Над зубчатыми стенами было светло и чисто, а воздух нес в себе замечательный привкус горного климата. Рядом с небольшой башенкой, которая позволяла под прикрытием от ветра погреться на солнышке, Ши наткнулся на Атланта. Тот погрузился в изучение какого-то свитка, разложенного на подушках. Колдун-коротышка суетливо вскочил:

— Добро пожаловать, о рыцарь века! Не желает ли друг моего друга отведать шербета?

— Да нет, спасибо, о благородный хозяин. Я тут просто приглядываюсь, хочу определиться, где тут что. Место у вас — лучше не придумаешь. Красота!

— О да, повелитель мой, лучше не бывает. И все дано будет тому, кто облегчает сердце и расширяет душу владыки нашего Руджера!

— Хм, я и не предполагал, что совершил в этом направлении что-то такое незабываемое. Вы, небось, приготовили ему на вечер что-нибудь эдакое?

Атлант хрустнул пальцами и пожал плечами:

— Поистине нечего мне предложить вам всем, кроме семерых девственниц-китаянок, с лицами лунам подобными. Умеют они и на лютнях играть, и петь, и беседу поддерживать о Законе Пророка не хуже казия, и торговец, что продал мне их, уверял, будто сестры они близнецы, что и само по себе настоящее чудо собою являет. Хотя ты, просвещенный, видал, должно быть, и такие чудеса, против которых мои — что месяц младой против яркого солнца?

Он склонил голову набок и искоса поглядел на Ши. Чего он еще затевает? Ши ответил:

— Я, о вдвойне просвещенный, в жизни ничего подобного не видывал. Вы мне вот что поведайте...— Тут он несколько понизил голос.— Племяннику вашему, владыке Руджеру,— понравится ли это ему так же, как и мне? По-моему, он слишком уж неугомонная личность.

Коротышка задрал физиономию к чистым голубым небесам:

— Нет бога, кроме Аллаха, и Магомет есть Пророк его! Воистину неугомонен владыка Руджер и страстно желает битвы, подобно коню доброму, желающему круга скакового!

— Почему бы вам тогда не отпустить его поискать приключений?

Атлант пару раз стукнул себя в грудинную кость, да так, что Ши заподозрил, будто он задался целью проломить ее насквозь.

— Не поведал я тебе ничего, кроме истины! Знай же тогда, что пророчество существует, кое вызнал я при помощи своего ремесла, и гласит оно, что ежели чудо века нашего и сын брата моего не выйдет на сечу великую под светом полной луны, то потерян он будет для ислама, удалившись на десять миль от Ка-рены. А раз нет сейчас ни войны, ни луны полной, придется сполна мне ответить пред Аллахом великим и всемогущим, и гореть мне во пламени джаханнама, случись вдруг такое!

— А-а, понятно. Положеньице у вас — не позавидуешь.

Колдун вцепился Ши в руку:

— Верно говорится: «Нет двери, но ключ есть, коим отпирают ее». Поистине не видел я сына брата моего довольным жребием своим уж много месяцев, пока не поглядел он на упражненья твои нынешним утром. Без сомненья, владеешь ты чарами, кои охраняют тебя от смертоносного оружия.

Ши внезапно подумалось, что никогда в жизни его столь любезно не побуждали позволить себя прикончить. Но тем не менее ответил:

— А что же держит тут владыку Руджера? Если ему так невмочь поскорей выбраться отсюда и проломить кому-нибудь башку, то почему он попросту не выйдет через дверь?

— Взаправду вопрос этот задан при известном заранее ответе, поскольку не сокрыто от меня, что осведомлен ты о пентаграммах, что вход закрывают!

— Понял. Эдакая позолоченная клетка получается. Но меня-то с сэром Ридом вы, надеюсь, не рассчитываете таким способом удержать?

На сей раз Атлант предпочел выразить свои чувства, заломив руки:

— Да сожрут плоть мою собаки, если я хоть раз даже помыслил об этом! Нет уж, просвещенный сэр,— стоит только пожелать тебе поохотиться в тех горах, где и сам я частенько находил усладу, когда юности кровь еще бурлила во мне, то с удовольствием превеликим предоставит тебе слуга твой даже егеря в помощь. А пожелай ты помериться силою со Светом Ислама, то и пентаграммы опустить будет не грех!

Тут он уже явно переборщил.

— Да нет, спасибо, может, как-нибудь потом,— сказал Ши.

Старикашка пихнул его локтем и развратно закудахтал:

— Хорошенько подумай, повелитель мой! Донеслось до ушей моих, что девы в селеньях окрестных стройней, чем газели. Будет охота — была бы охота, хи-хи!

— Нет-нет, спасибо, о источник мудрости,— повторил Ши, размышляя, какая доля правды могла присутствовать в заявлении насчет пророчества.— В настоящий момент я больше заинтересован в проекте дока... сэра Рида то есть, связанном с превращением Флоримели. Делу — время, потехе — час, знаете ли. Вам самому-то как этот план, кстати?

Атлант привычно побарабанил себя по груди:

— Нет бога, кроме Аллаха! Так и не открылось мне, как сей узел развязан быть может, хоть и созвал я уже целые легионы шайтанов да джиннов.

— Может, я в чем-то смогу и помочь,— сказал Ши.— Я довольно неплохо соображаю в магии, и частенько я способен даже на то, что и сэру Риду не потянуть.

— Воистину чудеса твои куда чудесней должны быть, нежели вода горящая и прочие веществ превращенья, о магистр колдовских дел! С радостью искренней и надеждою великой призову я тебя, когда грянет тот час, в кой без тебя я обойтись не сумею. А ныне же нету той помощи, что значимей была бы удовлетворенья сына брата моего.

Опять двадцать пять! Этот старый интриган так и будет убеждать Ши, что голова ему совсем ни к чему? Ши предпочел проигнорировать заключительную часть этого заявления.

— А в каких направлениях вы работаете? Мы могли бы сравнить результаты.

— Будь это так, смягчилось бы сердце мое и исчезло стесненье из груди моей! Но, увы, тому, кто религию нашу исповедует, строго запрещено посвящать кого-либо, кроме истинных мусульман, в колдовские наши обычаи; поступи я так, немедля разорвал бы тебя на клочки ифрит, что сильнее льва и клыками в три фута длиною обладает.

Коротышка, видно, посчитал, что для первого раза пока достаточно, и устремился к лестнице. Семенящие под длинным плащом ножки придавали ему уморительный вид торопливого ежа.

На верхней ступеньке он обернулся, дабы отвесить еще один прощальный поклон.

— О просвещенный сэр,— крикнул он,— будь осторожен! Горы те зловещи, коварны их тропы. Пусть же дружбы рука отвратит ход беды, и во имя Аллаха заклинаю тебя — не расколдовывай пентаграмм, не покидай замка без помощи моей и в мое отсутствие!

Вечер уже понемногу укутывал своим покрывалом прозрачные небеса, а Ши все расхаживал среди зубчатых стен, размышляя, где в этом мире могла находиться сейчас Бельфеба, и терзаясь бессильной тоской. Какая же сволочь этот Чалмерс, который втравил их в эту историю! А история получилась что надо. Прощальные слова Атланта, хоть и прозвучали в форме эдакого отеческого совета, явно таили в себе угрозу, причем не особо-то прикрытую. Допустим, ему удастся справиться с пентаграммами и выйти из замка — как поступит тогда этот старый козел? Натравливать на него Чудо Века он станет вряд ли. Это пойдет явно вразрез с пророчеством — если, конечно, и было вообще какое-то пророчество. Ши размышлял над этим вопросом, огибая полязгивающую железную башню, и в конце концов пришел к заключению, что рассказ о пророчестве и в самом деле похож на правду. Атлант достаточно хитер, чтобы замаскировать вранье среди общеизвестной правдивой информации, замешав ее как следует на всяких увертках и выдумках, дабы ложь не слишком бросалась в глаза.

Единственно, за что можно было зацепиться, так это за факт, что колдун оказывает на своих гостей определенное давление лишь с целью излечить Руджера от скуки. Здоровяк, видно, просто не способен думать ни о чем, кроме драки,— так нельзя ли найти более-менее подходящую замену? Дома, в Огайо, в таких случаях обычно обходятся приключенческими романами. Здесь об этом нечего и думать. Хотя... Тут Ши мысленно стукнул себя по лбу за то, что такая простая мысль раньше не пришла ему в голову: игрушечные солдатики!

Наверняка поблизости от Каренского замка найдется какой-нибудь искусник, кто сумеет вырезать подходящие фигурки воинов, а уж им-то с Чалмерсом при помощи волшебства наверняка удалось бы их оживить, чтобы получились настоящие армии — только миниатюрные. Образ безупречного паладина, командующего батальонами шестидюймовых деревянных рыцарей на заднем дворе замка, понравился ему настолько, что он похлопал по краю зубчатой стены и расхохотался. В этот момент кто-то потянул его за рукав.

Это был один из замковых слуг, на сей раз с головой птицы — какой-то очень большой птицы с огромным клювом, вроде грифа или кондора.

— Какие проблемы? — поинтересовался Ши.

Несмотря на то что существо вполне определенно поняло вопрос, в ответ оно лишь разинуло крючковатый клюв, издав невнятный шипящий клекот. Ухватив его за руку, оно настойчиво повлекло его за собой, время от времени оглядываясь через плечо, и наконец что-то удовлетворенно прошипело, когда они спустились по лестнице в один из металлических коридоров и Ши лицом к лицу натолкнулся на Полячека. Существо удалилось.

— Здоров, Гарольд! — поприветствовал тот его с жизнерадостностью изобретателя, сумевшего вдохнуть жизнь в атомный двигатель космического корабля.— Слушай, в такой дыре без меня вы бы давно пропали. Я нашел тут одного страшилу, у которого есть все, что нам нужно! Единственный затыр в том, что мне ее-то никак не отыскать!

— Что все? Кого ее?

— Да ту брюнеточку, которая танцевала тут вчера вечером. Единственно имя узнал: ее зовут Саммарад или что-то вроде того. А насчет «все» ты так и не въехал? Да чем горло полощут — усек наконец?

— Быстро ты тут освоился, а? Ладно: прошв спиртного не возражаю, а вот насчет подружки зря топчешься. Даже если Руджер и не затащит ее к себе, только чтобы тебя подзадорить, Атлант наверняка отправит ее туда, откуда она прибыла.

— Святой Венчеслав! Об этом я не подумал.— Физиономия Резинового Чеха приняла унылое выражение.— Ладно, тогда я состряпаю чары, которые превратят этого гада...

— И не думай!

— Хорошо, а как на это посмотришь: я иду к Атланту и безо всяких там яких спрашиваю, не мог бы он выслать мне эту малютку в Огайо. С ее-то фигурой...

— Нет! Заморочек у нас и так по горло. Да потом, ты ведь ее совсем не знаешь, Вотси.

— Да я...

Ши вздохнул:

— Для образованного человека у тебя на удивление пролетарская модель сексуального поведения...

— Да что это с тобой? Что же теперь, ложись да помирай? — злобно проворчал Полячек, направляясь вниз по винтовой лестнице, проложенной в одной из башен.

Когда все аргументы были исчерпаны, они очутились в чем-то вроде буфетной, где восседало очередное страшилище — субъект с ярко-красной кожей, огромной башкой и короткими ножками, занятый мытьем тарелок. В углу лежал большой, изможденного вида пес с тарелкой в передних лапах. Монстр доставал одну грязную тарелку за другой, бормотал некое заклинание и присвистывал. Пес каждый раз принимался вылизывать лежащую перед ним тарелку. При этом с той, что вынимал домовой, бесследно исчезали остатки пищи.

— Ни фига себе! — поперхнулся Полячек.— Как там твой обед себя чувствует?

Ши ухмыльнулся:

— Брезгливость оставь при себе. Жир с тарелки попадает в желудок собаки без непосредственного соприкосновения.

Ковыляя, словно краб, домовой подошел к ним поближе.

— Раздобыл, Одоро? — подмигнув, спросил Полячек,— Ему вон тоже надо.

— Могу раздобыть,— проскрипел Одоро.— Только деньги вперед, ага? Деньги нужны.

Они отправились в лабораторию Чалмерса за деньгами. В ответ на стук за дверью послышалась какая-то возня, и когда они вошли, Флоримель была уже на некотором расстоянии от Чалмерса, причем платье на ней было слегка помято, а вид у обоих несколько виноватый. Без лишних слов доктор выдал им несколько старинных квадратных монет.

Когда они направились к себе в комнату, Ши расхохотался:

— На эту парочку посмотришь, так вроде это страшное преступление — усадить девушку себе на колени!

— Он, наверное, никогда раньше этим не занимался,— заметил Полячек,— Ладно, пускай цацкается с этой живой ледышкой, если так хочется. Лично я забираю Саммарад. Заметил, как она строила мне глазки?

Домовой почти сразу же присоединился к ним, извлекая из-под мышки небольшой бурдюк, обернутый засаленной, пришедшей в негодность чалмой.

Полячек выдал ему несколько диковинных монет, каждая из которых тут же подверглась проверке при помощи зубов, больше похожих на звериные клыки. Когда домовой повернулся, чтобы уйти, Ши остановил его:

— Минуточку, Одоро.— Он взял в руки бурдюк.— Хозяин твой не очень-то расположен к спиртному, а?

— О да, ужас! Закон Пророка!

— А что произойдет, если он вдруг узнает, чем ты тут снабжаешь постояльцев?

Домовой содрогнулся:

— Анафема, по второму классу. Раскалят клещи и кишки рвать будут.— Ухмылка его увяла.— Вы ведь не скажете, нет?

— Посмотрим.

Одоро побледнел чуть ли не до синевы и принялся неуклюже переминаться с ноги на ногу, все быстрее и быстрее, так что под конец едва не подпрыгивал.

— О, только не это! Что угодно для вас сделаю! Сжальтесь! — вопил он.— Нет, не надо вам вина, отдайте!

Он заплясал вокруг Ши, пытаясь выхватить бурдюк. Ши поднял тот высоко над головой и быстро отпасовал Полячеку, который принял его как заправский защитник.

— Тихо, тихо,— проговорил Ши,— Не забывай, что я тоже волшебник и запросто превращу тебя в рыжего муравья, если только пожелаю. Это уж как бог свят. Все, что мне нужно,— это некоторая информация, и, если ты ее нам дашь, можешь ни о чем не волноваться.

— Нету у меня никакой информации,— угрюмо пробурчал Одоро. Глазки его так и шастали по комнате, вращаясь на голове, как на шарнирах.

— Ах нету? Вотси, пойди-ка разыщи Атланта и расскажи, что за бутлегера мы тут обнаружили. А я пока присмотрю... Э-э, да ты не хочешь, чтобы он шел? Может, ты все-таки кое-что знаешь? Угу? Я так и думал. Ну, так существует ли какое-то пророчество насчет Руджера?

— Д-да... да. Ужасное пророчество. Если он выйдет отсюда до полнолуния, то будет с неверными, станет сражаться с истинно верующими. Иль хамду ль 'Алла!

— Ну вот видишь, как замечательно. Ладно: почему Атлант не позволяет Руджеру отлучаться даже неподалеку? Он ведь колдун и наверняка знает, как удержать его на определенном расстоянии?

— Герцога Астольфа боится. Этот тоже волшебник — гиппо-грифа украл.

— По крайней мере хоть что-то прояснилось! Но послушай, если Руджеру так приспичило выйти из замка, почему он не задаст жару самому Атланту? Голову ему там не отрубит или еще чего?

— Не знаю. Клянусь бородой Пророка — не знаю. Наверное, Атлант сделал ему что-то такое... ну, сами знаете, с мозгами.— Одоро ткнул себя пальцем в башку,— и управляет как лошадью. Но у Руджера мозгов не густо, так что особо... э-э... не поуправляешь.

Ши рассмеялся:

— Я так и думал. Подкинь-ка ему еще никель, Вотси. Ну вот что, Одоро: держись нас и будешь в полном порядке. Кстати, а что Атлант имеет против Флоримели?

— Пророчество опять. В волшебной книге вычитал.

— Допустим. И что за пророчество?

— Он потеряет Руджера из-за воинственной девы, что явится верхом на гиппогрифе.

Где-то там, далеко в горах, была Бельфеба. И гиппогриф тоже.

— А Флоримель-то тут при чем?

— Не знаю. Наверное, хочет превратить ее в воинственную деву, сжечь — и фюить!

— Хорошенькое дело! Что за чары он собирается использовать?

— Не знаю.

— Но ты ведь разбираешься в колдовстве, верно?

— Нет, не разбираюсь. Вот Атлант — тот очень сильный волшебник.

— Ну ладно. Вотси, может, ты попросишь очень сильного волшебника...

— Да не разбираюсь я! Не разбираюсь! Я неграмотный! — запричитал Одоро, опять принимаясь подскакивать на месте.

— Может, он и вправду не разбирается,— вступился за него Полячек.

— Может. А может, и наврал нам с три короба насчет Руджера. Свободен, Одоро. Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем.

— Ф-фиу! — присвистнул Полячек, когда за багровой фигурой захлопнулась дверь.— Нервишки у тебя хоть куда, Гарольд. Ну, за твою удачу и мои мозги нам следует треснуть.

Ши извлек из громоздившегося в углу комода пару оловянных чашек, вытащил из бурдюка пробку, нюхнул, фыркнул и разлил часть его содержимого по чашкам. Вино оказалось сладким и темным, почти черным, и несколько напоминало портвейн, хотя, по его мнению, для портвейна было крепковато.

Потягивая из своей чашки, с видом опытного конспиратора Ши заметил:

— Никогда не пытайся расспрашивать наемную прислугу, ничем ее предварительно не удержав. Тебе будут врать обо всем, о чем интересуешься, боссу потом настучат — особенно если за это платят. А этому субъекту, как ни крути, в нужный момент придется играть за нашу сборную. Единственно, мне очень не нравится его рассказ про всю ту кашу, которую заваривает Атлант.

— Речь шла о Бельфебе, насколько я уловил? — уточнил Полячек, наливая себе еще порцию.

— Боюсь, что да. Эй, Вотси, оставь хоть немножко — чтоб было чем держать этого Одоро в узде. А потом, не хватало, чтобы от тебя несло на целый квартал — Атлант тут же сообразит, что дело нечисто. Нам теперь придется за каждым своим шагом следить.