— Ваша просьба об аудиенции выглядит несколько странно, — сказал Император, — учитывая, что через месяц Комитет, возглавляемый Линь Ченом, намерен подвергнуть вас суду по обвинению в государственной измене. — Клайус вздернул брови. — Вам не кажется, что мне не стоило соглашаться на встречу с вами, что это неподобающее решение с моей стороны?

— Согласен, — отозвался Гэри. Он стоял, сложив руки и склонив голову в почтительном поклоне. — Это говорит о вашей независимости, ваше величество.

— Это верно, я гораздо более независим, чем все думают. На самом деле существование Комитета меня очень устраивает, поскольку он выполняет уйму всякой неинтересной работы, копается в скучнейших мелочах, которые меня совершенно не интересуют. Линь Чен — человек мудрый и в мои личные дела не вмешивается. Ну, так почему же встреча с вами может оказаться для меня интересной? Чем вы способны заинтересовать меня, помимо того, что вы — профессор и знаменитость?

— Я полагал, что вас может заинтересовать будущее, ваше величество, — ответил Гэри.

Клайус негромко фыркнул.

— А-а-а! Эти ваши вечные обещания!

Гэри прошел вслед за Императором через центральный круглый зал не менее двенадцати метров в диаметре и с потолком высотой не менее тридцати. Вверху, под куполом зала, располагалась огромная голографическая модель всех населенных звездных систем в Галактике. Системы вспыхивали по очереди, в порядке их колонизации людьми, их было десятки миллионов. Гэри взглянул на модель Галактики и невольно вздрогнул, в который раз воочию поразившись масштабам завоеваний человечества. Клайус же и не подумал обратить взгляд к куполу. Гэри не нравились его поджатые губы и широко открытые, но какие-то пустые, равнодушные глаза.

Клайус толкнул широкую дверь, что вела в развлекательный зал. Дверь бесшумно качнулась на громадных петлях и открылась. По правде говоря, она больше напоминала вход в склеп. В дверном проеме роились насекомые — зеленые и золотистые. Гэри предположил, что насекомые голографические, но не удивился бы, если бы оказалось, что они самые настоящие.

— Твое будущее меня интересует очень мало, «Ворон», — легкомысленно проговорил Император. — Представь себе, мне обо всем сообщают. Я не стану отменять суд и не подумаю отговаривать Чена.

— Я говорю о вашем ближайшем будущем, сир, — уточнил Гэри.

«Как я надеюсь на то, что послание Дэниела не было сном, моей выдумкой! Если я ошибся, то все может обернуться очень плохо».

Император обернулся. Трагизм последней фразы его явно позабавил.

— Ты ведь то и дело твердишь, что Империя обречена. На мой взгляд, это попахивает государственной изменой. Здесь я согласен с Ченом.

— Я говорю о том, что через пятьсот лет Трентор будет лежать в руинах. Но я никогда не предсказывал вашего будущего, сир.

Развлекательный зал был наполнен громадными скульптурными изображениями существ-великанов со всей Галактики. Все это были страшные хищники, запечатленные в момент нападения на жертву. Гэри рассматривал скульптуры равнодушно. Искусство его никогда особенно не интересовало, и уж во всяком случае — не в виде наиболее популярных жанров, разве что тогда, когда он уделял внимание развлекательным сферам экономики как показателям здоровья общества.

— Мне гадали по руке, — с улыбкой сообщил Клайус. — Гадали многие хорошенькие женщины. Все они говорили, что у меня необыкновенно красивые руки, и заверяли меня в том, что мое будущее безоблачно. Покушения мне не грозят, «Ворон».

— На вас никто не покусится, сир.

— Что же тогда? Меня свергнут? Сошлют на Смирну? Ведь именно туда отправили в ссылку моего героического четырежды прапрадеда. Смирна… Там немыслимо жарко и сухо, там не выйдешь из дома без скафандра, в комнатах удушливо пахнет серой, там можно ходить только по тесным туннелям, прорубленным в скалах, ползать по ним, подобно змеям… Знаешь, его воспоминания очень увлекательны, «Ворон».

— Нет, сир. Над вами будут смеяться, пока вы не потеряете всякий вес, а потом о вашем существовании попросту забудут, и Линь Чен даже перестанет на вас ссылаться. Очень скоро он объявит о начале эры демократии, а вы останетесь всего-навсего символом. Ваша власть будет ограничена до предела, и в конце концов вы даже не сможете появляться на людях.

Император остановился между двумя статуями гаретских львов — самых крупных хищников на планетах с умеренной гравитацией. Львы были изображены в натуральную величину. Их рост в холке равнялся почти двадцати метрам. Облокотившись о выгнутую лапу одного льва, Клайус прищурился и спросил:

— Это ты из своей психоистории узнал?

— Нет, сир. Все дело в моем опыте и логической дедукции. Психоистория тут ни к чему. Вы когда-нибудь слыхали о Джорануме?

Император пожал плечами.

— Это кто — человек, зверь или место?

— Это человек, который возмечтал стать Императором и который изменил свое происхождение, скрыл его, поверив древней легенде о роботах.

— Роботы! А я в них верю! Гэри смутился.

— Я говорю не о тиктаках, сир, а об умнейших машинах, изготовленных в виде людей.

— Конечно! Я верю, что они когда-то существовали, но мы затем отказались от них. Выбросили, как надоевшие игрушки. Эксперимент с тиктаками — это был чистейшей воды анахронизм. Нам не нужны механические рабочие, и уж тем более — механический разум.

Гэри медленно моргнул. Похоже, он недооценил этого мальчишку.

— Джоранум верил («Это Рейч заставил его поверить!» — напомнил себе Гэри), что в Императорский Дворец проник робот. И он во всеуслышание объявил о том, что премьер-министр Димерцел — робот.

— Ах, ну да, я что-то такое припоминаю… Ведь это не так давно случилось. Но до моего рождения.

— Димерцел посмеялся над ним, сир, и возглавляемое Джоранумом политическое движение было уничтожено этой насмешкой.

— Да, да, теперь я все вспомнил. Димерцел потом ушел в отставку, и Клеон Первый предложил другому обуться в его туфли. Тебе. Верно, «Ворон»?

— Верно, ваше величество.

— Тогда-то ты и приобрел политическую сноровку, которая тебя так выручает, верно?

— Моя политическая сноровка более чем скромна, ваше величество.

— А я так не думаю, «Ворон». Ты-то жив, а вот Клеона убил… садовник, который, как мне помнится, был как-то связан с тобой?

— В некотором роде так, сир.

— Ты все еще жив, «Ворон». Ты очень живуч, и, быть может, в этом тебе помогают твои тайные карты, которые ты раскрываешь в нужные моменты нужным игрокам. Нет ли у тебя каких-нибудь тайных сведений насчет Линь Чена, «Ворон»?

Гэри против воли рассмеялся. Клайуса эта его реакция, на счастье, не оскорбила, а заинтересовала.

— Нет, ваше величество. С политической точки зрения Чен, можно сказать, забронирован. А его личное поведение безупречно.

— Вот как? Так кто же тогда? Кто же предаст и унизит меня?

— У вас есть помощник, член вашего личного совета, который верит в роботов.

«Вот о чем хотел сказать мне Дэниел». На миг Гэри похолодел. А что, если Дэниел больше не существовал, если он покинул Трентор и встреча и разговор с ним — всего лишь плод его старческого воображения? Напряжение последних месяцев, неотвязная тоска…

— И что?

— Он верит в то, что роботы и сейчас существуют на Тренторе. Он охотится за ними и приказывает убивать их. Расстреливать из кинетического оружия.

То, о чем рассказала Ванда, вполне согласовывалось с предупреждением Дэниела. Все совпадало — наметилась связь, оправдывались худшие подозрения.

Но Гэри было отчаянно необходимо в подробностях вспомнить свои беседы с плененными диктаторами. Все-таки чего-то не хватало!

— Вот как? — Глаза Императора сверкнули. — И что, он нашел настоящих роботов?

— Нет, сир. Обычных людей. Ваших подданных, граждан Империи, жителей Трентора. Даже одного геликонца убили — моего земляка.

— Как интересно! Вот не знал, что он охотится за роботами! Не стоит ли мне вызвать его и допросить в твоем присутствии, «Ворон»?

— Как вам будет угодно, ваше величество.

— Полагаю, ты говоришь о Фараде Синтере.

— Да, сир.

— Значит, он дал приказ стрелять в моих подданных, убивать их! Я этого не знал. Я пока сомневаюсь, что это правда, «Ворон», но если все окажется, как ты говоришь, я положу этому конец. Но что касается охоты за роботами, этого ему запретить нельзя.

— Линь Чен держит Синтера на длинном поводке, сир, вернее говоря — на проводке. Он даст ему запутаться окончательно, а потом включит ток. Будет яркая вспышка, и Синтер сгорит заживо. Но и вы можете обжечься.

— Понимаю: Чен всем напомнит о забытом Джорануме, всем объявит, как я преступно позволил Синтеру беспрепятственно убивать ни в чем не повинных граждан. — Клайус сжал ладонью подбородок, нахмурился. — Император, убивающий своих подданных — или глядящий сквозь пальцы на то, как они гибнут… Очень опасно. Я вижу это предельно ясно, и в этом нет ничего невозможного. Да. — Император помрачнел, прищурился. — У меня были кое-какие планы на сегодняшний вечер. Ты их разрушил, «Ворон». Боюсь, за несколько минут тут ничего не решить.

— Не решить, ваше величество.

— А Синтер сегодня в Микогене и вернется оттуда только после ужина. Поэтому ты… вы останетесь со мной и, быть может, сумеете мне что-то посоветовать, а потом, Гэри… можно я буду называть вас «Гэри»?

— Почту за честь, ваше величество.

— Потом мы отпразднуем нашу победу, и я вознагражу вас за услугу.

Этого Гэри хотелось меньше всего на свете, но он сумел скрыть недовольство. То, как Император проводит свой досуг, было известно немногим, и Линь Чен старательно обрабатывал этих немногих, действуя как подкупами, так и немилосердным давлением. Гэри очень не хотелось попасть под давление Чена, особенно теперь.

Ему нужно было дожить до суда, прожить еще немного, чтобы увидеть создание Академий. Одна из них должна была быть основана в соответствии с высочайшим указом, вторая — тайно.

Но он не мог позволить, чтобы безумная затея Синтера омрачила будущее Ванды и Стеттина, всех тех, кто еще мог отправиться к Концу Звезд. Не просто мог — должен был туда отправиться! Этого требовали формулы!