Вечная мерзлота
Высоко на западном склоне горы Килиманджаро лежит высохший и замерзший труп леопарда. Чтобы объяснить, что он там делает, необходим автор, ибо окоченевшие леопарды не очень разговорчивы.
МУЖЧИНА. Кажется, что музыка возникает и звучит по своей собственной воле. По крайней мере, повороты ручки приемника никак не влияют на ее присутствие или отсутствие. Полузнакомый, чужой мотив, чем-то тревожный. Звонит телефон, и он берет трубку. Никто не отвечает. Снова звонок.
Четыре раза за то время, пока он приводил себя в порядок, одевался и повторял свои доводы, ему звонили, но никто не отвечал. Когда он обратился на станцию, ему ответили, что никаких звонков не было. Однако, видимо, с этим чертовым роботом-клерком что-то не в порядке — как и со всем остальным в этом месте.
Ветер, и без того сильный, еще более усилился, бросая на здание частицы льда со звуком, похожим на царапанье миллионов тонких коготков. Жалобный визг стальных жалюзи, скользнувших на место, испугал его. А при беглом взгляде на ближайшее окно ему показалось, что он видит лицо,— и это было хуже всего.
Конечно, это невозможно. Это ведь четвертый этаж. Игра света в падающих хлопьях снега. Нервы.
Да. Он начал нервничать с тех пор, как они прибыли сюда этим утром. Даже раньше...
Он вывалил вещи Дороти на тумбочку и обнаружил пакетик среди своей собственной одежды. Он развернул маленький красный прямоугольник размером с его ноготь, затем закатал рукав и прилепил пластырь к внутренней стороне левого локтевого сгиба.
Транквилизатор влился непосредственно в кровь. Он сделал несколько глубоких вдохов, отодрал пластырь и выбросил его в мусороприемник. Затем спустил рукав и потянулся за пиджаком.
Музыка заполнила все, как будто соревнуясь с порывами ветра и стуком ледяных градин. В противоположном углу комнаты ожил видеоэкран.
Лицо. То же самое лицо. Только на одно мгновение. Он уверен в этом. А потом бессмысленные волнистые линии. Снег. Он усмехнулся.
«Ну ладно, нервы,— думает он,— у вас есть причина так себя вести. Но транквилизатор найдет на вас управу. Веселитесь пока. Вы уже почти отключены».
На видеоэкране возникает порнофильм. Улыбаясь, женщина громоздится на мужчину...
Картина переключается на безгласного комментатора, который что-то говорит.
Он выживет. Он из породы выживающих. Он, Пол Плайг, и раньше рисковал — и всегда удачно. Он выбился из колеи только из-за того, что Дороти суетится по пустяковому поводу. Ничего, пройдет.
Она ждет его в баре. Ничего, пусть подождет. Немного спиртного поможет убедить ее — если она не остервенеет. Такое тоже бывает. Другими словами, он должен отговорить ее от этого дела.
Тишина. Ветер утих. Царапанье прекратилось. Музыка не слышна.
Жужжание. Оконный экран дает обзор пустого города.
Тишина. Облака затянули все небо. Вокруг горы льда. Никакого движения. Даже видео отключено.
Он отшатнулся от внезапной вспышки дальнего блока в левой области города. Лазерный луч ударил в слабую точку ледяной горы, и часть ее откололась.
Чуть позднее он услышал глухой гул ломающегося льда. Ледяные осколки взметнулись возле подножия горы. Он восхитился силой, точностью определения момента, внешним эффектом.
Эндрю Альдон... Всегда на посту, в борьбе со стихией, способный загнать в тупик саму природу, бессмертный страж Плейпойнта. Альдон, по крайней мере, никогда не ошибается.
Опять пришла тишина. Пока он наблюдал за тем, как оседает взметнувшийся снег, транквилизатор начал действовать. Было бы хорошо снова не заботиться о деньгах. В последние два года было много потерь. Видеть, как все твои сбережения исчезают в Большом Кризисе,— именно тогда его нервы впервые стали пошаливать. Он стал мягче, чем век назад, когда он был юным и тощим солдатом удачи, всегда готовым отправиться в путь. Сейчас он должен сделать нечто похожее, хотя теперь это было бы легче — если бы не Дороти.
Он подумал о ней. На столетие моложе, чем он, чуть больше двадцати, временами безрассудная, любящая все удовольствия жизни.
В ней было что-то ранимое, временами она впадала в такую зависимость от него, что он чувствовал необычайное волнение. Иногда она раздражала его до безумия. Вероятно, это было ближе к любви, чем ему хотелось бы сейчас, случайно возникшее противоречивое чувство. И конечно, она знает. Отсюда необходимость соблюдать такт. По крайней мере до тех пор, пока он снова не соберется в путь. Но все это не может быть причиной, чтобы отказать ей в праве сопровождать его. Это больше чем любовь или деньги. Это вопрос выживания.
Лазер вспыхнул снова, теперь справа. Сейчас раздастся грохот.
СТАТУЯ. Это не слишком удобная поза. Она лежит, замороженная, в ледяной пещере и выглядит, как роденовская фигура. Левый бок прислонен к стене, правый локоть закинут над головой, кисть повисла рядом с лицом, плечи упираются в стену, левая нога полностью погребена.
Она одета в серую парку, соскользнувший капюшон освободил пряди темно-русых волос. На ней синие брюки, правая — видимая — нога обута в черный ботинок.
Она вся покрыта льдом, и в многократно преломленном свете пещеры можно видеть, что в ее внешности нет ничего неприятного, но и ничего особо привлекательного. На вид ей лет двадцать с небольшим.
На стенах и потолке пещеры множество трещин. Сверху, как сталактиты, свисают множество сосулек, вспыхивая, как драгоценные камни, в многократно преломленном свете. Пещера имеет ступенчатый уклон, образуя в том конце, где находится статуя, нечто вроде гробницы.
Когда в облаках появляются разрывы, красноватый свет падает на ее фигуру.
Она действительно двигалась в течение столетия — на несколько дюймов, вместе с подвижками льда. Но из-за игры света кажется, будто она движется быстрее.
Общая обстановка создает впечатление, что это всего лишь бедная женщина, которая попала в ловушку и замерзла до смерти, а не статуя живой богини на том месте, где все началось.
ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи, серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, разглаженные, замерзшие. Она ничего не имеет против пейзажа. Напротив. Зима — время смерти и холода, и она любила, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось испытывать к себе жалость на фоне холодных и очень зримых клыков зимы. Яркая вспышка осветила дворик. Затем издали донесся глухой рев. Она делает глоток из бокала, облизывает губы и слушает тихую музыку, которая наполняет воздух.
Она одна. Бармен и вся остальная прислуга — роботы. Войди сюда кто-нибудь, кроме Пола, она бы вскрикнула. Мертвый сезон — никого, кроме них, в этом отеле. И во всем Плейпойнте лишь они не спят.
А Пол... Он скоро придет, чтобы повести ее обедать. Там они могут потребовать, если захотят, чтобы за соседними столами были голограммы других постояльцев. Но она не захочет. Ей нравится быть наедине с Полом в такие моменты, когда ожидаешь важных событий.
За кофе он расскажет ей о своих планах, и уже сегодня вечером они смогут получить необходимое снаряжение, чтобы приступить к делу, которое сможет вернуть ему материальное благополучие и самоуважение. Это, конечно, опасно, но должно привести к успеху. Она допивает свой бокал, поднимается и подходит к бару за следующим.
А Пол... Она действительно поймала падающую звезду, авантюриста, мужчину со славным прошлым, в настоящий момент балансирующего на грани краха. Неустойчивость его положения обозначилась еще до их встречи, случившейся два года назад, что придало их отношениям еще большую остроту. Конечно, ему нужна такая женщина, чтобы опереться на нее в трудное время.
Дело было не только в ее деньгах. Она никогда не верила тому, что говорил о нем ее покойный отец. Нет, он действительно любит ее. Он необыкновенно ранимый и зависимый.
Она хочет превратить его в того мужчину, каким он был раньше, и, конечно, этот мужчина должен нуждаться в ней. Он был как раз тем, чего ей больше всего не хватало,— мужчиной, который может достать с неба звезды. Он должен стать таким, каким был много лет назад.
Она делает несколько глотков.
Однако этому сукину сыну лучше поспешить. Она проголодалась.
ГОРОД. Плейпойнт находится на планете Балфрост, на гористом полуострове, с трех сторон окруженном замерзшим (сейчас) морем. В Плейпойнте есть площадки и устройства для любых игр, которыми увлекаются взрослые. С поздней весны до ранней осени — приблизительно пятьдесят земных лет — это один из самых популярных курортов в этом секторе Галактики. Затем приходит зима, период оледенения, и все уезжают на пол столетия — или полгода, смотря как считать. В это время Плейпойнт находится в ведении автоматической системы поддержания порядка. Это автономная система, управляющая очисткой, уборкой снега, утеплением всего, что требуется, а также отражением наступающих льда и снега. Всем управляет хорошо защищенный центральный компьютер, который к тому же изучает изменения климата и составляет прогнозы, позволяющие адекватно реагировать на колебания погодных условий.
Система успешно работает уже в течение многих столетий и в конце каждой долгой зимы передает Плейпойнт весне и радости в сравнительно хорошем состоянии.
С одной стороны Плейпойнта находятся горы, вода (или лед, в зависимости от сезона) окружает его с трех других сторон, метеорологические спутники и спутники-маяки расположены высоко над ним. В бункере под административным зданием находится пара спящих — обычно мужчина и женщина,— которые пробуждаются раз в год для непосредственной проверки работы поддерживающих систем и для того, чтобы справиться с особыми ситуациями, которые могут возникнуть. Центральный компьютер имеет в своем распоряжении взрывные устройства и лазеры, а также великое множество роботов. Обычно ему удается слегка предугадывать события, и он редко отстает от них намного.
В настоящий момент все идет довольно однообразно, так как погода с недавнего времени достаточно ненастная.
Зззззз! Еще одна глыба льда превратилась в лужу.
Зззззз! Лужа уже испарилась. Молекулы взобрались на то место, где они могут объединиться и превратиться в снег.
Ледники, шаркая ногами, ползут вперед.
Зззз! Их выигрыш сводится на нет.
Эндрю Альдон точно знает, что он делает.
РАЗГОВОРЫ. Официант, нуждающийся в смазке, сервировал стол и откатился, пройдя сквозь пару крутящихся дверей.
Она хихикнула:
— Какой неуклюжий.
— Очарование древности,— согласился он, улыбаясь и тщетно пытаясь поймать ее взгляд.
— Ты все продумал? — спросила она после того, как они начали есть.
— Как будто,— сказал он, снова улыбаясь.
— Так да или нет?
— И то и другое. Мне нужно больше данных. Я хочу пойти и сначала кое-что проверить. После этого я смогу выбрать наилучший способ действия.
— Я вижу, ты все время говоришь в единственном числе,— сказала она холодно, наконец встретив его пристальный взгляд.
Его улыбка замерзла и исчезла.
— Я имел в виду только маленькую предварительную разведку,— сказал он мягко.
— Нет. Мы. Даже в случае маленькой предварительной разведки.
Он вздыхает и кладет вилку.
— Это не имеет почти ничего общего с тем, что придется делать потом,— начинает он.— Обстановка существенно изменилась. Я должен отыскать другой путь. Это довольно скучная работа, и никакого удовольствия.
— Я здесь не для того, чтобы получать удовольствие,— отвечает она.— Мы собирались делить все, помнишь? Это включает скуку, опасность и все остальное. Таков был уговор, когда я согласилась оплатить нашу дорогу.
— Я думал тогда, что до этого может дойти,— говорит он спустя некоторое время.
— Дойти до этого? Иначе и быть не могло. Это было наше соглашение.
Он поднимает свой бокал и делает глоток.
— Конечно. Я не собираюсь менять условия. Это просто такой случай, когда дела пошли бы быстрее, если бы я смог сделать предварительную разведку. Один я могу двигаться намного быстрее.
— Что за спешка? Так или иначе, дело займет несколько дней. Я в достаточно хорошей форме. Я не слишком задержу тебя.
— У меня такое впечатление, что тебе не особенно здесь нравится. Я только хочу поскорее закончить, чтобы убраться отсюда.
— Очень мило с твоей стороны,— говорит она, принимаясь за еду,— Но это моя проблема, не так ли? — Она смотрит на него.— Пока нет другой причины, из-за которой ты больше не хочешь, чтобы я была рядом.
Он отводит взгляд, хватается за вилку.
— Не будь дурой.
Она улыбается:
— Итак, договорились. Я пойду с тобой на поиски пути.
Музыка затихает, слышен звук, как будто кто-то прочищает горло.
— Я не хотел бы вмешиваться в ваши дела,— раздается звучный мужской голос.— Это лишь часть функции наблюдения, которую я выполняю.
— Альдон! — восклицает Пол.
— К вашим услугам, мистер Плайг. Я решил обнаружить свое присутствие только потому, что я действительно слышал, о чем вы говорите, и забота о вашей безопасности перевешивает хорошие манеры, которые в противном случае заставили бы меня молчать. Я получил сведения, что сегодня после обеда ожидается резкое ухудшение погоды. Так что если вы планируете длительную прогулку, я бы советовал вам отложить ее.
— О,— говорит Дороти.
— Спасибо,— говорит Пол.
— Я удаляюсь. Наслаждайтесь едой и друг другом.
Музыка заиграла вновь.
— Альдон? — спрашивает Пол.
Ответа нет.
— Похоже, нам придется отложить наше дело.
— Да,— соглашается Пол и первый раз за день улыбается свободно. Он лихорадочно думает.
МИР. Жизнь на Балфросте течет странными циклами. Во время долгой зимы животные и квазиживотные мигрируют в экваториальные области. Жизнь в глубинах океана продолжается. А вечная мерзлота живет по своим собственным законам.
Вечная мерзлота. Зимой и весной ее жизнь наиболее интенсивна. В это время активно действует ее мицелий — он оплетает все вокруг, касается всего, образует нервные узлы, распространяется, чтобы проникнуть в другие системы. Он обвивает планету, существуя как огромный бессознательный организм в течение всей зимы. Весной он выбрасывает побеги, на которых развиваются серые, похожие на цветы образования, живущие несколько дней. Затем эти цветы сморщиваются, открывая темные плоды, которые через некоторое время взрываются с тихим лопающимся звуком, освобождая облака сверкающих спор, разносимые повсюду ветром. Они чрезвычайно морозоустойчивы, так же как и мицелий, в который они однажды превратятся.
Летняя жара в конце концов оттесняет вечную мерзлоту, и нити мицелия впадают в состояние длительного покоя. Когда возвращаются холода, они пробуждаются, споры прорастают и выбрасывают новые отростки, которые устраняют старые повреждения и формируют новые тяжи. Жизнь начинается снова. Существование летом похоже на обесцвеченную спячку. В течение тысячелетий таков был порядок жизни на Балфросте, внутри Балфроста. Теперь богиня предписывала другое. Богиня зимы раскинула свои руки, и пришли перемены.
СПЯЩИЕ. Пол движется среди кружащихся хлопьев к административному зданию. Он сделал самое простое — уговорил Дороти принять снотворное, чтобы лучше отдохнуть перед завтрашним днем. Он притворился, что принимает такую же таблетку, и, убедившись, что Дороти уснула, ушел незаметно.
Он входит в похожее на склеп здание, проделывает все хорошо знакомые повороты, двигаясь вниз по наклонной плоскости. Комната не заперта, в ней прохладно, но он начал потеть, как только вошел. Две охлаждающие установки действовали. Он проверил их управляющие системы и увидел, что все в порядке.
Прекрасно, начнем! Позаботимся о снаряжении.
Он колеблется.
Подходит поближе и смотрит через смотровые окошечки на спящих. Никакого сходства, слава богу. Он осознает, что дрожит. Он пятится, поворачивается и спешит к складу.
Погрузив оборудование в желтые сани, он начинает движение в глубь материка.
Как только он трогается, снег прекращается и ветер затихает.
Он улыбается. Снег сверкает перед ним, и окружение не кажется совсем незнакомым. Хорошие приметы, в конце концов.
Затем что-то пересекает его путь, разворачивается и останавливается перед ним.
ЭНДРЮ АЛЬДОН. Эндрю Альдон, когда-то мужчина исключительной честности и очень способный, на своем смертном одре получил возможность продлить свое существование в виде компьютерной программы, и после этого его мозг функционировал как главная управляющая программа в основном охраняющем компьютерном комплексе Плейпойнта. И в таком облике он функционировал как программа исключительной честности и очень способная. Он поддерживал порядок в городе и защищал его от наступления стихии. Он не только отвечал на внешние воздействия, но и предугадывал, какие следует предпринять шаги, как правило, переигрывая погоду. Как профессиональный солдат, каким он когда-то был, он поддерживал себя в состоянии постоянной боевой готовности, что на самом деле было нетрудно, учитывая ресурсы, ему доступные. Он редко ошибался, был всегда в курсе всего, а иногда блестяще выходил из трудного положения. Время от времени он возмущался своим бестелесным существованием. Порою чувствовал себя одиноким. Сегодня он был озадачен внезапным прекращением бури, которую он предсказывал, и хорошей погодой, которая -за этим последовала. Его математические выкладки были безупречны, но погода вела себя странно. Все это сопровождалось множеством мелких нарушений обычного хода событий: необычными подвижками льда, неполадками с оборудованием и странным поведением приборов в единственной занятой комнате отеля — комнате, снятой постояльцем-привидением из прошлого.
Некоторое время он наблюдает. Он уже готов вмешаться, когда Пол входит в административное здание и направляется к бункеру. Но Пол не делает ничего такого, что могло бы принести вред спящим. Его любопытство достигает максимума, когда Пол берет снаряжение. Он продолжает наблюдать. По его мнению, это необходимо.
Альдон решает действовать только тогда, когда обнаруживает, что события развиваются в нежелательном направлении. Он посыпает один из своих мобильных блоков, чтобы перехватить Пола, если тот направится прочь из города. Блок догоняет Пола на повороте и возникает у него на пути.
— Стоп! — сказал Альдон через переговорное устройство.
Пол затормозил свой снегоход и некоторое время сидел, смотря на машину.
Затем он слабо улыбнулся:
— Я полагаю, что у тебя есть веская причина для ограничения свободы передвижения гостя.
— Твоя безопасность требует этого.
— Я в совершенной безопасности.
— В данный момент.
— Что ты имеешь в виду?
— Погода ведет себя более чем странно. Ты как бы занял относительно спокойный дрейфующий островок ясной погоды, когда рядом свирепствует шторм.
— Так я воспользуюсь пока этим преимуществом и буду иметь дело с последствиями, если в том возникнет нужда.
— Это твое дело. Я хотел предупредить тебя.
— Прекрасно. Ты меня предупредил. А теперь отойди с моего пути.
— Минуточку. В последний раз, когда ты был здесь, ты уехал при странных обстоятельствах — разорвав свой контракт.
— Проверь свой юридический банк данных, если он у тебя есть. Я ответил за это по закону.
— Существуют некоторые вещи, относительно которых нет законов или ограничений.
— Что ты этим хочешь сказать? Я подал объяснительную записку о том, что произошло в тот день.
— Да, которая не могла быть проверена. В тот день вы спорили...
— Мы всегда спорили. Такие уж у нас были отношения. Если ты можешь что-нибудь сказать по этому поводу, говори.
— Нет, мне больше нечего сказать об этом. Моим единственным намерением было предостеречь тебя.
— Отлично, ты меня предостерег.
— Предостеречь тебя относительно менее очевидных вещей.
— Я не понимаю.
— Я не уверен, что все здесь осталось таким же, как и в прошлую зиму, когда ты уехал.
— Все меняется.
— Да, но я имею в виду другое. Есть что-то необычное в этом месте сейчас. Прошлое уже не служит хорошим проводником для настоящего. Появляется все больше и больше аномалий. Временами кажется, что планета проверяет меня или играет со мной.
— Ты сходишь с ума, Альдон. Ты слишком долго сидишь в этом ящике. Может быть, пора кончать все это?
— Сукин сын, я пытался кое-что тебе объяснить. Я замечаю множество примет этого, и все началось вскоре после твоего отъезда. Моя человеческая часть подозревает тебя, и я чувствую, что здесь есть какая-то связь. Если тебе все об этом известно и ты можешь справиться с этим, прекрасно. Если не можешь, я думаю, тебе следует остерегаться. Лучше всего возвращайся домой.
— Я не могу.
— Даже если там есть нечто облегчающее тебе в данный момент путь?
— Что ты хочешь сказать?
— Я припомнил древнюю гипотезу Гайа—Лавлок, двадцатое столетие...
— Планетарный разум. Я слышал об этом. Однако никогда не встречал.
— Ты уверен? Я временами чувствую, что сталкиваюсь с ним.
— Что, если там присутствует нечто и ведет тебя на поводу?
— Это касается только меня.
— Я могу защитить тебя. Возвращайся в Плейпойнт.
— Спасибо, нет. Я уцелею.
— А как же Дороти?
— А что она?
— Ты хочешь оставить ее одну в тот момент, когда ты ей, возможно, нужен?
— Позволь мне самому судить об этом.
— Твоей последней женщине пришлось не слишком сладко.
— Черт побери! Уйди с моей дороги, пока цел.
Робот сворачивает с дороги. При помощи своих сенсоров Альдон смотрит, как Пол едет прочь.
«Прекрасно,— решает он.— Я знаю теперь твои намерения, Пол. И ты не изменился. Тем лучше».
Альдон переключает свое внимание на Дороти. Переоделась в теплую одежду. Выходит. Приближается к зданию, откуда, как она видела, выехал Пол на своем снегоходе. Она окликает его и ругается, но ветер относит ее слова прочь. И она только притворилась спящей. Выждав некоторое время, она решилась проследовать за Полом. Альдон видит ее задержку и хочет помочь ей, но под руками нет ни одного мобильного блока. Он выслал один вперед во избежание несчастных случаев.
— Черт побери! — бормочет она, проходя через улицу, снежные вихри поднимаются и крутятся вокруг нее.
— Куда вы собираетесь, Дороти? — спрашивает Альдон через ближайшее переговорное устройство.
Она резко останавливается и поворачивается.
— Кто?
— Эндрю Альдон,— отвечает он.— Я наблюдал за вами.
— Почему?
— Наблюдение за вашей безопасностью входит в мои обязанности.
— Об этом шторме вы говорили?
— Частично.
— Я уже взрослая. Я могу сама позаботиться о себе. Что означает «частично»?
— У вас плохая компания.
— Пол? Почему?
— Однажды он взял с собой женщину в такое же дикое место, куда он теперь направляется. Она не вернулась.
— Он мне рассказывал об этом. Это был несчастный случай.
— И не было свидетелей.
— Что вы хотите сказать?
— Это подозрительно. Вот и все.
Она снова начинает двигаться по направлению к административному зданию. Альдон переключается на другое переговорное устройство у входа.
— Я ни в чем его не обвиняю. Если вы доверяете ему, прекрасно. Но не доверяйте погоде. Было бы лучше, если бы вы вернулись в отель.
— Спасибо за заботу,— говорит она, входя в здание. Он следует за ней, замечая учащение ее пульса, когда она останавливается перед камерой.
— Это спящие?
— Да. Пол однажды был в таком же положении, так же как и та несчастная женщина.
— Я знаю. Послушайте, я собираюсь следовать за ним независимо от того, одобряете вы это или нет. Почему бы вам не сказать мне, где находятся эти сани?
— Хорошо. Я даже сделаю больше. Я буду вашим проводником.
— Что вы имеете в виду?
— Окажите мне услугу — она будет выгодна и вам также.
— Назовите ее.
— В шкафу со снаряжением позади вас вы найдете сенсорный браслет. Он может служить для двусторонней связи. Наденьте его. Я смогу таким образом быть с вами. Помогать вам. Может быть, даже защитить вас.
— Вы поможете мне следовать за ним?
— Да.
— Хорошо. Я беру эту штуку.
Она подходит к шкафу со снаряжением, открывает его.
— Здесь есть что-то похожее на браслет.
— Да. Нажмите на красную кнопку.
Она повинуется. Его голос теперь четко звучит из браслета.
— Надевайте его, и я покажу вам дорогу.
— Хорошо.
ЗАСНЕЖЕННАЯ МЕСТНОСТЬ. Белые равнины и холмы, пучки вечнозеленого кустарника, нагромождения скал, снежные вихри, крутящиеся, словно волчки, под порывами ветра... Свет и тень. Раскалывающееся небо. В защищенных от ветра местах видны следы.
Она двигается, стараясь не обнаружить своего присутствия.
— Я потеряла его,— бормочет она, сутулясь за ветровым стеклом своего желтого обтекаемого снегохода.
— Держитесь прямо, мимо этих двух скал. Остановитесь с подветренной стороны гребня. Я скажу вам, когда повернуть. У меня сверху наблюдательный спутник. Если разрыв в тучах сохранится — очень странный разрыв...
— Что вы имеете в виду?
— Кажется, он наслаждается светом, падающим из единственного разрыва в тучах на всем пространстве.
— Совпадение, не более того.
— Я сомневаюсь.
— Что же еще это может быть?
— Выглядит так, будто кто-то открыл для него дверь.
— Мистицизм компьютера?
— Я не компьютер.
— Простите, мистер Альдон. Я знаю, что вы когда-то были человеком...
— Я все еще человек.
— Простите.
— В этой ситуации есть много такого, что я хотел бы узнать. Ваше прибытие сюда пришлось на необычное время года. Пол взял с собой изыскательское оборудование...
— Да. В этом нет ничего противозаконного. Действительно, это одна из здешних достопримечательностей, не так ли?
— Да. Здесь есть много интересных минералов, некоторые из них драгоценные.
— Ну ладно, Пол хотел найти еще месторождение, но он не хотел, чтобы вокруг была толпа.
— Еще?
— Да, он нашел здесь месторождение несколько лет назад.
— Интересно.
— В конце концов, что вам за дело?
— Защита прибывающих на планету — часть моей работы. В вашем случае я особенно внимателен.
— Почему?
— В моей прежней жизни меня влекло к женщинам вашего типа. Физически, так же как и в остальном.
Двухсекундная пауза, затем:
— Вы покраснели.
— Ваш комплимент этому причиной,— сказала она.— И что у вас за дьявольская наблюдательная система. Как она выглядит?
— О, я могу сообщить вам температуру вашего тела, ваш пульс и так далее...
— Нет, я имела в виду — на что похожи вы, что вы собой представляете?
Трехсекундная пауза.
— В чем-то я похож на Бога. В чем-то — на человека, даже слишком. Я чувствую, что все, что у меня было раньше, усилилось. Вы заставили меня почувствовать ностальгию. Не беспокойтесь. Мне это нравится.
— Я хотела бы встретиться с вами — в те времена.
— Взаимно.
— Как вы выглядели?
— Представляйте меня, как вам нравится. Так я буду выглядеть лучше.
Она смеется. Проверяет свои фильтры. Думает о Поле.
— А как выглядел раньше Пол? — спрашивает она.
— Вероятно, почти так же, как сейчас, только менее элегантно.
— Другими словами, вы не хотите сказать.
След идет вверх более круто, поворачивая вправо. Она слышит ветер, но не чувствует его. Везде лежит серая тень облаков, но ее след — его след освещен.
— Я действительно не знаю,— говорит Альдон через некоторое время,— и не хочу гадать, когда речь идет о человеке, который вам не безразличен.
— Вы очень галантны,— замечает она.
— Нет, просто справедлив. Я могу ошибиться.
Они добрались до вершины, где Дороти резко вздохнула и опустила темные очки, защищаясь от внезапной вспышки, образованной искрящимися ледяными осколками.
— Боже! — говорит она.
— Или богиня,— отвечает Альдон.
— Богиня, спящая в круге пламени?
— Не спящая.
— Это могла бы быть пара для вас, Альдон,— если бы она существовала. Бог и богиня.
— Мне не нужна богиня.
— Я вижу его следы, ведущие туда.
— Он идет, никуда не сворачивая, как будто точно знает, куда направляется.
Она двигается по следам, пересекая склоны, похожие на изгибы женской фигуры. Мир вокруг безмолвен, светел и белоснежен, Альдон на ее запястье тихо мурлыкал старый мотив, любовный или воинственный, она не знала точно. Расстояния искажались, перспектива искривлялась. Она обнаружила, что тихо подпевает Альдону, направляясь к тому месту, где следы Пола кончались и наступала неопределенность.
ВЯЛЫЕ ЧАСЫ ВИСЯТ НА ВЕТКЕ ДЕРЕВА. Мой счастливый день. Погода... тропа чистая. Обстановка изменилась, но не столь сильно, чтобы я не нашел. Свет со всех сторон!Господи! Сияние льда, груды кристаллов... Если только провал все еще там... Надо было взять взрывчатку. Были подвижки, может быть, обвал. Я должен войти. Потом можно вернуться с Дороти. Но сначала очистить все, избавиться от... этого. Если она все еще здесь. Может быть, провалилась дальше. Это было бы хорошо, лучше всего. Хотя такое случается редко. Когда это произошло... Было... Было колебание почвы. Треск раскалывающегося льда. Ледяные глыбы звенели, грохотали. Мы могли погибнуть. Мы оба. Она стала проваливаться. И мешок с минералами. Я схватил мешок. Только потому, что он был ближе. Я бы помог ей, если бы... Я не мог. А может, смог бы? Потолок стал проседать. Я выбираюсь. Нет смысла пропадать обоим. Я выбрался. Она поступила бы так же. Или нет? Ее глаза... Гленда! Может быть... Нет! Не мог я, не мог... Глупо. После всех этих лет. Был один миг. Только миг. Временное затишье. Знай я, что так будет, я бы попытался. Нет. Я сбежал. Твое лицо в окне, на экране, в снах. Гленда. Пылающие холмы. Огонь и глаза. Лед. Лед. Огонь и снег. Лед. Лед. Прямо, прямо через лед длинная тропа идет. Огонь сверху. Пронзительный крик. Грохот. И тишина. Выбрался. Другим? Нет. Такова судьба. В том нет моей вины... Проклятье. Все, что я мог. Гленда. Вперед и вверх. Да. Длинная спираль. Теперь вниз. Огибаем этот выступ. Кристаллы будут... Я никогда больше не приду сюда.
ВЯЛАЯ ВЕТКА ДЕРЕВА ВИСИТ НА ЧАСАХ. Думаешь, я не могу видеть сквозь туман? Ты не сможешь подкрасться ко мне на мягких кошачьих лапах... Предстоит большая уборка... Надо воспользоваться перерывом. Привести в порядок улицы... Как долго? Долго... Не странно ли, что на столько лет можно отложить исполнение желания? Неестественно. Эта погода. Как весна духа... Я протяну эти лучи. Гори. Растай в моих жарких, раскаленных руках. Посети этот двор. Утоли эту жажду. Дай мне обнять тебя. Растай. Воспламенись. Я здесь правлю, богиня. Назад! У меня есть взрывчатка для каждой ледяной башни, свет для любой тьмы. Ступай здесь осторожно. Я чувствую, что начинаю понимать тебя. Я вижу знаки твои на тучах и тумане, прослеживаю полет твоих ледяных волос в завихрениях ветра. Ты повсюду вокруг меня, как сияющая смерть. Пусть облака завиваются в спираль, пусть лед звенит, пусть вздымается земля. Я спешу на встречу с тобой, смерть или дева, в высоких хрустальных залах. Не здесь. Долгое, медленное падение, грохот. Таяние. В другой раз...
ЗАМЕРЗШИЕ ЧАСЫ В ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЕ. Тонкие колкие нити. Приходи. Возможно. Возможно. Возможно. Послушай. Певчий дрозд. Треск. Разделить. Расщепить. Открыть. За льдом в мирах мне известных. Возвращение. Он. Певчий дрозд. Открыть путь. Приходи. Пусть не будет препятствий. Пропустить. Открыто. Тучи недвижны, и ветер утих. Ничто не смеет воспрепятствовать твоему приходу, моя убийственная любовь. Это было как будто вчера. Пригоршня камней... Приходи с песней и новым оружием из теплых мест. Твоя внешность не изменилась. Я открываю дорогу. Приходи ко мне. Я окружаю планету, я присутствую повсюду, чтобы встретить тебя. Но здесь, здесь особое место. Я сосредоточиваюсь на пространстве, где все это началось. Пол, моя любовь с руками в крови, зову тебя назад, для последнего прощанья. Ледяной поцелуй, огненное прикосновение. Замерло сердце, застыла кровь, окоченела душа. И ненависть к твоему ускользнувшему телу, ускользнувшему вот уже год назад. Приходи, я жду. Я снова двигаюсь за замерзшими глазами, ожидающая и теплая. Ко мне. Ко мне.
Пение и щелканье, тонкие колкие нити. Полозья поскрипывают по снегу, мое сердце бьется в такт. Все.
ПАЛОМНИЧЕСТВО. Он сворачивает в сторону, замедляет ход среди неровностей — лед падающий и лед вздымающийся — на полях, где горы и ледники состязаются в медленном движении под аккомпанемент треска и свиста, грохота и лязга ледяных кристаллов. Здесь трещин в грунте больше, чем где-либо, и Пол оставляет свой снегоход. Он закрепляет инструменты на поясе, кладет что-то в сумку, ставит снегоход на якорь и идет пешком.
Сначала он движется медленно и осторожно, но потом старые привычки возвращаются, и вскоре он уже спешит. Двигаясь от света к тени, он проходит среди ледяных форм, похожих на гротескные статуи из стекла. Склон изменился с тех пор, но, похоже, он идет правильно. Глубже, вниз, направо...
Да. Это затемненное место. Каньон или загроможденный проход, что бы там ни было. Похоже, он не сбился. Он слегка меняет курс. Ему становится жарко в защитной одежде, он дышит чаще. Зрение затуманивается, и на мгновение, где-то между светом и тенью, ему кажется, что он видит...
Он резко останавливается, некоторое время колеблется, затем трясет головой, фыркает и двигается дальше.
Следующая сотня метров — и он уже уверен. Те же скалистые гряды на северо-западе, сверкающий ледник между ними... Он был здесь раньше.
Тишина почти угнетающая. Вдалеке он видит крутящийся снег, падающий на высокие белые горы. Если остановиться и прислушаться, он мог бы даже услышать шум далекого ветра.
Прямо над ним дыра в толще туч — словно озеро в кратере.
Более чем необычно. У Пола появляется искушение повернуть назад. Его желудок чувствует себя неуютно. Он уже хочет, чтобы это оказалось не тем местом. Но он знает, что эти ощущения не играют роли. Он продолжает двигаться до тех пор, пока не оказывается перед входом.
Здесь раньше было сужение прохода. Он медленно приближается. Он рассматривает проход целую минуту, прежде чем решается войти.
Он сдвигает на лоб защитные очки, когда входит в зону с менее ярким светом. Протягивает руку в перчатке, касается стены перед собой. Твердая. Он пробует стену сзади. То же самое.
Три шага вперед, и проход сильно сужается. Он поворачивается и проходит боком. Свет становится более тусклым, поверхность под ногами более скользкой. Он медлит. Касаясь стены, он проходит через небольшое пятно света, падающего через открытую расселину во льду. Наверху ветер стонет на высоких нотах, почти свистит.
Проход начинает расширяться. Когда рука Пола теряет контакт с уходящей вбок стеной, он лишается равновесия. Он отклоняется назад, чтобы удержаться, но левая нога скользит, и он падает. Пытается подняться, и снова скользит и падает.
Чертыхаясь, он начинает ползти вперед. Раньше здесь не было так скользко... Пол усмехается. Раньше? Столетие назад. Все изменяется за такое время. Они...
Ветер начинает стонать за входом в пещеру, когда он замечает, что пол идет вверх. Он смотрит перед собой. Она там.
Он издает короткий горловой звук и останавливается, его правая рука слегка поднимается.
Она одета тенями, как вуалью, однако они не скрывают ее. Пол пристально смотрит. Все даже хуже, чем он думал. Попав в ловушку, она, должно быть, оставалась живой какое-то время...
Он качает головой.
Бесполезно. Сейчас ее нужно вытащить и похоронить.
Он ползет вперед. Ледяной уклон не становится круче. Вот Пол уже совсем близко. Он не отрывает от нее взгляда. Тени скользят по ней. Он почти может снова слышать ее.
Он думает о тенях. Он останавливается и изучает ее лицо. Оно не замерзло. Оно сморщилось. Карикатура на то лицо, которого он так часто касался. Пол отводит взгляд. Ногу нужно освободить. Он тянется за топором.
Но не успел он взять свои инструменты, как увидел движение ее руки, медленное и дрожащее. Оно сопровождается глубоким вздохом.
— Нет...— выдыхает он, подаваясь назад.
— Да,— приходит ответ.
— Гленда.
— Я здесь.— Ее голова медленно поворачивается. Красноватые, водянистые глаза смотрят на него.— Я ждала.
— Это безумие.
Движение ее лица внушает ужас. Он не сразу понимает, что она улыбнулась.
— Я знала, что однажды ты придешь.
— Как? — говорит он.— Как ты существовала?
— Тело — ничто,— отвечает она.— Я почти забыла о нем. Я живу внутри вечной мерзлоты. Моя погребенная нога была в соприкосновении с ее мицелием. Мерзлота жила, но не обладала сознанием до тех пор, пока мы не встретились. Сейчас я живу везде.
— Я... счастлив... что ты... выжила.
Она засмеялась, размеренно и сухо:
— В самом деле, Пол? Как могло случиться, что ты оставил меня умирать?
— У меня не было выбора, Гленда. Я не смог бы спасти тебя.
— Возможность была. Ты предпочел камни моей жизни.
— Неправда.
— Ты даже не пытался.— Руки снова задвигались, но плавнее,— Ты даже не вернулся, чтобы найти мое тело.
— Какой смысл был в этом? Ты была мертва — я так думал.
— Вот это точно. Ты не знал, но ты сбежал отсюда. Я любила тебя, Пол. Я могла сделать для тебя что угодно.
— Я тоже любил тебя, Гленда. Я помог бы тебе, если бы мог. Если бы мог...
— Если? Довольно с меня этих «если». Я знаю, что ты собой представляешь.
— Я любил тебя. Прости.
— Ты любил меня? Ты никогда не говорил мне об этом.
— Это не то, о чем я могу легко говорить. Или даже думать.
— Докажи это. Подойди сюда.
Он смотрит в сторону.
— Я не могу.
Она смеется.
— Ты сказал, что любил меня.
— Ты... ты не знаешь, как ты выглядишь. Прости меня.
— Глупец! — Ее голос стал громким, повелительным.— Если бы ты сделал это, я могла бы сохранить тебе жизнь. Ты доказал бы мне, что в тебе сохранилась хоть маленькая капля привязанности. Но ты лжешь. Ты только использовал меня. Ты меня никогда не любил.
— Ты несправедлива.
— Да? В самом деле? — Откуда-то поблизости слышится звук, похожий на шум бегущей воды.— Ты можешь говорить о несправедливости? Я ненавидела тебя, Пол, почти столетие. Как только у меня выдавалось свободное от управления этой планетой время, я проклинала тебя. Весной, когда мое сознание направлялось к полюсам и я позволяла части моего существа спать, ты являлся мне в страшных снах. Это плохо отражалось на экологии. Я ждала, и вот ты здесь. Я не вижу ничего, что могло бы искупить твои грехи. Я поступлю с тобой так же, как ты поступил со мной. Подойди сюда!
Он чувствует, что какая-то сила завладевает его телом. Мускулы подергиваются. Его ставят на колени. Находясь в такой позе долгие минуты, он видит, как она поднимается, вытаскивая ногу из расщелины. Затем он слышит шум бегущей воды. Она каким-то образом растопила лед...
Она улыбается и поднимает свои толстые дряблые руки. Множество темных нитей мицелия тянутся от ее ноги к расщелине.
— Подойди! — повторяет она.
— Прошу тебя...
Она качает головой.
— Когда-то ты так жаждал этого. Я тебя не понимаю.
— Если ты собираешься убить меня, убей, черт побери! Но...
Ее внешность начинает меняться. Руки темнеют, исчезает дряблость. Через мгновение она стоит перед ним такой, какой была столетие назад.
— Гленда! — Он поднимается с колен.
— Да. Подойди.
Он делает шаг вперед. Другой. Вот он держит ее в руках, наклоняясь, чтобы поцеловать ее улыбающееся лицо.
— Ты простишь меня...
Ее лицо сплющилось, как только он поцеловал ее. Мертвенное, вялое и еще более бледное, чем раньше, оно прижимается к его лицу.
— Нет!
Он пытается освободиться, но ее объятия нечеловечески сильны.
— Сейчас не время останавливаться.
— Пусти меня! Я тебя ненавижу!
— Я знаю это, Пол. Ненависть — единственное, что нас объединяет.
— ...И всегда ненавидел тебя,— продолжает он, все еще борясь.— Ты всегда была стервой!
Он чувствует, что холод снова входит в его тело.
— Тем больше моя благодарность,— отвечает она, когда его рука потянулась, чтобы расстегнуть ее парку.
ВСЕ ПРЕДЫДУЩЕЕ. Дороти из последних сил одолевает ледяной склон, ее снегоход остановился рядом со снегоходом Пола. Ветер хлещет ее, неся мелкие и острые, как иглы, кристаллы льда. Просвет в тучах закрылся. Белое покрывало медленно движется в ее сторону.
— Оно ждало его,— доносится голос Альдона сквозь завывания ветра.
— Да. Будет плохо?
— Многое зависит от ветра. Хотя вы должны скоро войти в убежище.
— Я вижу пещеру. Не эту ли пещеру искал Пол?
— Если бы я должен был угадывать, я сказал бы «да», но сейчас это не имеет значения. Входите.
Когда Дороти в конце концов добирается до входа, она дрожит.
Сделав несколько шагов вперед, она прислоняется к ледяной стене, тяжело дыша. В это время ветер меняет направление и настигает ее. Она идет в глубь пещеры.
И слышит голос:
— Прошу тебя... не надо.
— Пол? — зовет она.
Ответа нет. Дороти спешит туда — и хватается за стену, чтобы не упасть. Перед нею Пол, заключивший в объятия труп.
— Пол! Что это?
— Уходи! — говорит он.— Немедленно!
Губы Гленды разжались.
— Какая преданность. Лучше пусть она останется, если хочешь жить.
Пол чувствует, что ее хватка несколько ослабела.
— Что это значит?
— Ты можешь сохранить жизнь, если возьмешь меня отсюда — в ее теле. Будешь со мной, как прежде.
— Нет! — звучит в ответ голос Альдона.— Ты не сможешь получить ее, Гайа!
— Называй меня Гленда. Я тебя знаю, Эндрю Альдон. Много раз я слушала твои передачи. Несколько раз я боролась с тобой, когда твои цели расходились с моими. Кто для тебя эта женщина?
— Она под моей защитой.
— Это ничего не значит. Я здесь сильнее. Ты ее любишь?
— Вероятно. Или мог бы.
— Отлично. Мое возмездие за все эти годы является с аналогом человеческого сердца в твоих электронных цепях. Но решение за Полом. Отдай ее мне, если хочешь жить.
Холод пронзает все его члены. Жизнь, казалось, сжимается в комок в самом центре его существа. Он начинает терять сознание.
— Возьми ее,— выдыхает он.
— Я не позволю! — звенит голос Альдона.
— Ты мне снова показал, что ты за человек,— шипит Гленда.— Ты мой враг. Презрение и вечная ненависть — все, что я буду чувствовать к тебе. Но ты будешь жить.
— Я уничтожу тебя, если ты это сделаешь,— кричит Альдон.
— Вот была бы битва! — говорит Гленда.— Но я не буду здесь ссориться с тобой. Получай мой приговор.
Пол начинает кричать. Внезапно крик прекращается. Гленда отпускает его, он поворачивается и смотрит на Дороти. Затем делает шаг к ней.
— Не делай, не делай этого, Пол. Пожалуйста.
— Я — не Пол,— отвечает он, его голос стал глубже,— и я никогда не причиню тебе зла...
— Теперь уходите,— говорит Гленда.— Погода снова изменится в благоприятную для вас сторону.
— Я не понимаю,— произносит Дороти, глядя на мужчину перед ней.
— И не нужно, чтобы ты понимала,— говорит Гленда.— Покиньте эту планету как можно быстрее.
Стоны Пола возникают снова, на этот раз из браслета Дороти.
— Я побеспокою вас из-за той безделушки, что на вас надета. Она мне чем-то нравится.
ЗАМОРОЖЕННЫЙ ЛЕОПАРД. Он предпринял множество попыток обнаружить пещеру, используя свои глаза в небесах, своих роботов и летающие устройства, но топография местности полностью изменилась в результате сильного движения льдов, и он не добился успеха. Периодически он наносит бомбовый удар по всей площади. Он посылает также тепловые установки, которые растапливают лед на своем пути, но и это не приводит к цели.
Это была самая плохая зима в истории Балфроста. Постоянно завывали ветры, и волны снега приходили с регулярностью прибоя. Ледники установили рекорды скорости при движении к Плейпойнту. Но он держал оборону, используя электричество, лазеры и химикалии. Его запасы были теперь поистине неисчерпаемы, поскольку добывались на самой планете, на ее подземных фабриках. Он придумал и изготовил более совершенное оружие. Иногда он слышит ее смех из отсутствующего устройства связи. Тогда он передает по радио:
— Стерва!
— Ублюдок! — приходит ответ.
Он посылает следующий снаряд в горы. На его город падает ледяная пелена. Зима будет долгой.
Эндрю Альдон и Дороти уехали. Он пишет картины, а она сочиняет стихи. Они живут в теплом месте.
Иногда Пол смеется по радио, когда ему кажется, что он одерживает победу.
— Ублюдок,— приходит немедленный ответ.
— Стерва! — отвечает он со смехом.
Ему не скучно, он спокоен. В сущности... пусть так оно и будет.
Когда придет весна, богине будет сниться эта борьба, а Пол вернется к более насущным проблемам. Но он также будет вспоминать и составлять планы на будущее. Цель его жизни теперь в этом. А что до прочего, он работает даже лучше, чем Альдон. Однако почки будут распускаться, несмотря на все его гербициды и фунгициды. Они будут успешно мутировать, чтобы нейтрализовать действие яда.
— Ублюдок,— будет сонно бормотать она.
— Стерва,— будет нежно отвечать он.
Ночь может иметь тысячи глаз, а день — только один. Сердцу нередко лучше бы оставаться слепым к своим собственным делам. А я хотел бы спеть об оружии, о мужчине и о гневе богини, но не о терзаниях страсти — утоленной или нет — в замороженных садах нашего замороженного мира. Вот и все, что я хотел сказать, леопард.
