Книга: Тетралогия Будущего
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

 Глава 7

Первые несколько миллионов миль полета Торби провел в тягостном убеждении, что совершил ошибку.
Он лишился чувств от дурманящего аромата листьев верги и очнулся в крошечной одноместной каюте. Торби проснулся с неприятным ощущением. В «Сизу» поддерживалась сила тяжести в одну стандартную единицу гравитации, но тело мальчика чувствовало, что сила эта не такая, как на Джуб-буле. К тому же искусственное тяготение отличалось от естественного. Тело еще сохранило воспоминание о невольничьем трюме, и ощущение полета навеяло первое за многие годы кошмарное сновидение.
Его усталому одурманенному мозгу потребовалось немало времени, чтобы перебороть страх.
Наконец Торби окончательно пришел в себя и, осмотревшись, сообразил, что находится в безопасности на борту звездолета. Мальчик облегченно вздохнул и с удовольствием подумал о том, что он куда-то летит. Новизна и перемены оттеснили на задний план даже горечь потери отца.
Помещение, в котором он находился, имело форму куба с длиной стороны, превышавшей собственный рост Торби на фут или чуть больше. Мальчик лежал на койке, занимавшей чуть ли не всю каюту, и под ним был настоящий, удивительно мягкий матрац из теплого, упругого и гладкого материала. Торби потянулся и зевнул, удивляясь роскоши, в которой живут торговцы. Затем спустил ноги на палубу и встал.
Койка беззвучно поднялась и утонула в переборке. Торби, как ни старался, не смог понять, каким образом снова опустить ее. Наконец он прекратил свои потуги. Он выспался и теперь хотел осмотреться.
Когда он открыл глаза, потолок слабо светился, а когда встал, свет стал ярче. Но и при свете мальчик не увидел дверей. С трех сторон его окружали металлические панели, каждая из которых могла оказаться дверью, но ни на одной не было видно ни петель, ни замков, ни других привычных деталей.
Торби подумал, что его вполне могли запереть, но это его не обеспокоило. Он жил в подземелье, а трудился на площади, так что ему была неведома боязнь замкнутых или открытых пространств; мальчику лишь хотелось найти дверь, и он подосадовал, что не может этого сделать. Даже если дверь закрыта, капитан Крауза вряд ли станет держать его взаперти слишком долго, подумал Торби. Но дверь так и не нашлась.
На полу лежали шорты и рубашка. Он проснулся обнаженным, как спал всегда. Взяв одежду, Торби робко помял ее в руках, дивясь ее великолепию. Он вспомнил, что примерно такие же вещи носит большинство космонавтов, и его на миг охватил восторг от того, что теперь и ему доступна подобная роскошь. Но мгновение спустя его разум отверг столь дерзкое предположение.
Однако затем Торби вспомнил, что капитан Крауза не хотел, чтобы мальчик появлялся на борту в своей обычной одежде — да, капитан собирался зайти в лавку на улице Радости, где продают товары для космонавтов! Он так и говорил!
Наконец Торби убедил себя в том, что одежда приготовлена для него. Для него! Набедренная повязка исчезла, а капитану вряд ли хочется, чтобы Торби ходил по кораблю нагишом. Он не страдал излишней застенчивостью; условности на Джуббуле больше касались высших сословий. Тем не менее, одежду носили.
Торби оделся, дивясь собственному нахальству. Сначала он натянул шорты задом наперед и лишь потом, заметив оплошность, надел их как следует. Рубашку, похожую на пуловер, он также надел неправильно, но это не так бросалось в глаза. Полагая, что он сделал все как нужно, мальчик не стал переодеваться. Он почувствовал неодолимое желание посмотреться в зеркало. Шорты и рубашка были простого покроя, без особенных украшений, светло-зеленого цвета, из крепкого недорогого материала; это была обычная роба, взятая со склада корабля. Одежду такого типа столетиями носили мужчины и женщины многих планет. Но истинно говорю вам, и Соломон во всей славе своей не был одет, как Торби! Оглаживая костюм, он мечтал только об одном — чтобы кто-нибудь еще увидел это великолепие. Он принялся с удвоенным рвением разыскивать дверь.
Дверь отыскалась сама. Проведя рукой по одной из панелей, Торби почувствовал дуновение и, оглянувшись, увидел, что одна переборка исчезла. За ней был коридор.
По искривленному коридору к Торби приближался молодой человек. Торби был вне себя от радости, увидев, что одежда на человеке мало чем отличается от его. Он шагнул вперед и вежливо приветствовал юношу на саргонезском жаргоне торговцев.
Глаза молодого человека скользнули по мальчику, но он прошел мимо, как будто к нему никто не обращался. Торби запнулся, озадаченный и немного обиженный. Потом повторил приветствие на интерлингве.
Человек исчез прежде, чем Торби успел пустить в ход другие известные ему языки. Он пожал плечами и решил не обращать внимания. Бродяге нельзя быть слишком чувствительным. Торби принялся изучать звездолет.
За двадцать минут ему удалось увидеть немало интересного. Во-первых, «Сизу» оказался намного больше, чем он думал. До сих пор ему не доводилось видеть космический корабль изнутри, разве что из невольничьего отсека. На расстоянии звездолеты, стоявшие на площадке космопорта в Джуббуле, выглядели весьма внушительно, но не такими громадами! Во-вторых, Торби удивило число людей на борту. Он знал, что экипажи грузовиков Саргона, курсирующих между планетами Девяти Миров, состоят из шести-семи человек, а здесь он за считанные минуты встретил в несколько раз больше людей обоих полов и самых разных возрастов.
В-третьих, Торби с огорчением заметил, что на него никто не обращает внимания. Люди либо вовсе не удостаивали его взглядом, либо не отвечали на обращенные к ним слова; если бы он вовремя не отступал в сторону, они, похоже, запросто могли бы пройти сквозь него. Единственным человеком, с которым ему почти удалось пообщаться, была крошечная девочка, едва научившаяся ходить. В ответ на его попытку заговорить она посмотрела на него серьезными, чуть печальными глазами, но ее тут же утащила женщина, которая даже не взглянула на Торби.
Такое обращение было ему хорошо знакомо; именно так знать Джуббула относилась к людям его круга. Благородные не видели их, бедняков как бы не существовало, и даже милостыню им передавали через рабов. На Джуббуле Торби не обижало подобное отношение — это было естественно и в порядке вещей, и мальчик не чувствовал себя из-за этого отверженным или оскорбленным. Его всегда окружали добрые друзья, такие же, как и он, бедняки, и Торби никогда не ощущал себя изгоем.
Но, знай он, что члены экипажа «Сизу» отнесутся к нему так же, как джуббульская знать, он ни за что не взошел бы на борт, невзирая на травлю. Однако такого он никак не ожидал. Капитан Крауза, услышав послание Баслима, отнесся к мальчику дружелюбно, пусть даже по-отечески грубовато, и Торби полагал, что экипаж «Сизу» станет воспринимать его так же, как командир звездолета.
Он бродил по стальным коридорам, чувствуя себя привидением в царстве живых, и в конце концов, загрустив, решил вернуться в каюту, в которой проснулся час назад. Но тут же понял, что заблудился. Он по памяти восстановил дорогу назад (уроки Баслима пошли ему впрок), но обнаружил лишь безликий туннель. Торби начал поиски сызнова и, ощутив некое неудобство, решил, что найдет он свою каюту или нет, но туалет отыщет, даже если ему придется схватить кого-нибудь и как следует встряхнуть, чтобы дознаться, где это место.
Он сунулся в какую-то дверь, но, услышав исполненный негодования женский визг, поспешно отпрянул. За спиной хлопнула дверь.
В тот же миг его едва не сбил с ног шедший быстрым шагом мужчина, который заговорил с ним на интерлингве:
— Чего ты тут шляешься и повсюду суешь свой нос?
Торби почувствовал облегчение. Уж лучше брань, чем полное пренебрежение.
— Я заблудился, — робко произнес он.
— А чего тебе на месте не сиделось?
— Я не знал, что должен был... простите, благородный сэр. К тому же, там не было туалета.
— Ясно. Туалет расположен напротив твоей каюты.
— Я не знал, благородный сэр.
— М-м-м... да уж, конечно, не знал. Кстати, я не «благородный сэр», а первый помощник главного энергетика. Постарайся запомнить. Пошли, — мужчина схватил Торби за руку и быстро потащил его по лабиринту к тому самому туннелю, в котором мальчик так растерялся от непонятного к нему отношения. Офицер тронул рукой стальную переборку.
— Вот твоя каюта.
Панель скользнула в сторону.
Потом мужчина повернулся и точно так же тронул противоположную переборку.
— Это гальюн для холостяков правого борта, — увидев, что Торби смутился при виде незнакомых приспособлений, человек с легким презрением проинструктировал его, а потом проводил мальчика обратно в каюту.
— Оставайся здесь. Поесть тебе принесут.
— Первый помощник главного энергетика, сэр?
— Что еще?
— Нельзя ли мне поговорить с капитаном Краузой?
Мужчина удивился.
— Ты полагаешь, у шкипера нет других забот, кроме как заниматься тобой?
— Но...
Офицер ушел, и Торби обращался к стальной переборке.
Вскоре появилась еда. Юнец, притащивший поднос, держался так, словно в каюте вообще никого не было. Спустя некоторое время он принес еще несколько тарелок и забрал опустевшие. Торби почти удалось заставить его обратить на себя внимание: уцепившись за поднос, он заговорил на интерлингве. В глазах молодого человека сверкнула искра понимания, но он ответил лишь презрительным:
— Фраки!
Торби не знал этого слова, но интонацию, с какой оно было произнесено, понял прекрасно.
Фраки — это маленькая безобразная полуящерица, питающаяся падалью, обитатель Примы III Альфы Центавра, одного из первых миров, заселенных людьми. Это мерзкое, практически безмозглое создание с отвратительными повадками. Мясо фраки мог бы съесть только умирающий с голоду. Кожа ее неприятна на ощупь и противно воняет.
Но «фраки» означает нечто большее. Так обычно называют «крота» — того, кто не высовывает носа дальше своей планеты, не нашего, не человека, изгоя, иностранца, дикаря, существо, недостойное даже презрения. В языках старой Земли почти каждое название животного служило ругательством: свинья, собака, корова, акула, скунс, червяк — всего не перечислить. Но ни одно из этих слов не звучало так обидно, как «фраки».
К счастью, Торби смог понять лишь одно: молодой человек не желает с ним разговаривать... это было ясно и без слов.
Вскоре Торби задремал. Но, хотя его и научили движением руки открывать дверь, он так и не сумел найти комбинацию поглаживаний, толчков и надавливаний, которая помогла бы ему откинуть койку. Пришлось ночевать на голом полу. Утром доставили завтрак, но Торби не сумел остановить того, кто его принес, или хотя бы нарваться на новое оскорбление: в туалете напротив ему встретились несколько юношей. Они по-прежнему не обращали на Торби внимания, но, понаблюдав за ними, он обнаружил, что в туалете можно стирать одежду. Ее полагалось засунуть в специальную машину, которая, поработав несколько минут, выдавала шорты и рубашку свежими и отглаженными. Торби был так очарован техникой, что выстирал свежевыстиранное... целых три раза. Больше делать было нечего. Следующую ночь он опять провел на полу.
Торби сидел в каюте, чувствуя глубокую тоску и боль при воспоминании об отце и жалея, что покинул Джуббул. Вскоре кто-то поскребся в его дверь.
— Можно войти? — раздался робкий голос, произносивший саргонезские слова с сильным акцентом.
— Входите! — с готовностью отозвался Торби и вскочил на ноги, чтобы открыть дверь. Перед ним стояла женщина средних лет с милым добрым лицом. — Добро пожаловать, — сказал он по-саргонезски и отступил в сторону.
— Благодарю, вы очень любезны, — она запнулась и быстро спросила:
— Не говорите ли вы на интерлингве?
— Разумеется, мадам.
— Хвала небесам,— пробормотала она на английском Системы. — Саргонезского у меня совсем мало, — и перешла на интерлингву:
— Тогда давайте говорить на этом языке, если вы не возражаете.
— Как вам будет угодно, мадам, — ответил Торби и добавил по-английски:
— Если, разумеется, вы не предпочтете другие языки.
Она удивилась.
— На скольких же языках вы говорите?
Торби задумался.
— На семи, — ответил он, — и понимаю еще несколько, но не осмелюсь утверждать, что говорю на них.
Ее удивление росло с каждой минутой.
— Возможно, я ошиблась. Но, поправьте меня, если я не права, мне сказали, что вы — сын нищего из Джаббулпорта.
— Я сын Калеки Баслима,— с гордостью произнес Торби. — Саргон по доброте своей выдал ему лицензию на нищенство. Мой отец был мудрым, ученым человеком, и мудрость его была известна всей площади, от края до края.
— Верю... Так что, все нищие Джаббула такие же замечательные полиглоты?
— Что вы, мадам! Большинство говорят лишь на площадном жаргоне. Но мой отец не позволял мне этого... ну, разве что в интересах дела.
— Разумеется, — женщина моргнула. — Хотела бы я быть знакомой с твоим отцом.
— Спасибо, мадам. Может быть, присядете? Мне очень жаль, но я могу предложить вам только палубу. Но уж зато вся она в вашем распоряжении.
— Благодарю, — она уселась с гораздо большим трудом, чем Торби, который провел в позе лотоса тысячи часов, надрывая глотку мольбами о подаянии.
Торби никак не мог решить, закрыть ли ему дверь, или же дама (на саргонезском он называл бы ее «миледи») оставила ее открытой нарочно. Мальчик чувствовал, что тонет в океане незнакомых обычаев и условностей, и общественное устройство корабля было ему совершенно непонятно. Он разрешил эту проблему при помощи здравого смысла, спросив:
— Предпочитаете ли вы закрыть дверь или держать ее распахнутой, мадам?
— А? Не имеет значения. Хотя, впрочем, пусть остается открытой. Здесь живут холостяки, а я располагаюсь в той части корабля, где обитают незамужние женщины. Но я пользуюсь некоторыми льготами и дополнительными свободами... ну, скажем, как комнатная собачка. Я — «фраки», но меня терпят, — последние слова она произнесла со смущенной улыбкой.
Торби не уловил смысла.
— Собака? Это животное, произошедшее от волка?
Она пристально посмотрела на него.
— Ты учил этот язык на Джаббуле?
— С самого раннего детства я жил только на Джаббуле. Простите, если я выражаюсь неправильно. Может быть, лучше поговорим на интерлингве?
— Нет, нет... Ты прекрасно говоришь по-английски. Твой земной акцент гораздо меньше моего. А я так и не сумела избавиться в гласных от местного произношения. Но я стараюсь, чтобы меня понимали. Кстати, я забыла представиться. Я не торговец. Я антрополог, и они позволили мне совершить путешествие на их корабле. Меня зовут доктор Маргарет Мейдер.
Торби склонил голову и сложил ладони.
— Рад знакомству. Меня зовут Торби, сын Баслима.
— Мне тоже очень приятно, Торби. Зови меня Маргарет. Мой титул здесь ничего не значит, поскольку он не имеет отношения к корабельной иерархии. Знаешь ли ты, что такое антрополог?
— Простите, мадам... Маргарет.
— Название громкое, но означает простую вещь. Антрополог — это ученый, исследующий человеческое общежитие.
— Разве это наука? — с сомнением спросил Торби.
 — Иногда я и сама не знаю. Но это — достаточно сложные исследования, потому что люди могут устраивать свои общины бесчисленным количеством способов. Существует лишь шесть признаков, объединяющих людей и отличающих нас от животных: три из них относятся к анатомии, к тому, как работает наше тело, а три других приобретаются обучением. Все остальное — поступки людей, их вера, обычаи — чрезвычайно разнообразно. Антропологи изучают это разнообразие, эти переменные величины. Ты знаешь, что такое «переменная»?
— Икс в уравнении? — неуверенно предположил Торби.
— Совершенно верно! — радостно ответила женщина. — Мы изучаем иксы в человеческих уравнениях. Именно этим я и занимаюсь. Я изучаю образ жизни Вольных Торговцев. У них принят самый, вероятно, необычный во всей истории людей способ решения этой сложной задачи — как быть человеком и выжить. Они уникальны.
Она непрерывно ерзала по полу.
— Торби, можно, я пересяду в кресло? Мое тело уже не так гибко, как в молодости.
Торби покраснел.
— Мадам, у меня ни одного нет. Я не...
— Одно из кресел расположено прямо за твоей спиной. И еще одно — за моей, — она привстала и прикоснулась рукой к стене. Панель раздвинулась, и из нее выползло небольшое кресло.
Увидев озадаченное лицо мальчика, она спросила:
— Разве они тебе не показали? — и сделала то же самое с другой стеной; в каюте появилось еще одно сиденье.
Торби осторожно присел, потом позволил себе расслабиться и уселся всем телом, почувствовав, что кресло само приняло наиболее удобную форму. На его лице появилась широкая улыбка.
— Здорово!
— А ты знаешь, как раскрыть откидной столик?
— Столик?
— Боже праведный, неужели они вообще ничего тебе не показали?
— Ну... сначала тут была койка. Но я потерял ее.
Доктор Мейдер что-то пробормотала и сказала вслух:
— Можно было догадаться. Торби, я восхищаюсь этими Торговцами. Я даже иногда испытываю к ним нежные чувства. Но порой они бывают до глупости спесивыми и самовлюбленными. Впрочем, не буду ругать наших хозяев. Вот, — она дотронулась руками до двух кружков на стене, и исчезнувшая койка появилась вновь. Теперь, при двух откинутых креслах, в каюте почти не осталось места. Пожалуй, тут мог бы стоять только один человек.
— Лучше я уберу ее. Ты заметил, что я делала?
— Дайте я попробую.
Маргарет показала Торби и другие встроенные предметы, которые прятались в, казалось бы, совершенно гладкую стену: два кресла, койку, шкафчики для одежды. Торби обнаружил, что в его распоряжении еще две смены одежды, две пары мягких корабельных туфель, еще несколько странных, на его взгляд, предметов: книжные полки, на которых, впрочем, стояли только брошюры «Устава “Сизу”», фонтанчик для питья, лампа для чтения в кровати, интерком, часы, зеркало, пульт управления температурой в комнате, а также еще какие-то устройства, назначения которых он не мог понять, поскольку сроду не видал таких вещей.
— Что это? — наконец спросил он.
— Это? Наверно, микрофон для связи с кабиной старшего помощника. А может быть, имитация, а настоящий где-нибудь спрятан. Но не беспокойся: на этом корабле никто не говорит по-английски, и у старшего помощника тоже. Тут пользуются «секретным» языком, да только никакой он не секретный: самый обычный финский. У каждого Торговца свой язык — один из земных, а для связи между кораблями официально принят общий «секретный» язык, представляющий собой упрощенную латынь, но и на латыни они не говорят: Свободные Корабли общаются на интерлингве.
Торби слушал вполуха. Ему было просто приятно находиться в обществе, и он наслаждался тем, как к нему относится Маргарет.
— Доктор Мейдер... а почему они не говорят с людьми?
— Что?
— Вы — первый человек, заговоривший со мной.
— Ага,— она сразу же погрустнела. — Мне следовало понять это самой. Они попросту не замечают тебя, верно?
— Ну... они кормят меня.
— Но разговаривать не желают. Бедный мой! Торби, они не хотят говорить с тобой потому, что ты не относишься к «людям». Так же, как и я.
— С вами они тоже не разговаривают?
— Теперь разговаривают. Для этого потребовалось прямое распоряжение старшего помощника и много терпения с моей стороны, — она нахмурилась. — Торби, у каждой клановой культуры — а я не знаю другую, которой были бы в такой же мере присущи черты клановости — у каждой такой культуры есть особое слово... которое означает «человек». Правда, произносят его по-разному. Такое слово обозначает их самих. «Я и моя жена, мой сын Джон и его жена, нас четверо, а больше никого нет на всем белом свете». Такая точка зрения отсекает их от всех прочих групп людей и отрицает право других считаться людьми. Тебе уже довелось слышать слово «фраки»?
— Да. Но я не знаю, что это значит.
— Фраки — это безвредное, но достаточно противное животное. В их устах «фраки» означает «чужак».
— Ну что ж, я действительно чужой для них.
— Да, но это означает, что ты никогда не станешь ничем иным. Это означает, что ты и я — недочеловеки, стоящие вне закона — их закона.
Торби растерялся.
— Значит ли это, что мне придется безвылазно сидеть в каюте и ни с кем не разговаривать?
— Великое небо! Не знаю. Но ведь я-то раговариваю с тобой.
— Спасибо!
— Посмотрим, что я сумею для тебя сделать. Торговцы отнюдь не жестоки, в них лишь сквозит провинциальное высокомерие. Им и в голову не приходит, что ты способен что-то чувствовать. Я поговорю с капитаном. Мы с ним условились побеседовать, как только корабль окажется в безопасной сверхсветовой области, — она взглянула на часы. — Господи, уже столько времени! Я пришла поговорить о Джуббуле, а мы даже не вспомнили об этом! Ты позволишь мне прийти еще?
— Я хотел бы вас видеть почаще.
— Ну вот и хорошо. Культура Джуббула изучена неплохо, но, как мне кажется, ни один исследователь не имел возможности взглянуть на нее с вашей точки зрения. То, что ты оказался профессиональным нищим, весьма и весьма меня обрадовало.
— То есть?
— Видишь ли, ученые, которым довелось изучать Джуббул, общались в основном с высшей знатью планеты. О жизни рабов они могли судить... ну, скажем, поверхностно, а не изнутри. Понимаешь?
— Верно, — кивнул Торби, — и если вам захочется узнать о жизни рабов побольше, то я к вашим услугам.
— Ты был рабом?
— Я вольноотпущенник. Мне следовало сказать вам раньше, — проговорил он, ощущая некое неудобство и даже опасение, что новообретенный друг, узнав о его социальном происхождении, отнесется к нему с презрением.
— Что ты! Да я счастлива узнать об этом! Торби, ты просто кладезь сокровищ! Слушай, милый, мне нужно бежать, я опаздываю. Ты не будешь возражать, если я к тебе вскоре загляну?
— Ну что вы, Маргарет! — и он честно добавил: — Ведь мне все равно больше нечего делать.
Этой ночью Торби спал на своей новой чудесной кровати. Все утро он провел в одиночестве, но не скучал, так как у него появилась масса игрушек, с которыми он мог забавляться. Он извлекал предметы и вновь заставлял их прятаться, восхищаясь тем, как удобно и компактно все устроено. Чтобы придумать все это, нужно прямо-таки дьявольское хитроумие, подумал он. Баслим говорил, что магии и волшебства не существует, но факты сильнее любых слов. На Джуббуле есть уйма колдунов, а если они не занимаются магией, то чем же, простите, они занимаются?
Он уже в шестой раз раскладывал койку, когда раздался пронзительный звук, от которого Торби едва не выпрыгнул из башмаков. Это были колокола громкого боя, возвещавшие учебную тревогу и призывавшие всех занять свои места, но Торби об этом не знал. Уняв сердцебиение, он приоткрыл дверь и выглянул наружу. По коридору сломя голову бежали люди.
Мгновение спустя их и след простыл. Мальчик вернулся в каюту и попытался привести в порядок свои мысли. Вскоре его острый слух уловил, что мягкое шуршание вентиляторов стихло. Но Торби не знал, что ему делать. Он должен был сейчас прятаться в особом помещении вместе с детьми и теми, кому не полагалось участвовать в боевых действиях, но не ведал об этом.
Поэтому он просто ждал.
Снова прозвучали колокола, но на сей раз звук сопровождался рожком, и опять по коридорам помчались люди. Тревога повторялась снова и снова: экипаж отрабатывал «общий аврал», «пробоину в корпусе», «отказ энергосистемы», «отказ системы подачи воздуха», «радиационную опасность» — все приемы, которые обычно предлагаются космонавтам во время учений. В какой-то момент отключилось освещение и исчезло искусственное поле тяготения, и Торби испытал еще с давних времен поражавшее его ощущение свободного падения.
Вся эта непонятная суета продолжалась достаточно долго, и наконец мальчик услышал звук отбоя, а вентиляционная система вновь заработала нормально. Никому даже в голову не пришло побеспокоиться о Торби; старая женщина, командовавшая небоеспособным населением корабля, забыла о каком-то фраки, хотя пересчитывала по головам даже животных, находящихся на борту.
Сразу же после тревоги Торби вызвали к старшему помощнику.
Человек, открывший его дверь, схватил мальчика за плечо и вытащил наружу. Поначалу Торби был слишком ошарашен, чтобы сопротивляться, но, пройдя несколько шагов, взбунтовался: он был сыт по горло подобным обращением.
Чтобы выжить в Джаббулпорте, он был вынужден научиться приемам уличной драки; однако этот его противник явно изучал боевое искусство, построенное на научных основах и самообладании. Торби все же изловчился и нанес один-един-ственный удар, после чего был прижат к переборке с вывернутым и едва не сломанным запястьем.
— Прекрати дурить!
— А куда ты меня тащишь?
— Я сказал, прекрати эти глупости! Тебя вызывает старший помощник. Не зли меня, фраки, или я выбью мозги из твоей башки!
— Я хочу видеть капитана Краузу!
Мужчина слегка ослабил хватку и ответил:
— Увидишь. Но тебя вызывает старший помощник, а она не любит ждать. Ты успокоишься? Или доставить тебя по частям?
Торби покорно поплелся следом. Вывернутая кисть вкупе с нажимом на нерв, проходящий под костью, имеет свою грубую логику. Они поднялись по палубам, и мужчина втолкнул его в открытую дверь.
— Старший помощник! Я привел этого фраки.
— Благодарю вас, мастер третьей палубы. Вы можете идти.
Торби понял только слово «фраки». Придя в себя, он осмотрелся и увидел, что находится в помещении, в несколько раз превосходящем размерами его собственную каюту. Самым заметным предметом обстановки была огромная кровать, но крохотная фигурка, покоящаяся на кровати, довлела над всем окружающим. Оторвав от нее взгляд, Торби только теперь заметил, что по одну сторону кровати молча стоит Крауза, а по другую — еще одна женщина, ровесница капитана.
Женщина на кровати, несмотря на преклонные годы, излучала властность и силу. Она была богато одета — один шарф, прикрывавший ее тонкие волосы, стоил столько денег, сколько Торби никогда не видел за раз. Однако мальчик видел только ее пронзительные глаза за полуприкрытыми веками.
— Вот как! Я с большим трудом в это поверила, старший сын, — она говорила по-фински.
— Мать моя, послание подлинное.
Женщина фыркнула.
Капитан со смиренной настойчивостью произнес:
— Мать, выслушайте его сами,— он повернулся к Торби и сказал на интерлингве:
— Повтори послание, переданное твоим отцом.
При виде друга отца Торби почувствовал облегчение и покорно воспроизвел непонятный ему текст. Пожилая женщина выслушала его и обернулась к капитану Краузе.
— Что такое? Он говорит на нашем языке? Фраки?
— Нет, мать моя, он не понимает ни слова. Это послание Баслима.
Она вновь обратила взгляд на Торби и обрушила на него шквал финских слов. Мальчик вопросительно посмотрел на капитана.
— Пусть повторит еще раз,— велела женщина.
Капитан отдал приказ. Торби смутился, но с готовностью повторил. Женщина лежала молча, а остальные терпеливо ждали. Злость и отчаяние перекосили ее лицо; наконец она выдохнула:
— Долги надо платить!
— Я тоже так считаю, мать моя.
— Но почему жребий должен был выпасть нам? — сердито спросила она.
Капитан ничего не ответил, и женщина продолжала более спокойно:
— Послание подлинное. Сначала я думала, что все это — сплошная чепуха, и, знай я о твоих намерениях, я запретила бы тебе. Но, старший сын, как ты ни глуп, правда на твоей стороне. А долги надо платить.
Капитан молчал, и женщина гневно воскликнула:
— Ну! Что молчишь? Какой монетой ты собираешься расплачиваться?
— Я уже думал об этом, мать, — медленно проговорил Крауза. — Баслим просил, чтобы мы позаботились о мальчике до тех пор, пока не представится возможность передать его какому-нибудь военному кораблю Гегемонии. Долго ли придется ждать? Год, два года? Тут возникают проблемы. Правда, у нас есть прецедент — та самая женщина-фраки. Семья приняла ее, не без ропота, конечно, но теперь все привыкли к ней и их даже забавляет ее присутствие. Если бы мать вмешалась в судьбу мальчика таким же образом...
— Чепуха!
— Но, мать моя, мы должны это сделать. Долги надо...
— Тихо!
Крауза умолк.
Женщина заговорила слабым голосом:
— Или ты не расслышал, какое бремя взвалил на тебя Баслим? «Помочь ему и воспитать его так же, как это делал я»? Кем был Баслим этому фраки?
— Он называл его приемным сыном. Я думал...
— Ничего ты не думал! Если тебе придется заменить Баслима, то кем ты становишься? Разве можно понять его слова, его просьбу как-то иначе?
Капитан встревожился. Старуха продолжала:
— «Сизу» всегда платит долги сполна. Мы не допускаем обмера и обвеса. Этот фраки должен быть усыновлен... тобой.
Лицо Краузы было непроницаемо. Вторая женщина, до сих пор молча занимавшаяся рукоделием, уронила поднос.
Капитан проговорил:
— Но, мать моя, что решит Семья...
— Семья — это я! — старуха быстро обернулась ко второй женщине. — Жена старшего сына! Пусть все старшие дочери немедлено придут ко мне!
— Слушаюсь, мать моего мужа, — она сделала книксен и вышла.
Старший помощник мрачно посмотрела на потолок, а затем едва сдержала улыбку.
— Это не беда, старший- сын. Как ты думаешь, что произойдет на следующей Встрече Людей?
— Нас будут благодарить,
— Спасибо в трюм не погрузишь, — она облизнула тонкие губы. — Люди будут в долгу перед «Сизу»... и в статусе кораблей произойдут кое-какие изменения. Мы не прогадаем.
Крауза слабо улыбнулся.
— Вы всегда были хитрой лисой, мать.
— «Сизу» повезло, что им командую я. Возьми мальчишку и подготовь его. Не будем тянуть с этим делом. 
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

JbnbJinge
pharmacies near me prescription drugs without doctor approval best canadian mail order pharmacies
Kvaxsame
native american owned cash advance ten dollar payday loan collections payday loans durango co
JbnvJinge
maryland direct payday loan lenders cash loan no credit check nz cash loans for blacklisted gauteng
FqbbAmurn
speedy cash loans birmingham tax refund payday loans cash advance loans in arizona
LrbsAmurn
levitra price comparison active ingredient in levitra pastillas levitra
JebgAmurn
canadian drug store Kamagra Gold uk pharmacy no prescription
JebgAmurn
prices pharmacy Brand Cialis Diamox
AmurnGtv
northern pharmacy Medex canadian family pharmacy scam
AmurnDev
canada pharmacies/account rxpharmacycoupons Fertomid
AmurnGtv
reviews on canadian pharmacy best drugstore setting powder pharmacy store usa
AmurnGtv
canadian pharmacies mail order northwest canadian pharmacy reviews best pharmacy school canada
AmurnAni
sav rx pharmacy canada discount pharmacy can you mail prescription drugs
DefAmurnGtv
anti fungal Lanoxin Norvasc discount pharmacies ’
nutleVfs
amlodipine medicine amlodipine constipation norvasc 5 mg cost what does amlodipine look like ’
whishAsgs
zoloft for ptsd 200 mg zoloft sertraline medscape zoloft wiki ’
itelsAfv
celexa vs lexapro how long does it take for lexapro to get out of your system bupropion escitalopram serotone syndrome escitalopram tab ’
RnhAmurnDev
omeprazole headache can you take omeprazole at night omeprazole (prilosec) prilosec side effects long term ’
jaipSef
how to pronounce atorvastatin atorvastatin vs pravastatin atorvastatin discount coq10 lipitor ’
jaipSef
high dose atorvastatin when should lipitor be taken atorvastatin weight loss adverse effects of atorvastatin ’
iMabeHtr
what class of drug is cymbalta what is cymbalta for how to stop cymbalta when is the best time to take cymbalta ’
iMabeHtr
duloxetine for neuropathy duloxetine cymbalta stopping cymbalta cymbalta for neuropathic pain ’
chinelcd
hydrochlorothiazide spironolactone hydrochlorothiazide lisinopril lisinopril h146 what is hydrochlorothiazide taken for ’
DtfAmurnGtv
quetiapine depression seroquel and ambien alternatives to seroquel for sleep medications seroquel ’
Cnukitels
thesis topics in education help with thesis writing
Cnukitels
writing a thesis thesis defense advice
Krbcchine
thesis consultant doctoral thesis help
Krbcchine
thesis assistance writing thesis chapters