Книга: Эта безумная Вселенная
Назад: 11
Дальше: Ниточка к сердцу

Нерешительные

Посадка была не просто вынужденной. Она была предельно аварийной. Пилот Питер совершил ее с мастерством, достойным аплодисментов, приветственных криков и прочих атрибутов восторга, которых, впрочем, он не получил. Вы бы сами попробовали посадить корабль, когда после столкновения с летающим кирпичом в несколько сот тонн вся система антигравитации оказалась разбитой всмятку и пришлось полагаться на примитивный аварийный двигатель.
Уму непостижимо, какие чудеса вытворял Питер с этой игрушкой. Двигатель ревел, брыкался, упирался, выплевывал огонь из сопел, но корабль опустился-таки на поверхность планеты. Толчок средней силы был единственной неприятностью, сопровождавшей посадку. Удалось обойтись без новых поломок. Восемь членов экипажа были в безопасности: семь лиц мужского пола и одно женского. Правильнее сказать, они остались живы. А о том, насколько безопасен этот неизвестный мир, можно будет говорить только после некоторого знакомства с ним.
Пока остальные члены экипажа телепатировали пилоту свои поздравления, от которых он скромно отмахивался, Питер продолжал сидеть в рубке управления и разглядывать мир, открывавшийся за армированным стеклом иллюминаторов. Попутно в стекле отражались задумчивые синие глаза пилота и его лицо без признаков возраста. Такие лица способны до глубокой старости сохранять юношескую свежесть. Даже его волосы с серебристой проседью оставались густыми и сильными. Питер не торопился выходить. Он погрузился в раздумья. Думать было его обязанностью. Подсознание сообщило ему, что трое членов экипажа уже покинули корабль, а остальные четверо поддерживали с ними телепатический контакт.
Итак, они потерпели крушение. Вдалеке от Земли, вдалеке от оживленных космических трасс. Случившееся не слишком угнетало Питера: корабль поддавался починке, и у них было достаточно топлива на обратный путь. А если трое его спутников поспешили выбраться из корабля, значит, окружающий мир вполне пригоден для их временного пребывания. Здешняя природа чем-то напоминала земную. И на том спасибо. Правда, внешность бывает обманчива. Ремонт займет не день и не два. Придется повозиться. Опыт подсказывал Питеру: если неприятности не начались с первой минуты посадки, это еще не значит, что они не появятся завтра или через неделю. Эго-то и занимало сейчас его мысли.
Оказавшись здесь, они не были застрахованы от столкновения с другой расой, обитавшей в близлежащей звездной системе. Раса не являлась человекоподобной, и этим сведения о ней исчерпывались. Оценки ее силы и возможностей не шли дальше догадок и предположений. У этой расы имелись космические корабли: медленные, неуклюжие, значительно уступавшие земным по дальности полета, но все-таки корабли. Следовательно, земляне имели дело с достаточно развитым потенциальным противником.
Вот уже двенадцать веков подряд эта раса безуспешно пыталась догнать каждый земной корабль, залетавший в здешний сектор галактики. Погоня всегда кончалась одинаково — сомнительным удовольствием наблюдать быстро удалявшийся хвост корабля. Кому понравится век за веком терзаться неудовлетворенным любопытством? А чья гордость вынесет неизменное равнодушие со стороны землян? Любопытство и в самом деле не было взаимным. Пилот Питер не представлял, как выглядят эти горделиво-любопытные существа, однако мог побиться об заклад, что у них нет зубов. Потеряли в процессе своей эволюции.
И теперь судьба сделала им неожиданный подарок. Планета явно находится в зоне их влияния, корабль заносчивых пришельцев вынужденно привязан к поверхности. Редкий шанс незаметно подкрасться и дать выход накопившемуся за долгие века гневу. Да, сейчас земной корабль был похож на утку с подбитыми крыльями. Тут бы даже трусливый вуз-вуз, обитающий в окрестностях Сириуса, осмелел и попытался напасть. Питер вздохнул, сокрушенно пожал плечами (поневоле станешь фаталистом!) и включился в телепатический обмен новостями.
— А я нашел ручей! — радостно сообщил Разведчик Риппи. — Воду можно пить.
— Ты нашел? — накинулся на него Сверхзоркий Сэмми. — Я тебя буквально ткнул носом в этот ручей. Смешно было бы его не найти.
— Я пошел туда, куда ты мне показал, и нашел ручей, — не сдавался Риппи. — Теперь ты доволен? Не надо так волноваться. Почисти ноготки, это помогает. Или прими успокоительное.
— Что ты видишь, Сэмми? — мысленно спросил Питер.
— Куда ни глянь — сплошные деревья. Хорошее местечко ты выбрал для игры в прятки, только вот надолго ли?.. А теперь я вижу странное и препротивное существо, затаившееся возле ручья. Оно жадно лакает воду, поскольку ему больше нечем заняться. Еще и скалится на меня, рожи корчит и…
— Оставь Риппи в покое, — велел Питер. — А где Ким?
— Не знаю, — равнодушно отозвался Сверхзоркий Сэмми, — Он сразу же выскочил, только его и видели. Зато скоро ты услышишь воркотню Гектора.
— Не бойся, не услышит, — вклинился в разговор Гурман Гектор. Его импульсы были сильнее, поскольку он не покидал корабля. — Довожу до всеобщего сведения: я запер камбуз на десять замков. У меня это не первая аварийная посадка, и я не хочу, чтобы оголодавшие головорезы слопали все, что попадется под руку.
— Ким! — позвал Питер.
Молчание.
— Когда этот парень научится не закрывать разум и отвечать, если его зовут?
— Когда проголодается, — угрюмо ответил Гектор.
В разговор вклинился еще один голос, хриплый и раздраженный:
— Вы мне… дадите… спать, изверги? Только уснула… Совесть надо иметь!
— А еще называется Недремлющая Нильда, — вздохнул Гектор. — Несносная Нильда — вот ее настоящее имя. И откуда у нее такие ужасные манеры?
Спустя несколько секунд Гектор нашел новый источник для недовольства:
— Клобо, ты уберешь свою пасть от этой банки? Честное слово…
Питер отключился от привычного обмена любезностями, поднялся с кресла и вновь обвел глазами мир за иллюминатором. Разумеется, то была лишь маленькая частичка чужого мира, который и сам являлся маленькой частичкой в большой и неизведанной системе планет. Мир, откуда прилетели Питер и его спутники, строился на быстроте и уверенности индивидуальных решений. И потому пилот был исполнен решимости встретиться лицом к лицу с любыми сюрпризами, ожидавшими его здесь. Он не испытывал ни волнения, ни страха. Только трезвая оценка, точный расчет, готовность принимать решения и действовать.
После миллиона лет развития земной цивилизации (и всех последствий этого развития) земляне просто не понимали, как можно быть нерешительными.

 

Сектор-маршал Бвандт, точно гусеница, перемещал свое желеобразное тело по полу. Его псевдоподии дрожали от волнения, а два из восьми глаз, расположенных вокруг зубчатой макушки, были прикрыты. Все это, а также некоторые другие жесты свидетельствовали, что он необычайно рад, доволен и чувствует себя победителем.
— Один таки свалился, — причмокивая губами, сообщил Бвандт. — Наконец-то. Как давно мы этого ждали.
— Вы о ком? — спросил командующий Втейш.
— О таинственном корабле. Об одном из тех сверхбыстрых цилиндров, которые нам никак не удается догнать.
— Быть того не может! — воскликнул Втейш.
— Может! С ним случилась какая-то авария. Я только что получил донесение. Увы, там упомянут лишь факт и никаких деталей о причинах вынужденной посадки. Сначала Звильтер преследовал его на своем СХ-66, но, как обычно, стал отставать. И вдруг этот цилиндр резко изменил курс. Он немного порыскал туда-сюда, и тоже на большой скорости, а потом полетел прямо к Ланте.
— Ланта, — повторил командующий Втейш, — Так это же не в нашем секторе. Тут какое-то недоразумение.
— Знаменательное недоразумение, — язвительно заметил Бвандт. — Особенно если учесть, что любое донесение о чрезвычайном происшествии автоматически направляется маршалу того сектора, где оно произошло.
— Вне всякого сомнения, маршал, — поспешно согласился Втейш. — Я был так взволнован известием, что как-то упустил это из виду.
Он подобострастно заерзал, завибрировал псевдоподиями, закрыл часть глаз, показывая начальнику свою беспредельную преданность.
— И что вы намерены предпринять? — осторожно спросил Втейш.
— Ланту населяет малочисленная отсталая раса. Я уже отправил туда строжайший приказ держаться от чужеродного цилиндра подальше. Нельзя допустить, чтобы орава любопытных олухов погубила нам исключительно важный замысел. Второй такой возможности у нас может не быть. Очень многое зависит от того, как мы распорядимся этим подарком судьбы. Мы должны распорядиться им исключительно разумно.
— Полностью с вами согласен, — завибрировал Втейш. — Вне всякого сомнения.
— Поэтому я намерен лично возглавить операцию, — объявил Бвандт.
— А-а! — произнес через рот для речи Втейш.
Как и все нормальные представители своей расы, он имел два рта, по одному с каждого бока. Делать жующие движения ртом для речи считалось серьезным оскорблением, но пытаться издавать булькающие звуки ртом для еды — это уже было крайне серьезным оскорблением. Только усилием воли Втейш поборол искушение что-нибудь булькнуть ртом для еды.
— Ты отправишься вместе со мной, — продолжал Бвандт. — С нами также полетят капитан Гордд и капитан Хиксл. В нашем распоряжении будут два корабля. Лучше бы, конечно, полсотни, но где их взять? Зато оба корабля — из последних наших достижений, мощные и надежные.
— Разве нельзя вызвать дополнительные корабли из других секторов?
— Я уже послал запросы, но кораблям понадобится время, чтобы добраться до Ланты. А нам нельзя медлить. Я бы сказал, мы не имеем права медлить. В любое мгновение чужой цилиндр может взмыть в небо, и тогда все пропало. Мы должны захватить его, пока не поздно.
— Да, маршал, — согласился Втейш.
— Но какая удача! Какой редкий подарок!
Будь у Бвандта руки, он захлопал бы в ладоши от радости. Поскольку рук у него не имелось, он тряс псевдоподиями.
— Теперь наш черед познакомиться с неизвестной жизнью, не раскрываясь перед ней самим. После предварительного знакомства мы их слегка атакуем и тем самым проверим, насколько прочна у них оборона. И наконец, мы захватим их корабль и выпытаем секрет его необычайной скорости и маневренности. Все это, мой дорогой командующий, позволит нашей цивилизации совершить необычайный прорыв. О нашем подвиге будут помнить на протяжении жизни двадцати поколений.
— Мне бы хватило и одного поколения, — с бесстыдным цинизмом сказал Втейш. — Пока я не вылупился, я и знать не знал об этой жизни. И меня совсем не занимает, что будет с нею потом, когда меня сожгут.
Он уполз в прохладу, растекся по стене и спросил:
— Вы считаете, что раса, строящая эти цилиндры… похожа на нас?
— Не вижу причин сомневаться в этом, — после недолгого размышления ответил Бвандт. — В освоенном нами космосе мы являемся высшей формой разумной жизни, следовательно, любая другая раса, достигшая высокого уровня развития, должна быть похожей на нашу.
— Ваше утверждение не подкрепляется доказательствами. А что, если они выглядят, допустим, вот так?
Втейш изменил привычную форму, показав, какой вид могут иметь пришельцы.
— Что за глупость? С какой стати им так дико выглядеть?
— А почему бы нет?
— Ты слишком увлекаешься этими фантастическими «пьесами сновидений» и начинаешь путать их с реальностью. Ты склонен к пустому умствованию, к никчемным умозрительным забавам. По-моему, так ты просто стонешь от безделья.
Задней парой глаз Бвандт взглянул на устройство времени.
— Но у меня есть хорошее лекарство. Отныне у тебя не будет ни минуты на праздные мысли. Через час мы улетаем на Ланту, и я не потерплю никаких проволочек. Так что, поторопись со сборами.
— Да, маршал. Слушаюсь, маршал, — пообещал Втейш, тщательно следя, чтобы не перепутать рты.
С восточного холма, густо поросшего деревьями, земной корабль казался лежащим во впадине.
Бвандт, точно крупный, жирный слизень, прилепился к стволу дерева. К одному глазу он приладил мощную зрительную трубу, а оставшиеся семь закрыл. Изображение в трубе не смещалось и не дрожало, поскольку псевдоподии служили более надежной опорой, нежели руки.
Наведя трубу на резкость, Бвандт отчетливо увидел пилота Питера. Тот сидел на ступеньке трапа и покуривал трубку. Маршал едва не свалился с дерева.
— Клянусь яйцом, из которого я вылупился!
Оторвавшись от окуляра, Бвандт заморгал всеми глазами сразу и оглянулся по сторонам.
— Ты это видел? — спросил у Втейша.
— Да, — спокойно ответил Втейш. — У этого существа только две ноги, которые тоньше и длиннее наших. Только два глаза и очень странные верхние конечности. Они не меняют своих размеров и движутся так, будто скреплены шарнирами.
— Я его тоже вижу, — сообщил с соседнего дерева капитан Гордд. Только вынужденные меры предосторожности заставляли его говорить шепотом. — Это существо не похоже ни на одну нашу расу на всех двадцати четырех планетах.
— Главное, мы должны узнать, сколько всего этих существ прилетело на корабле, — сказал Бвандт.
— От десяти до двадцати, — немного подумав, предположил Гордц. — Возможно, тридцать, хотя вряд ли.
Бвандт снова припал к окуляру зрительной трубы, затем убрал свой инструмент и спустился вниз.
— Срочно включайте пиктограф, — велел он.
Один из офицеров спустился со своего наблюдательного пункта, нажал несколько кнопок на громоздком, напоминающем ящик аппарате, который держал в руках, и вскоре вытащил из щели большой снимок Питера с трубкой в зубах.
— Наконец-то мы узнали, как они выглядят, — проворчал Бвандт, изучая снимок. — Ни за что бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Подумать только: тысячи странных существ!
— Миллионы, — поправил приблизившийся Втейш.
— Да, миллионы, и все они такие. — Бвандт вернул снимок. — Подготовьте копии для рассылки по штабам всех секторов.
Втейшу он сказал:
— А теперь проверим, чего они стоят.
Маршал подозвал ближайшего солдата.
— Подкрадись к нему как можно ближе и стреляй.
— На поражение? — спросил солдат.
— На поражение, — подтвердил Бвандт.
— А есть ли в этом необходимость? — вмешался Втейш, проявив не свойственную ему смелость.
— Мы обязательно должны увидеть, как они ведут себя при чрезвычайных обстоятельствах, — уже жестче сказал Бвандт и сердито зыркнул глазами на солдата. — Чего ты ждешь? Выполняй приказ!
Солдат миновал деревья и скрылся в густом подлеске. Вскоре хруст ветвей затих; дальше солдат двигался ползком. Остальные замерли под деревьями, ожидая, что вот-вот раздастся выстрел и на корабле начнется паника. На деревьях находилось двенадцать наблюдателей с инструментами, готовые заснять все приемы обороны, свойственные странной расе.
Пилот Питер сидел, прикрыв глаза, и внимательно слушал, но не ушами, а мозгом. Мысли Сверхзоркого Сэмми были ровными и бесстрастными.
— Они затаились в деревьях, примерно в миле от тебя. Я был совсем близко от них. Могу сказать: они по-прежнему там. Ты бы видел этих слизней! Ходить они не умеют, а только ползают и при этом противно чавкают. У них по восемь глаз, и каждый вращается самостоятельно. Меня они просто не замечали, и я уже начал подумывать: может, я для них прозрачный?
— Как же, прозрачный! — вклинился Риппи. — Особенно с тем, что у тебя в брюхе.
— Заткнись! — приказал ему Питер. — Сейчас не время для ваших перепалок.
— Деревья мешают, — продолжал Сэмми. — Сквозь листву не видно. Тут Клобо рассказал бы тебе больше.
— Наконец-то я услышал, что Клобо на что-то годен, — донеслась до Питера мысль Клобо. — Мне и так хватает моих сновидений. Знали бы вы, какой это кошмар! — Он испустил глубокий мысленный вздох. — Самое скверное, что наутро все забывается.
— Что ты видишь, Клобо? — серьезно и одобряюще спросил Питер.
— Они о чем-то совещаются на своем отвратительном языке. Сразу чувствуется, что телепатия им недоступна.
— Иначе они давно бы нас подслушали, — резонно заметил Сэмми.
— Кажется, они пришли к какому-то решению и отправили одного из своих в направлении корабля. Предмет, который он тащит с собой, подозрительно напоминает оружие, — продолжал Клобо, — Я не ошибся: это существо осторожно продвигается к кораблю… Ага, теперь он пополз. У меня странное чувство.
— Какое? — спросил Сэмми.
— Он ползет к кораблю вовсе не для дружеских объятий и поцелуев.
— М-да, — хмыкнул Питер, вытряхивая из трубки пепел. — Думаю, мне не стоит идти на контакт, пока я не удостоверюсь в дружественных намерениях этого типа.
— Если хочешь знать мое мнение, я бы не доверил этому разине даже консервооткрывашку Гектора, не говоря уже о винтовке, — заявил Клобо.
— Что я слышу! — удивился Гектор.
— Теперь он замер… там ямка… Ага, залег и выставил свою стрелялку. По-моему, я залез к нему в мозг. Ну и мысли! Питер, он собирается в тебя стрелять. Риппи, наверное, сейчас уже совсем рядом, где-нибудь футах в десяти.
— Мне пора включаться в дело, — сказал Риппи.
— Только будь осторожнее. Неизвестно, каких фокусов можно ждать от этого слизня, — предостерег Питер.
Питер знал: Риппи и слизень находятся в полумиле от корабля. Он прищурил глаза и попытался отыскать Риппи среди густой растительности. Бесполезно. Зелень скрывала все.
В мозгу Питера застрекотали мысли Клобо. Сейчас он тарахтел, словно комментатор на финальном матче. Питеру показалось, будто Клобо, ведя свой репортаж, то взмывает вверх, то опускается вниз.
— Риппи вскочил на ноги и смотрит прямо на этого типа. Стрелок удивленно шипит и роняет винтовку. Риппи замер на месте. Стрелок немного очухался. Не спуская все свои восемь глаз с Риппи, он ощупью находит винтовку, подбирает и поднимает. Спрашивается, зачем тогда ему восемь глаз, если он ими не пользуется?.. Ага, он наводит винтовку на Риппи, но в это время с другой стороны незаметно появляется Ким и прыгает слизню на спину… Да, зрелище не для слабонервных! Ким отдирает от него куски и бросает лягушкам. Горе-стрелок повалился на спину, он отчаянно сучит ножками и издает какие-то дикие звуки обоими ртами сразу. Ким быстро избавил его от необходимости кричать. Распоров ему брюхо, Ким украшает кусты вокруг внутренностями бывшего стрелка. Кусты приобретают забавную синеватую окраску. Живопись слизью — это новое…
Питер отключился от трескотни Клобо и прислушался. В траве действительно происходила какая-то возня и слышались нечленораздельные звуки. Питер задрал голову и вгляделся в небо. В небе не было ничего, кроме облаков. Питер достал кисет, снова набил трубку, умял табак и, не зажигая ее, пососал черенок.
— …оставив на месте лишь зловоние и крайне неприглядное месиво, — устало закончил Клобо.
— Суп готов, — сообщил Гектор, не подозревая, что выбрал не самое лучшее время для приглашения к столу.

 

Трое солдат, крадучись, вернулись из разведки. Они беспокойно озирались, и чаще всего — назад. Двое рассказывали о случившемся, а третий, повозившись с пиктографом, достал снимок и подал Бвандту.
— Разорвали на куски? — не веря своим ушам, переспросил маршал.
Солдаты нервозно закивали. Некоторое время Бвандт рассматривал зажатый в псевдоподиях снимок. Маршал был в ужасе.
— О солнце красное, под которым мы вылупились!
— Разрешите взглянуть.
Втейш наклонился к снимку. Все его три желудка свело судорогой.
— Исполосовать беднягу на мелкие кусочки! — тихо прошептал командующий.
— Должно быть, нападавшие скрывались в засаде, — решил Бвандт, даже не удосужившись подумать, откуда те узнали, в каком именно месте устроить засаду. — Их было несколько. Они набросились разом, с неописуемой жестокостью. Все произошло так быстро, что наш солдат даже не успел выстрелить.
Маршал повернулся к угрюмым, молчаливым солдатам.
— Это мне напоминает… Кстати, а где винтовка погибшего? Вы нашли ее?
— Винтовки там не было. Она исчезла.
— Так! — налился желчью Бвандт. — Теперь они заполучили нашу винтовку и знают, чем мы вооружены.
— Стоит ли волноваться? — попытался успокоить его Втейш. — Обыкновенная винтовка. У нас есть более крупное и серьезное оружие, о котором они не знают.
— Ты уверен, что они не знают? — сорвал на подчиненном раздражение Бвандт. — Что вообще нам о них известно? Пока только одно: они вооружены ножами.
— Сверхскоростные корабли и обыкновенные ножи, — стал рассуждать вслух Втейш, — Одно как-то не вяжется с другим. Я усматриваю в этом несоответствие.
— Иди ты в космическую дыру со своим несоответствием! — выругался Бвандт. — Их острые ножи оказались сильнее нашего оружия. Они убили нашего солдата, а сами не получили ни царапины. Я этого не потерплю!
— Что вы предлагаете?
— Мы дождемся темноты и повторим атаку, — раздраженно елозя на месте, объявил Бвандт. — Я не рассчитываю захватить их спящими. Мы не знаем, спят ли они вообще. Узнав о нашем присутствии, они наверняка выставят часовых. Но если они не слишком привычны к темноте, это даст нам некоторое…
Маршал замолчал, услышав лязг металла, донесшийся со стороны корабля. Один из наблюдателей сообщил с дерева, что видит очень странную картину. Бвандт вполз по стволу и достал зрительную трубу.
Из корабля появился еще один член экипажа, не имеющий ни малейшего сходства с первым.
У этого были ромбовидные бока и блестящее тело. Ног Бвандт не заметил; похоже, это существо вообще не имело ног и двигалось либо на невидимых гусеницах, либо на скрытых колесиках. Из тела под разными углами отходило множество конечностей. Одни состояли из нескольких скрепленных шарнирами фрагментов, другие напоминали щупальца. За существом волочился толстый черный кабель, уходивший внутрь корабля. Этот странный субъект явно направлялся к хвостовой части. В двух конечностях он сжимал изогнутую металлическую пластину.
Пока Бвандт смотрел, что называется, во весь глаз, субъект повернулся к нему спиной, приложил пластину к корпусу корабля. В том месте вспыхнула россыпь искр, медленно скатывающихся по пластине вниз.
— Сварка! — воскликнул Втейш, будто он один знал, как называется этот процесс.
Бвандт нахмурился, задрал голову вверх, где сидел оператор пиктографа, и спросил:
— Ты это снимаешь?
— Да, маршал.
— Сделай побольше снимков.
Бвандт посмотрел вниз. У основания дерева стояло шестеро солдат. Чувствовалось, им очень не по себе.
— Вам я приказываю отправиться к кораблю и остановиться на расстоянии винтовочного выстрела. Займете позицию, образовав четверть круга. Держаться вместе. Слышите? Чтобы ни случилось, не разбегаться. Найдите удобное место, но в пределах попадания, и угостите-ка это безногое чудовище хорошей порцией пуль. Постарайтесь не промахнуться. Шкуру спущу с того, кто промажет!
Солдаты послушно, но без особого энтузиазма, двинулись выполнять приказ. Бвандт перебрался повыше, нашел удобное разветвление и снова навел зрительную трубу на странного типа с блестящей кожей. Тот был поглощен своей работой. Втейш, Горда и Хиксл тоже достали зрительные трубы и прильнули к окулярам. Оператор пиктографа не отрывался от экрана, делая снимок за снимком.
Медленно, с тяжелым сердцем, солдаты приблизились к кораблю на расстояние винтовочного выстрела и заняли указанную позицию. Они беспокойно озирались. Их чувства были натянуты до предела. Однако никто из шестерых не догадывался, что сейчас за ними наблюдают другие глаза и идет оживленный обмен мыслями.
Ждущему Бвандту казалось, что прошла целая вечность. Карательный отряд не подавал никаких признаков жизни. В мозгу маршала засела жуткая мысль, и ему было никак ее оттуда не выгнать. Что, если все шестеро уже нашли свой беззвучный и страшный конец? И как раз в эго мгновение послышались громкие винтовочные выстрелы. До слуховых отверстий Бвандта отчетливо долетал свист пуль. Еще слышнее были удары, когда пули соприкасались с целью.
Россыпь искр мгновенно потухла. Странный субъект подался вперед и застыл. Потекли напряженные секунды. Потом он вдруг приставил конечность к другому концу металлической пластины, и искры посыпались опять.
В языке существуют слова, употребляемые столь редко, что их услышишь один раз за всю жизнь. Бвандт не только произнес такое слово, он произнес его ртом для еды. Втейш не мог поверить своим слуховым отверстиям. Гордд оцепенел. Хиксл на всякий случай запомнил слово и обстоятельства, при которых оно было произнесено.
Вскоре из корабля появился уже знакомый им двуногий и двуглазый с трубкой во рту. В верхней конечности он держал какой-то предмет. Зрительные трубы позволили им разглядеть этот предмет. Он имел рукоятку, поверх которой находилась небольшая площадка, а на площадке — небольшая трубка, торчащая почти под прямым углом. Двуногий стиснул рукоятку. Из трубки вырвалось пламя, разлилось по площадке и мгновенно куда-то исчезло. Только белая струйка пара змеилась в небе, отмечая след улетевшего огня.
Бвандт уже собирался съязвить по поводу техники чужой расы, когда окрестности сотряслись от грома. Справа, где залег карательный отряд, с корнем вырвало могучее дерево. Оно поднялось на несколько футов в воздух, таща за собой мутный шлейф взбаламученной почвы. Остальные деревья согнулись и переломились, словно освобождая место для падения этого гиганта.
От шестерых солдат не осталось даже синеватой слизи.

 

Пилот Питер устало ввалился к себе в каюту, завел стенной хронометр, глянул через трехдюймовый иллюминатор на спустившуюся тьму, потом растянулся на койке и закрыл глаза. Ему хотелось спать, и потому он не обращал внимания на шум и лязг, доносившиеся из коридора.
В мозгу назойливо зудели мысли раздраженного Гектора:
— Каким бы совершенным он ни был, я все равно утверждаю, его можно усовершенствовать. Почему его нельзя научить телепатическому общению? У меня есть миленькие замечания насчет разного железа, разгуливающего по кораблю, когда мы спим.
— А по-моему, такая дотошность и усердие в рутинных делах — просто чудо, — возразил ему Питер. — Будь благодарен, что он обладает ограниченным и прямолинейным разумом и слит лишь тогда, когда нечем заняться.
— Ему всегда приспичит работать, когда я хочу спать, — пожаловался Гектор. — В редкие часы, когда меня не донимают разные голодные личности, требуя еды.
Откуда-то из хвостового отсека послышался отнюдь не нежный звук, напоминающий «пение» отбойного молотка. Гектор завопил:
— Слышишь? Как будто нарочно. Неужели я не заслужил права на сон?
— Не припомню, чтобы ты когда-нибудь признал мое право на сон, — влез Клобо. — Ты делаешь все, чтобы помешать мне спать.
— Право на сон! — взвыл Гектор. — Днем у него, видите ли, право на сон. Только завзятые бездельники могут спать днем.
— Главная беда корабля — большое количество неисправимых идиотов на его борту, — вмешался Сэмми. — Мое терпение на исходе. Очень скоро я оставлю всякие попытки выспаться и перережу кое-кому глотки.
— Фу, как грубо! — вяло отреагировал на обещание Гектор.
Металлический «концерт» в хвостовом отсеке продолжался, но больше не вызывал ничьих комментариев. Питер снова закрыл глаза и медленно погрузился в сон. Его астральное тело, как всегда, отправилось на Землю. Там (в среднем раз в неделю) оно бродило по городу сновидений, а иногда (примерно раз в месяц) встречалось с прелестной блондинкой.
Эта ночь подарила ему одну из таких встреч. Блондинка сидела напротив него. Их разделяли стол и большая ваза цветов.
— Дорогой, если мы купим эту планетку только для себя, тебе придется оставить службу. Ты же не будешь…
Неожиданно блондинка резко изменила тему разговора.
— Питер, не спи! Просыпайся!
Он сел на койке, мотая головой и чувствуя себя так, словно его окатили ведром холодной воды.
— Поднимайся, соня, — послышался в мозгу голос Недремлющей Нильды. — Нам готовят большую забаву.
— Это еще слабо сказано, — пробурчал Клобо.
— Что ты видишь, Нильда? — спросил Питер.
— Большую пушку. Они выгрузили ее со своего корабля и теперь волокут по другому склону холма. Думаю, подъем займет у них не меньше часа.
— Как по-твоему, она может повредить нашу обшивку?
— По-моему, она способна размазать нас по поверхности. Это уже не игрушки. Ее тащат около шестидесяти их солдат. Их главная преграда — деревья.
Нильда что-то пробурчала себе под нос, потом включилась снова:
— Ты у нас главный. Какие будут распоряжения?
— Я мог бы одолжить им лебедку, — невесело пошутил Питер. — Но тогда они сразу же узнают о нашем тяжелом вооружении. Легкое не в счет. Хотелось бы, конечно, обойтись без крайних мер. Ведь наш корабль тоже может пострадать. Мы еще не можем поднять его в воздух.
— Тогда что ты предлагаешь? — не отставала Нильда.
— Я оставлю тебе у основания трапа дезинтегратор средней мощности. Ты бросишь его туда, где он может сильнее всего досадить нашим назойливым соседям.
— Идет, — согласилась Нильда, не проявив никаких эмоций, что вообще-то было странно для женщины.
— Послушай, пучеглазая потребительница, — закричал Клобо. — Дай мне время выбраться оттуда. А то я уже в гуще деревьев, почти над ними!
— Это ты назвал меня пучеглазой? — сердито спросила Нильда. — На себя лучше посмотри: коротышка с лицом призрака. Мой разум, если хочешь знать, наполовину…
— Золотые слова. Я всегда знал, что ты полуразумная, — подхватил Клобо. — Оставшейся части разума тебе должно хватить, чтобы дать мне выбраться.
— Нильда, дай ему выбраться, — приказал ей Питер. — Я сейчас проверю, нет ли у нас еще любителей ночных прогулок.
Взяв фонарик, Питер вышел в коридор и навестил каждую каюту. Оставшаяся часть его экипажа находилась на борту и спала, за исключением Риппи, всегда спавшего вполглаза. Обойдя ромбовидного субъекта, продолжавшего над чем-то трудиться в коридоре, Питер зашел в арсенальную каюту, выбрал небольшой дезинтегратор и отнес его на нижнюю ступеньку трапа. Сделав обещанное, пилот вернулся к себе, лег на койку и сообщил:
— Все в порядке, Нильда.
Он закрыл глаза и попытался вернуться в комнату, где оставил блондинку.
Сон не возвращался: ни с блондинкой, ни без. Питер поймал себя на том, что прислушивается и ждет, когда появится Нильда и заберет взрывное устройство. Тоже бесполезное занятие: Нильда умела двигаться бесшумно. Его каюта находилась с другой стороны, и в иллюминатор он так и так не увидел бы никакой пушки, однако Питер все равно вглядывался в круглое окошечко. Нильда и Клобо перестали обмениваться любезностями. Остальные члены экипажа спали. Вокруг корабля было тихо. Внутри — почти тихо, если не считать клацанья и лязганья, периодически раздававшихся из хвостовой части.
Через полчаса деревья за иллюминатором на несколько секунд стали ярко-малиновыми. Корабль содрогнулся, и тут же послышался ужасающий грохот. Экипаж пробудился и стал оживленно делиться своими мнениями.
— Неплохо поиграли, — сказала Нильда. — Правда, мне пришлось улепетывать оттуда быстрее, чем падал наш подарочек.
— Иначе ты бы попортила себе прическу, — чуть ли не хором подхватили четыре голоса.
— Да, — невозмутимо ответила Нильда. — Кто-то ведь должен выглядеть пристойно.
Гектор отреагировал на эти слова невообразимым шумом. Из всех только он один умел шуметь телепатически.

 

Над воронкой, оставленной взрывом, светило раннее утреннее солнце. На краю воронки стоял угрюмый сектор-маршал Бвандт. Он не показывал виду, что поражен размерами катастрофы; все его удивление было внутренним и тайным. Радом стоял капитан наземных войск.
— Докладывай, я слушаю, — бросил ему Бвандт.
— Мы поставили круговое оцепление, причем плотное. Солдат от солдата отстоял на два корпуса. Это оцепление мы держали всю ночь. Пространство находилось под нашим пристальным наблюдением. Никто не мог пробраться незамеченным.
— Значит, пробрался. Иначе откуда бы все это?
Тремя ногами Бвандт спихнул несколько комьев глины, быстро упавших на дно воронки.
— Никто не мог, — продолжал твердить капитан. — Мы вели пристальное наблюдение буквально за каждым клочком. Мы продолжали наблюдать даже после взрыва, до самого рассвета.
— Но факт остается фактом. Взрыв произошел. Незаряженная пушка не могла взорваться сама по себе. Кто-то ее взорвал. Или что-то.
— Я не в состоянии этого объяснить. Могу лишь сказать, что никого из чужого корабля поблизости не было.
Уверенность капитана оставалась непоколебимой.
— Гм! — Не скрывая своего недовольства, Бвандт повернулся к раненому солдату, терпеливо дожидавшемуся, когда высокое начальство обратит на него внимание. — Ты что видел?
— Они уничтожили пушку и тягач с боеприпасами, который шел следом. — Четыре солдатских глаза из восьми не могли оторваться от воронки. — Я шел совсем рядом. Было темно и тихо. Я ничего такого не видел и не слышал. Никаких подозрительных звуков. И вдруг потом этот взрыв. — Дрожащими псевдоподиями солдат указал в сторону громадной дыры. — Меня подняло в воздух и ударило о дерево.
— Удивительно! Никто ничего не знает! — Бвандт сплюнул от досады и отправил на дно воронки еще несколько комьев глины. — Пушка, тягач, двое капитанов и шестьдесят солдат — все это разом исчезает, превращается в пыль, и никто ничего не знает.
Он хмуро покосился на капитана.
— Что с чужим кораблем? По-прежнему молчит? Они-то сами пострадали от взрыва?
— Нет, — выдавил капитан.
— Давай, идиот, выкладывай все остальное! Говори, я пока еще в состоянии понимать речь!
— Сразу после того, как стемнело, мы услышали, что дверь в корабле открылась и вскоре закрылась. Мы решили, что кто-то вышел наружу. Но никакого стука шагов по лестнице не услышали. Из-за темноты мы не видели, выходил ли кто или нет. Могу поклясться: никто из них не пытался прорваться сквозь оцепление и даже приблизиться к нему. Вскоре после взрыва… он случился около полуночи… дверь снова открылась и закрылась. С лестницы донеслись слабые шаги. Похоже, кто-то вышел и сразу же вернулся обратно.
— Какой впечатляющий рассказ, — сердито запыхтел Бвандт. — Я узнал буквально все, что хотел.
— Я очень рад, мой маршал, — подобострастно ответил туповатый капитан.
— Прочь с моих глаз! — потребовал Бвандт, сердито взмахнув псевдоподиями.
— У нас ведь есть аппараты слежения, — напомнил ему Втейш. — С их помощью можно вести круглосуточное наблюдение. Досадно, что мы не пользуемся ими.
— Думаешь, ты меня опередил? — перекинулся на него Бвандт. — Ты опоздал на несколько дней. Я обдумывал такую возможность, когда мы еще только летели сюда. Аппаратуру слежения нельзя снимать с кораблей. Но даже если пойти на такой шаг, она все равно останется зависимой от источника питания, то есть от корабля. А мы не можем рисковать кораблями, перемещая их поближе к вражескому цилиндру.
— Кажется, я где-то слышал об автономных передвижных моделях аппаратов слежения, — продолжал Втейш. — Они меньше и снабжены генераторами.
— Я уже вдоволь наслушался идиотских речей. А теперь еще ты. Во-первых, у нас этих аппаратов нет, и никакими заклинаниями я не могу их создать из воздуха. Насколько мне известно, два таких аппарата должны доставить наши корабли, однако это произойдет только через несколько дней. Я не могу приказать кораблям лететь быстрее.
— Разумеется, мой маршал.
— А во-вторых, — Бвандта захлестнула новая волна раздражения, — я сомневаюсь, что нам от этих аппаратов будет много пользы. Те, кто сумел уничтожить крупнокалиберную пушку, взорвут и передвижной аппарат слежения. И в-третьих, вражеский цилиндр располагает собственной аппаратурой слежения, превосходящей нашу.
— В каком смысле?
— В каком смысле? — повторил Бвандт, устремляя все свои глаза к небесам, которым явно не было дела до его забот. — И ты еще меня спрашиваешь: «В каком смысле?» Если тебе угодно заметить, командующий Втейш, мы находимся на склоне холма. Вражеский корабль залег с другой стороны, в низине. Нам его отсюда не видно. Он скрыт от наших глаз, поскольку мы не способны видеть сквозь толщу песка и глины, из которых состоит этот холм. Ни один наш аппарат слежения не возьмет эту толщу. Мне трудно даже вообразить себе подобное устройство.
Бвандт с силой ткнул командующего в бок.
— Но они определенно умеют это делать. Они способны видеть… сквозь холм! Иначе как бы они узнали, что мы подтягиваем пушку, и нанесли прицельный удар?
— Возможно, у них есть устройства, которые работают на принципе отражения волн от определенных слоев атмосферы. Нечто аналогичное нашей радиосвязи, — предположил Втейш, стараясь говорить убедительно. — В таком случае ни холмы, ни даже горы не являются для них препятствиями.
— Чепуха! Каминниф! Не путай свои фантастические пьесы с реальным противником. Если бы даже у них и были такие устройства, чему я не верю, они все равно не увидели бы ничего, кроме верхушек деревьев. Или ты считаешь, что их аппараты вдобавок умеют видеть сквозь листву и различать то, что скрыто под ней?
— Я не стану спорить о том, что они могут и чего не могут, — ответил Втейш. — Мне достаточно того, что я вижу собственными глазами. — Он указал на воронку. — Вот неопровержимое доказательство их умения видеть и сквозь холмы, и сквозь листву. Они видят, причем ночная тьма тоже не является для них препятствием.
— Именно об этом я тебе и твержу! — взорвался Бвандт. — Тебе нравится ходить по кругу? Или ты споришь, чтобы насладиться звуком своего голоса?
Бвандт все еще кипел от раздражения, когда появился посыльный и подал ему цилиндр с сообщением. Маршал торопливо отвинтил крышку цилиндра, извлек сообщение и прочитал вслух:
— «Получили ваши пиктограммы с изображением представителя расы двуногих. Благодарим за хорошую работу!»
Скомкав лист, Бвандт швырнул его в воронку.
— В штабе это называют хорошей работой. Без их поддержки мы можем делать только скверную работу.
— Вот еще одно послание. — Посыльный подал Бвандту второй цилиндр.
Маршал снова стал читать вслух:
— «Получили пиктограммы, на которых представлено странное существо, лишенное ног, но имеющее множество конечностей. Оно ничем не напоминает первое. Какая между ними связь? Ждем ваших незамедлительных объяснений».
Бвандт уставился на посыльного, который смущенно топтался на месте.
— «Ждем ваших незамедлительных объяснений». Они что, считают меня всемогущим?
— Вам эго лучше знать, мой маршал. Я — всего лишь посыльный.
Скорее всего, посыльный тоже получил бы свою порцию маршальского раздражения, если бы в это время к Бвандту не подошел оператор пиктографа. Одна часть его псевдоподий держала аппарат, в другой блестели глянцевитые снимки. Вид у оператора был несколько ошалелый.
— Что еще? — сердито спросил у него маршал.
— Вчера вечером мы по приказу капитана Хиксла установили пиктографы на деревьях. Каждый аппарат был снабжен вспышкой и несколькими сигнальными веревками. Стоило слегка коснуться хотя бы одной из них — пиктограф сразу же срабатывал. Мы получили несколько снимков древесных ящериц, что не было для нас неожиданностью. — Оператор подал Бвандту снимки. — Но это не все. Пиктографы сумели заснять вот это. Если бы взрыв не уничтожил часть пиктографов, снимков могло быть еще больше.
Схватив снимки, Бвандт уставился на них всеми восемью глазами. Оба его рта беззвучно шевелились. Он даже сгорбился, потрясенный увиденным.
Три снимка запечатлели одно и то же диковинное существо. Оно восседало на ветке, словно наслаждаясь свежим воздухом. Отдаленно оно напоминало первое существо, поскольку тоже имело две пары конечностей и схожее строение тела. Но это существо было куда мельче первого. Еще более разительным отличием было его длинное заднее щупальце, обвившееся вокруг ветки. На его шаловливом личике сияли огромные, словно луны-близнецы, глаза.
— Космос милосердный! — вырвалось у Втейша. — Это еще что такое?
У командующего и вовсе перехватило дыхание, когда Бвандт показал ему другие снимки. С них смотрело еще одно существо, абсолютно не похожее ни на предыдущее, ни на два остальных. Оно тоже восседало на ветке и имело весьма кошмарный вид. Вместо ног у него были две трехпалые руки и никаких дополнительных конечностей или щупалец. Его тело состояло как бы из двух плавно и симметрично изогнутых частей и было покрыто странным пухом.
Но сильнее всего Бвандта и Втейша поразило жуткое лицо этого существа. Верхняя часть лица была совсем плоской и оканчивалась отвратительными рожками. Посередине выдавался горбатый, угрожающего вида нос, по обе стороны от которого сверкали громадные глаза. Они были еще больше, чем у существа с задним щупальцем. Даже на снимке от этих глаз исходило что-то завораживающее. Казалось, от их холодного, надменного, всепроникающего взгляда никому и ничему не укрыться.
— Итак, у нас есть изображения четырех разных существ с вражеского корабля, — угрюмо заключил Бвандт, продолжая разглядывать снимок. — Несложно догадаться, что будет дальше. Я отошлю оба новых изображения в штаб. Меня опять похвалят за хорошую работу. — Подражая излюбленной манере штабных бюрократов, он произнес повелительным официальным тоном: Получили ваши пиктограммы еще двух существ. Ждем ваших незамедлительных объяснений относительно того, какое из них принадлежит к главенствующей расе и каковы взаимоотношения между нею и остальными расами.
— Даже не знаю, какой ответ я бы дал, — признался Втейш.
— Пока никакого. — Бвандт рассерженно махнул в сторону вражеского корабля. — Космос безбрежный, ну почему они без конца меняют обличье? Именем красного солнца, голубого солнца и всех прочих солнц спрашиваю: почему они не могут выбрать какой-то один облик и всегда оставаться в нем?
— Возможно, природные условия их родины или что-то еще не позволяет им принять окончательное решение, — пустился в теоретические рассуждения Втейш. — Я вполне допускаю, что они все принадлежат к одному виду, но, попадая в незнакомую, чужеродную среду, вынуждены время от времени менять свой облик.
Возможно, это их инстинктивная реакция на определенные внешние раздражители.
— Ты вполне допускаешь! — Раздражение маршала мгновенно перекинулось на командующего — Иногда я думаю: зачем ты избрал карьеру военного? Писал бы себе фантастические пьесы и разыгрывал бы их в театрах сновидений.
Бвандт в очередной раз посмотрел на большие глаза Клобо, потом на глаза Нильды, которые были еще больше.
— Мы должны, не мешкая, разгадать эту загадку.
— Как?
— У нас две возможности. Во-первых, мы могли бы напасть на вражеский корабль, окружив его со всех сторон и направив на захват всех наших солдат и экипажи обоих кораблей.
— Эта атака оставит нас почти без солдат, — заметил Втейш. — Если нам не повезет, пополнение появится здесь дня через четыре, не раньше. Нам придется согнать себе на подмогу местных жителей и рассчитывать только на них, пока не прилетят корабли.
— Я это предусмотрел, — сказал Бвандт. — Для меня предпочтительнее другой план, хотя он и рискованный. Мы можем своим кораблем протаранить вражеский корабль или хотя бы повредить его так, чтобы они уже не сумели его починить.
— Космос милосердный! — воскликнул Втейш. — Я бы не стал рисковать. Минимальная скорость, при которой корабль поддается управлению… получается, у нас будут считанные мгновения, чтобы ударить и поскорее убраться. Иначе мы и сами ковырнемся.
— Без тебя знаю.
— Прицельная бомбардировка на малой высоте… космический корабль не годится для этого. Не та скорость. Она все равно слишком велика.
— Когда обстоятельства вынуждают, приходится достигать недостижимого, — заявил Бвандт.
— Обычный самолет лучше справился бы с такой задачей, — заметил Втейш.
— Согласен. Замечательная мысль, мой уважаемый командующий. Поздравляю тебя с остроумным решением. Итак, где твой самолет?
— Может… у местных жителей?
— У этих замарашек нет и никогда не было самолетов. Ты забыл, что здесь — задворки цивилизации? — Маршал не скрывал своего презрения. — Пока на планете не будет основного ядра наших сил, не будет и самолетов. А это еще несколько недель.
Бвандт еще раз презрительно фыркнул.
— Мы вынуждены довольствоваться тем, что имеем. Здесь мы в одинаковом положении с этими чужаками. Придется задействовать корабль и рассчитывать на лучший исход. Если мы все-таки потерпим неудачу… не хочется думать заранее, но я — не мечтатель… так вот, если мы потерпим неудачу, нам останется лишь лобовая атака с учетом любых возможных потерь.
— А если запустить воздушный змей с бомбой и снабдить его автоматическим механизмом сброса? — предложил Втейш, живо представивший себя одной из жертв атаки.
Бвандт был сама любезность.
— Я с удовольствием предоставлю тебе бомбу, когда увижу змей, автоматический механизм сброса и когда ты объяснишь мне, каким образом ты собираешься убрать десять тысяч деревьев, мешающих нам наблюдать и корректировать полет змея.
Маршал задрал голову вверх и уже без всякой иронии добавил:
— Я вдруг подумал: а что, если это жуткое существо и сейчас прячется где-нибудь в листьях, смотрит на нас своими выпученными глазами и подслушивает наши разговоры?
— Неужели?
Втейш и несколько солдат обеспокоенно задрали головы и принялись изучать лабиринты листвы, не обращая внимания на просветы. Никто из них почему-то не удосужился взглянуть еще выше — в самое небо. Непростительная ошибка, но они об этом не знали.
— Один из их кораблей начал прогрев двигателей, — мысленно доложил Сверхзоркий Сэмми.
— Я так и подумал, — ответил Питер. — Их гул слышен и здесь, правда слабо. Скажи, эти восьминогие уроды еще продолжают следить за нашим кораблем?
— Зевак с избытком, — ответил ему Риппи. — Правда, держатся на приличном расстоянии. Они засели на деревьях и, кажется, чем-то взбудоражены.
— Как ты думаешь, они вас засекли?
— Возможно. Но по прыжку из норы в кусты многого не скажешь. Ну, видели что-то, но что именно? Знают: им не померещилось, а от этого на душе у них еще поганее. Остается лишь прилипнуть к стволу и молиться, если умеют. Во всяком случае, ни меня, ни Кима они не видели.
— Ким! — позвал Питер.
Ответа не было.
— Что с Кимом?
— Неразговорчивый он у нас, вот что, — ответил Риппи. — Я прав, Ким?
— Все намного проще, — включился в разговор Гектор. — Стащил у меня лакомый кусочек и лопает себе втихаря.
— Нет, когда-нибудь я не удержусь и все-таки сменю свой рацион, — послышался сердитый мысленный голос, прозвучавший впервые за все эти дни. — Кстати, Риппи. Один из слизней ползет в твою сторону. Тянет с собой ящик. Сам справишься или мне поговорить с ним?
— Они задраивают все люки и готовят корабль к старту, — сообщил Сэмми. — Солдаты остаются на поверхности… Ага, выдвинули носовые орудия. Похоже, они собираются влепить кому-то соли в зад.
— Сейчас проверим, — спокойно отреагировал Питер.
Войдя в рубку, он включил передатчик космической связи, послал запрос и стал прислушиваться. Тихо. Питер еще несколько раз повторил запрос, но ответа не получил.
— В этом секторе нет ни одного земного корабля, — сказал он. — Значит, Сэмми, заряд соли предназначен нам. Да, придется показать нашим друзьям, что они выбрали неподходящую мишень. Вообще-то приятного мало, даже с таким тихоходом, как их посудина.
— Они всерьез собрались ударить по нам, не считаясь с потерями, — ответил Сэмми. — Я готов повторить трюк Нильды, только бомбочкой в один фунт тут не обойтись. Для их корабля нам понадобится гостинец посолиднее.
— Хорошо, не будем скупиться, — решил Питер. — Дай-ка мне их координаты. Дальность и все остальное.
Зная, что Сэмми понадобится не менее двух минут, Питер не стал тратить время понапрасну, а отдал мысленное распоряжение существу, которое вторым попало в поле зрения пиктографов. Существо, бросив свои дела, помогло Питеру снарядить и загрузить управляемую бомбу в пусковую камеру. После этого существо вернулось к прерванной работе.
— Относительно долготы нашего корабля склонение сорок семь градусов влево, со стороны входного люка, — сообщил Сэмми, — Дальность — чуть больше шести миль. Точнее, шесть и две десятых.
— Не хотелось бы устраивать им этот урок, — признался Питер, — Но пока мы торчим здесь, они не оставят нас в покое. Жаль, они не понимают, на что сами же нарываются.
— У тебя есть около двух минут, чтобы отказаться от этой затеи и придумать другую. Но торопись: их сопла уже раскаляются. Корабль вот-вот стартует.
— Не хотелось бы… но сами напросились.
Сокрушенно пожав плечами, он привел в действие пусковой механизм.
Парная ракета взметнулась вверх, унося с собой управляемый снаряд. Где-то на высоте двух тысяч футов жизнь ракеты оборвалась, и ее обломки скрылись в листве деревьев. Теперь включился вспомогательный реактивный двигатель снаряда и понес его дальше. Двигатель был импульсного действия, а потому его удалявшийся звук чем-то напоминал «чихающий» мотоцикл.
Питер сидел на опустевшей пусковой камере и рассеянно болтал ногами. Пальцы замерли на кнопке небольшого передатчика, находящегося рядом. «Чиханий» снаряда уже не было слышно. Все замерло. Казалось, даже деревья застыли в ожидании.
— Пора! — хрипло скомандовал Сэмми.
Питер вдавил кнопку и не отпускал несколько секунд… Звук взрыва донесся не сразу; расстояние и листва существенно уменьшили его громкость, и Питер услышал лишь глухой стук. Еще через какое-то время вдалеке потянулась к небу тонкая струйка дыма.
— Докладываю. — Сэмми не скрывал своего злорадства. — Ты угостил их, что называется, по первое число. «Пирога» хватило на всех. Ну их и тряхануло! Даже меня зацепило взрывной волной.
— Вы дадите мне хоть немного выспаться? — вклинилась раздраженная Нильда.
— Успеешь! — отмахнулся Сэмми. — Слушайте дальше. Корабли находились в четырехстах ярдах друг от друга. Тому, который разогревал двигатели, собираясь взлетать, разогревать больше нечего. Изнутри не выползло ни одного слизня. Корабль-то точно уже не взлетит.
— Что со вторым кораблем? — спросил Питер.
— У второго вырвало солидный кусок из носовой части. Починить можно, но на ремонт уйдет месяц, если не два.
— То есть взлететь он не сможет?
— Сейчас? Исключено, — заверил Сэмми.
— Спа-а-ть! — взвыл Клобо. — Мы с Нильдой вообще имеем право на сон?
— Тот же вопрос возникает и у меня, когда вы оба шляетесь по ночам, — ответил Сэмми.
— Отцепись от них! — потребовал Питер. — Пусть и в самом деле выспятся. И меня тоже не беспокойте. Только если что-то очень серьезное.
Питер прислушался. Сэмми и остальные послушно замолчали. Он решил пока не убирать пусковую камеру, ибо неизбежные при этом шум и лязг были весьма далеки от убаюкивающей колыбельной. Правда, тогда придется оставить открытым входной люк. Ладно.
Существо номер два, поймав мысль Питера, протопало по коридору и втащило пусковую камеру внутрь. Не обращая внимания на Питера, существо проявило максимум усердия, сопроводив свои действия максимумом шума и полным безразличием к шквалу мыслей остальных членов экипажа.
А шквал был, и еще какой!

 

Все самые острые и язвительные фразы своей речи сектор-маршал Бвандт произнес ртом для еды. Мало того что он комкал и искажал слова, одновременно маршал делал жевательные движения ртом для речи. Разумеется, все это было верхом откровенной непристойности (или низшей точкой падения). Единственное, что оправдывало поведение Бвандта, — это крайняя степень отчаяния, владевшего им.
Исчерпав свой обширный словарь крепких слов и выражений, посвященных низости, коварству и прочим отталкивающим качествам «космических ублюдков», Бвандт прорычал, обращаясь к Втейшу:
— А теперь подсчитывай, что у нас осталось.
Втейш отправился выполнять приказ. Вернувшись, он доложил:
— Экипаж одного корабля не пострадал. Со второго уцелело трое. Помимо них, пять капитанов наземных сил и четыреста шесть солдат.
— Так! — резюмировал Бвандт. Он потрясал в воздухе псевдоподиями, хлестал себя по бокам, еще больше распаляясь гневом. — Так!
— Как понимать ваши «так»? — спросил Втейш, допустив грубую ошибку.
Опрометчивый вопрос командующего вызвал новый поток отборной брани. На сей раз мишенью маршала стали окружавшие его офицеры и в особенности — командующий Втейш, которому досталось за уход в фантастические миры и полный отрыв от реальности.
— Да, мой маршал, — согласился Втейш. Вид у него был крайне сконфуженный.
— Итак, — продолжал Бвандт, кое-как заставив себя успокоиться. — Я заметил во вражеской тактике одну странную особенность. — Три сердитых маршальских глаза были устремлены на Втейша, остальные пять созерцали деревья. — Вряд ли ты обратил на нее внимание.
— Какую особенность, мой маршал? — осторожно спросил Втейш, не желая нового всплеска маршальских эмоций.
— Враг придерживается тактики одиночных ударов. — К этому времени маршал уже достаточно остыл, чтобы удостоить подчиненных объяснением. — Сначала удар по нашему снайперу, потом удар по шести стрелкам, удар по пушке и, наконец, удар по кораблю. И каждый удар достигал своей цели, поскольку был точным и выверенным. Но всегда — только один удар. Мы еще не видели, чтобы враги нанесли сразу два, три или шесть ударов.
Маршал выразительно посмотрел на подчиненных.
— Возможно, враги не в состоянии этого сделать.
— Как? — вырвалось у Втейша.
— У них совершенно иной, чужеродный разум. Я допускаю даже, что они просто не могут одновременно сосредоточиваться более чем на одной цели. Вполне вероятно, несколько очагов угрозы будут им уже не по силам.
— Вполне вероятно, — с нескрываемым сомнением повторил Втейш.
— Или ты считаешь, что мы должны отступить, вернуться домой и уже там заниматься анализом? — спросил Бвандт, которому очень не понравилось скептическое настроение командующего.
— Что вы, мой маршал! Ни в коем случае, — поспешил возразить Втейш.
— Тогда будь любезен, вытащи наружу свой боевой дух и готовность участвовать в моих планах. Помни: ты — офицер, а потому должен служить вдохновляющим примером. Как я!
Для большей убедительности Бвандт топнул ногами.
— Да, мой маршал.
— Для начала займешься боковыми орудиями кораблей. Проследи, чтобы их сняли, погрузили на тягачи для боеприпасов и доставили к вражескому кораблю на расстояние уверенного выстрела. По прибытии на место орудия установить полукругом.
— Почему полукругом?
— А как же еще, идиот? Если мы поставим их вкруговую, они перестреляют друг друга.
— Насколько я понимаю, центром круга будет вражеский корабль, — упорствовал Втейш. — В таком случае…
— В таком случае я не хочу рисковать понапрасну и тратить время на оценку возможного перелета снарядов, — огрызнулся Бвандт. — У нас и так достаточно потерь.
Маршалу пришлось сделать паузу и унять подступившее раздражение.
— Важно сразу же рассредоточить орудия и следить, чтобы в пути между ними тоже сохранялось бы значительное расстояние. Тогда враг, если и нанесет направленный удар, не сумеет уничтожить их все. Ответственность целиком лежит на тебе.
Восемь сердитых маршальских глаз уставились на Втейша.
— Что стоишь? Выполняй приказ!
— Слушаюсь.
Бвандт повернулся к капитану Хикслу.
— Ты вместе с экипажем останешься здесь. Будешь выполнять приказы командующего Втейша. Проследи, чтобы орудия с кораблей сняли как можно быстрее.
Далее внимание маршала переместилось на капитана Гордца.
— Ты будешь командовать наземными силами. Продвигаться на позиции организованно и тихо. Быть особо осторожными в непосредственной близости от вражеского корабля. Ни в коем случае не сбиваться в одну кучу. Помни, что враг наносит направленные удары. Поэтому держи отряды на расстоянии, достаточном для контакта. Но не ближе! Подберешь наиболее толковых солдат для охраны мест установки орудий. Удерживать эти плацдармы до прибытия командующего Втейша. Отражать все возможные нападения врага и вести тщательное наблюдение за деревьями.
Бвандт покосился на окружающие деревья и повторил:
— Обязательно следить за деревьями!
— Как прикажете, маршал.
Не скрывая тягостных предчувствий, Гордд удалился, уводя свою заметно поредевшую армию. Бвандт раздраженно ходил взад-вперед, вглядывался в верхушки деревьев, по-прежнему игнорируя просветы. При этом он не забывал понукать и подгонять экипаж, корпевший над снятием орудий.
Маршальский энтузиазм возымел свое действие: орудия были сняты и уложены среди деревьев. Все двенадцать. Бвандт предпочел бы видеть на их месте более мощные носовые и кормовые орудия, однако те требовали подъемных кранов. Маршалу не оставалось иного, как довольствоваться двумя мобильными батареями.
К сумеркам подготовка завершилась. За это время ничего из ряда вон выходящего не произошло, если не считать гибели капитана Гордда. Солдат, специально посланный сообщить печальную новость, рассказал, как было дело. Побуждаемый кажущимся безразличием врагов, Гордд попытался приблизиться к кораблю. Он осторожно пополз вперед, взяв с собою двух солдат для прикрытия. Те словно чуяли беду, поэтому все время озирались по сторонам. Вдруг из кустарников выскочило черное существо — настоящее порождение мира зла. Оно разорвало Гордда на куски, сопровождая свое злодеяние странными нечленораздельными звуками.
— А что в это время делали солдаты, которых Гордц взял с собой? — спросил Бвандт, сверля рассказчика всеми восемью глазами. — Я спрашиваю, что они делали? Сидели и жевали листья?
— Черное существо появилось слишком неожиданно, — объяснил солдат. — Прежде чем они успели опомниться, оно подмяло капитана Гордда. Оба сплелись в один клубок. Солдаты не решались стрелять, боясь задеть капитана. А потом и они подверглись нападению.
— Кто на них напал?
— Другое существо. Оно было похоже на первое, но отдаленно. Оно было более худощавым, более быстрым, и его тело имело желтый цвет. Да, желтое тело со странными пятнами. А лицо… не хотел бы снова увидеть это лицо. — Солдат вздрогнул. — Желтое существо двигалось намного быстрее черного и совсем беззвучно. Оно расправилось с обоими солдатами из прикрытия капитана Гордда и исчезло в кустах. Операторы пиктографов не успели сделать ни одного снимка.
— Значит, эти два существа — черное и желтое — отличаются от тех пришельцев, которых мы засняли ранее?
— Да.
— Получается, у них там шесть разных видов, — подытожил Бвандт.
В это время к нему подошел Втейш.
— Только что обнаружили еще два вида пришельцев. Они растерзали Гордда и двух солдат из его прикрытия.
Маршал раздраженно махал псевдоподиями.
— Сколько же обличий они принимают? Тысяча голубых комет, ну почему они не могут остановиться на каком-то одном облике?
— А что, если это особенность их расы? — все-таки не удержался от очередной гипотезы Втейш.
— Как понимать твои слова?
— У нас периодически вылупляются индивиды с пороками развития, — сказал Втейш. — Иногда это незначительный порок, но иногда он превосходит все допустимые пределы, и такого детеныша приходится уничтожать. Мы считаем его дефектным, однако он-то себя таким не считает. Если нарушения развития становятся слишком частыми, их начинают считать нормой. Многообразие обличий уже принимается как должное. Процесс делается неуправляемым, появляются все новые и новые формы. Родители не знают, какое потомство проклюнется у них и будет ли оно хотя бы отдаленно на них похоже.
— Каминниф! — отрезал Бвандт. — Естественно, и на наших планетах есть другие формы жизни: древесные ящерицы, водяные рептилии, насекомые. Я могу напрячь воображение и представить себе живых существ, способных летать по воздуху без помощи двигателей. Скажем, какое-нибудь сверхлегкое существо с необычайно длинными рыбьими плавниками. Но я решительно отказываюсь даже гипотетически признавать, будто различные существа способны рождать потомство, еще более отличающееся от них. Я не желаю верить в хаотичный мир, где нет ни законов, ни порядка.
— Тогда чем вы объясните разнообразие пришельцев, прилетевших на этом корабле? — спросил Втейш. — До сих пор мы не видели даже двух одинаковых.
— Здесь только одно объяснение: они — выходцы из разных миров, и каждая раса является господствующей на своей планете.
— В таком случае нам противостоит не одна планета, а целая империя, — возразил Втейш.
— И чему ты удивляешься? Мы — тоже империя, состоящая из двадцати четырех миров. Не вижу причин, почему бы и этим отвратительным нифтам не создать свою империю. Мы же не знаем, каким по их меркам считается прилетевший корабль: большим или маленьким. Если маленьким, что тогда у них называется большим кораблем? Мы не можем ручаться, что видели всех существ с этого корабля. Сколько их еще на борту? И сколько планет входит в их империю? Вдруг — целая тысяча?
— Ну уж только не тысяча! — Разум Втейша категорически отказывался соглашаться с такой цифрой.
— Мы этого не знаем. — Бвандт нервозно перебирал ногами, чувствуя, как гнев отступает под натиском глубокой досады. — Мы не получили никаких по-настоящему важных сведений. Такие потери, и всё понапрасну. Одни вопросы и никаких ответов. Что делает их корабли столь быстрыми? Какова дальность полета? Насколько могущественна их империя по сравнению с нашей? Наконец, сколько всего существ на их корабле и какой У них облик?
Бвандт причмокнул губами, будто собирался плюнуть.
— Наши знания о них по-прежнему остаются нулевыми.
— Вскоре мы многое узнаем! — с воодушевлением пообещал Втейш.
— Мы просто обязаны узнать, иначе даже не представляю, чем это для нас обернется. Орудия уже установлены на позициях?
— Почти.
— Тогда почему ты околачиваешься здесь? Отправляйся в зону развертывания и проследи, чтобы поторопились с установкой. Огонь открывать сразу же, как только все будет готово. Обстрел вести до тех пор, пока не убедишься, что цель надежно поражена. Только не разбивайте корабль в щепки. Он нам пригодится для подробного изучения.
— Слушаюсь, мой маршал.
С необычным для себя проворством Втейш направился на боевые позиции.
— А ты что стоишь? — издевательски-любезным тоном спросил маршал у солдата, принесшего известие о гибели Гордда. — Никак, ты превратился в овощ и у тебя выросли корни? Или кто-нибудь дал тебе увольнительную?
— Нет, мой маршал.
Солдат угрюмо поплелся вслед за Втейшем.
Стемнело. Сквозь листву просвечивали звезды. Прохладный вечерний ветер шелестел в кронах деревьев. Что-то медленно и беззвучно двигалось над ними, загораживая звезды. Что-то, похожее на большеглазого призрака. Бвандт его не заметил.
Маршал поднялся на второй, менее пострадавший корабль и расположился в проеме люка. Он ждал, когда заговорят орудия. Рядом с ним застыл в ожидании капитан Хиксл. Оба предавались своим невеселым мыслям и вглядывались в едва различимые силуэты деревьев.
Наконец раздался прерывистый говор орудий. Засвистели снаряды. От звуковых волн задрожали ветки на деревьях. Потом все смолкло. Пауза была довольно продолжительной. Второй залп оказался более согласованным и мощным. Снаряды с визгом неслись в направлении главной и единственной цели. Небо расцветилось малиновыми вспышками.
— Думаю, теперь-то они его накрыли! — произнес довольный Бвандт.
Хиксл промолчал.

 

— Слушай, что еще они придумали! — ворвался в мысли Питера Сэмми, — Они решили снять с кораблей боковые орудия среднего калибра, чтобы подтащить поближе к нам и ударить залпом. Они бы не прочь снять и носовые, но у них явно не хватает силенок.
— Они что, в самом деле намерены лупить по нам? — спросил Питер.
Он сидел в рубке, почесывая подбородок и прислушиваясь к лесным звукам.
— Представь себе.
— И сколько орудий?
— Я насчитал десять… Погоди-ка… Ага, еще два. Значит, всего двенадцать. Может, кинуть им новый гостинец?
— Слишком поздно, — заметил Питер.
Он вцепился в подлокотники кресла, поскольку корабль вдруг поднялся на несколько футов и с грохотом опустился снова.
— Что это за фокусы? — спросил Сэмми.
— Проверяем результаты ремонта. Удалось подняться на целый ярд.
— Пора, — мысленно одобрил Риппи. — Меня уже воротит от этих слизней. — Через пару минут его мысли зазвучали снова: — Фу ты, дрянь какая! Один из них ползет мне прямо в рот. Сзади еще два, с винтовками. Трусят, солдатики. Ким, ты как?
— Беру обоих, — ответил Ким.
— Жадина ты, — сказал Риппи. — Ладно, бери.
Оба замолчали. В мозгу Питера снова зазвучал голос Сэмми:
— Теперь развлечения хватит надолго. Только бы не заигрались.
— Мальчишки есть мальчишки, — напомнил ему Питер. — Что ты видишь сейчас?
— Они волокут орудия в нашу сторону. Снарядов прихватили с запасом. Листья мешают смотреть, но, похоже, процессия растянулась на пару миль. Очень быстро темнеет. Пора бы Ниль-де меня сменить.
— Подожди, я сейчас, — отозвалась Нильда.
— Их армия уменьшилась еще на три слизня, — весело сообщил Риппи. — Б-рр! Опять эта голубая дрянь из них полезла… Чисто сработано, Ким.
Ким не ответил.
Корабль снова взмыл в воздух и остался висеть в десяти футах над поверхностью. Из хвостовой части донесся резкий, дребезжащий звук, напоминающий завывания точильного круга. Он был недолгим и вскоре оборвался. Его сменила целая гамма столь же немузыкальных звуков. Казалось, кто-то катал подшипники по пустым консервным банкам. Корабль оставался висеть в воздухе.
— Висим над поверхностью, — информировал Питер свой экипаж.
— Знаю, — ответил Гектор. — У меня как раз четыре сковородки полны до краев, пара сдвоенных бойлеров и кофейный агрегат ждут не дождутся, когда корабль шмякнется вниз.
Корабль послушно шмякнулся вниз. Удар был не слишком сильным, но весьма ощутимым.
— Ну, что я вам говорил? — взвыл Гектор.
Питер покинул рубку и вышел в коридор. Мимоходом заглянул в антигравитационный отсек. Там было тихо и пусто. Никаких следов ромбовидного существа.
Обрадованный Питер бросился к двери четвертой каюты и распахнул ее настежь. Существо, имевшее честь быть запечатленным на пиктографе сразу после Питера, тихо стояло в углу. Все его многочисленные конечности были сложены или убраны внутрь. Существо обладало бесконечным терпением и могло стоять в такой позе до скончания веков.
— Механо закончил ремонт! — мысленно закричал Питер. Не удержавшись, он пустился в пляс. — Всем на корабль, слышите? Поторапливайтесь!
— Вот так всегда, — пожаловался Клобо. — Только собрался прогуляться…
Вернувшись в рубку, Питер пристегнул ремни и начал готовиться к старту. Руки почти ощупью поворачивали рычажки и нажимали кнопки, а сам он с беспокойством вглядывался во тьму. Его не особо волновали устанавливаемые вокруг корабля орудия. Теперь, когда их не защищало ни расстояние, ни естественная преграда в виде холма, он мог легко избавиться от непрошеных и назойливых гостей. Способов было несколько, и самый простой — вызвать колебания в молекулярной структуре боеприпасов. Совсем слабые и тем не менее… Питер мог бы это сделать прямо сейчас, но он сомневался в необходимости столь жестокого шага. Незачем воевать с глупцами.
Куда сильнее Питера волновало отсутствие на борту кое-кого из экипажа. Никто из них не обладал механическим послушанием ромбовидного предмета. Питер и не требовал железной дисциплины, однако каждая минута задержки грозила не слишком приятными последствиями.
— Риппи на борту, — мысленно доложил один из самых своевольных.
— Сэмми на борту, — раздалось следом.
— Они расставляют орудия и нацеливают на корабль. Скоро начнут заряжать, — сообщила Нильда, как будто приказ возвращаться ее не касался. — По-моему, нам самое время трогаться.
— Ким! — тревожно позвал Питер.
Склонившись в кресле, он всматривался в темноту. Но что там увидишь, кроме слабого мерцания далеких звезд в просветах между деревьями?
— Возвращаюсь, — буркнул самый своевольный член экипажа.
Прошло еще полминуты.
— Ким на борту.
— Они зарядили орудия, — проскрипел голос невидимой Ниль-ды. — Немедленно поднимай корабль! Оставь открытым люк, я скоро.
Питер инстинктивно передвинул рукоятку антигравитатора. Корабль резко взмыл на пятьсот футов и повис в воздухе. Спустя мгновение на поверхности вспыхнуло огненное полукружье. Противно заскулили невидимые снаряды. Фейерверк внизу продолжался.
— Нильда!
— Не дергайся. Я на подходе.
Питер поднял корабль еще на двести футов и стал ждать. Пальцы застыли на кнопках, глаза смотрели сквозь армированное стекло иллюминатора рубки. Он не видел, как она появилась.
— Нильда на борту.
Поверхность озарилась новыми вспышками залпов. По звуку снарядов и их разрывам было понятно, что стволы орудий успели приподнять и нацелить в небо. Питер перевел антигравитаторы на полную мощность. Еще через час он выключил их и запу- > стил корабельные двигатели.
Отлетев от негостеприимной планеты на полмиллиона миль, корабль Питера повстречал четыре передовых корабля из флотилии, направлявшейся на подмогу Бвандту. Те сразу же изменили курс и пустились в погоню. Свой курс Питер менять не собирался. Он максимально увеличил скорость и стал ждать. Постепенно четверка преследователей переместилась на боковой экран, затем на хвостовой, где они продолжали уменьшаться в размерах. Когда корабли превратились в едва различимые точки, они оставили бесплодную затею и повернули назад.
Питер откорректировал курс, включил автопилот, проверил его работу, после чего встал с кресла, зевнул и с наслаждением потянулся.
— Десять раз тебе твержу: еда готова, — прозвучал в мозгу недовольный голос Гектора. — Или ты есть не хочешь?
— Слушаюсь, сэр! Сейчас иду.
Прежде чем уйти из рубки, Питер еще раз проверил автопилот. Из хвостовой части, где находилась столовая, она же — кают-компания, шли импульсы нескончаемого хохота. Скорее всего, опять Клобо. Сидит себе, выпучив глаза, и изображает адмирала Диксона на торжественном обеде. Излюбленный номер. Хороший он малый, этот Клобо. Кто еще умеет так развлечь, разогнать монотонность и скуку долгих перелетов и поднять настроение?
Закрывая дверь рубки, Питер испытал знакомое чувство удивления. Миллион лет. Каким странным образом безграничность пространства переплетается с бесконечностью времени!
Сколько эонов длится это чудо, называемое жизнью? Одни ее виды ушли далеко вперед, другие отстали. Но некоторые отстающие, будто не желая смириться со своей участью, вдруг рванулись догонять. Отчасти это можно объяснить действием законов эволюции, а отчасти — результатом давнего соседства с человеком.
Питер знал, что так было далеко не всегда, но плохо представлял себе это. Неужели когда-то человек и впрямь считал себя венцом творения, свысока взирая на своих соседей? Ведь насколько легче и приятнее идти так, как идут они: бок о бок.
По пути в столовую Питер в который уже раз задержался возле скромной доски, приделанной к стене, и перечитал то, что было на ней написано:
ПАТРУЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ «ЛЕТИЦИЯ РИД»
СОСТАВ ОБЪЕДИНЕННОГО ЭКИПАЖА
(исполнено и подарено объединенному экипажу Уолдо Ридом)
Член экипажа — Кто есть кто
Пилот Питер — Земной человек
Сэмми Сверхзоркий — Белогривый орел
Гектор Гурман — Венерианская обезьяна
Риппи Разведчик — Земная собака
Коварный Ким — Охотничий гепард
Механо Многоумелый — Робот
Клобо Клоун — Спектральный долгопят
Нильда Недремлющая — Большая рогатая сова
Улыбнувшись, Питер мысленно произнес:
— Ну и диковинная же мы семейка! — Потом, закрыв разум, чтобы не слышали другие, добавил: — Но я скорее согласился бы расстаться со своей ногой, чем с кем-нибудь из них!
— Слушай, пилот, в одиннадцатый раз тебе говорю… — взвыл Гектор.
— Иду!
Питер оторвался от доски и поспешил в столовую.
Назад: 11
Дальше: Ниточка к сердцу