Конец радуги
Ловушка была незаметна и выглядела совершенно невинно. Жертвы уверенно, даже с охотой и рвением входили в нее — и так и не успевали понять, что нанесло им удар.
Что касается уверенности, охоты и рвения, то все это в полной мере относилось к четырем членам экипажа разведывательного судна 87D, о чем свидетельствовало хотя бы то, как они приземлялись. Они возникли в ясном голубом небе и понеслись вниз в своем золотистом судне с малиновыми узорами на бортах и номером, крупно выведенном на остром носу. Грохот регулярно повторяющихся взрывов топлива в хвосте судна был настолько силен, что на мили вокруг на деревьях задрожали листья и смолкли испуганные птицы.
С агрессивной самоуверенностью они посадили корабль на травянистую равнину и выбрались наружу; шум, вызванный их появлением, медленно затихал, снова и снова отдаваясь эхом среди холмов и долин. В космосе они сжились и сейчас стояли тесной группой, радуясь свежему воздуху и твердой земле под ногами — всему тому, чего так долго были лишены.
— Вот здорово! — жизнерадостно воскликнул Рид Винграув, навигатор. — До чего же симпатичный сгусточек плазмы! Не иначе как нас повысят до капитанов первого ранга за то, что мы его нашли.
Рид был молод, высок, полон сил и лелеял надежду со временем стать большой «шишкой».
— Более похоже, что мы окажемся в тюрьме, — задумчиво произнес Джаскью Дройллард, шаря взглядом по сторонам. — Что ни говори, мы вышли за официально дозволенные пределы, пусть и не намного. Мы не имели права залетать так далеко. К тому времени, когда мы вернемся, нас спишут как погибших.
— Или как дезертиров, — добавил Билл Мегвайр.
— Я несу всю ответственность за то, куда мы летим или не летим, — напомнил остальным капитан Вальтер Сиэл.
Этот крупный человек произносил слова медленно, предпочитая не говорить, а думать.
— Джаскью уже наверняка слышит, как с ужасным шумом уносятся в прошлое год за годом. — Билл Мегвайр устремил на Дройлларда взгляд темных глаз, и на его веснушчатом ирландском лице заиграла добродушная усмешка. — Он никогда в жизни не забудет то золотое время и прекрасных девушек, так и не дождавшихся космического бродягу.
— Может, ему повезет, и он найдет тут что-нибудь другое, — уже более серьезно откликнулся Рид Винграув и указал на юг. — Под этими холмами есть уран. И немало, судя по тому, как щелкали счетчики, когда мы проносились над ними. Может, это месторождение столетия, обнаруженное, когда в нем больше всего нужды, за пределами той области, где ведутся изыскания. Такое богатство нельзя тут оставлять, чего бы это ни стоило, — Он пробежал взглядам по лицам и добавил: — Пусть даже на это уйдут лучшие годы нашей жизни.
Мегвайр встретился с ним взглядом.
— Мы долгие месяцы тряслись в тесной, жаркой грохочущей консервной банке. И то же самое нам предстоит на обратном пути. Разве этого недостаточно, чтобы чувствовать себя здесь счастливыми? — Приглаживая рыжие волосы, он с удовольствием втянул носом воздух и двинулся вперед по высокой, мягкой траве. — Пошли. Давайте избавимся от раздражения, вызванного долгим пребыванием в космосе, и будем радоваться жизни в перерыве между мучениями.
— Скажите, пожалуйста, они страдают! — Капитан Сиэл по очереди обвел всех взглядом, — А кто вас заставлял? Вы подписали контракт на десять лет, с обязательством держать глаза широко открытыми.
— Лично меня обманул весь этот вздор насчет великолепия Каллисто, — проворчал Дройллард. — Хотя я предпочел бы штук двадцать увеселительных поездок туда и обратно. Тридцать месяцев, чтобы добраться сюда, тридцать на возвращение, плюс двенадцать на ожидание подходящего планетарного транспорта. Получается шесть лет на одну «прогулку». Шесть лет в аду — это долго. — Он поскреб голубоватый от щетины подбородок. — Слишком долго ради какого-то ломтя урана, все равно, большого или маленького.
— Если нам удастся заполучить его, — сказал Мегвайр. — Может, у этого урана есть хозяин, который не желает его продавать. — Он махнул рукой в сторону. — Гляньте-ка, мы тут, оказывается, не одиноки!
Прислонившись к краю теплого двигателя, он расстегнул кобуру и, пожевывая стебелек сочной травы, следил взглядом за приближающимся незнакомцем.
Остальные повели себя точно так же; все были наготове, но не испытывали серьезных опасений. Во внешнем облике представителя высокоразвитой жизненной формы этого мира не было ничего пугающего. Кроме того, их не покидала уверенность в собственной силе — уверенность, порожденная тем, что люди уже сумели закрепиться на множестве миров, из которых одни были враждебны, а другие просто недоступны пониманию. И конечно, они находились в блаженном неведении по поводу ловушки.
К ним приближался маленький гуманоид, но это никого не удивило. Человек, систематически грабящий космос, пресыщен всяческими сюрпризами и теряет способность удивляться. Он знает, что ожидать можно чего угодно, хоть даже встречи с крошечной копией самого себя, и остается равнодушным ко всему. Вот почему никто не вскинул удивленно брови при виде первого представителя этого мира.
Он двигался прямо в их сторону, не выказывая ни малейшего страха, просто изучая с детским простодушием. Маленький, не выше трех футов, с лицом, чем-то напоминающим птичье, и пронзительным бегающим взглядом. Голову украшала конусообразная фетровая шляпа малинового цвета, натянутая так низко, что остроконечные уши торчали из-под нее. На длинных, узких зеленых ботинках поблескивали серебряные пуговицы. Единственным его оружием была сучковатая палка, на которую он опирался, внимательно разглядывая пришельцев блестящими, похожими на бусинки глазами.
— Ну и малыши, — пробормотал Винграув. — Можно было догадаться об этом — судя по игрушечному городу, который мы заметили прямо перед приземлением. — Стараясь завоевать доверие карлика, он с улыбкой ткнул себя пальцем в грудь: — Рид Винграув.
Продолжая бросать на него быстрые пронзительные взгляды, чужеземец не отвечал. Прервав неловкое молчание, представились и все остальные. Опираясь на посох и сохраняя полную неподвижность, если не считать постоянного движения глаз, карлик, казалось, размышлял.
— Рифкин, — произнес он спустя некоторое время негромким, писклявым голосом.
— Ну, по крайней мере, он может говорить, — прокомментировал это событие Дройллард, — Уже хорошо. Нам не придется объясняться на пальцах. Теперь только и требуется, что выучить его язык или научить его нашему.
— Не вижу в этом никакой необходимости, — на превосходном английском заявил Рифкин.
Эффект был потрясающий. От флегмы космических волков, которых уже ничто на свете удивить не способно, не осталось и следа. Дройллард подскочил на фут. Капитан Сиэл выхватил пистолет, но тут же засунул его обратно, с сердитым видом оглядываясь в поисках чревовещателя. Мегвайр заерзал, нечаянно прикоснулся рукой к более горячей части двигателя, обжегся и вскрикнул.
Взяв себя в руки, Винграув спросил:
— Вы знаете наш язык?
— Конечно, — ответил Рифкин с обезоруживающей небрежностью.
Используя свою крючковатую палку, он сбил головку похожего на маргаритку цветка.
— Какого черта?.. — пробормотал капитан Сиэл, по-прежнему озираясь.
— Медленно соображаешь, — заметил Рифкин.
Ни у кого не нашлось остроумной ответной реплики: что тут можно было возразить? Медленно — это еще мягко сказано.
— Откуда ты знаешь наш язык? — спросил наконец Винграув.
— Я могу фахнать его, — сообщил Рифкин таким тоном, словно объяснял очевидные вещи ребенку. — Неужели непонятно? Как людям общаться между собой, если они не в состоянии фахнать речь друг друга?
— Morbleau! — воскликнул Дройллард, подозрительно оглядываясь, в подражание Сиэлу. — A chaque saint sa chandelle!
— Si chacun tire de son cote, — с обезоруживающей беспристрастностью согласился Рифкин.
Дройллард вскинул голову, отбросив назад волосы, сел на корточки и начал есть траву — словно пытался таким образом дать разрядку обуревавшим его чувствам. Капитан Сиэл некоторое время наблюдал за ним со все возрастающим раздражением, но потом не выдержал.
— Прекрати! — рявкнул он. Дройллард замер, выпрямившись. — Что за чушь ты сейчас молол?
— Это по-французски, — точно во сне ответил Дройллард. — Я родом из Канады, — Он перевел затуманенный взор на карлика. — Он знает и этот язык!
— Как я могу его знать? — возразил Рифкин. — Нельзя знать то, чему никогда не учился! Я фахнал его.
— Ладно, допустим! — рявкнул Сиэл. — Как ты фахнаешь его?
— Прекрасный вопрос. — Рифкин задвигал остроконечными ушами. — О многом говорит мне. Если ты не знаешь ответа, очевидно, что ты не в состоянии фахнать сам.
— Что, нельзя вопрос задать? — взорвался Сиэл.
— А если ты не можешь фахнать сам, — продолжал Рифкин, — то не существует способа объяснить тебе, как это делается. — Пронзительный взгляд его маленьких глаз встретился со взглядом Сиэла. — Может лишенный ушей камень воспринять игру на флейте?
— Не может, — признал Сиэл.
— Ну, вот тебе и ответ! — Рифкин навалился на посох. — Сомневаюсь, что даже сама Мэб сможет объяснить тебе это. Или сама Моргана, если уж на то пошло. Твое желание невыполнимо.
— Давай оставим эту тему и подумаем лучше, как нам повезло, — предложил Винграув явно неудовлетворенному Сиэлу. — Мы здесь, приземлились без всяких происшествий, и не прошло и часа, как уже общаемся с туземцами. Спорю, это рекорд.
— Оставь это мне, — приказал Сиэл и посмотрел на Рифкина. — Нам хотелось бы как можно больше узнать о вашем мире и…
— Зачем? — спросил Рифкин.
Неужели капитану не почудилось, что в этих пронзительных глазках мелькнул проблеск понимания? Искорка цинизма и хитрости? Трудно сказать.
— Взаимопонимание — основа дружбы, — терпеливо продолжал Сиэл, — которая чрезвычайно важна, чтобы мы могли ко взаимной выгоде развивать отношения. — Он замолчал, но если его слова и возымели действие, это ни в чем не проявилось, — Если бы один из моих людей мог нанести визит вежливости в ближайший город…
— Ему будут рады, — заверил капитана Рифкин и добавил после недолгого раздумья: — В Баллигулоне.
— Где?! — воскликнул Мегвайр; рыжие волосы у него на голове встали дыбом.
— В Баллигулоне, — повторил Рифкин.
— Что тебе не нравится? — спросил Сиэл, сердито глядя на Мегвайра.
Вытаращив глаза, тот ответил:
— Бог мой, я же там родился!
— Естественно, — заметил Рифкин, ничуть не удивившись непониманию столь очевидных вещей.
Капитан сжал кулаки, так что побелели суставы.
— Почему естественно? — спросил он Рифкина. — Как такое возможно — чтобы он родился здесь? До нашего прибытия никто и не знал о существовании этой планеты. — Его недоумевающий, настороженный взгляд заскользил по сторонам, — Тут определенно творится что-то странное.
— Город называется, как кому вздумается, — объяснил Рифкин, снова тоном воспитателя в детском саду. — Одни зовут его так, другие эдак. Сегодня у него одно название, завтра другое. Редкий случай, когда на протяжении одной недели трое называли бы его одинаково. И то из-за лености ума.
— Ущипни меня, чтобы я проснулся. — Дройллард протянул руку Винграуву.
— Какое это имеет значение? — спросил Рифкин. — В любой момент всякий может фахнуть название, данное городу другим.
— Выходит сегодня, в среду, он называется Баллигулон? — слабым голосом спросил Мегвайр.
— Если тебе нравится это название. А оно тебе нравится. Поглядев на тебя, я фахнул и понял, что оно будет тебе приятно.
— С этим разобрались! — рявкнул Сиэл, вперив в Мегвайра холодный, властный взгляд, — Кто-то же должен быть первым. Легче всего это сделать туземцу по рождению. Можешь отправляться.
— Кто? — изумленно спросил Мегвайр. — Я?
— Ты! — хором ответили все.
Мерцая глазами, Рифкин повел его прочь.
Прошло десять дней, прежде чем Билл Мегвайр вернулся. Экипаж уже готовился к решительным действиям. Тяжело дыша, Мегвайр просунул голову в люк и спросил, глядя на трап, по которому только что поднялся:
— Кто растянул ступени?
Оторвавшись от чистки пистолета, капитан вперил в Мегвайра сердитый взгляд.
— Вовремя ты появился. Еще бы чуть-чуть, и мы бы разнесли бы этот карликовый город на части, чтобы найти тебя живым или мертвым.
— Не знал, что меня так высоко ценят, — ответил Мегвайр.
— Один человек — это четверть моего экипажа, — по-прежнему очень серьезно продолжал Сиэл. — За потерю придется отвечать. Что тебя задержало?
— Вино, женщины и песни, — с блаженным видом ответил Мегвайр.
— Вот как!
Дройллард встал и щелкнул пальцами; опять манна сыпалась с небес, и опять не надо мной — вот какое было у него выражение лица.
— Сидеть! — прикрикнул на него Сиэл, снова повернулся к явно ни в чем не раскаивающемуся блудному сыну и язвительно спросил: — Надо полагать, мысль об истинной цели нашей миссии ни разу не посетила твой ум?
— He-а. С какой стати? — продемонстрировал Мегвайр полное нежелание каяться. — Как можно думать о новых пограничных фортах, расширении территории или залежах минералов, проводя время с Мэб? — Он восторженно присвистнул. — Она высокая, темноглазая, грациозная — аж мурашки бегут по коже. Мне хочется остаться здесь. Ну, чтобы не потерять ее.
— Чем тебя опоили? — спросил капитан Сиэл, пристально вглядываясь в его лицо.
— Они называют это наливкой. Изготавливается из меда, трав и утренней росы. Это самая замечательная…
— Не бывает меда без пчел, — вклинился в разговор Винграув. — Хочешь заморочить нам головы, убеждая, что здесь есть пчелы, такие же, как на Земле?
— Миллионы, — заявил Мегвайр. — Большие, толстые, трудолюбивые — и ручные, как деревенские кошки. Местные жители разговаривают с ними, и пчелы отвечают им. Они фахнают друг друга, понимаете?
— Нет, не понимаю. — Сиэл сделал Винграуву знак молчать. — Но, по правде говоря, это меня не волнует. — Он по-прежнему сверлил Мегвайра взглядом. — Кто такая Мэб? Похоже, она смыла напрочь кашу, которая у тебя была вместо мозгов.
— Одна из дочерей-близнецов Рифкина, — нисколько не обиделся Мегвайр. — Лучшая в этой паре. Другую зовут Пег, и она тоже нечто! Если бы не мое воспитание, я мог бы…
— Нет, не мог бы. С тебя и одной за глаза хватило. — Сиэл говорил, глядя в сторону и ни к кому конкретно не обращаясь. — Похоже, встреча с этим рыжеволосым чудом ничего хорошего нам не принесла. Ну и что теперь?
— Отпустите теперь меня, — горячо произнес Дройллард.
Его темные глаза пылали, как у человека, боящегося упустить последнюю возможность.
Мегвайр попытался охладить его пыл:
— Уймись, Казанова. С тобой девочки не пойдут. — Он вдруг пригляделся к письменному столу, удивленно нахмурился и согнулся, рассматривая пол. — Кому вздумалось поднимать мебель? Больше нечем было заняться?
— Никто не прикасался к письменному столу, — ответил Винграув. — Он кажется больше, потому что ты стал ниже ростом. Как только ты вернулся, я сразу же заметил, что ноги у тебя будто слегка укоротились. Гоняясь за чем угодно, только не за тем, ради чего мы сюда прилетели, ты потерял не меньше двух дюймов.
— С моими ногами все в порядке. — Мегвайр поднял ногу и внимательно осмотрел ее, — Это стол поднялся на дюйм-другой.
— Тебе надо протрезветь, вот что, — возразил Винграув. — Ты перебрал медового пойла. Нехорошо быть таким жадным.
— Хватит спорить! — нетерпеливо вмешался в перепалку Сиэл, неодобрительно глядя на Мегвайра. — Что ты там сболтнул? О том, что с ним женщины не пойдут?
— Они пришли со мной, просто прогуляться захотелось. Я оставил их снаружи. Сказал, что не задержусь.
— Черт возьми! — Дройллард рванулся к двери, отталкивая остальных, чтобы выбраться наружу, прежде чем Сиэл попытается остановить его.
Было слышно, как он торопливо сбегает по лестнице. Потом стало ясно, что идет разговор — звучали низкий мужской голос и два других, мелодичных, похожих на звон колокольчика. Снова шаги на лестнице, и тут же появился Дройллард, в сопровождении двоих гостий, которых ему никто не разрешал приводить.
— Вот они, кэп! — У него был возбужденный вид человека, внезапно ощутившего новый интерес к жизни.
Сиэл оглядел их — медленно, тщательно, с подозрительностью слона, исследующего волчью яму. Обе были маленькие, с пепельными волосами, пышными формами и похожи как две капли воды. Ростом не выше тридцати дюймов. На обеих малиновые шляпки и ярко-зеленые, отделанные серебром мантии. Глаза со слегка опущенными уголками, большие, голубые и простодушные. И было еще что-то в этих глазах — что-то такое, для чего капитан не сразу нашел подходящее слово. Да, вот оно: волшебные.
— Которая из вас Мэб? — спросил он.
— Я, — ответила та, что слева.
Капитан откинулся в кресле и вздохнул.
— Это она-то высокая и темноглазая? — спросил он Мегвайра.
— А разве нет? — Чувствовалось, что Мегвайр не видит тут никакого противоречия.
Все снова уставились на Мэб и разглядывали ее долго. Не вызывало сомнений, что она маленькая и голубоглазая. Ямочки у нее на щеках стали заметно глубже.
Спустя некоторое время Сиэл произнес:
— Нет!
Мэб засмеялась — словно колокольчик зазвенел.
— У него поехала крыша, — высказал предположение Дройллард. — Слишком долго пробыл в космосе. — Сам он не отрывал взгляда от Пег, — Однако я его не осуждаю. Я и сам готов сойти с ума из-за этой вот зеленоглазой, с длинными каштановыми локонами. — Его взгляд затуманился. — Она похожа на девушку, о которой я всегда мечтал.
Рид Винграув слегка толкнул его локтем и спросил:
— Это кто тут с длинными каштановыми локонами?
— Раскрой пошире гляделки, — ответил Дройллард, продолжая пожирать глазами объект своего внимания.
— Мои, во всяком случае, раскрыты достаточно широко, — вклинился в разговор Мегвайр. — Пег — блондинка с голубыми глазами.
— Ну, ты даешь, — усмехнулся Дройллард. — Не видишь даже того, что прямо у тебя под носом.
Капитан Сиэл сделал глубокий вдох, потом молниеносно собрал пистолет и покачал его на ладони, чтобы почувствовать тяжесть оружия. Потом он заговорил, медленно, обдумывая каждое слово и обращаясь только к тем, чей разум был пока не затуманен.
— Рид, покажи девушкам выход. Запри за ними дверь и не открывай ни на какие просьбы. — Мегвайр и Дройллард заметно напряглись, и дуло пистолета поднялось. — Стоять, идиоты! Ни с места! Это приказ. — Мегвайр попятился от капитана в сторону двери. В голосе Сиэла зазвучали жесткие нотки. — Поостерегись, Билл. Не заставляй меня прибегать к оружию, а я буду вынужден сделать это, если ты ослушаешься.
— Ты не сможешь, — возразила Мэб нежным, мелодичным голоском. — Я фахнаю, что даже в самом крайнем случае ты не решишься сделать это.
Держась за руки, малютки вышли. Зазвучали легкие, быстрые шаги. Мегвайр последовал за ними, точно лунатик. И Дройллард тоже.
Рид Винграув молча запер за ними дверь и, тяжело ступая, вернулся на свое место. В воздухе ощущался слабый нежный запах, аромат женственности; он манил, звал за собой. Капитан Сиэл сидел у стола, по-прежнему сжимая бесполезное оружие и мрачно уставившись в стену.
Прошло несколько минут, прежде чем Винграув заговорил:
— Вы не заметили, какой любопытный рисунок на их серебряных пуговицах? В точности как у Рифкина. Вроде как четыре сердца, а их кончики сходятся в центре круга, в который они заключены. В этом есть что-то знакомое, но вот что? Никак не могу вспомнить.
Сиэл не отвечал. Продолжая обдумывать ситуацию, он все так же смотрел в стену, ничего не видя перед собой.
Прошло три недели, а об ушедших не было никаких вестей. Винграув вернулся с одной из своих коротких прогулок, в последнее время вошедших у него в привычку, и опустился на траву рядом с угрюмым капитаном, радуясь тому, что тень корабля защищает от солнечного света.
— Как насчет того, чтобы отпустить меня в город, капитан? Может, я там что-нибудь обнаружу.
— Нет.
— Ну, тогда сходи сам.
— Нет.
— Ну, и ладно. — Винграув лег на спину и прищурился, вглядываясь в сияющее небо. — Все никак не успокоишься?
— Да. — Сиэл пожевал нижнюю губу. — Я рассматриваю то, что произошло, под всеми возможными углами и каждый раз упираюсь в одну и ту же точку. Минимальный штат для управления этим кораблем — четыре человека; в крайнем случае, можно справиться втроем. Но вернуться домой вдвоем… Нет, это невозможно.
— Нуда.
— Выходит, мы застряли на этой планете до тех пор, пока хоть один из этих придурков не надумает вернуться.
— Могло быть и хуже. — Винграув кивнул на лазурное небо, на буйную растительность вокруг. — Чем дольше я здесь, тем больше чувствую себя как дома. — Он повернулся на бок, сорвал цветок и принялся разглядывать его. — Похоже на… колокольчик.
— Ну и что с того? — Сиэл скользнул взглядом по цветку.
— На Земле тоже растут колокольчики.
— Не трави душу, — с сожалением сказал Сиэл.
— И здесь есть маргаритки, и лютики, и мята. Я нашел их, бродя среди холмов. — Винграув удивленно хохотнул. — Это просто фантастика — чтобы огрубевший космический волк вдруг проявил интерес к маргариткам и лютикам. Наверное, дело в том, что нам очень многого недостает.
— Чего нам недостает? — хмуро глядя на Винграува, спросил Сиэл.
— Я слышал птичьи трели у водопада, — продолжал Винграув, игнорируя вопрос. — Замечательная песенка. Я поискал и нашел птицу. Похожа на дрозда. Дрозды тоже есть на Земле. Странно, не правда ли?
— Схожие условия дают схожие результаты.
— Может быть, — не стал возражать Винграув. — Но у меня такое чувство, что это еще не все. Слишком большое сходство, и этому существует другое, лучшее объяснение. — Он помолчал, жуя травинку. — Я снова видел сегодня тот узор с четырьмя сердцами, в самых разных местах, на стенах, деревьях и скалах. По-моему, это какой-то племенной тотем. Каждый раз при виде него я испытываю чувство узнавания. Жаль, что не могу вспомнить, откуда знаю о нем.
— Ты не приближался к городу?
— Нет, кэп. Я держусь от него подальше, как ты велел.
— И никого не встречал?
— Прямо головоломка какая-то — этот узор с четырьмя сердцами. — Винграув перекусил стебелек, — Он не дает мне покоя.
— Ты никого не встречал? — допытывался Сиэл.
— Я видел эти четыре сердца на Земле, и не раз, но ют где…
Сиэл встал, широко расставил ноги и посмотрел на Винграува из-под тяжелых бровей.
— Хватит! Хватит уверток. Ты больше недели шлялся тут и днем, и утром. Уходил с ясным взглядом, а по возвращении выглядел точно зомби. С кем ты встречался?
— С Мелузиной, — неохотно признался Винграув, сел и отшвырнул стебелек.
— Ага! — Сиэл впечатал правый кулак в ладонь левой руки. — Еще одна очаровательная лилипутка?
— Она очаровательна, да, но она не лилипутка,
— Это ты так думаешь! — с горечью сказал Сиэл и принялся расхаживать туда и обратно. — А ведь я тебя предупреждал! Снова и снова повторял, какими способностями они обладают. Способностями, которых мы лишены и которые даже понять не в состоянии.
Винграув не произнес ни слова.
Сиэл остановился перед ним.
— Ты ведь понимаешь, что эта Мелузина делает с тобой. Ее облик — идеал, извлеченный из твоего сознания. Она заморочила тебе голову, представляясь созданием из плоти и крови, но в точности таким, о каком ты давно мечтал. Комбинация телепатии и гипноза или что-то в этом роде. Психологическое оружие, и весьма грозное, поскольку оно находит самые незаметные трещинки в чужой броне. Под его воздействием человек обманывается по одной-единственной причине — потому что желает быть обманутым. Это отвратительно!
— Это чудесно, — глядя в небо, ответил Винграув.
— Ты собираешься бросить меня, как остальные?
— Пока нет. — Винграув выпрямился, сорвал колокольчик и принялся вертеть его в пальцах. — Я разрываюсь, не зная, что делать. Почему? Может, я более упрям, или более дисциплинирован, или более восприимчив, чем Билл и Джаскью. А может, сама Мелузина мягче и не торопится увести меня отсюда. — Его взгляд на мгновение остановился на Сиэле, — Думаю, ей не нравится мысль, что ты останешься тут совсем один.
— Очень благородно с ее стороны, — с иронией сказал Сиэл. — В особенности если учесть, что она не знает точно, смогу я улететь отсюда самостоятельно или нет.
— Ничего у тебя не получится.
— Мы оба понимаем это. Но она — нет. Здешний народ хочет, чтобы о его мире никто ничего не знал. И для достижения этой цели расставляет ловушки для всякого, кто забредает сюда. Никаких бомб, никаких пуль, никакой крови. Достаточно лишь предложить парню то, о чем он всю жизнь мечтал. Женские губы закроют ему рот и заставят молчать.
— Ах! — вздохнул Винграув. — Что за прекрасная судьба.
— Это не смешно! — рявкнул Сиэл, выходя из себя. — Это очень, очень серьезно. Это диверсия против Земли. Ты знаешь, что происходит и почему это происходит. Понимаешь, что самым вульгарным образом обманут, и, однако, эта Мелузина по-прежнему влечет тебя!
— И еще как!
— Хотя ты все время сознаешь: она не такая, какой выглядит.
— А какая разница? Мне важно, какой она выглядит. В точности такой, как мне всегда хотелось, включая самые мелкие привычки, незначительные жесты и манеру вести себя. Она не подходила бы для меня лучше, даже если бы была собрана по моему собственному замыслу.
— Тупица! Она и собрана по твоему замыслу! — взорвался Сиэл.
— Знаю. — Неожиданно Винграув перешел в контратаку: — Стал бы ты желать чего-то еще, если бы имел самое лучшее?
— Меня только во все это не втягивай, — сказал Сиэл. — Судя по тебе, они даже сильнее, чем я думал. Сильнее, хитрее, коварнее, искуснее.
— Ты и половины их способностей не знаешь, — отозвался Винграув. — Нет, тебе определенно нужно попробовать самому. У Мелузины есть подруга по имени Ниветта. Мелузина готова ее привести…
— Ага, вот почему она не торопится! — прохрипел Сиэл. — Вот почему она позволяет тебе возвращаться сюда! Она хочет поймать сразу двух птичек! Не только тебя, но и меня. Успокоится только тогда, когда здесь останется лишь пустой корабль. Будет себе лежать и разлагаться под солнцем, словно скелет.
— Ох, прямо не знаю, кэп. Мы долгие годы заселяли другие миры. В конце концов, можно сделать по-другому — привезти их…
— Никогда в жизни вы не привезете их на Землю, — категорически объявил Сиэл. — Да и сами ее не увидите. Никогда в жизни, — Надвигаясь на Винграува, он с жаром продолжал: — Послушай, Рид, мы нашли тут золотое дно — залежи урана. Отыскивать такие вещи — работа, за которую нам платят. Сообщить о находке на Землю — наш святой долг. Если мы не вернемся, пройдет от пятидесяти до пятисот лет, прежде чем другой земной корабль обнаружит планету. Ты отдаешь себе в этом отчет?
— Спорим, что отдаю.
— Тогда осознай и вот что. Если эти недомерки в состоянии фахнать нашу речь — что бы это слово ни означало — и вытаскивать картинки из нашего сознания, им наверняка все известно о наших целях и мотивах. Если они не одобряют их, а так, по-видимому, и обстоит дело, для них лучше всего было бы уничтожить нас или, по крайней мере, помешать нам вернуться. Для этого нужно только завладеть экипажем — и корабль превратится в груду железа. Он сгниет и рухнет, а вместе с ним рухнут и планы Земли.
— Лучше пусть сгниет корабль, чем экипаж, — возразил чей-то голос.
Сиэл резко повернулся.
Это был Мегвайр, в красной шляпе, зеленом одеянии и ростом не выше четырех футов.
Рядом с ним теснились дюжина коротышек, как мужчин, так и женщин. Сиэл узнал Рифкина и Мэб, которая держала Мегвайра за руку. Все они ростом были по плечо Мегвайру, хотя прежде едва доходили ему до пояса.
Две красавицы с влажными глазами вышли вперед, двигаясь с грацией балерин. Одна вложила крошечную руку в огромную лапу Винграува.
— Мелузина, — сказал он, глядя на капитана.
Капитан медленно отступал к корабельному люку.
— Ты уменьшился и все еще уменьшаешься, — сказал он, обращаясь к Мегвайру. — Скоро провалишься в собственные сапоги.
— Знаю, — ответил Мегвайр. — Здесь такое происходит со всеми, если не жить почти безвылазно под прикрытием металла. — Он с равнодушным видом пожал плечами. — Думаешь, меня это волнует? Нисколько! Так гораздо лучше, чем быть большим и безобразным. То же происходит с Джаскью. И Ридом. И с тобой — пока ты за пределами корабля.
Капитан поставил ногу на нижнюю ступеньку трапа, собираясь рвануть наверх.
— Я хочу получать удовольствие от жизни, пока молод, — продолжал Мегвайр. — И мне хорошо, и другим никакого вреда. Значит, пусть все идет как идет. Между прочим, я обручился с Мэб.
— Мои поздравления, — с иронией сказал Сиэл, лихорадочно думая, сможет ли он быстро схватить Мегвайра и забросить его в корабль. И сможет ли проделать то же самое с Винграувом. Троих вполне хватит, чтобы вернуться домой. Дройлларда можно будет забрать позже. Готовясь к броску, он вцепился в перила трапа.
— Он хочет захватить вас! — закричал Рифкин.
Мегвайр с усмешкой спросил Сиэла:
— Какой толк строить козни, если мы в состоянии фахнать тебя?
Расслабившись, Сиэл проворчал, обращаясь исключительно к Мегвайру:
— На кой черт вы пришли?
— Джаскью тоже обручился, и теперь у нас праздник. Здешние праздники — на редкость забавное зрелище. Мы хотим, чтобы ты пошел с нами.
— Зачем?
— А почему бы и нет? Какой смысл торчать тут в одиночестве, когда все остальные предаются веселью? Что хорошего это тебе даст? Пошли, кэп. Мы хотим, чтобы ты был с нами…
— Лучше убирайтесь отсюда! — прервал Мегвайра Сиэл. — И делайте это побыстрее. Пока еще я не занес в бортовой журнал ничего такого, за что вас уволят со службы. Но мое терпение на исходе.
— Ой, как страшно! — фыркнул Мегвайр, — Меня с позором выгонят из армии. Ха! Джаскью тоже не сильно опечалится, когда узнает. Он собирается жениться на Пег и открыть забегаловку под названием «Всякая вкуснятина». Мы будем есть свежие продукты, а не эти опостылевшие протеины в тюбиках и витаминные таблетки. Мы будем пить медовую наливку, а не дистиллированную воду. Мы будем петь песни и напрочь выкинем из головы наш корабль-разведчик. — Он перевел взгляд на Мегвайра. — Точно так же поведет себя и Рид, если поймет, что для него хорошо. — Он снова посмотрел на Сиэла. — Хватит сопротивляться, кэп. Поверь, лучше уступить по доброй воле.
— Убирайтесь к черту! — воскликнул Сиэл.
Крошечные сияющие глаза мгновение разглядывали его, а потом коротышки и впрямь скрылись. Он сел на нижнюю ступеньку трапа, упер локти в колени, обхватил голову руками и уставился на зеленую траву между подошвами и склонивший голову колокольчик.
Ушли Мегвайр, и Мэб, и Рифкин. И Винграув со своей Мелузиной и ее подругой. Он остался один. Ужасно! Один — с бесполезным кораблем за спиной. Капитан просидел в такой позе долго, очень долго.
Следующие двадцать два дня прошли в компании с сушеными продуктами и дистиллированной водой. И в полном молчании. Капитан делал записи в корабельном журнале, бродил вокруг, не отходя далеко от корабля, размышлял и играл с дружелюбно настроенным бронзовым жуком, который, однако, не мог ни слышать, ни говорить.
На двадцать второй день он почувствовал, что сыт по горло. Он сидел на нижней ступеньке трапа в той же самой позе, в какой его оставили много дней назад, — локти упираются в колени, голова зажата между ладонями. Даже жук уполз по каким-то своим делам.
Легкий шорох травы. Он приподнял взгляд и увидел зеленые туфельки с серебряными пуговичками. Очень маленькие, очень изящные.
— Прочь отсюда! — хрипло сказал он.
— Посмотри на меня.
— Убирайся!
— Посмотри на меня.
В ее голосе не слышался звон колокольчика, как в голосах остальных. Он звучал мягко, нежно; где-то капитан уже слышал такой голос…
— Говорю же, уходи.
— Ты боишься меня… Вальтер?
Воспоминания нахлынули на него, он вздрогнул. И против воли поднял взгляд. Однако он увидел ее не такой, какой она была на самом деле. Перед ним стояла блондинка с волосами, отливающими бронзой, черноглазая, с полными губами. Он медленно встал, не отрывая от нее взгляда. На лбу выступил пот, руки сами сжались в кулаки.
— Бетти погибла, когда корабль разбился на Луне. Да, ты выглядишь, как она… в точности как она… проклятая ведьма! — Он с трудом проглотил ком в горле, пытаясь не потерять контроля над собой. Это было нелегко. — Но я знаю, что ты не Бетти. Это просто невозможно.
— Конечно. — Она подошла поближе, легкой подпрыгивающей походкой, которую он так хорошо помнил. — Я Ниветта — сегодня. Но завтра мое имя может измениться. — Она заправила за ухо золотистый локон, тоже очень хорошо знакомым жестом, — Если я — образ, который ты хранишь, воспоминание, которым дорожишь, разве не могу я на самом деле стать этим образом и этим воспоминанием? Навсегда? Разве я не стану тогда… Бетти?
Сиэл приложил руку к глазам, чтобы не видеть ее. Но все равно чувствовал знакомый аромат. Слова хлынули из него потоком.
— Я не рассказывал Винграуву, надеясь, что он сам найдет это и подтвердит мою догадку. Пока он уходил на прогулки, я тоже бродил туг, неподалеку. И однажды нашел дольмен, похожий на сказочный стол. На нем выгравированы четыре сердца, с отходящим из центра стебельком. Едва увидев изображение, я понял, что это четырехлистный клевер.
Сейчас ее аромат ощущался сильнее, она подошла еще ближе. Он продолжал говорить, словно человек, для которого дорога каждая минута.
— Потом мне припомнилось, что Мэб и Пег — любимые имена у вашего народа, так же как и Моргана, или, точнее говоря, фея Моргана. Существует легенда, что в далекие, почти забытые времена ваш народ ушел, потому что чувствовал себя обиженным, нежеланным. Уйдя, вы унесли с собой семена трав, плодовых растений и цветов, ну и, конечно, свое непостижимое искусство, которое многие называют магией. Вы ушли на поиски дружественного мира, похожего на родной; ушли на поиски того, что скрывается за концом радуги.
Когда Сиэл закончил, она не произнесла ни слова. Однако он почувствовал прикосновение ее руки, легкое, как прикосновение бабочки. Указательным пальчиком она обхватила его большой. Это был исключительно интимный жест, известный только им двоим. Выходит, она и впрямь… Бетти!
На него нахлынули чувства, и он не стал сопротивляться ностальгии, потому что так было легче и приятнее. Его одиночество закончилось. Он посмотрел ей в глаза — в те глаза, которые так хорошо помнил.
Рука об руку они шли по цветущим лугам, все дальше и дальше от корабля, все дальше от уже почти забытого мира.
Самоуверенность и нахальство четырех членов разведывательного судна 114К не знали границ. Выскочив из корабля, они отпускали грубые шутки и тыкали друг друга под ребра, с наслаждением вдыхая свежий воздух, радуясь красивым пейзажам и своему успешному приземлению.
В нескольких сотнях ярдов к северу двое обнаружили груду истлевшего металла, имеющую смутно цилиндрическую форму. Не придав никакого значения находке, они попинали ногами бесформенные, рассыпающиеся в порошок куски и, опережая друг друга, помчались к кораблю.
— Парни, вот повезло! — воскликнул Густав Бернере, крупный швед, обращаясь к капитану Джеймсу Хейварду. Тот похохатывал низким грудным смехом, глядя, как два других члена экипажа устроили шутливый боксерский поединок. — Когда космический шторм на долгие месяцы забросил нас за пределы исследованного пространства, я было решил, что все, мы конченные люди. Кто же мог предположить, что мы попадем в такое роскошное местечко? Ну прямо как дома.
— Дом, — эхом повторил Хейвард. — В ушах любого космического бродяги это слово звучит музыкой.
— Урана здесь хватит на миллион лет, — продолжал Бернере. — Стоит перебраться через вон тот холм, и, считай, каждый из нас уже на миллион кредитов богаче. Протяни руку и бери. И никаких тебе тупоголовых аборигенов, с которыми нужно сражаться за эти сокровища.
— Не суди сгоряча, — ответил Хейвард.
— Вот именно, — сообщил один из боксирующих, перестав лупить противника по животу. — Гляньте-ка туда.
Все взволнованно обступили появившегося карлика. Это был человек в малиновой шляпе и зеленой мантии с серебристой окантовкой.
— Мелкота, — прокомментировал появление чужака Хейвард. — Пигмеи-полуварвары. Я сужу по игрушечному городу, который мы заметили прямо перед приземлением. — Одарив гнома сердечной улыбкой, он ткнул себя пальцем в грудь и сказал: — Джеймс Хейвард.
Вперив в него пронзительный взгляд, чужак не отвечал. Заполняя паузу, остальные космонавты тоже представились, как и их капитан. Чужак не двигался, опираясь на сучковатый посох, поблескивая глазами и размышляя. Спустя некоторое время он сказал тонким, пронзительным голосом:
— Вальтскин.
— Ха! — воскликнул один из космонавтов. — Давайте звать его Вальтером! — Понятия не имея, насколько пророчески это звучит, он запел: — «Вальтер, Вальтер, веди меня к алтарю!»
— По крайней мере, он умеет говорить, — заметил Хейвард. — Нам не придется выворачивать пальцы, объясняя на них то, что мы хотим довести до его понимания. Нужно только выучить его язык или научить его нашему.
— Ни в том ни в другом нет нужды, — заявил чужак; произношение у него было прекрасное.
Все ошарашенно воззрились на него. Когда вдоволь нагляделись, Бернере прошептал на ухо Хейварду:
— Это облегчает дело. Так же просто, как утащить конфету с кухни.
— Ты все перепутал, — ответил Хейвард. — Ты имел в виду — так же просто, как забрать у ребенка испорченную рыбу. — Он усмехнулся и перевел взгляд на карлика, — Откуда ты знаешь наш язык?
— Я не знаю его. Я его фахнаю. Как людям общаться между собой, если они не в состоянии фахнать речь друг друга?
Для Хейварда это было слишком сложно.
— Не понимаю, о чем ты. Я много чего повидал, но это что-то новенькое. — Он устремил взгляд на далекий город, спрашивая себя, есть ли шанс слегка расслабиться, — Да, нам будет о чем рассказать, когда вернемся.
— Когда вы вернетесь куда? — спросил Вальтскин.
В солнечном свете блестел узор из четырех сердец на его серебряных пуговицах.
— Когда мы вернемся домой, — ответил Хейвард.
— О да, — сказал чужак и повторил фразу капитана, слегка сменив ударение. — Когда вы вернетесь домой.
Сбив концом посоха головку похожего на маргаритку цветка, он замер в ожидании, пока беседа свернет на тропу, ведущую к неизбежному концу. И когда это время пришло, он, мерцая глазами, увел свою первую жертву.
