Стояла жаркая, душная ночь. На улице — ни малейшего дуновения. С Баррента градом катил пот, хоть он и был одет только в шорты, черную рубаху и сандалии.

Мимо промчалась группа людей.

В этом поспешном бегстве при жаре, когда и идти-то было трудно, чувствовалась паника. Баррент попытался узнать, в чем дело, но никто не останавливался. Только один старик крикнул через плечо:

— Убирайся с улицы, идиот!

— Почему? — спросил его Баррент.

Старик что-то неразборчиво прорычал и скрылся.

Баррент нервно сжал рукоять иглолучевика. Что-то происходило, но что? Теперь ближайшее убежище — Шабаш, до которого оставалось около полумили. Пожалуй, лучше продолжить путь, держась наготове, чтобы отразить любое нападение.

Через несколько минут Баррент оказался один в зашторенном городе. Он шел посреди улицы, вынув иглолучевик из кобуры. Возможно, наступает какой-нибудь праздник типа Дня Посадки. Все возможно на Омеге...

Он считал себя готовым к любой неожиданности. Но опасность пришла совсем с другой стороны и застигла его врасплох.

Легкий ветерок всколыхнул стоячий воздух. Ветерок исчез и вернулся уже окрепшим, заметно охлаждая раскаленные улицы. Он шал перед собою мусор, подметая переулки Тетрахида, и Баррент почувствовал, как высыхают его грудь и спина.

Несколько минут климат Тетрахида был необычайно приятным.

Холодный воздух подул с вершин гор, и температура упала градусов на десять.

Странно, подумал Баррент, лучше поскорее добраться до Шабаша.

Он прибавил шагу, а температура все снижалась. На улицах появились первые сверкающие призраки мороза.

Холоднее стать не может, решил Баррент.

Он оказался неправ. Студеный зимний ветер завыл в переулках, повалил снег. Продрогший до костей Баррент бежал по пустым улицам, а рассвирепевший ветер догонял и подстегивал его. Дороги коварно блестели. Он поскользнулся и упал, а поднявшись, пошел медленнее.

Сквозь неплотно закрытое окно Баррент увидел свет и заколотил по ставням, но изнутри не раздалось ни звука. Он осознал, что жители Тетрахида никогда не помогают друг другу: чем больше людей умрет, тем больше шансов выжить у оставшихся. И Баррент продолжал бежать, чувствуя, как ноги превращаются в два чурбана.

Ветер взревел, и градины величиной с кулак забарабанили по земле. У Баррента уже не хватало сил для бега. Теперь он мог лишь идти в замерзшем белом мире и надеяться, что успеет добраться до Малого Шабаша.

Он шел часы и годы. Однажды он миновал покрытые инеем тела двух мужчин, привалившихся к стене. Эти остановились.

Баррент снова заставил себя бежать. В боку кололо как ножом, а по рукам и ногам поднимался холод. Скоро стужа достигнет груди, и наступит конец.

Целый шквал града обрушился на него.

Придя в себя, Баррент обнаружил, что лежит на ледяной земле и безжалостный ветер выдувает из его тела последние крохи тепла.

В конце улицы виднелись красные огни Шабаша. Он пополз к ним на четвереньках, отталкиваясь руками, двигаясь механически, уже ни на что не надеясь. Он полз и полз, а мерцающий огонек все так же светил вдалеке.

Но Баррент продолжал ползти и наконец достиг двери. Он поднялся на ноги и повернул ручку.

Дверь была заперта.

Он бешено заколотил кулаками, и панель откатилась. На него смотрел человек; затем панель снова закрылась. И больше не открывалась. Чего они ждут там внутри? Что случилось? Баррент попытался вновь стучать, но оступился и упал на землю. Перевернувшись, он бросил последний отчаянный взгляд на запертую дверь. И потерял сознание.

Баррент очнулся на койке. Двое мужчин растирали ему руки и ноги, под собой он чувствовал восхитительное тепло грелок. Внимательно всматриваясь, над ним нависло широкое темное лицо Дяди Ингмара.

— Вам лучше? — спросил Дядя Ингмар.

— Кажется,— произнес Баррент.— Почему вы так долго не открывали дверь?

— Мы вовсе не собирались открывать ее,— сообщил священник.— Закон запрещает помогать посторонним в беде. А формально вы посторонний, так как еще не вступили в сообщество.

— Тогда почему меня впустили?

— Мой ассистент заметил, что у нас четное число молящихся. А требуется число нечетное, желательно оканчивающееся на тройку. Когда церковный и светский законы вступают в противоречие, светский должен уступить. И мы впустили вас, несмотря на правила.

— Странные правила,— сказал Баррент.

— Вовсе нет. Они предназначены для поддержания постоянного уровня населения. Омега бесплодная планета, а приток заключенных увеличивает население в ущерб старейшим обитателям. Приходится принимать меры, чтобы избавиться от лишних новичков.

— Это нечестно,— упорствовал Баррент.

— Вы будете думать по-другому, когда станете старожилом,— заверил Ингмар.— А судя по вашей живучести, вы им станете.

— Возможно,— согласился Баррент.— Но что случилось? Температура, должно быть, упала градусов на пятьдесят за пятнадцать минут.

— На шестьдесят, если быть точным,— поправил Дядя.— Все очень просто. Омега эксцентрически двигается вокруг системы двойной звезды. Нестабильность усугубляется физическими особенностями планеты, расположением гор и морей. Результатом является ужасный климат, характеризующийся резкими скачками температуры.

Ассистент, маленький надменный человечек, добавил:

— Подсчитано, что среди планет, на которых человек способен жить без солидной искусственной поддержки, Омега занимает верхний предельный уровень. Будь перепады температуры хоть чуточку больше, люди не смогли бы здесь существовать.

— Идеальный карательный мир,— гордо произнес Дядя Ингмар.— Опытные жители предчувствуют изменение температуры и идут по домам.

— Это... адски...— Баррент не находил слов.

— Превосходное описание,— сказал священник,— Это действительно адски и потому соответствует поклонению Великому Черному. Если вы чувствуете себя лучше, гражданин Баррент, пора начинать службу.

Если не считать слегка обмороженных пальцев на руках и ногах, Баррент чувствовал себя нормально. Он кивнул и последовал за священником в главную часть Шабаша.

После всего, что пришлось пережить, Черная Месса оказалась для Баррента необходимой разрядкой. Пригревшись на теплой скамейке, он продремал всю проповедь, посвященную необходимости ежедневного упражнения во Зле.

— Поклонение Злу,— вещал Дядя Ингмар,— не следует блюсти единственно по ночам понедельника. Наоборот! Реализовывать Зло должно ежедневно. Не каждому дано быть великим грешником, но пусть это вас не обескураживает. Мелкие пакости, совершаемые регулярно, переходят в большой, угодный Великому Черному грех. Не следует забывать, что выдающиеся нечестивцы, даже демонические святые, часто начинали весьма скромно. Разве Трастус не был рядовым лавочником, обманывающим покупателей? Кто мог ожидать, что этот заурядный человек станет Кровавым Убийцей с Торндайкской Дороги? А кто мог вообразить, что доктор Лойенд будет крупнейшим авторитетом по применению пыток? Настойчивость, упорство и набожность позволили этим людям подняться до положения правой руки Великого Черного. Следовательно,— заключил Дядя Ингмар,— Зло есть в такой же мере занятие бедных, как и богатых.

На этом проповедь закончилась. Баррент проснулся, когда для благоговейного обозрения вынесли святыни — кинжал с красной рукояткой и разукрашенную жабу. Во время начертания магического пятиугольника он снова заснул.

Наконец церемония приблизилась к завершению. Были зачитаны имена демонов зла: Ваал, Форкас, Буэр, Маркозиас, Астарот и Бегемот. Потом прочли молитву о защите от искушений Добра. Дядя Ингмар выразил сожаление об отсутствии девственницы для жертвоприношения на Красном Алтаре.

— Наши фонды,— сказал он,— недостаточны для покупки девственницы-пеонки с государственным сертификатом. Тем не менее я надеюсь, что в следующий понедельник нам удастся провести обряд полностью. Мой ассистент сейчас пройдет среди вас...

У ассистента была специальная тарелка с черной каймой. Подобно другим прихожанам, Баррент не поскупился. Дядя Ингмар был явно раздражен отсутствием девственницы для заклания. Еще немного, и он решит принести в жертву одного из верующих, девствен тот или нет.

На танцы и хоровое пение Баррент не остался. Когда служба окончилась, он осторожно высунул голову за дверь. Температура поднялась, и лед уже стаял. Баррент пожал руку священнику и поспешил домой.