Что такое робот? Вот наиболее краткое и вразумительное определение: «искусственный объект, напоминающий человеческое существо».

Когда мы размышляем о сходстве, прежде всего на ум приходит внешность. Робот выглядит как человеческое существо.

Он может, к примеру, быть покрыт мягким материалом, напоминающим человеческую кожу. Может иметь волосы, глаза и голос, а также все необходимые черты, свойственные человеку,— в результате по внешнему виду его невозможно отличить от человеческого существа.

Однако это не самое важное. На самом деле робот, каким он возник в научной фантастике, почти всегда сделан из металла и его внешность лишь стилизована под человека.

Теперь забудем на время о внешней стороне вопроса, и будем размышлять о том, что робот способен сделать. Мы полагаем, что роботы могут делать работу быстрее и эффективнее, чем человеческие существа. Но в таком случае любую машину следует считать роботом. Швейная шьет быстрее и аккуратнее, чем человек; пневматическая дрель проделывает отверстие в твердой поверхности быстрее, чем мы, лишенные специальных инструментов; телевизионный приемник ловит и организует радиоволны, к чему мы вообще не способны, и так далее.

Таким образом, нам следует применять термин «робот» к машине, которая отличается от обычного инструмента. Робот есть компьютеризированная машина, способная решать задачи, которые слишком сложны для любого живого существа, за исключением человека, и которые не в силах решить машина, лишенная компьютера.

Иными словами, мы получаем предельно короткую формулу:

Робот = машина + компьютер.

Теперь становится очевидным, что истинный робот попросту не мог появиться до 40-х годов XX века и не имел практического применения (то есть не был достаточно компактным и дешевым для каждодневного использования) до изобретения микрочипов в 70-х годах.

Тем не менее концепция робота (искусственного устройства, которое имитирует действия и, возможно, внешность человека), достаточно стара. Вероятно, ее появление совпадает с возникновением воображения.

Древним людям, за неимением компьютеров, пришлось придумать другой способ наделения искусственных объектов квазичеловеческими способностями; для этого они призывали на помощь сверхъестественные силы, основанные на божественном вмешательстве, лежащем за пределами возможностей обычных людей.

Так, в восемнадцатой песни «Илиады» Гомера написано, что у Гефеста, греческого бога огня, были помощники:

Конечно, то были роботы.

Или на острове Крит во времена его расцвета якобы имелся бронзовый гигант по имени Талое, который безостановочно патрулировал берега, готовый сразиться с приближающимся врагом.

В античные времена и в средневековье образованные люди умели создавать искусственные живые существа при помощи тайной науки, которую они сумели открыть — и благодаря которой становились обладателями божественной или демонической силы.

Одна из наиболее известных ныне легенд о роботах из средневековой истории рассказывает о рабби Лоу, жившем в Праге в XVI веке. Считалось, что он слепил искусственное человеческое существо — робота — из глины, как Бог создал Адама. Глиняный объект, как бы сильно он ни напоминал человеческое существо, есть «аморфная субстанция» (на иврите — «голем»), поскольку он лишен атрибутов жизни. Однако рабби Лоу оживил своего голема, воспользовавшись священным именем Бога, и заставил трудиться, защищая евреев от преследователей.

Впрочем, у людей, которые заимствовали знания от богов или демонов, всегда возникали проблемы. Их преследовало чувство опасности; казалось, что вызванные ими к жизни силы могут выйти из-под их контроля. Подобный мотив хорошо нам знаком по легенде об ученике чародея, юноше, который знал о магии ровно столько, чтобы начать процесс, но не умел в случае необходимости его остановить.

Древние были достаточно умны, чтобы это понимать и опасаться последствий. В древнееврейском мифе об Адаме и Еве, в котором они совершают грех, добравшись до запрещенной информации (съедают плод с древа познания добра и зла, то есть познают все), их изгоняют из Рая, а они, согласно христианским теологам, заражают человечество «первородным грехом».

В греческих мифах это сделал Титан, или Прометей, который передал огонь (а значит, и технологию) людям, за что был наказан разгневанным Зевсом, главным богом.

В начале нового времени были усовершенствованы механические часы, и оказалось возможным использовать управляющие ими маленькие механизмы — пружины, шестерни, анкерные механизмы, храповики и так далее — для работы других устройств.

Начало XVIII века стало золотым веком «автоматов» — механизмов, которые при помощи источника энергии (вроде пружины или сжатого воздуха) могли выполнять довольно сложные действия. Игрушечные солдатики маршировали; игрушечные утки крякали, плавали, пили воду и ели зернышки; игрушечные мальчишки окунали перо в чернила и писали письмо (одно и то же, естественно). Подобные автоматы выставлялись на всеобщее обозрение и стали ужасно популярными (иногда они даже приносили доход своим владельцам).

Конечно, это направление науки было тупиковым, но оно помогло сохранить надежду на создание механических устройств, способных на действия, выходящие за рамки возможностей часового механизма, способных когда-нибудь стать почти живыми.

Наука стремительно развивалась, и в 1798 году итальянский анатом Луиджи Гальвани обнаружил, что под юз-действием электрического разряда можно заставить мертвые мышцы сокращаться, словно они живые. Может быть, в электричестве содержался секрет жизни?

В результате возникла теория, утверждающая, что искусственную жизнь можно создать, опираясь исключительно на научные принципы, без всякой помощи богов или демонов. Эти идеи привели к написанию книги, которую многие считают первым образцом научной фантастики,— «Франкенштейна» Мэри Шелли, опубликованного в 1818 году.

В этой книге анатом Виктор Франкенштейн собирал фрагменты тел только что умерших людей и при помощи самых современных научных открытий (которые не описаны в книге) вызвал к жизни существо — в дальнейшем все называют его «Чудовищем». (В одноименном фильме существо удается оживить при помощи электричества.)

Однако переход от сверхъестественного к науке не исключил страха перед опасностью, которую несет знание. В средневековой легенде о големе монстр выходит из-под контроля и рабби Лоу вынужден забрать у него божественное имя и уничтожить свое создание. В сказке о Франкенштейне герою повезло значительно меньше. Он в страхе бежит от Чудовища, и монстр, охваченный гневом, сначала уничтожает всех, кто дорог Франкенштейну, а потом и его самого.

Так возникла главная тема для научно-фантастических рассказов. Создание роботов рассматривалось как один из самых ярких примеров чрезмерной заносчивости человечества в его попытках завладеть божественной властью при помощи научных средств. Сотворение человеческого существа, наделенного душой, до сих пор считалось исключительно прерогативой Бога. Попытка создания живого существа должна была привести к возникновению бездушной пародии на человека, которая обязательно станет опасной, как голем или Чудовище. Таким образом, появление робота вело к неизбежному наказанию, и предостережение: «Есть вещи, которые человечеству не следует знать» — повторялось снова и снова.

Как бы то ни было, никто не использовал слово «робот» до 1920 года (по странному совпадению я родился именно в этом году). Чешский драматург Карел Чапек написал пьесу «К.. II. Я.» про англичанина Россума, который наладил производство искусственных людей. Он создал их для того, чтобы настоящие люди имели возможность жить в комфорте и праздности.

Чапек дал своим искусственным людям имя «роботы» — это слово в чешском языке означает «подневольный работник» или «раб». Название пьесы расшифровывается как «Универсальные роботы Россума» — так называется фирма, которую возглавляет главный герой.

В этой пьесе то, что я называю «комплексом Франкенштейна», звучит еще сильнее. Чудовище Мэри Шелли уничтожило только Франкенштейна и его семью; наделенные эмоциями роботы Чапека возненавидели свое рабство и уничтожили человеческую расу.

Пьеса была поставлена в 1921 году и пользовалась достаточной популярностью (хотя мне она совсем не понравилась) — в результате все узнали слово «робот». Теперь, насколько мне известно, искусственное человеческое существо на всех языках называется «робот».

В 20—30-х годах XX столетия пьеса «К. II. К.» еще больше усилила комплекс Франкенштейна, и (за редкими исключениями, вроде «Елены О’Лой» Лестера дель Рея и серии «Звено Адама» Эандо Биндера) орды лязгающих злобных роботов переходили из одного рассказа в другой.

В 30-х годах я был страстным поклонником научной фантастики, но мне надоели бесконечные сюжеты о свирепых роботах. Я их видел совсем иначе. Мне всегда казалось, что роботы — это машины, продвинутые машины, но не более того. Они могли оказаться опасными, но никто не мешал людям позаботиться о собственной безопасности. Система безопасности может оказаться недостаточной или не выдержать неожиданных перегрузок, но подобные неудачи помогают избежать ошибок в будущем.

В конце концов, любые устройства могут оказаться опасными. Открытие речи привело к общению — и лжи. Открытие огня привело к развитию кулинарного, искусства — и ядов. Открытие компаса способствовало навигации — и уничтожению цивилизации в Мексике и Перу. Автомобили невероятно полезны, но каждый год десятки тысяч американцев гибнут под их колесами. Развитие медицины спасло жизни миллионам — и привело к перенаселению.

Во всех случаях возникают серьезные опасности, которые прекрасно иллюстрируют высказывание: «Есть веши, которые человечеству не следует знать», но мы, безусловно, не можем лишить себя знаний и вернуться в состояние австралопитека. Даже с теологической точки зрения можно утверждать, что Бог не стал бы наделять человека разумом, если бы не хотел, чтобы люди изобретали что-то новое, становились мудрее и заботились о своей безопасности, не забывая об ограниченности собственных возможностей.

Итак, в 1939 году, в возрасте девятнадцати лет, я был полон решимости написать рассказ о разумном использовании роботов, которые не представляли бы опасности и успешно исполняли свои обязанности. Поскольку мне требовался источник энергии, я вообразил себе «позитронный мозг». То были лишь непонятные слова, но за ними скрывался неизвестный источник энергии, полезный, разносторонний, быстрый и компактный — как еще не изобретенный компьютер.

Рассказ получил название «Робби» и появился далеко не сразу. Сначала я написал несколько других в таком же роде — после консультаций с моим редактором Джоном В. Кэмпбеллом-младшим, которого захватила моя идея; со временем все они были напечатаны.

Кэмпбелл убеждал меня как можно точнее сформулировать мои идеи относительно системы безопасности роботов, и я осуществил это в своем четвертом рассказе «Хоровод», который появился в марте 1942 года в журнале «Эстаундинг сайенс фикшн». В этом номере, на странице 100, в первой колонке, примерно в нижней ее трети (я это хорошо запомнил), один из персонажей говорит другому: «Начнем с Трех основных законов роботехники».

Так уж получилось, что термин «роботехника» был впервые употреблен в печати именно тогда, и теперь это слово широко применяется в науке и технологии разработки, обслуживания и использования роботов. В Оксфордском словаре английского языка, в третьем дополнительном томе, сказано, что честь изобретения данного термина принадлежит мне.

Конечно, тогда я не знал, что изобретаю новое слово. В своей юношеской невинности я думал, что оно существует, и не имел не малейшего представления о том, что раньше его никто не использовал.

Три основных закона роботехники, упомянутые мною выше, со временем получили название Трех законов роботехники Азимова. Вот они:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред.

2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону.

3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам.

Эти законы, как оказалось впоследствии (я никак не мог этого предположить), стали самыми знаменитыми, их очень часто цитируют, да и вообще мне представляется, что они — самое важное из того, что я написал. (И я сделал это в двадцать один год, что заставляет меня снова и снова спрашивать себя: а сделал ли я что-нибудь полезное с тех пор, чтобы оправдать свое существование?)

Мои истории о роботах оказали большое влияние на научную фантастику. Я старался рассказывать о роботах без излишних эмоций: их производили на свет инженеры, и они представляли собой инженерные проблемы, которые требовали решения, и эти решения находились. В моих рассказах имелись весьма убедительные зарисовки будущей технологии, а вовсе не уроки морали. Роботы были машинами, а не метафорами.

В результате рассказы о роботах в прежнем виде перестали существовать, если не считать комического направления. Роботы стали рассматриваться как машины, а не как метафоры, и другими писателями. Теперь роботы выглядели как благожелательные и полезные устройства — за исключением тех эпизодов, когда что-то случалось, но и после этого оставалась возможность для исправления ошибок и улучшений. Другие писатели не цитировали Трех законов — они остались зарезервированными за мной,— но они их приняли, также как и наши читатели.

Но что еще более удивительно, мои рассказы о роботах оказали влияние на окружающий мир.

Хорошо известно, что на ранние эксперименты по запуску ракет оказали влияние научно-фантастические рассказы Герберта Уэллса. Точно так же ранние эксперименты с роботами прошли под влиянием моих рассказов о роботах, девять из которых собраны в 1950 году в книге под названием «Я — робот». Это была моя вторая вышедшая из печати книга, в течение последующих четырех десятилетий она регулярно переиздавалась.

Джозеф Ф. Энгельбергер, учившийся в Колумбийском университете в 50-х годах, прочитал «Я — робот», и книга произвела на него такое сильное впечатление, что он решил посвятить свою жизнь роботам. Примерно в те же годы он познакомился на вечеринке с Джорджем К. Деволом-младшим. Девол был изобретателем, которого также интересовали роботы.

Вместе они основали фирму под названием «Юнимэйшн» и принялись конструировать роботов. Им удалось запатентовать множество устройств, и к середине 70-х годов они разработали немало различных промышленных роботов. Их главная проблема состояла в том, что требовались компактные и дешевые компьютеры,— и с изобретением микрочипов путь был открыт. С этого момента «Юнимэйшн» стала главной фирмой по производству роботов в мире, а Энгельбергер невероятно разбогател.

Он всегда был настолько любезен, что часто отдавал мне должное. Я встречался и с другими робототехниками, такими, как Марвин Мински и Саймон Й. Ноф, с радостью признававшими пользу, которую им принесло чтение моих рассказов о роботах. Ноф, гражданин Израиля, впервые прочитал «Я — робот» в переводе на иврит.

Робототехники серьезно отнеслись к Трем законам роботехники и сохранили их как идеал системы безопасности. До настоящего времени роботы, изготовляемые промышленным путем, достаточно просты, поэтому устройства безопасности у них внешние. Однако пройдет еще немного времени — и роботы станут настолько сложными, что Три закона или их эквивалент будут встроены в программу.

Я сам никогда не работал с роботами, более того, никогда не видел роботов, но постоянно продолжал о них размышлять. До настоящего момента я написал по меньшей мере тридцать пять коротких рассказов и пять романов, в которых фигурируют роботы, и осмелюсь предположить, что, если мне будет позволено, я напишу еще.

Мои рассказы и романы о роботах стали своего рода классикой, и теперь, после появления серии романов «Город роботов», в этом мире поселились и другие авторы. При таких обстоятельствах имеет смысл поговорить о тех моих рассказах о роботах, которые представляются мне наиболее важными, и объяснить мою точку зрения.

1. «Робби» — первый рассказ о роботах, который я написал. Он завершен между 10 и 22 мая 1939 года, когда мне было девятнадцать лет и я заканчивал колледж. У меня возникли проблемы с его публикацией, поскольку Джон Кэмпбелл его отверг, как и «Поразительные истории». Однако Фрэд Пол принял его 25 марта 1940 года, и рассказ появился в сентябрьском выпуске того же года в журнале «Супер сайенс сториз», в котором он был главным редактором. Фрэд Пол не был бы Фрэдом Полом, если бы не изменил название на «Странный приятель», но я вернулся к прежнему, когда включил его в книгу «Я — робот», и с тех пор в каждой последующей инкарнации он выходил как «Робби».

«Робби» важен не только из-за того, что был первым рассказом серии. Именно там Джордж Вестон говорит своей жене в защиту робота-няньки: «Он просто не может не быть верным, любящим, добрым. Он просто -устроен так». Вот первое указание в первом же моем рассказе на то, что впоследствии стало Первым законом роботехники, то есть что роботов следует создавать с встроенной системой безопасности.

2. «Логика». «Робби» сам по себе ничего бы не значил, если бы я не написал других рассказов о роботах, ведь он вышел в одном из небольших журналов. Однако я написал второй рассказ о роботах, и он понравился Джону Кэмпбеллу. После небольших изменений он появился в апреле 1941 года в «Эстаундинг сайенс фикшн» и привлек к себе внимание. Читатели, как и Кэмпбелл, узнали о существовании «позитронных роботов». И это сделало возможным все остальное.

3. «Лжец». В первом же выпуске «Эстаундинг» в мае 1941 года появился мой третий рассказ о роботах. Важность этого рассказа состоит в том, что в нем я представил Сьюзен Кэлвин, которая стала центральным персонажем моих ранних рассказов. Первоначальная версия рассказа получилась довольно неуклюжей, главным образом из-за того, что в нем шла речь об отношениях полов, а в то время у меня еще совсем не было опыта в данном вопросе. К счастью, я быстро учусь — и я внес существенные переделки в рассказ, когда он вошел в книгу «Я — робот».

4. «Хоровод». Следующий важный рассказ о роботах вышел в мартовском номере «Эстаундинг» за 1942 год. Это был первый рассказ, в котором я четко сформулировал Три закона роботехники. Один из персонажей, которого зовут Грегори Пауэлл, говорит Майклу Доновану: «Теперь слушай. Начнем с Трех основных законов роботехники — трех правил, которые прочно закреплены в по-зитронном мозгу». Потом он их называет.

Позднее я дал им название Законов роботехники, и они имеют для меня тройное значение:

а) они помогали мне строить сюжет и позволили написать множество коротких рассказов, а также романов о роботах, в которых я постоянно изучал следствия Трех законов роботехники;

б) это мое самое знаменитое литературное творение, которое цитируется по поводу и без повода. Если все, что я написал, когда-нибудь забудут, Три закона роботехники останутся последними;

в) отрывок из «Хоровода», процитированный выше, был первым случаем использования слова «роботехника» на английском языке. Таким образом, я стал изобретателем нового термина (как и слов «позитронный» и «психоистория»), причем Оксфордский словарь английского языка не жалеет места на то, чтобы полностью процитировать Три закона роботехники. (Все эти вещи были придуманы к моему двадцать второму дню рождения, и создается впечатление, что с тех пор мне больше ничего не удалось изобрести, что наводит меня на грустные мысли.)

5. «Улики». Это первый и единственный рассказ, который я написал во время девятимесячной службы в армии. В какой-то момент мне удалось уговорить сердобольного библиотекаря разрешить мне остаться в запертой библиотеке после ленча, чтобы я мог поработать над рассказом. Это первый рассказ, в котором появляется робот-гуманоид. Стивен Байерли, робот-гуманоид, о котором идет речь (хотя в рассказе нигде прямо не говорится, робот он или нет), представляет мой первый подход к

Р. Дэниэлу Оливо, человекообразному роботу, который действует в нескольких романах. «Улики» вышли в сентябрьском выпуске «Эстаундинг» за 1946 год.

6. «Как потерялся робот». Мои роботы обычно кроткие существа. Как правило, по мере развития сюжета они постепенно обретают мораль и этику и в конечном счете превосходят по этим качествам человека, а в случае с Дэниэлом становятся богоподобными. Тем не менее я не намерен ограничивать роботов ролью спасителей человечества. Я следую за своенравными ветрами своего воображения и способен видеть темные стороны феномена роботов.

Всего несколько недель назад (когда я начал писать это предисловие) ко мне пришло письмо от читателя, который ругал меня за то, что в очередном рассказе о роботах я показал их опасную сторону. Он обвинил меня в утрате веры.

Рассказ «Как потерялся робот», в котором робот является преступником, доказывает, что читатель ошибается, ведь публикация этого рассказа состоялась почти полвека назад. Появление в моих рассказах роботов, склонных к ошибкам, не есть результат утраты веры или следствие моего преклонного возраста. Эта проблема беспокоила меня всю жизнь.

7. «Разрешимое противоречие». Этот рассказ стал продолжением рассказа «Улики» и появился в июньском выпуске «Эстаундинг» за 1950 год. Это было первое произведение, в котором я писал непосредственно о компьютерах (тогда я называл их Машинами), а не о роботах. Разница не столь уж велика. Вы можете определить робота как «компьютеризированную машину» или как «подвижный компьютер». Можно считать компьютер «неподвижным роботом». В любом случае я не вижу между ними существенных различий. И хотя Машины, которые так и не появляются в рассказе, явно являются компьютерами, я без колебаний включил этот рассказ в книгу «Я — робот», и ни издатель, ни читатели не стали возражать. Стивен Байерли является одним из персонажей, но вопрос о его происхождении не играет в данном случае никакой роли.

8. «Выборы» — первый рассказ, в котором я написал о компьютерах как о компьютерах, не имея в виду, что они роботы. Он был опубликован в августовском номере журнала «Если: Миры научной фантастики» в 1955 году, к этому моменту я уже знал о существовании компьютеров. Мой компьютер носил имя «Мультивак» и являлся более мощной и сложной версией уже существовавшего «Юнивака». В этом рассказе и ряде других, появившихся в то же время, я описал огромную машину, упустив шанс предсказать миниатюризацию компьютеров.

9. «Последний вопрос». Однако мое воображение быстро восполнило этот пробел. В «Последнем вопросе», который был впервые опубликован в ноябре 1956 года в журнале «Сайенс фикшн квотерли», я уже обсуждал проблемы миниатюризации компьютеров, проследив ее на протяжении триллиона лет эволюции (компьютеров и человека) до логического заключения — вам нужно будет прочитать рассказ, чтобы с ним ознакомиться. Несомненно, это мой самый любимый рассказ из всех.

10. «Чувство силы». Миниатюризация компьютеров играет второстепенную роль в этом рассказе. Он появился в феврале 1958 года в журнале «Если» и также является одним из моих любимцев. В этом рассказе речь идет о карманных вычислительных устройствах, поступивших в продажу лишь через десять или пятнадцать лет после опубликования моего рассказа. Более того, мне удалось точно предсказать социальные последствия технологической революции, даже в большей степени, чем развитие самой технологии.

В рассказе идет речь о возможной потере способности производить элементарные арифметические действия из-за постоянного применения компьютеров. Рассказ написан в жанре сатиры, сочетающей в себе юмор с горькой иронией, но оказалось, что я очень многое угадал. В наши дни я являюсь обладателем карманного калькулятора и с неудовольствием вспоминаю времена, когда мне приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы из 854 вычесть 182. И я пользуюсь этим проклятым компьютером. «Чувство силы» чаще других моих рассказов включается в различные антологии.

В некотором смысле рассказ повествует о негативной стороне компьютеров, и в этот период я написал ряд рассказов, в которых показана месть обиженных компьютеров или роботов. О компьютерах речь идет в рассказе «Когда-нибудь», который появился в августе 1956 года, в журнале «Инфинити сайенс фикшн», а о роботах (в виде автомобиля) смотрите «Салли» — этот рассказ опубликован в номере за май-июнь 1953 года журнала «Фантастик».

11. «Женская интуиция». Мои роботы почти всегда обладают мужским характером, хотя вовсе не обязательно принадлежат к мужскому полу. Конечно, я давал им мужские имена и использовал местоимение «он». По предложению женщины-редактора Джуди-Линн дель Рей я написал «Женскую интуицию», которая вышла в октябре 1969 года в журнале «Мэгазин оф фэнтэзи энд сайенс фикшн». Среди прочего я доказал, что способен создать робота женского пола. Она была из металла, но обладала более тонкой талией, чем обычные роботы, и женским голосом. Позднее, в романе «Роботы и Империя», появилась глава, в которой описывается гуманоидный робот-женщина. Она играет отрицательную роль, что должно изрядно удивить тех, кому известно о моем неизменном восхищении лучшей половиной человечества.

12. «Двухсотлетний человек». Этот рассказ, впервые напечатанный в 1976 году в антологии новых научно-фантастических рассказов «Звездный № 2» под редакцией Джуди-Линн дель Рей, явился моим самым глубоким изложением путей развития роботов. Я выбрал направление, кардинально отличное от того, которое исследовалось в «Последнем вопросе». Я изучал стремление робота стать человеком, шаг за шагом проследив его путь. И вновь я довел сюжет до логического завершения. В начале работы над этим рассказом у меня не было такого намерения. Он написал себя сам и стал третьим в списке моих любимых рассказов. Его опережают лишь упомянутый выше «Последний вопрос» и «Уродливый мальчуган», не имеющий отношения к роботам.

13. «Стальные пещеры». Между тем по предложению Горация Л. Голда, редактора «Гэлакси», я написал роман о роботах. Сначала я всячески сопротивлялся, поскольку считал, что мои идеи о роботах годятся лишь для коротких рассказов. Однако Голд предложил мне создать роман о расследовании убийства, которое вел бы робот-детектив. Я последовал его совету лишь частично. Мой детектив был человеком по имени Илайджа Бейли (возможно, самый привлекательный персонаж из всех придуманных мной), но у него имелся помощник, Р. Дэниэл Оливо. Как мне кажется, в книге получился удачный сплав детектива и научной фантастики. Роман вышел в трех частях, в октябрьском, ноябрьском и декабрьском номерах «Гэлакси» за 1953 год, а издательство «Даблдей» опубликовало его единой книгой в 1954 году.

Больше всего меня поразила реакция читателей. Хотя они одобряли Бейли, их гораздо больше привлекал Дэниэл, которого я считал второстепенным персонажем. Особенно Дэниэл понравился женщинам. (Через тринадцать лет после того, как я придумал Дэниэла, появился телевизионный сериал «Звездный путь», в котором мистер Спок сильно напоминал Дэниэла — что меня мало заботит,— и я заметил, что рецензенты-женщины также заинтересовались именно мистером Споком. Я даже пытаться не стану это анализировать.)

14. «Обнаженное солнце». Популярность Бейли и Дэниэла Оливо привела к тому, что я написал продолжение, «Обнаженное солнце», которое вышло в трех последовательных номерах (в октябре, ноябре и декабре 1956 года) в журнале «Эстаундинг» и отдельной книгой в издательстве «Даблдей» в 1957 году. Естественно, удача второго романа сделала реальной появление третьего. Я даже начал его писать в 1958 году, но многое этому помешало, в результате третий роман появился лишь в 1983 году.

15. «Роботы рассвета». Это третий роман серии Бейли — Дэниэл, который был опубликован в издательстве «Даблдей» в 1983 году. В нем я представил второго робота, Р. Жискара Ревентлова, и на сей раз меня не удивило, что он стал так же популярен, как и Дэниэл.

16. «Роботы и Империя». Когда пришло время позволить Бейли умереть (от старости), я почувствовал, что сумею написать четвертую книгу серии, если оставлю в живых Дэниэла. Четвертый роман серии, «Роботы и Империя» напечатан в издательстве «Даблдей» в 1985 году. Смерть Бейли вызвала сожаления, но оно несравнимо с потоком писем читателей, расстроенных гибелью Р. Жискара.

Как вы заметили, три названных мной «достойными внимания» рассказа — «Привилегия», «Последний вопрос» и «Чувство силы» — не вошли в сборник, который вы сейчас держите в руках. Это не оплошность и не указывает на то, что они не подходят для данной публикации. Дело в том, что эти три рассказа напечатаны в сборнике «Сны роботов». Было бы нечестно предлагать читателю одни и те же рассказы в разных сборниках.

Чтобы как-то компенсировать отсутствие этой тройки, я включил в сборник «Мечты роботов» девять рассказов о роботах, которые не вошли в список «достойных внимания». Из чего, конечно, не следует, что они хуже,— речь идет лишь о том, что в них нет новых идей.

В числе этих девяти рассказов «Галерный раб» — один из моих любимцев, причем не только из-за игры слов в его заголовке, но и потому, что в нем повествуется о работе, которую я с удовольствием передал бы роботу. Немногим пришлось пройти через такое количество «галер», как мне.

«Ленни» демонстрирует человеческую составляющую Сьюзен Кэлвин, которая не проявляется в других рассказах, в то время как «Когда-нибудь» является моим личным прорывом в область чувствительного. «Рождество без Родни» — юмористический рассказ о роботах, а «Думайте!» — довольно мрачная история. «Зеркальное отражение» — единственный короткий рассказ, в котором участвует Р. Дэниэл Оливо, один из главных персонажей романов о роботах. «Как жаль!» и «Сторонник сегрегации» — рассказы о роботах, связанные с медицинскими проблемами. И наконец, «Мечты роботов» написаны специально для данного сборника.

Оказалось, что мои рассказы о роботах пользуются почти таким же успехом, как серия романов «Основание», и если вы хотите знать правду (я перехожу на шепот, пожалуйста, никому не говорите), серия о роботах мне нравится больше.

Наконец несколько слов об эссе в этой книге. Первые эссе написаны в 1956 году. Все остальные — в 1974 году и позднее. Почему возник восемнадцатилетний перерыв?

Причина проста. Я придумал свой первый рассказ о роботах, когда мне было девятнадцать, и писал о них в течение тридцати лет, не слишком веря, что они могут появиться при моей жизни. В результате я ни разу не написал ни одного серьезного эссе о роботехнике. С тем же успехом я мог бы сочинять эссе о галактических империях и психоистории. В действительности мое эссе 1956 года есть не серьезное обсуждение проблем роботов, а лишь соображения относительно использования роботов в научной фантастике.

Только в середине 70-х годов, когда был изобретен микрочип, компьютеры заметно уменьшились и подешевели, что позволило начать применение роботов в производстве. Так появился промышленный робот — он оказался удивительно простым по сравнению с воображаемыми роботами, но направление было выбрано верное.

И в 1974 году, когда роботы стали реальностью, я начал писать эссе о современных достижениях науки, сначала для журнала «Америкэн уэй», а затем для «Лос-Анджелес тайме синдикат». Стало естественным писать о реальной роботехнике. Кроме того, «Байрон Прейсс вижуал пабликэйшнс» начала выпускать замечательную серию книг под общим названием «Город роботов Айзека Азимова», а меня попросили написать эссе о роботехнике для каждой из них. Вот почему до 1974 года я не сочинил ни одного эссе о роботехнике, а после 1974 года стал активно рассуждать на эту тему. В том нет моей вины, если наука наконец догнала мои предположения.

Теперь вы готовы окунуться в саму книгу. Пожалуйста, помните, что рассказы, написанные в разное время, растянувшееся почти на пятьдесят лет, могут противоречить друг другу. Что касается заключительных эссе — написанных в разное время, для разных случаев,— в них могут встречаться повторения. Прошу меня простить в каждом таком случае.