой, – ответила она. – Я беспокоюсь, боюсь, и больше не могу разговаривать с отцом. Он столько лет был одержим этим секретом вечной жизни, что теперь и слушать меня не хочет.

Хэммонд подвел ее к открытому окну. За окном под ними раскинулся ночной город Третьих Людей. Голубоватый, непонятно откуда льющийся свет придавал зловещую завершенность угрюмым черным массивным зданиям. В одном из них, расположенном в противоположной части города вспыхнуло ослепительно белое сияние, вспыхнуло и погасло, а мгновение спустя до них долетел раскатывающийся лязг. Хэммонд никогда раньше не слышал подобного звука, он покатился, отдаваясь эхом над темным городом и затих под небом туманности.

Ива содрогнулась.

– Зачем мы вообще сюда прилетели? Мне страшно не нравится это место, а глаза этих людей, их глаза приводят меня в ужас.

– Я согласен, – сказал Хэммонд. – Может, они и выглядят как люди, но таковыми не являются.

Ива повернулась к нему, при этом призрачном свете ее милое лицо было бледным и искренним.

– Ты скажешь мне правду об одной вещи, Кирк?

– Конечно, о чем?

– Ты любишь Тайан Марден?

Хэммонд почувствовал раздражение.

– Ради всего святого, Ива, ты что собираешься начать все с начала, – спросил он зло. – Я уже не один раз объяснял, что эта сделанная зондом запись чудовищно далека от правды...

– Да-да, – кивнула Ива. – Но ты не убедил меня, не более, чем сама Тайан Марден может скрыть от меня, что она любит тебя.

– Тайан влюблена в меня? – воскликнул он. – Но, Ива, это безумие. Она ненавидит меня, презирает меня...

– Она тебя любит, я в этом уверена, – сказала Ива. – Я видела, как она смотрела на тебя, на корабле. И ее любовь должна быть очень сильной, чтобы заставить ее забыть, что она врамэн, а ты хумэн.

Хэммонд был ошеломлен, потрясен. Но в хаосе, царившем в его голове родилось убеждение, уверенность. Он все это время боролся с ней. Он заталкивал ее в подсознание, где ее смогли рассмотреть только энцефалозонд и зоркие глаза Ивы. Он обманывал даже себя. Но это была правда. Он любил Тайан со дня их первой встречи. Теперь он это знал, и это знание останется с ним на протяжении всей его жизни.

Казалось, Ива прочитала это саморазоблачение на его лице.

– Я была уверена, что это так, – проговорила она. – А раз это так, то я должна тебе кое-что сказать.

– Что?

– Кирк, пока ты спал, мой отец заключил окончательный официальный союз с Третьими Людьми. Он отдал им все машины и металлические предметы, которые мы спасли, и их отвезли в то здание – она кивнула своей темной головкой в сторону строения, в котором то и дело вспыхивало сияние, и из которого доносилось громоподобное лязганье.

Хэммонд вздрогнул, потом разозлился. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, Ива добавила:

– Третьим Людям также нужна была Тайан. Они сказали, что им жизненно необходимо допросить ее. Мой отец отдал ее им несколько часов назад.