Глава 14
Большая Встреча превзошла все ожидания Торби. Корабли тянулись многомильной вереницей, более чем восемьсот Вольных Торговцев расположились концентрическими окружностями вокруг площадки диаметром в четыре мили. «Сизу» занял место на внутренней дуге — что порадовало мать Торби — рядом с кораблями, о существовании которых юноша и не подозревал: «Кракен», «Деймос», «Джеймс Квин», «Светлячок», «Бон Марше», «Дом Педро», «Це Квадрат», «Омега», «Эль Нидо»,— Торби вспомнил о Мате — «Святой Кристофер», «Вега», «Вега Прима», «Галактический Банкир», «Цыганочка»,— Торби торопливо набрасывал схему расстановки кораблей, — «Сатурн», «Чанг», «Сельская Лавочка», «Джозеф Смит», «Алоха»...
Очень уж много их было. Разумеется, посещая десять кораблей в день, можно было бы осмотреть большинство. Но были и другие дела, и поглазеть было на что. Торби отбросил такую мысль.
Внутри круга была устроена огромная временная сцена, гораздо более обширная, чем новый амфитеатр в Джаббул-порте. Здесь должны были происходить выборы, погребения и свадьбы, атлетические состязания, представления и концерты. Торби вспомнил о том, что ему предстоит участвовать в спектакле — и его охватила сценическая лихорадка.
Между сценой и кругом кораблей оставили место для лавочек, игровых площадок, танцевальных залов, которые не закрывались круглые сутки, выставки технических новинок, гадальщиков, открытых баров, предлагавших любые напитки — от соков ягод с Плеяд до бурой жидкости, выдаваемой за старинную «кока-колу» с Терры, производимую нынче на Гекате.
Попав в этот водоворот, Торби чувствовал себя так, будто он вновь бродит по улице Радости — широкой, пестрой и раз в семь более многолюдной. Нынче у фраки была возможность сказочно разбогатеть, дурача хитрейших деляг в Галактике. В этот день люки на кораблях были распахнуты настежь, Торговцы чувствовали себя свободными, и местные купцы вполне могли продать вам вашу же шляпу, стоило лишь на секунду оставить ее на прилавке.
Фриц взял Торби с собой, дабы уберечь от неприятностей, хотя и сам не слишком разбирался, что к чему: до сих пор он побывал лишь на одной Встрече. Старший помощник обратилась к молодым людям с наставлением, напомнив, что «Сизу» всегда отличался безупречной репутацией, а затем выдала каждому по сотне кредитов, предупредив, что эти деньги надо растянуть до конца Встречи.
Фриц посоветовал Торби оставить большую их часть на борту.
— Поиздержавшись, мы сможем выпросить у отца еще немного. Но таскать с собой всю сумму просто глупо.
Торби не возражал. Он не удивился, почувствовав в кармане руку воришки. Схватив его за кисть, он повернулся, чтобы взглянуть, кого поймал.
Сначала вернул себе свой бумажник, потом внимательно пригляделся к карманнику. Это был совсем юный чумазый фраки, который напомнил Торби Зигги, только у этого было две руки.
— Ничего, в другой раз повезет, — утешил его Торби. — У тебя еще нет навыка.
Мальчишка, казалось, был готов заплакать. Торби уже хотел было его отпустить, но спохватился.
— Фриц, проверь свой бумажник.
Фриц зашарил по карманам. Бумажник исчез.
— Ах, чтоб меня...
— Давай его сюда, парень.
— Я не брал! Отпустите меня!
— Давай, давай... пока я не открутил тебе башку!
Наконец мальчишка вытащил бумажник Фрица, и Торби отпустил его.
— Зачем ты это сделал? — спросил Фриц. — Я уже искал полицейского.
— Именно поэтому.
— Что? Скажи толком.
— Когда-то я пытался освоить эту профессию. Это не так-то просто.
— Ты? Неудачная шутка, Торби.
— А ты помнишь меня? Бывшего фраки, сына нищего? Это глупое покушение на наши карманы вызвало у меня ностальгию. Знаешь, Фриц, там, где я вырос, карманники имели определенный статус. Я же был простым нищим.
— Только не рассказывай об этом матери!
— Не стану. Но я — тот, кто я есть, я знаю, кем я был, и не собираюсь этого забывать. На карманника я так и не выучился, но нищим я был хорошим. Меня учил настоящий мастер. Мой папа. Калека Баслим. Я не стыжусь его, и никакие законы «Сизу» не заставили бы меня это сделать.
— А я и не пытался тебя стыдить, — спокойно ответил Фриц.
Они пошли дальше, протискиваясь сквозь веселящуюся толпу. Торби сказал:
— Не сгонять ли нам в рулетку? Мне кажется, я заметил, в чем тут дело.
Фриц покачал головой.
— Не стоит. Ты посмотри на эти так называемые выигрыши.
— Не хочешь — не надо. Меня в сущности интересовало, как они жульничают с этим колесом.
— Торби...
— Да? Чего это у тебя такая торжественная физиономия?
— Знаешь ли ты, кем на самом деле был Баслим?
Торби задумался.
— Для меня он был отцом. Если бы он хотел, чтобы я знал о нем больше, то он бы мне рассказал.
— М-м-м... пожалуй, да.
— Ты что-то знаешь?
— Кое-что.
— Меня интересует одна вещь. Бабушка велела усыновить меня в уплату какого-то долга. О чем идет речь?
— Я и так уже сказал достаточно.
— Как знаешь.
— К черту! Об этом знают едва ли не все Люди. Об этом еще пойдет речь на нынешней Встрече.
— Ты не позволяй мне уговорить тебя на что-нибудь.
— Ну... видишь ли, Баслим не всегда был нищим.
— Я это уже давно заметил.
— Не мне говорить о том, кем он был. Люди годами держали эти сведения в тайне. И никто не дал мне понять, что их можно разгласить. Но одно обстоятельство известно всем Людям... а ты теперь один из нас. Когда-то давным-давно Баслим спас целую Семью. Люди никогда этого не забудут. Это была «Ганза»... кстати, «Нью-Ганза» уже здесь. На ней изображен щит. Большего я не могу тебе рассказать: на всю эту историю наложено табу — дело было настолько постыдным, что мы никогда о нем не говорим. Я и так сказал достаточно. Но ты можешь пойти на «Нью-Ганзу» и попросить показать тебе их старые журналы. Если ты объяснишь им, кто ты такой и какое отношение имел к Баслиму, они не посмеют тебе отказать. Хотя старший помощник после твоего визита забьется в истерике.
— Хм... я не настолько хочу это знать, чтобы заставлять даму плакать. Ну что, Фриц? Покатаемся?
После прыжков со сверхсветовой скоростью и ускорений до сотни единиц обычная карусель показалась Торби столь восхитительным развлечением, что он едва не опоздал на ленч.
Большая Встреча, заполненная радостями и встречами старых и новых друзей, преследует также и серьезные цели.
Помимо похорон, поминальных служб по погибшим кораблям, обменов девушками, здесь заключались сделки, затрагивавшие интересы всех Людей. Самыми важными были сделки по приобретению кораблей.
На Гекате были лучшие космоверфи во всей исследованной части Галактики. Точно так же, как у людей, потомство появлялось и у кораблей. К нынешнему дню «Сизу» был явно перенаселен и располагал большим богатством в виде тория и урана; наступило время разделять Семью. По меньшей мере треть всех Семей испытывали острую потребность в жизненном пространстве; фраки — торговцы кораблями потирали руки, предвкушая, какими будут комиссионные. Однако звездолеты нельзя было продавать как прохладительные напитки; порой маклеры и брокеры в своих мечтах возносились слишком уж высоко. Но, как бы то ни было, в течение ближайших недель предстояло продать около сотни кораблей.
Некоторые из них — новые суда, сошедшие со стапелей «Галактического Транспорта, Лтд», дочерней корпорации известных во всем цивилизованном мире «Галактических Предприятий», либо «Корпорации Космических Инженеров», «Кораблей Гекаты», «Энджинз Инкорпорейтед», «Гаскомба и Сына» — гигантов промышленности. Предложения были на любой вкус. Брокер, не работающий на строителей, мог иметь исключительное право на продажу подержанного судна, или знать по слухам, где есть судно, владельцы которого могут заинтересоваться хорошей ценой — любой мог поймать удачу за хвост — надо было только не зевать. Ярмарка близилась к концу, и это было самое подходящее время для того, чтобы потратиться на дорогостоящие послания через п-пространство.
Семья, которой не хватало места на корабле, могла решить свои проблемы двумя способами: купить новое судно и разделиться, образовав две Семьи, либо же объединиться с другим кораблем, чтобы купить третий, который принадлежал бы им на паях. Разделение повышало статус: это свидетельствовало о том, что Семья goctoht из умелых торговцев, которые могут обеспечить своим детям самостоятельность, не прибегая к посторонней помощи. Однако на практике обычно выбирали другой путь — объединение и приобретение судна в складчину, причем даже в этом случае нередко бывало так, что для выкупа нового корабля приходилось закладывать все три.
Последний раз «Сизу» разделялся тридцать лет назад. Все эти годы Семье сопутствовал успех, и она могла бы разделиться вновь уже самостоятельно. Однако десять лет назад на последней Большой Встрече бабушка предложила, чтобы «Сизу» гарантировал оплату чужого новорожденного корабля — гарантировал вместе с кораблями-родителями. Новый корабль дал в честь «Сизу» банкет, нырнул в ночь п-пространства и был таков. Космос беспределен. Помянем пропавший корабль на очередной Встрече.
В итоге «Сизу» пришлось выплачивать треть от сорока процентов стоимости пропавшего корабля, и это был тяжелый удар. Корабли-родители, разумеется, рассчитаются с «Сизу»: долги должны быть оплачены, но после разделения они и так выжали из себя все, что могли, и от них оставались лишь кожа да кости. С неимущего должника требовать нечего: остается лишь ждать.
Бабушка была не глупа. Корабли-родители, «Цезарь Август» и «Дюпон», были родственно связаны с «Сизу»; о своих надо заботиться. К тому же это была неплохая сделка: торговец, не желающий предоставлять кредит, очень скоро понимает, что и ему никто не поможет. Во всяком случае, «Сизу» мог смело выписывать чек и рассчитывать на то, что он будет принят любым Вольным Торговцем с подобающим почтением.
Однако к моменту разделения Семьи у «Сизу» было меньше наличных, чем могло бы быть.
В первый же день по прибытии капитан Крауза посетил «Норберта Винера», на котором держал свой флаг коммодор. Супруга капитана осталась на борту, где у нее было забот выше головы: став старшим помощником, она потеряла покой и сон. Сегодня она работала за письменным столом, иногда отвлекаясь на телефонные разговоры со старшими помощниками других кораблей по телефонной сети, установленной местными службами специально для Встречи. Когда ей принесли поесть, она велела отложить завтрак, но тот так и оставался нетронутым вплоть до возвращения ее мужа. Крауза вошел в каюту и устало опустился в кресло. Прежде чем заговорить, она подсчитала что-то на логарифмической линейке, а затем проверила ответ по калькулятору.
— Если взять корабль Гаскомба «Ф-2», то залог составит всего лишь пятьдесят процентов.
— Рода, ты же знаешь: «Сизу» не под силу приобрести корабль самостоятельно.
— Не торопись, дорогой. Вместе с нами подпишутся «Гус» и «Дюпон», а их подпись — то же самое, что наличные.
— Если им хватит на это денег.
— «Нью-Ганза» тоже согласна присоединиться — смотря по обстоятельствам — и...
— Рода! Еще две встречи назад ты была девчонкой, но все равно должна понимать, что долг ложится равным бременем на всех, не только на «Нью-Ганзу». Кстати, это было общее мнение.
— Но я была достаточно взрослой, чтобы быть твоей женой, Фьялар. Не стоит читать мне Законы. «Нью-Ганза» готова вступить в долю, если условия сделки останутся втайне. Ты не ходил посмотреть на «Галактическую Лямбду»?
— Мне незачем смотреть: я читал ее техническое описание. Слишком маленькая мощность.
— Ну ты даешь! Восемьдесят единиц ускорения ты называешь «слишком маленькой мощностью»?
— Если бы тебе пришлось сидеть в моем кресле, ты бы сказала то же самое. Корабли класса «Лямбда» проектировались для перевозки грузов в пределах Гегемонии: это все, на что они способны.
— Ты слишком консервативен, Фьялар.
— Я придерживаюсь традиционных взглядов на все, что касается безопасности судна.
— Не сомневаюсь. И мне придется искать решение, которое удовлетворило бы твои предрассудки. Ну что ж, «Лямбда» — лишь один из возможных вариантов. Есть еще... ну, ты знаешь, о чем я говорю. Можно купить за бесценок. *
Крауза нахмурился.
— Несчастливый корабль.
— Да, придется его изрядно почистить, чтобы избавить тебя от этих мрачных мыслей. Но подумай о цене.
— Тут не только «мрачные мысли». Видишь ли, мне до сих пор ни разу не доводилось слышать о старшем помощнике, покончившем с собой. И о сошедших с ума капитанах я тоже не слыхал. Честно говоря, я удивлен, что они добрались сюда.
— Я тоже. Но как бы то ни было, корабль здесь, и его выставят на продажу. А очистить можно любое судно.
— Не знаю, не знаю.
— Не будь суеверным, дорогой. Тут только надо потщательнее проводить обряд, а это уж ты оставь мне. Ну ладно, давай забудем об этом корабле. Мы можем скинуться с другим кораблем.
— А я думал, что ты решила взвалить это дело только на нас.
— Да нет, я просто прикидываю наши возможности. Кстати, у нас есть более важные дела, чем организация в одиночку нового корабля.
— Еще бы! Силовая установка, вооружение, начальный капитал, опытные офицеры на ключевых постах — да что там, мы не сможем составить экипаж для двух кораблей. Да ты возьми хотя бы стрелков. Если...
— Не волнуйся. С этим мы справимся. Фьялар, ты не думал о том, чтобы стать заместителем коммодора?
Крауза осекся на полуслове.
— Рода! У тебя лихорадка?
— Ничего подобного.
— Я знаю десяток шкиперов, достойных занять это место. Я никогда не стану коммодором и, что еще важнее, я не хочу им быть.
— Я могу согласиться на пост резервного заместителя: коммодор Денбо намерен подать в отставку сразу после того, как будет выбран новый заместитель. Можешь не сомневаться: уже на следующей Встрече ты станешь коммодором.
— Просто нелепо!
— Интересно, отчего вы, мужчины, такие непрактичные? Вот ты, Фьялар, думаешь только о своей ходовой рубке и торговле. Если бы я тебя не подталкивала, ты не смог бы стать даже заместителем капитана.
— Какая ты ненасытная, право!
— Я не жалуюсь, мой милый. Тот день, когда я взошла на борт «Сизу», был для меня большим днем. Так слушай же. Нас поддержат многие, не только «Гус» и «Дюпон». Поможет любой корабль, с которым мы пожелаем объединиться. Я собираюсь отложить решение до окончания нынешних выборов. Все утро ко мне поступают разные предложения от сильных кораблей с хорошими связями. В конце концов, остается «Нью-Ганза».
— И что же «Нью-Ганза»?
— Если ганзейцы назовут твое имя в нужный момент, ты будешь избран без голосования, всеобщим согласием.
— Рода!
— Тебе даже пальцем пошевелить не придется. И Торби тоже. Вы вдвоем покажетесь на людях и продемонстрируете свои мужественные натуры, далекие от политиканства. Я сама все сделаю. Кстати, сейчас поздновато выводить из игры Лоан, но я сделаю все, чтобы прекратить это как можно быстрее. Ваша мать не видела всей перспективы целиком. Мне очень хочется, чтобы мои сыновья женились, но в нынешней обстановке очень важно, чтобы Торби не женился и не имел невесты до тех пор, пока не пройдут выборы. А теперь... ты уже был на флагманском корабле?
— Конечно.
— Так на каком корабле родился Торби? Это может иметь огромное значение.
Крауза вздохнул.
— Торби не рожден среди Людей.
— Что? Не может быть! Ты хочешь сказать, что идентификация неточна... А какой из пропавших кораблей подошел бы ему?
— Я же сказал: он не из Людей! Нет ни пропавших кораблей, ни исчезнувших детей — ничего, что подходило бы к его случаю. Он должен быть либо значительно старше, либо моложе, чем он есть.
Старший помощник покачала головой.
— Не верю.
— Или не хочешь верить?
— Я действительно не верю. Торби родился среди Людей. Об этом можно судить по его походке, по его манерам, его способностям... да вообще по нему самому! М-да... Я сама просмотрю эти досье.
— Давай. Если уж ты не веришь мне...
— Ну, Фьялар... Я же не говорила, что...
— А что же ты сказала? Скажи тебе, что снаружи идет дождь, когда ты этого не хочешь, и ты...
— Ах, милый! Ты же знаешь, что на Гекате в это время года не бывает дождей. Я только...
— О, небо!
— Не выходи из себя. Капитану это не к лицу.
— А ты думаешь, капитану нравится, когда в его словах сомневаются на его собственном корабле!
— Прости, Фьялар, — она понизила голос. — Я не хотела тебя обидеть. Если я расширю круг поисков или пороюсь в несистематизированных материалах — ты же знаешь, как неаккуратно относятся к данным о погибших кораблях — м-м-м... в общем, ты понимаешь, как было бы здорово, если бы еще до выборов удалось узнать, кто были родители Торби. И, поскольку до тех пор я не разрешу ему жениться, известие о том, что сразу после выборов состоится помолвка, обеспечит нам мощную поддержку.
— Рода!
— Что, дорогой? Если удастся прояснить вопрос с семьей Торби, нас поддержит вся группа «Вега», особенно если мы выберем невесту среди их девушек...
— Рода!
— Не перебивай.
— Дай и мне сказать. Капитану. Слушай, супруга: Торби родился среди фраки. Баслим был в этом уверен... и дал мне совершенно ясное поручение найти его семью. Я надеялся и верил, что в архивах найдется хоть что-нибудь, свидетельствующее о заблуждении Баслима, — Крауза нахмурился и закусил губу. — Крейсер из Гегемонии прибудет сюда через две недели. Тебе должно хватить этого времени, чтобы удостовериться, что я перерыл архив достаточно тщательно.
— Что ты имеешь в виду?
— А разве непонятно? Долги нужно возвращать... и нам предстоит еще одна плата.
Женщина внимательно посмотрела на капитана.
— В своем ли ты уме, дорогой?
— Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе. Торби не только хороший мальчик; он еще и самый лучший стрелок из всех, какие у нас были.
— Стрелок! — с горечью ответила она. — Как ты можешь думать об этом? Фьялар, если ты воображаешь, что я позволю одному из своих сыновей вернуться к фраки... — голос ее прервался.
— Он и есть фраки.
— Ничего подобного. Он — «Сизу», так же, как и я. Меня приняли в Семью так же, как и его. Мы оба — «Сизу», и останемся ими навсегда.
— Это уж как тебе угодно. Я надеюсь, что в глубине души Торби всегда останется «Сизу». Но долги должны быть оплачены.
— Этот долг отдан сполна уже очень давно!
— Не думаю.
— Ты ошибаешься! Баслим просил вернуть мальчика его семье. Какой-то семье фраки — если у фраки вообще бывает семья. Так мы приняли Торби в свою Семью, в свой клан и септ. Неужели это не лучший способ выполнить просьбу Баслима? Или ты считаешь более уместным вышвырнуть мальчика в кишащую мухами навозную кучу фраки? Или ты так низко ценишь «Сизу»?
Она посмотрела на него, и Крауза с горечью подумал о том, что мнение, будто чистая кровь Людей гарантирует им высокие мыслительные способности, наверное, и вправду справедливо. Общаясь с фраки, он никогда не терял головы. Но мать — а теперь вот и Рода — всегда умели как-то так повернуть дело, что он оказывался неправ.
И если мать, как бы тверда она ни была, никогда не требовала невозможного, то Рода... что ж, она стала старшим помощником лишь недавно... И Крауза сдержанно произнес:
— Старший помощник, эта обязанность возложена лично на меня, а не на «Сизу». И у меня нет иного выбора.
— Вот как? Что ж, капитан, мы еще вернемся к этому разговору. А теперь, сэр, мое почтение, но у меня масса дел.
Встреча понравилась Торби, но все же здесь было не так весело, как он ожидал; мать частенько вызывала его к себе, когда с визитами на «Сизу» прибывали старшие помощники других кораблей. Порой они являлись со своими дочками и внучками, и Торби приходилось развлекать девушек, пока старшие вели свои беседы. Он старался изо всех сил и уже очень скоро мог запросто грубовато трепаться со сверстницами. И даже научился изображать что-то вроде танца, правда, глядя на танцующего Торби, можно было подумать, что у него либо обе ноги левые, либо колени сгибаются не в ту сторону. Но теперь он мог без содрогания и озноба брать девушку за талию под звуки музыки.
Гости расспрашивали его об отце. Он старался отвечать вежливо, но его раздражало то обстоятельство, что, казалось, все знали о Баслиме больше, чем он. Разумеется за исключением действительно важных вещей.
Однако светские обязанности, оказывается, можно было поделить. Торби сообразил, что он — младший сын, а старший, Фриц, тоже не женат, и обратился к нему за помощью, обещая вернуть этот должок позже.
Фриц одарил его обаятельной улыбкой.
— Что ты можешь предложить мне в возмещение того времени, которое я мог бы провести на Встрече?
— Ну...
— Вот-вот. А если серьезно, то мать и слушать не станет, даже если я сойду с ума и предложу свои услуги. Она назвала тебя, и она имела в виду именно тебя, — Фриц зевнул. — Слушай, парень, я смертельно устал! Та рыженькая с «Сент-Луиса» готова плясать всю ночь. Так что отстань от меня, я должен выспаться перед банкетом.
— У тебя не найдется лишней парадной куртки?
— Занимайся стиркой сам. И перестань шуметь.
И вот как-то утром, спустя месяц после прибытия на Гекату, капитан взял Торби с собой. Мать не могла задержать мальчика: ее не было на борту. Был День Памяти. Служба должна была начаться не раньше полудня, но мать вышла заранее, чтобы утрясти кое-какие вопросы с завтрашними выборами.
Торби занимали совсем другие мысли. Служба должна была кончиться поминовением его отца. Крауза рассказал мальчику, что он должен будет делать, и пообещал помочь ему прорепетировать, но Торби все же волновался. Его отнюдь не успокоила весть о том, что нынче вечером должна состояться премьера «Духа “Сизу”».
Еще больше Торби расстроился, когда увидел у Фрица экземпляр сценария, который тот тщательно зубрил.
— Учу твою роль! — недовольно пробормотал Фриц. — Отец велел мне подготовиться на случай, если у тебя вдруг отнимутся ноги или ты упадешь от волнения в обморок. Но не беспокойся: я не собираюсь отнимать твой триумф, я лишь должен помочь тебе расслабиться, если ты, конечно, сможешь сделать это, когда тысячи глаз станут смотреть, как ты лижешься с Лоан.
— А ты сумел бы?
Фриц задумался.
— Можно попробовать. Лоан выглядит просто восхитительно. Может быть, мне стоит самому переломать тебе ноги?
— Голыми руками?
— Не соблазняй меня. Торби, это всего лишь предосторожность. Точно так же и вы, стрелки, несете вахты парами. Но ничто меньшее, чем сломанная нога, не избавит тебя от обязанности произносить эту чушь!
Торби и Крауза вышли из корабля за два часа до начала службы. Капитан заметил: '
— Мы можем пока неплохо провести время. День Памяти — великий праздник, особенно если ты сумеешь настроить свои мысли как надо. Однако сиденья там жесткие, и служба очень длинная.
— Да, отец... расскажите мне, что я должен буду делать во время поминовения моего папы, Баслима?
— Ничего особенного. Ты будешь сидеть в первом ряду и подавать реплики во время молитвы по усопшим. Ты знаешь слова?
— Не уверен.
— Я запишу их для тебя. Что же касается остального... будешь делать то же, что и я для своей матери, твоей бабушки. Смотри, а когда наступит твоя очередь — делай то же самое.
— Понятно,отец.
— А теперь успокойся.
К удивлению Торби, капитан Крауза встал на движущуюся дорожку, уходившую в сторону от места Встречи, а затем свистом подозвал автомобиль. Экипаж мчался гораздо быстрее, чем было принято ездить на Джуббуле, и почти так же лихо, как на Лозиане. Едва успев обменяться парой слов с водителем, они прибыли на железнодорожную станцию. Торби не успел даже разглядеть город Артемиды.
Он удивился еще раз, когда отец купил билеты.
— Куда мы едем?
— За город, — Крауза посмотрел на часы. — У нас масса времени.
Монорельсовая дорога давала восхитительное ощущение скорости.
— С какой скоростью мы движемся, отец?
— Полагаю, около двухсот километров в час, — Краузе пришлось повысить голос.
— А кажется, что еще быстрее.
— Достаточно быстро, чтобы свернуть шею. Быстрее и ехать-то нельзя.
Ехали они полчаса. Металлургические заводы и фабрики больших верфей уродовали местный ландшафт, но все это было ново и необычно, и, рассматривая то, что открывалось взгляду, Торби решил, что принадлежащие Саргону заводы — мелкие лавочки по сравнению со всем, что он увидел здесь. За зданием станции, на которой они сошли, тянулась длинная высокая стена; Торби разглядел стоящие за ней звездолеты.
— Куда мы приехали?
— На военный космодром. Мне нужно встретиться с одним человеком, и сегодня самое подходящее время.
Они подошли к воротам. Крауза остановился и осмотрелся: вокруг никого не было.
— Торби...
— Да, отец?
— Ты не забыл то послание, которое мне передал Баслим?
— Сэр?
— Ты можешь его повторить еще раз?
— Ну, не знаю, отец. Это было так давно.
— Все же попробуй. Итак: «Капитану Фьялару Краузе, шкиперу звездолета “Сизу”, от Калеки Баслима. Приветствую тебя, мой старый друг...»
— «...Приветствую тебя, мой старый друг», — подхватил Торби, — «Приветствую тебя и твою Семью, клан, и...» Смотри-ка, я все помню!
— Разумеется, — мягко сказал Крауза, — ведь сегодня День Памяти. Давай дальше.
Торби продолжал. Он услышал голос отца, звучащий из его уст, и по щекам юноши потекли слезы.
— «...Свидетельствую мое уважение твоей достопочтенной матери. Я говорю устами своего приемного сына. Он не понимает финского...» — но я же все понимаю!
— Продолжай.
Когда Торби дошел до слов «...я уже умру...», голос его сорвался. Крауза яростно потер нос и велел говорить дальше. Торби сумел добраться до конца текста, хотя голос предательски дрожал. Крауза дал ему выплакаться, потом строго приказал вытереть лицо и взять себя в руки.
— Сынок, ты понял, о чем шла речь в середине текста?
— Да... да, я понял все.
— Тогда ты понимаешь, что я обязан сделать.
— Я должен... покинуть «Сизу»?
— А что говорил Баслим? «При первой возможности...» Так вот она, эта первая возможность, и мне пришлось очень постараться, чтобы ее получить. И, скорее всего, последняя. Баслим не подарил, а лишь одолжил мне тебя, сынок. И вот я должен отдать долг. Ты понимаешь это?
— Да... полагаю, да.
— Тогда приступим к делу, — Крауза полез во внутренний карман куртки, достал пачку банкнот и сунул их Торби. — Клади в карман. Я должен бы дать гораздо больше, но это все, что мне удалось прихватить, чтобы не подозревала мать. Надеюсь, что смогу переслать тебе еще, пока ты не отправишься в полет.
Торби взял пачку, даже не посмотрев на деньги, хотя такой суммы ему еще не доводилось держать в руках.
— Отец... ты хочешь сказать, что я уже ушел с «Сизу»?
Крауза отвернулся и некоторое время молчал.
— Знаешь, сынок... так будет лучше. Прощание не доставляет удовольствия, только память приятна. К тому же, иначе ничего не получится.
Торби сглотнул.
— Да, сэр.
— Пойдем.
Они быстро зашагали к пропускному пункту и уже почти вошли внутрь, когда Торби остановился и сказал:
— Отец... но я не хочу уходить!
Крауза посмотрел на него без всякого выражения.
— Ты не обязан.
— Но ты, кажется, говорил, что обязан?
— Нет. Баслим потребовал, чтобы я вывез тебя с Саргона и передал послание, которое он предназначал для меня. На этом мои обязанности кончаются, и долг выплачен. Не я приказываю тебе покинуть Семью... Это идея Баслима, он сделал так из лучших намерений, руководствуясь заботой о твоем благе. Должен ли ты выполнять его пожелания — это дело твое и Баслима. Решай сам. Что бы ты ни был должен Баслиму, это не имеет никакого отношения к тому, чем ему обязаны Люди.
Крауза ждал, а Торби молчал, собираясь с мыслями. Чего хотел от него отец? Что он велел ему сделать? «Я могу положиться на тебя?» Да, но чего ты хочешь, пап? «Не надо никаких пожертвований... только передай послание и сделай все, что потребует тот человек». Да, пап, но он ничего от меня не требует!
— У нас мало времени,— обеспокоенно произнес Крауза. — Мне пора возвращаться. Имей в виду, сынок, твое нынешнее решение будет окончательным. Если ты откажешься покинуть «Сизу» сегодня, другого шанса у тебя не будет. Я в этом уверен.
«Самая последняя вещь, о которой я тебя прошу... могу ли я положиться на тебя?» — услышал мальчик торопливый голос папы, звучавший в его голове.
Торби вздохнул.
— Мне кажется, я должен сделать так, как ты говоришь, отец.
— Я тоже так думаю. А теперь поспешим.
Стража у ворот не спешила их пропустить, особенно после того, как Крауза, хоть и подтвердив свою личность и личность сына по корабельным документам, отказался сообщить, какое у него дело к командиру гвардейского крейсера «Гидра», заявив лишь, что оно «неотложное и официальное».
Наконец в сопровождении подтянутого вооруженного фраки они подошли к подъемнику корабля и были переданы другому стражнику. Их проводили по коридору к двери с табличкой «Секретарь корабля — входить без стука». Торби понял, что «Сизу» был не столь велик, как он думал до сих пор. Ни разу в жизни юноше не доводилось видеть столько полированной стали. Он успел лишь мельком пожалеть о своем решении.
Секретарем корабля оказался вежливый подтянутый молодой человек со знаками отличия лейтенанта. Он был столь же тверд, как и стража у ворот.
— Простите, капитан, но вам придется изложить свою просьбу мне... если вы хотите встретиться с командиром.
Крауза промолчал и лишь поплотнее уселся в кресло.
Симпатичный молодой человек покраснел и забарабанил пальцами по крышке стола. Потом он поднялся на ноги.
— Прошу прощения...
Вскоре он вернулся и сказал невыразительным голосом:
— Командир дает вам пять минут.
Он провел Торби и Краузу в еще более просторный кабинет и оставил их там. За столом, заваленным бумагами, сидел человек постарше. Он был без кителя, и знаков различия не было видно. Он привстал, протянул руку и осведомился:
— Капитан Крауза? Из Вольных Торговцев... корабль «Сизу», не так ли? Я полковник Брисби, командир корабля.
— Рад посетить ваше судно, капитан.
— Рад встретиться с вами. О чем вы хотите поговорить? — Он взглянул на Торби. — Это ваш младший офицер?
— И да, и нет.
— То есть?
— Полковник, не могли бы вы сказать, какой у вас допуск секретности?
— Что? Ноль-восемь. Зачем это вам?
— Сейчас поймете. Этот мальчик — Торби Баслим, приемный сын полковника Ричарда Баслима. Полковник поручил мне доставить его к вам.
