Дорс тепло обняла Клию и Бранна, затем обернулась к Лодовику.

— Мне так хотелось бы послать с вами своего двойника, — сказала она, — чтобы пережить все то, что доведется пережить вам.

Возле огороженной платформы стоял зажатый креплениями ферм небольшой торговый звездолет Морса Планша.

— Ты была бы нам очень полезна, — отозвался Лодовик.

Клия обвела взглядом длинный ряд кораблей, выстроившихся у причалов терминала космопорта, и спросила:

— А он не придет проводить нас?

— Гэри? — спросила Дорс, не вполне уверенная в том, кого имеет в виду Клия.

— Дэниел, — ответила ей Клия.

— Я не знаю, где он сейчас, — покачала головой Дорс. — У него давняя привычка неожиданно появляться и исчезать, не прощаясь и не объясняя, куда он направляется и что намерен делать. Его дело окончено.

— А мне почему-то с трудом в это верится, — призналась Клия и покраснела. Ей не хотелось, чтобы ее слова прозвучали лицемерно. — Я хотела сказать…

Бранн осторожно подтолкнул ее локтем. К ним подошел Морс Планш. Рядом с Лодовиком ему все еще было не по себе. Им опять предстояло проделать долгий путь вместе. Но с какой стати ему было переживать из-за одного Лодовика, если его кораблю предстояло увезти с Трентора около пятидесяти гуманоидных роботов (которые, правда, были погружены в дремотное состояние) да еще кучу роботских голов в придачу? Груз сокровищ — но странных и пугающих сокровищ! И еще — это был его билет до станции с названием «Свобода».

— Мне велено уточнить наш маршрут, — сказал Планш, — на тот случай, если в последний момент в него будут внесены какие-либо изменения. — Он вытащил из кармана портативный компьютер-информатор и, включив его, продемонстрировал Дорс схему. Четыре гиперпространственных прыжка, более десяти тысяч световых лет — до Калгана, планеты радостей и развлечений галактической элиты, где они, согласно указаниям компьютера, должны были высадить Клию и Бранна. Затем тридцать семь отдельных прыжков, шестьдесят тысяч световых лет — до Эоса, где должен высадиться Лодовик с роботами и головой Жискара.

Дорс быстро просмотрела полетный лист.

— Все правильно, — сказала она. Лодовик спросил:

— А ты полетишь на Терминус?

— Нет, — покачала головой Дорс. — И в «Конец Звезд» я не отправлюсь, где бы он ни находился.

— Ты остаешься здесь, — предположил Лодовик.

— Остаюсь. Клия заметила:

— Я читала о «Тигрице». Так трудно поверить, что это на самом деле были вы. Вы остаетесь… ради Гэри?

— Я буду здесь, с ним, когда он не останется на волосок от смерти. Это моя высшая и самая лучшая цель. Ни для чего другого я так не пригожусь.

— А на этот раз Дэниел позволит ему все запомнить? — спросила Клия и закусила губу. Она сильно нервничала.

— По крайней мере, он мне обещал, — отозвалась Дорс. — У меня будет время побыть с Гэри.

— А до этого времени? — спросил Лодовик, отчетливо сознавая, что для человека этот вопрос прозвучал бы грубо и нетактично.

— А это мне решать, — ответила Дорс.

— Не Дэниелу?

Дорс пытливо посмотрела на него.

— Ты считаешь, что Дэниелу конец?

— Нет, — спокойно ответила Дорс.

— Я тоже не могу поверить, что ему конец, но не могу поверить и в то, что он оставит тебя в покое.

— Ты имеешь право на собственное мнение, как всякий человек.

Лодовик понял намек. Дорс хотела его упрекнуть.

— Дэниел относится к тебе, как к человеку, — сказал Лодовик. — Верно?

— Верно. По-твоему, это честь или оскорбление? Не дожидаясь ответа, Дорс развернулась и ушла. Несколько минут спустя, взойдя на наблюдательную башню космопорта, она услышала басовитый гул и рев двигателей взлетавшего гиперзвездолета и проводила его взглядом.

Ванда поначалу не радовалась порученному ей обманному маневру — увезти Клию и Бранна обратно из терминала космопорта. Смущала ее и эта ложь, и все меры, принятые ради того, чтобы их никто не заметил. Да что себе дед вообразил! Кому бы взбрело в голову следить за ними? Димерцелу? Мало того, что все обернулось совсем не так, как хотелось Ванде, так теперь она еще должна была нянчиться с потенциальным чудовищем! Однако Стеттин поручение Гэри воспринял почти стоически, а с Бранном они были готовы подружиться.

С Клией Азгар все было иначе. Ванда считала ее угрюмой и строптивой особой, но за последнюю неделю в жизни этой девушки произошло столько изменений, столько перевернулось с ног на голову, ей отводилась такая грандиозная роль…

Возможно, в решении Гэри внести такие серьезные перемены в первоначальный замысел что-то было… Отказаться от мысли о «Конце Звезд», от заманчивых перспектив жизни первопроходцев — ради бесславной задачи: тайно существовать в течение нескольких столетий и быть свидетелями разрушения Империи, видеть, как она превращается в руины, пережить падение Трентора. Предстояли горькие десятилетия, ибо их детям и внукам предстояло не только мириться со строжайшей дисциплиной и изнурительными занятиями и тренировками — нет, этого мало. Им предстояло пережить самые тяжелые, самые безжалостные времена в истории.

Интересно… Решил ли дед поступить так в последнюю минуту или это у него было изначально так задумано? В конце концов Клия решила, что ее любимый дед — натура настолько таинственная и непредсказуемая, что лучше не гадать о причинах тех или иных его решений. «Разве он стал бы манипулировать собственной внучкой, держать ее в неведении, а потом изумлять и разочаровывать? Очевидно…»

— Просто не знаю, как вас благодарить, — сказала Клия Ванде, когда они сели в заказанное такси. Она поправила капюшон, скрывавший ее лицо, и помогла застегнуться Бранну.

— За что?

— За то, что вы смирились с присутствием невоспитанной и дерзкой девчонки, — ответила Клия.

Ванда не удержалась и рассмеялась.

— Ты мои мысли читаешь, милочка? — спросила она, не уверенная в том, правильный ли тон она избрала для своего вопроса.

— Нет, — покачала головой Клия. — Я бы не стала этого делать. Просто я учусь.

— Как и все мы, — заметил Стеттин, а Ванда посмотрела на мужа со сдержанным уважением. Он так терпеливо вынес все ее вспышки, а потом так доходчиво и спокойно объяснил ей суть новых планов Гэри!

— Думаю… мы научимся полагаться друг на друга… во всем, — сказала Ванда.

— Это было бы… отлично, — заявила Клия. Глаза ее под капюшоном блеснули, и Ванда поняла, что она плачет. Она почувствовала волну желания, исходящего от этой девушки — почти подростка… Чего же она так страстно хочет?

Но как это возможно? Девушка-менталик питала к Ванде… дочерние чувства! Она хотела видеть в ней мать! Ванда взяла Клию за руку.

— Это будет нелегко, — негромко проговорила она. — Но… в конце концов мы победим.

— Конечно, — кивнула Клия. Голос ее дрожал. — Это все… профессор Селдон… запланировал. А мне так хочется поскорее… у вас поучиться.

Их дети и внуки размножат их гены, а психологи, которые будут трудиться во Второй Академии, смогут исследовать и понять феномен дара внушения и в конце концов научатся его эффективно использовать.

Путем бридинга и научных исследований они смогут создать расу, которая, пережив столетия хаоса, достигнет наивысших побед — тайно, незаметно.

Они будут противоядием от неожиданных мутаций, спрятанным вдали от Первой Академии и в недоступности для роботов.

Но как, о, небо, Ванда должна объяснить все это психологам и математикам, которые и так уже бунтовали против включения менталиков в их ряды? «Они помогут нам сохранить наше сообщество в тайне, когда наступят суровые времена». Что ж, быть может, настала пора снова объединить этих талантливых одиночек. И лучше бы ей это удалось.

Если дед прав, то сейчас заботам Ванды были препоручены двое самых значительных людей в Галактике. Ванда отвернулась от Клии. Ее глаза тоже подернулись слезами. Она поймала на себе взгляд Бранна, который сидел напротив. Медлительный, неуклюжий далити, непредсказуемо глубокий и тонкий, молча кивнул Ванде и, повернув голову, уставился в наполовину посеребренное окошко.

— Честно говоря, меня терзают смутные сомнения, — признался Планш, когда закончились перегрузки. — Кто кого обманывает, а? И как вы можете рассчитывать на то, что Дэниел ничего не пронюхает? И откуда вам, если на то пошло, знать, что он с самого начала не замысливал, чтобы эти двое сосунков остались на Тренторе?

— Это не моя забота, — отозвался Лодовик.

— А на Эосе вы ему про это скажете?

— Нет, — ответил Лодовик.

— А сам он об этом не узнает?

— Если узнает, то не от меня.

— Почему нет?

Лодовик улыбнулся и промолчал. Затем в его позитронных цепочках по его команде начали стираться отдельные воспоминания. Вскоре он забудет о Клие Азгар. Место стертых займут другие воспоминания — о солнечном, веселом Калгане, о том, как он передал двоих молодых людей с рук на руки агентам будущей Второй Академии. Лодовику предстояло стать частью ложного следа, призванного обмануть всех, кому вздумалось бы отправиться в погоню за группой.

В конце концов он прибегнул к новообретенному инстинкту, спровоцированному Вольтером, и научился им пользоваться. «А если Дэниел ничего не будет знать, то не станет противостоять тому, что расставлено по своим местам, потому что доверяет чутью Гэри Селдона».

— Ну что ж, теперь тут только вы да я, дружище, — несколько напряженно, но браво заметил Морс Планш. — О чем же мы с вами на этот раз поболтаем?