Порог пророка
В день, когда Бруклинский мост упал в Восточную реку, тень Харта Крейна появилась на берегу и обратилась к одному из стоявших там людей.
— Почему вы это сделали? — спросил он.
— Он был, как бельмо в глазу,— несколько удивленно ответил человек в защитных очках, отключая свое антигравитационное устройство.— Никакой пользы. Сам бы упал через пару лет.
— А как же люди теперь будут переправляться через реку?
Человек внимательно посмотрел на кирпично-красное лицо собеседника, на его густые волосы, в которых запутались ленточки водорослей... Он нажал кнопку на поясе и поднялся над землей.
— Так же, как и всегда,— отрезал он.— Индивидуальные летательные аппараты или машины.
Крейн тоже взмыл в воздух и поплыл рядом. Медленно движущиеся машины пересекали небо у них над головами. Люди, все в сером, парили невысоко над землей. До самого горизонта открывался вид, напоминающий зубья огромной расчески: ряд за рядом, темные здания выстроились в самом низу; там и сям торчали антенны, словно застрявшие в зубьях волосы; ни травы, ни голой земли не было видно. Его спутник был таким же серым, как и город под ними.
— Где краски? Нью-Йорк всегда был красочным городом.
— Вы какой-то отсталый, вот что. Разве это жуткое небо не режет вам глаза?
Он посмотрел вверх.
— Оно всегда было таким голубым.
— Когда Совет примет резолюцию, Контроль Погоды сделает его гораздо более удобным для созерцания.
— Что вы имеете в виду?
— Туманообразующие устройства. Мы устраним блеск и цвет.
— Отнимете у неба голубизну?
— Совершенно верно.
Крейн оглянулся назад, на грязноватую змею Восточной реки.
— А как насчет моста? Разве обломки не будут мешать кораблям?
— Кораблям? Откуда вы вылезли? Последний корабль был демонтирован двести лет назад — после того, как люди решили, что не стоит платить за водную прогулку до острова Стейтен, когда можно слетать туда бесплатно — и гораздо быстрее.
— А мост вы оставите там, куда он упал?
— Время и река об этом позаботятся,— засмеялся человек.— А что? Он вам нужен?
— Я заберу его, если больше никто не претендует.
— Валяйте. Он принадлежит любому, кто попробует утащить его. Этот хлам недорого стоит.
Серый человек внимательно посмотрел на собеседника, парящего бок о бок с ним.
— У вас должен быть ужасно компактный летательный аппарат. Я все пытаюсь сообразить, где вы его носите.
— Продолжайте соображать.
— ...И эта одежда, и то, как вы разговариваете. Откуда вы?
— Я долго путешествовал.
— О... на отдаленных планетах. Бывали раньше на Земле?
— Не в этом мире.
— Что ж, желаю все хорошенько осмотреть. Поездка стоящая.
Крейн кивнул.
— Один человек написал поэму про этот мост,— он указал в сторону моста.
— Даже не верится. А что, на отдаленных планетах еще читают поэзию?
— Хотелось бы думать. А здесь уже не осталось поэтов?
— Зачем они? Метафора — ужасно несовершенный способ описания. Приятно думать, что большинство людей уже миновали в своем развитии стадию, когда все на свете казалось подобным чему-то другому. Предмет есть то, чем он является. Зачем усложнять? Жизнь — это математика.
— Хорошее рассуждение. Но как насчет темных мест, где нет математики? Нерешенных человеческих уравнений?..
Серый человек заморгал.
— Не говорите о смерти и безумии! Мы их непременно победим! — Он сжал кулак.— Вас что, не учили вежливости на отдаленных планетах? Есть вещи, которых неприлично касаться в беседе.
— Но как вы с ними разбираетесь?
Серый человек посмотрел вниз, на серую землю.
— Мы проливаем свет на все темные места во Вселенной — вот новая поэзия! Рано или поздно все будет объяснено. Каждый природный феномен мы покоряем силой разума.
— А можете вы объяснить вот это? — спросил Крейн, схватив собеседника за запястье. Он прижал вырывающуюся руку к своей груди.
Лицо человека исказилось.
— У вас нет сердцебиения!
— Вот и все,— сказал Крейн,— что может по этому поводу высказать наука.
И он исчез.
Человек изменил курс полета. Он спешил прямиком в Институт Умственного Здоровья.
— Приветствую вас, мистер.
Старик вынул трубку изо рта и кивнул.
— Здрасьте.
Крейн оперся о перила крыльца.
— Я вижу, у вас здесь травка да пара деревьев.— Он оглядел неопрятный газон и два клена, охранявших извилистый спуск к реке.
— Ага.— Старикан почесал нос чубуком.— Как-то привязался вот к ним. В городе ничего такого не увидишь. Потому сюда и перебрался.
— Воздух здесь вроде почище будет.
— Ага. И небо они здесь не затуманят, далековато.
— Это верно. Мне приходилось раньше бывать в этих местах. Река здесь хорошо течет.
— Да, неплохо.
Старик разглядывал его с любопытством.
— Чудно ты как-то вырядился, парень. Откуда будешь?
— Из отдаленных миров.
— А, ну да. Бывал там пару раз. Смотреть там особенно нечего.
Крейн пожал плечами.
— У каждого места своя красота, я так думаю.
— Пожалуй, что так,— согласился старик.
— Послушай-ка,— начал Крейн.— Я здесь не случайно остановился. Хотел найти кого-нибудь постарше, кто еще не забыт, как раньше все жили.
— Я могу припомнить, что было лет сто сорок — сто пятьдесят назад...
— Хорошо. Хочу предложить тебе сделку.
Старые глаза сощурились за старыми очками.
— Какую-такую сделку?
— Хочешь купить Бруклинский мост?
— Хах! Хах! Хах! — Старик затрясся, хлопая себя по бедрам. Слезы побежали у него по щекам.— Лет сто ничего подобного не слыхал! Ну ты и комик, сынок!
— Я серьезно,— сказал Крейн.— Я принесу его сюда и поставлю поперек реки для тебя. Я могу это сделать. Он теперь мой.
Старик склонил голову набок и внимательно вгляделся в лицо собеседника.
— Ба, сынок! Да ты не смеешься!
— Нет, Я на полном серьезе.
— Что же я буду делать с Бруклинским мостом поперек моей реки?
— Когда-то он много значил,— сказал Крейн.— В старые времена он был символом всего, чего человек может достигнуть, преодолевая препятствия, шагая в лучшее и великое будущее. Я считаю, его нужно сохранить — как памятник.
— Сынок, будущее уже здесь, вот оно. И человеку не надо ничего преодолевать. Все лучшее и великое у него есть.
— Я ожидал услышать нечто подобное от жителя Новой Англии,— печально сказал Крейн,— но ты живешь совсем рядом с Нью-Йорком, и ты стар — ты помнишь прежние дни. Если бы я только мог найти кого-нибудь, для кого этот мост хоть что-то значит, я мог бы сохранить его. Я бы отдал его тебе за один доллар... то есть за один кредит.
— Я тебе ничего за него не дам, сынок. Я переехал сюда, чтобы убраться подальше от всех этих железок, и люди считают меня чудаком. Не думаю, чтобы ты продал его кому-нибудь живому в этом мире.
Крейн кивнул.
— Я так и думал.
— Не бери в голову, давай маленько отдохнем. У меня есть холодный синтосидр.— Старик повернулся.
— Спасибо, но мне пора. Кроме того, я пью только настоящие напитки.
Старик покачал головой.
— На земле нет настоящего сидра с тех пор, как я был пацаном,— сказал он,— Уже двести лет, как не осталось ни одной яблони!
Но его собеседник исчез.
— Ладно,— сказал он, паря над землей.— Ладно, очкарики с прозаическими мозгами. Ваша взяла! Свалили мой мост? Лишили небо голубизны? Стерли красный налет с роз и яблок? Хотите пролить свет на каждый темный закоулок Вселенной, да? Шаг назад, детки! Я хочу вам подкинуть кое-что, над чем стоит задуматься!
И он поднял мост, осторожно, как кошка поднимает котенка.
— «Алтарь и арфа, слившиеся страстно...»
Он выровнял торчащие кабели и убрал пятна ржавчины. Он нарастил новый металл там, где зияли дыры.
— «Порог пугающий пророческих обетов...»
Он перекинул сверкающий лук через реку как раз в том месте, откуда серые люди обрушили его утром.
— «Молитва парии и крик любовной боли...»
А на самой середине моста он воздвиг опаловую арку, где каждый цвет запрещенной ныне радуги причудливо дрожал и переливался.
— Придите, поверившие,— загремел его голос, словно призрак всех исчезнувших туманных горнов.— Подходите, леди и джентльмены!
Он взгромоздился на арку и осмотрелся. Он проник по ту сторону пространства и связал узлы всех измерений. Он скрутил ткань континуума, соединив отдаленное с ближайшим.
— Полкредита! — выкрикивал он.— Всего полкредита за самый чарующий вид в мире! Не толпитесь, пожалуйста! Просто подходите сюда!
Небо потемнело от слетавшихся людей, которых гнало желание узнать, объяснить. Они поправляли свои защитные очки и парили над радужным куполом. Один человек особенно пристально присматривался к нему. Крейн узнал убийцу мостов.
— Вы поставили его обратно? — спросил человек.— Это вы ответственны за световые явления?
— Вы же мне его отдали, не так ли? — ответил он.— Теперь я возвращаю его вам — исправленным и улучшенным.
— Что это такое?
Человек показал на переливчатый портал.
— Шагните туда и посмотрите сами.
Тот так и сделал.
Наступила долгая, звенящая тишина.
Машина пробилась сквозь толпу парящих людей.
— Что это за штука такая? — крикнул водитель в униформе.
— Войдите туда и посмотрите сами.
Машина ткнулась носом под арку и исчезла.
Трое из парящей толпы, толкаясь, торопливо влетели в радужный морок.
Ни один не появился вновь.
— «О дивные дети,— декламировал Крейн,— играйте в ваши палочки и ракушки, выбеленные временем и морем...»
Он медленно опускался вниз, словно призрак всех погибших чаек.
— «...Но есть черта, которую вы никогда не должны переступать, не доверяя даже гибкости ваших легких тел...»
С минуту он парил среди них, улыбаясь, затем шагнул сквозь корону света. Они не услышали его последних слов, пробулькавших уже на той стороне:
— «Ибо дно морское коварно...»
