27
Поначалу нас чуть не сбили свои же, затем придали для сопровождения два «Черных ангела», которые и доставили машину к флагманскому кораблю, откуда руководил операцией маршал Рекстон. Мы сравняли скорость с флагманом, и он принял нас на борт, подцепив якорной петлей. Маневр, надо заметить, не для слабонервных.
Рекстон хотел было «отшлепать нас и отослать домой», но со Стариком такие шутки не проходят. В конце концов нас выгрузили прямо в воздухе, и я посадил машину на шоссе у побережья, к западу от Пасс-Кристиана — могу добавить, что я чуть не поседел, когда при заходе на посадку кто-то выпустил по нашей машине ракету типа «земля—воздух».
И вокруг, и над нами продолжался бой, но около самой тарелки было на удивление спокойно.
Инопланетный корабль высился над шоссе всего в сорока ярдах от нас. Выглядел он так же зловеще и убедительно, как глупо и ненатурально смотрелась та подделка из пластика в Айове — огромный диск, чуть наклоненный в нашу сторону. При посадке тарелка раздавила дом, один из тех особняков с остроконечными крышами, что строят там вдоль всего побережья, и теперь сидела между развалинами дома и стволом толстенного дерева.
Из-за того что тарелка стояла наклонно, нам хорошо было видно ее верхнюю часть с металлической полусферой около двенадцати футов диаметром в центре — без сомнения, вход в шлюзовую камеру. Полусфера висела футах в шести-восьми над корпусом тарелки. Я не видел, на чем она держится, но полагал, что там должна быть центральная колонна, как у тарельчатого клапана. Почему они не закрылись и не взлетели, тоже было понятно: шлюз искорежила и заклинила своим корпусом «болотная черепаха», легкий плавающий танк из группы захвата, высаженный с «Роберта Фултона».
Хочу, чтобы вы запомнили эти имена: командир танка лейтенант Гилберт Калхаун из Ноксвилла, механик-водитель Флоренс Березовская и стрелок Букер Т.У. Джонсон. Когда мы приземлились, все они были уже мертвы.
Едва наша машина опустилась на дорогу, ее окружил взвод десантников под командованием молодого розовощекого офицера, которому явно не терпелось кого-нибудь пристрелить. Увидев Мэри, он немного поутих, но все равно не разрешил приблизиться к тарелке, пока не получил согласие своего непосредственного командира, который, в свою очередь, связался с капитаном «Фултона». Учитывая, что тому, скорее всего, пришлось говорить с Вашингтоном, разрешение мы получили довольно быстро.
Ожидая ответа, я наблюдал за сражением в воздухе и, по правде говоря, был рад, что не принимаю в нем участия. Потери ожидались большие, и многие уже полегли. За нашей машиной лежало тело мальчишки — от силы лет четырнадцати.
Он все еще сжимал в руках реактивный гранатомет, а его плечи, где еще недавно сидел титанец, покрывала красная сыпь. Я сразу насторожился: возможно, паразит сполз и умер, но кто знает, может, он сумел перебраться на солдата, который заколол мальчишку штыком.
Пока я обследовал тело, Мэри с молодым морским офицером отошли по шоссе в сторону. Опасение, что паразит еще жив и может быть где-то рядом, заставило меня обогнать их.
— Иди в машину, — сказал я.
Она бросила взгляд вдоль дороги: глаза ее возбужденно блестели.
— Я подумала, что, может быть, мне удастся пострелять.
— Здесь она в безопасности, — сказал молодой офицер. — Мы надежно удерживаем их довольно далеко отсюда.
Я сделал вид, что не слышу его.
— Послушай, ты, кровожадная хищница! Быстро в машину, или я затолкаю тебя туда силой!
— Хорошо, Сэм, — она двинулась к машине и забралась внутрь.
Я повернулся к молодому офицеру.
— Что ты на меня уставился? Не нравлюсь?
— Совсем недавно эта местность кишела паразитами, и я здорово нервничал.
— Не особенно, — он смерил меня взглядом. — Там, откуда я родом, с дамами так не разговаривают.
— Вот и отправлялся бы туда, откуда ты родом, черт побери! — рявкнул я, повернулся и пошел к машине. Старика тоже не было видно, и мне это совсем не нравилось.
Возвращаясь с запада, затормозила рядом санитарная машина.
— Дорога до Паскагулы свободна? — спросил водитель.
Река Паскагула в тридцати милях к востоку от места посадки считалась янтарной зоной: одноименный городок на восточном берегу в устье реки был в зеленой зоне, но в шестидесяти-семидесяти милях к западу по этой же дороге находился Нью-Орлеан, город с самой высокой концентрацией паразитов южнее Сент-Луиса. Враги прибывали оттуда, а наша ближайшая база была в Мобиле.
— Не знаю, не слышал, — ответил я. Он сжал зубами костяшку пальца.
— А, черт, ладно. Сюда прорвался — может, и назад прорвусь.
Турбины взвыли, и он унесся прочь. Я продолжал высматривать Старика.
Хотя на земле сражение переместилось в сторону от тарелки, в воздухе бой продолжался чуть ли не прямо над нами. Я следил за белыми росчерками в небе, пытаясь понять, кто есть кто и как они сами это определяют. Вскоре откуда-то появилась большая транспортная машина, резко затормозила реактивными двигателями, и оттуда посыпались десантники. Издалека я не мог разглядеть, есть у них паразиты или нет, но, по крайней мере, транспорт появился с востока.
Потом я заметил Старика. Тот разговаривал с командиром группы захвата. Я подошел и вмешался в разговор:
— Босс, по-моему, пора давать ходу. Сюда еще минут десять назад должны были сбросить атомную бомбу.
— Не беспокойтесь, — сказал командир. — Концентрация паразитов здесь настолько мала, что не заслуживает даже игрушечной бомбы.
Я уже хотел спросить, откуда он знает, что паразиты придерживаются такого же мнения, но вмешался Старик:
— Он прав, сынок.
Затем взял меня за локоть, отвел к машине и добавил:
— Он прав, но совершенно по другой причине.
— В смысле?
— Мы же не бомбили города, которые удерживают паразиты. И они тоже не хотят уничтожать корабль; он нужен им целым и невредимым. Иди к Мэри и помни: собаки и посторонние мужчины.
Я промолчал, хотя он совсем меня не убедил. По правде сказать, я ждал, что от нас вот-вот останутся только щелчки в счетчике Гейгера. Паразиты сражались с полным пренебрежением к опасности — возможно, потому, что отдельная личность для них ничего не значит. С чего тогда они будут осторожничать с одним из своих кораблей? Может быть, им гораздо важнее, чтобы тарелка не попала в наши руки.
Мы едва успели дойти до машины, как снова появился тот зеленый офицер. Он отсалютовал Старику и громко произнес:
— Командир распорядился оказывать вам всяческое содействие, сэр. Вы вправе делать все, что захотите.
Судя по тому, как изменилось его отношение к нам, можно было подумать, что вместо ответной радиограммы они получили пылающие письмена от самого Господа Бога.
— Благодарю вас, сэр, — ответил Старик снисходительно. — Мы хотели всего лишь осмотреть захваченный корабль.
— Да, сэр. Прошу за мной, сэр.
Но роль гида ему не удалась. Сначала он никак не мог решить, кого ему нужно сопровождать, Старика или Мэри, но Мэри победила, и первым оказался Старик. Я шел сзади, настороженно глядел по сторонам и старался не думать об этом мальчишке. Места на побережье — если это не ухоженные сады — совсем дикие, практически джунгли. Летающая тарелка плюхнулась как раз в такую чащу, а Старик вел напрямик.
— Осторожнее, сэр. Смотрите под ноги, — сказал офицер.
— Что, паразиты? — спросил я.
Он покачал головой.
— Кобры.
Только змей нам еще и не хватало, но, видимо, я прислушался к его предупреждению и смотрел на землю, когда случилась новая неожиданность.
Я услышал крик, вскинул голову, и — помоги нам бог — прямо на нас несся бенгальский тигр.
Мэри, видимо, выстрелила первой. Я — одновременно с молодым офицером, может быть, даже чуть раньше. Старик выстрелил последним. Четыре луча располосовали зверя на столько кусков, что на ковер там уже ничего не осталось. Но, как ни странно, паразит на загривке тигра не пострадал, и я спалил его вторым выстрелом.
— Ну и ну,— удивленно глядя на тигра, произнес офицер. — Я думал, мы с ними со всеми разделались.
— Что ты имеешь в виду?
— Один из первых транспортов, что они сюда направили. Настоящий Ноев ковчег. В кого мы только не стреляли — от горилл до белых медведей. На тебя никогда не бросался буйвол?
— Нет, и надеюсь, судьба избавит меня от таких испытаний.
— На самом деле собаки хуже. На мой взгляд, они все-таки неважно соображают. — Он равнодушно кивнул на мертвого паразита.
Мы быстро миновали заросли и добрались до корабля титанцев — отчего мне совсем не стало спокойнее, хотя ничего пугающего в его облике, в общем-то, не было.
Другое дело, что корабль выглядел не так. Явно искусственный объект, но и без всяких подсказок было ясно, что сделан он не людьми. Почему? Не знаю, как точнее передать. Поверхность — сплошное темное зеркало, и на нем ни царапины, вообще ни единой отметины. Как его собирали — непонятно. Сплошная гладкая поверхность, и все.
Я даже не мог сказать, что это за материал. Металл? По идее, да, должен быть металл. Но что это на самом деле? Далее, поверхность космического корабля только-только с орбиты может быть или безумно холодной, или обжигающе горячей от прохождения через атмосферу. Я дотронулся до нее рукой и ничего не почувствовал, ни холода, ни жара, вообще ничего. И еще я заметил сразу же: такой большой корабль, садящийся с дикой перегрузкой, должен был спалить под собой по крайней мере акра два; здесь же ничего не выгорело, под кораблем остался пышный зеленый кустарник.
Мы поднялись к «грибу» в центре тарелки — к шлюзу, если я правильно понял его назначение. Один край «гриба» зажал «болотную черепаху» — танковую броню смяло, будто картонную коробку, но все же она выдержала. «Черепахи» могут погружаться на глубину до пятисот футов, так что, сами понимаете, они очень прочные.
Шляпка «гриба» смяла ее, но шлюз все-таки не закрылся. Хотя на металле — или что это там за материал, из которого паразиты делают свои корабли, — все равно не осталось ни следа.
Старик повернулся ко мне.
— Вы с Мэри подождите здесь.
— Ты что, один туда собрался?
— Да. Возможно, у нас очень мало времени.
Тут заговорил офицер:
— Я должен вас повсюду сопровождать, сэр. Приказ командира.
— Что ж, хорошо, — согласился Старик. — Пошли.
Он встал на колени, заглянул внутрь, затем опустился на руках в люк. Мальчишка последовал за ним. Я немного злился на Старика, но оспаривать его решение не стал.
Когда они скрылись в тарелке, Мэри повернулась ко мне:
— Сэм, мне это совсем не нравится. Я боюсь.
Она меня, признаться, удивила. Я сам испытывал страх, но никак не ожидал этого от нее.
— Не беспокойся. Я рядом.
— А мы должны оставаться здесь? Он ведь не сказал этого.
Я обдумал ее слова и решился:
— Если ты хочешь вернуться к машине, я тебя провожу.
— Я... Нет, Сэм, наверно, нам надо остаться. Но ты меня обними.
Я обнял ее и почувствовал, как она дрожит.
Спустя какое-то время — не помню, как долго мы сидели одни, — над краем люка появились головы Старика и мальчишки-офицера.
Офицер выбрался наружу. Старик приказал ему охранять шлюз, а нас потянул внутрь.
— Пошли. Там не опасно. Вроде бы.
— Черта с два! — сказал я, но послушался, потому что Мэри уже двинулась к люку.
Старик помог ей слезть и сказал:
— Голову не поднимайте. Здесь везде низкие потолки.
Давно известно, что у инопланетян все иначе, не так, как у нас, но мало кому из людей доводилось своими глазами видеть лабиринты Венеры или марсианские руины, а я не принадлежу к числу даже тех немногих. Сам не знаю, что ожидал увидеть внутри. Не то чтобы там все поражало воображение, но выглядело довольно необычно. Создавался корабль инопланетным разумом, с совершенно иными представлениями о том, как и что нужно делать, разумом, который даже не знал, возможно, о прямых углах и прямых линиях или не считал эти элементы необходимыми. Мы оказались в небольшой, как бы приплюснутой круглой камере и оттуда поползли по змеящейся трубе около четырех футов диаметром: туннель уходил, наверно, в самое сердце корабля и по всей поверхности светился красноватым светом.
В корабле стоял странный, тяжелый запах — словно болотный газ с душком от мертвых паразитов. Это, и красноватое свечение плюс полное отсутствие ощущения тепла или холода под ладонями создавало неприятное впечатление, будто мы не космический корабль обследуем, а ползем по пищеводу какого-то неземного чудовища.
Вскоре труба разделилась, словно артерия, на два прохода, и там мы впервые обнаружили титанского гермафродита-носителя. Он — пускай будет «он» — лежал на спине, будто спящий ребенок с паразитом вместо подушки. На маленьких пухлых губках застыло некое подобие улыбки, и я не сразу догадался, что он мертв.
На первый взгляд у титанца и человека больше сходных черт, чем различий. То, что мы ожидали увидеть, как бы заслоняет то, что мы видим на самом деле. Взять хотя бы его «рот» — с чего я решил, что они им дышат?
В действительности, даже несмотря на поверхностное сходство — четыре конечности и похожий на голову нарост, — они напоминают нас не больше, чем, скажем, лягушка-бык молодого бычка. Тем не менее что-то в нем было почти человеческое. «Маленький эльф»,— подумалось мне. Эльфы со спутника Сатурна.
Увидев это существо, я выхватил пистолет. Старик обернулся и сказал:
— Успокойся. Он мертв. Они все погибли, когда танк нарушил герметизацию.
— Я хотел убить паразита,— не унимался я, держа оружие наготове. — Возможно, он еще жив.
Паразит был без панциря, какой встречался теперь почти у всех, голый и отвратительный.
— Твое дело. Но он никому не причинит вреда. Этот паразит не может выжить на носителе, который дышит кислородом,— сказал Старик, пожав плечами, и полез через мертвого титанца.
Я даже не смог из-за него выстрелить. Мэри, вопреки своему обыкновению, не выхватила пистолет, а только прижалась ко мне, словно искала защиты и утешения. Дышала она неровно, будто всхлипывала. Старик остановился и терпеливо спросил:
— Ты идешь, Мэри?
Она судорожно вздохнула.
— Пойдем назад! Я не могу здесь!
— Мэри права,— сказал я.— Это работа не для троих агентов, а для целой научной группы со специальным оборудованием.
Старик не обратил на меня никакого внимания.
— Мэри, это необходимо сделать, ты же знаешь. Кроме тебя, некому.
— Что это еще такое? Почему она должна здесь оставаться? — разозлился я.
Он снова пропустил мои слова мимо ушей.
— Мэри?
Каким-то образом ей удалось справиться с собой. Дыхание стало ровным, лицо разгладилось, и она с невозмутимостью королевы, всходящей на эшафот, поползла дальше, прямо через лежащего титанца. Я двинулся следом, стараясь не задеть тело, хотя пистолет в руке здорово мешал.
В конце концов мы добрались до большого помещения, которое, по всей вероятности, служило титанцам командным отсеком — мертвых «эльфов» там было больше, чем в других местах корабля. Вогнутые стены светились гораздо ярче, чем в туннеле, и были покрыты какими-то наростами с извилинами, похожими на кору головного мозга и столь же непостижимыми. Мне снова почудилось, что сам корабль — это большой живой организм.
Старик не остановился и нырнул в следующий туннель со светящимися красными стенами. Мы ползли по его изгибам, пока туннель не расширился футов до десяти — даже встать уже можно было. Но это не самое главное: стены стали прозрачными.
За прозрачными панелями по обеим сторонам, извиваясь и переворачиваясь, плавали в питательной среде тысячи и тысячи паразитов. Каждый контейнер освещался мягким рассеянным светом изнутри, и было очень хорошо видно, насколько они велики. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать.
Пистолет дрожал у меня в руке, и Старик закрыл раструб ладонью.
— Не вздумай, — сказал он. — Не приведи господь, они оттуда вырвутся. Эти-то как раз для нас.
Мэри смотрела на паразитов, не отрываясь, но лицо ее показалось мне слишком уж спокойным. Наверно, она даже не совсем понимала, что видит перед собой. Я посмотрел на нее, на стены этого жуткого аквариума и, теряя терпение, сказал:
— Давайте сматываться отсюда, пока еще есть время, а потом разбомбим их к чертовой матери.
— Нет, — тихо сказал Старик. — Это еще не все. Пошли.
Туннель сузился, затем снова стал шире, и мы оказались в зале чуть меньших размеров. Опять прозрачные стены, и опять что-то за ними плавало.
До меня даже не сразу дошло, что это.
Прямо напротив меня, лицом вниз, колыхалось тело мужчины. Тело человека. Земного человека лет сорока-пятидесяти. Он плавал, скрестив руки на груди и поджав колени, как во сне.
Я смотрел, не в силах отвести взгляд и мучаясь ужасными догадками. Человек был в аквариуме не один — за ним плавали еще мужчины и женщины, молодые и старые,— но этот почему-то задержал мое внимание. Я думал, что человек мертв, даже сомнений не возникало. Но тут он шевельнул губами — боже, лучше бы это и в самом деле был мертвец.
Мэри бродила вдоль прозрачной стены словно во сне — нет, не во сне, а полностью погруженная в себя, — останавливалась, вглядывалась в мутные, заполненные телами аквариумы.
Старик смотрел только на нее.
— Ну что, Мэри? — спросил он мягко.
— Я не могу их найти,— чуть не плача, произнесла она голосом маленькой девочки и перебежала к другой стене.
Старик схватил ее за руку.
— Ты не там их ищешь, — сказал он, на этот раз твердо. — Тебе нужно вернуться к ним. Вспомнить.
— Но я не помню! — как стон.
Ты должна вспомнить! По крайней мере это ты можешь для них сделать. Тебе нужно вернуться к ним, отыскать их у себя в памяти.
Мэри закрыла глаза, и по ее щекам побежали слезы. Она всхлипывала и судорожно глотала воздух. Я протиснулся между ними и повернулся к Старику.
— Прекрати. Что ты с ней делаешь?
Он оттолкнул меня в сторону и рассерженно прошептал:
— Не лезь, сынок. Сейчас ты не должен мне мешать.
— Но...
— Все! — Он отпустил Мэри и отвел меня ко входу.— Стой здесь. Я знаю, что ты любишь жену, знаю, что ненавидишь титанцев, но сейчас не мешай мне. Все будет хорошо. Я обещаю.
— Что ты задумал?
Старик не ответил и отвернулся. Я остался на месте. Хотелось что-то сделать, но я боялся вмешиваться в то, чего не понимаю.
Мэри села на корточки и закрыла лицо руками, как напуганный ребенок. Старик опустился рядом с ней на колени и тронул ее за запястье.
— Назад, возвращайся назад, — донеслось до меня. — Туда, где все это началось.
— Нет... нет... — едва слышно откликнулась Мэри.
— Сколько тебе было лет? Когда тебя нашли, по виду было семь или восемь. Это случилось раньше?
— Да... да, раньше. — Она всхлипнула и упала на пол. — Мама! Мамочка!
— Что говорит мама? — мягко спросил Старик.
— Ничего не говорит. Только смотрит на меня так... странно смотрит. У нее что-то на спине. Я боюсь. Боюсь!
Пригнув голову, я двинулся к ним. Старик, не отрывая глаз от Мэри, махнул рукой, чтобы я оставался на месте, и я в нерешительности остановился на полпути.
— Назад, — приказал он,— Назад!
Обращался он ко мне, и я послушался. Но Мэри тоже.
— Я помню корабль, — пробормотала она. Большой сверкающий корабль...
Старик сказал что-то еще. Если она и ответила, я на этот раз не расслышал. Но все равно остался на месте. Происходило явно что-то важное, настолько важное, что целиком захватило внимание Старика даже в окружении врагов.
Он говорил — успокаивающе, но настойчиво. Мэри затихла и словно погрузилась в гипнотический транс. Теперь я слышал ее совершенно отчетливо. Спустя какое-то время ее просто понесло, как бывает, когда срывается какой-то эмоциональный тормоз. Старик лишь изредка направлял рассказ.
Я услышал шорох в туннеле за спиной и, выхватив пистолет, мгновенно повернулся. На какое-то мгновение мной овладело дикое паническое ощущение, что мы попали в ловушку, и я чуть не пристрелил того молодого офицера, что мы оставили охранять вход.
— Срочно на выход! — произнес он, задыхаясь, затем протолкнулся мимо меня к Старику и повторил то же самое.
Старик зыркнул на него, как на смертельного врага.
— Заткнись и не мешай!
— Но, сэр, это необходимо, — настаивал офицер. — Командир приказал немедленно возвращаться. Мы отступаем. Возможно, придется уничтожить этот корабль. Если мы останемся, они разнесут его вместе с нами.
— Хорошо, — неожиданно спокойным тоном произнес Старик. — Иди скажи командиру, что он должен продержаться, пока мы не вернемся. У меня есть жизненно важная информация. Сынок, помоги мне с Мэри.
— Есть, сэр! Но поторопитесь! — Офицер поспешно уполз.
Я подхватил Мэри на руки и донес до воронки, ведущей в туннель. Она ни на что не реагировала, хотя вроде бы была в сознании. У выхода я положил ее на пол.
— Придется тащить, — сказал Старик, — Она, видимо, не скоро придет в себя. Знаешь что, давай-ка я пристрою ее тебе на спину, и ты поползешь впереди.
Не обращая на него внимания, я тряхнул Мэри за плечи.
— Мэри! Ты меня слышишь?
Она открыла глаза.
— Да, Сэм.
— Мэри, родная, нам нужно выбираться отсюда — и очень быстро. Ты сможешь?
— Да, Сэм. — Глаза опять закрылись.
Я снова ее встряхнул и крикнул:
— Мэри!
— Да, дорогой. Что такое? Я очень устала.
— Послушай, Мэри, тебе нужно ползти вперед. Иначе нас захватят паразиты. Ты понимаешь?
— Хорошо, дорогой.
Она уже не закрывала глаз, но в них не было ни единой мысли.
Я подтянул ее в туннель и пополз следом. Когда она останавливалась, приходилось подгонять ее шлепками. Через камеру со стеклянными стенами, за которыми плавали паразиты, и командный отсек — если это действительно командный отсек — я пронес Мэри на руках, затем снова ползком. На развилке, где на полу лежал мертвый «эльф», она остановилась. Я пополз вперед и запихал труп в боковой туннель. Теперь уже у меня не возникало никаких сомнений, что паразит сдох. Но Мэри снова пришлось поддать, чтобы она двигалась вперед.
Худо-бедно этот кошмар закончился, и мы все-таки выползли к шлюзу, где нас ждал молодой офицер. Он помог нам поднять Мэри: мы со Стариком толкали снизу, он тянул. Затем я подсадил Старика, выкарабкался наверх сам и отобрал Мэри у этого мальчишки. Снаружи уже почти стемнело.
Мы пробрались мимо раздавленного дома, обогнули кустарник и вышли на дорогу. Машины на месте не оказалось, но нас ждала «болотная черепаха», куда мы и втиснулись, не теряя ни одной секунды, потому что бой шел уже чуть ли не над нашими головами. Командир танка велел задраить люки, и мы рванули к воде. Спустя пятнадцать минут танк вполз в чрево «Фултона».
А еще через час мы высадились на базе Мобил. Нам со Стариком предложили в кают-компании «Фултона» кофе и сандвичи, а Мэри тем временем приводили в себя в женском кубрике. Она присоединилась к нам перед самым прибытием на базу и, похоже, чувствовала себя к этому времени вполне нормально.
— Ты как, в порядке, Мэри? — спросил я.
— Конечно, дорогой. А что могло со мной случиться?
С базы мы вылетели на штабной машине в сопровождении нескольких истребителей. Я думал, мы направляемся к себе в Отдел или в Вашингтон, но вместо этого пилот доставил нас на другую базу, скрытую в теле горы, и лихо сел прямо в ангар — гражданским машинам такое просто не под силу, а он, что называется, «попал в игольное ушко»: на полной скорости снизился, влетел в пещеру и сразу затормозил.
— Где это мы? — спросил я.
Старик ничего не ответил и выбрался из машины. Мы с Мэри последовали за ним. Ангар был небольшой — всего лишь стоянка для дюжины летающих машин, уловитель и единственная стартовая платформа. Охрана направила нас к двери посреди каменной стены, мы зашли внутрь и оказались в крохотном холле. Голос из динамика тут же приказал нам раздеться. Как ни жаль было расставаться с оружием и телефоном, но пришлось.
Затем мы прошли в следующее помещение, где нас встретил молодой охранник, чье облачение состояло лишь из повязки с тремя шевронами и двумя перекрещенными ретортами. Он повел нас дальше и перепоручил девушке, на которой было и того меньше — только два шеврона. Оба служащих базы, конечно же, обратили внимание на Мэри, каждый по-своему, и мне показалось, что девица-капрал облегченно вздохнула, передав наконец нашу компанию капитану.
— Мы получили ваше сообщение,— сказала женщина-капитан.— Доктор Стилтон уже ждет.
— Благодарю вас, мадам, — ответил Старик. — Куда теперь?
— Секундочку. — Она подошла к Мэри, ощупала ее волосы и извиняющимся тоном добавила: — Приходится быть настороже.
Если она и заметила, что больше половины волос у Мэри искусственные, то никак этого не проявила. У нее самой прическа была по-мужски короткая.
— Ладно,— смилостивилась она. — Идемте.
— Хорошо, — сказал Старик. — Но ты, сынок, останешься здесь.
— Почему это? — спросил я.
— Потому что ты чуть не испортил мне первую попытку. Все. Возражения не принимаются, — отрезал Старик.
— Офицерская кают-компания — в первом проходе налево,— подсказала капитанша. — Можете подождать там.
Ничего другого мне не оставалось. По пути в кают-компанию я наткнулся на дверь, украшенную красным черепом с костями и надписью: «Осторожно! Живые паразиты. Только для допущенного персонала! Используйте процедуру “А”!» Разумеется, меня бы туда силой не затащили.
В кают-компании прохлаждались трое или четверо мужчин и две женщины. Я нашел свободное кресло и сел, пытаясь сообразить, кем тут нужно быть, чтобы получить рюмку. Спустя несколько минут ко мне присоединился крупный общительный мужчина с цепочкой на шее, на которой болталась бляха с полковничьими звездами.
— Новичок? — спросил он.
Я признал, что да.
— Гражданский эксперт?
— Не знаю, потяну ли я на эксперта, но для оперативной работы вроде бы гожусь.
— А как зовут? Извините за навязчивость, но я отвечаю здесь за режим секретности. Фамилия — Келли.
Я тоже назвался. Он кивнул.
— Вообще-то, я видел, как вы появились на базе. Ладно, мистер Нивене, а как насчет того, чтобы промочить горло?
— Спрашиваете! Кого надо прикончить, чтобы налили?
— ...и насколько я понимаю, — говорил Келли,— режим секретности здесь нужен как роликовые коньки кобыле. Результаты нашей работы надо публиковать в печати, и как можно скорее.
Я заметил, что он совсем не производит впечатления твердолобого солдафона. Келли рассмеялся.
— Поверьте, далеко не все «твердолобые солдафоны» на самом деле таковы. Они ими только кажутся.
На это я сказал, что да, мол, маршал Рекстон, например, действительно не так прост, как можно было бы подумать.
— Вы с ним знакомы? — спросил Келли.
— Не то чтобы знаком, но мы встречались с ним по работе. Последний раз я видел его сегодня утром.
— Хм... Я никогда не встречался с этим джентльменом лично. Похоже, вы вращаетесь в более высоких сферах, сэр.
Я объяснил, что это всего лишь случайный поворот судьбы, но тем не менее он стал относиться ко мне с гораздо большим уважением.
Спустя какое-то время Келли принялся рассказывать мне о работе лаборатории:
— Сейчас мы знаем об этих мерзких созданиях больше самого дьявола. Но знаем ли, как уничтожать паразитов, не убивая носителя? Увы. Разумеется, если бы мы могли заманивать их по одному в какую-нибудь камеру и усыплять газом, тогда носители оставались бы целы и невредимы. Но знаете эту старую шутку про то, как ловить птиц? Все, мол, очень просто, если можешь подобраться достаточно близко и насыпать ей на хвост соли. Сам я не ученый — всего лишь полицейский, хотя и числюсь по другому ведомству,— но я разговаривал с теми, кто здесь работает. И одно ясно уже сейчас: для победы в войне нужно биологическое оружие — микроб, который кусает паразита, но не носителя. Вроде бы не так сложно, да? Нам известны сотни болезней, которые смертельны для титанцев — оспа, тиф, сифилис, энцефалит, болезнь Обермейера, чума, желтая лихорадка и так далее. Беда в том, что все они убивают и носителей.
— А нельзя использовать что-нибудь такое, против чего у всех есть иммунитет? — спросил я, — Всем, например, делают прививки от тифа. И почти все вакцинированы от оспы.
— Ничего не выйдет. Если у носителя есть иммунитет, паразиту болезнь не передается. Теперь, когда они научились отращивать себе этот наружный панцирь, все контакты с внешней средой идут у них через носителей. Нет, нам нужно что-то такое, что наверняка убьет паразита, а у человека разве что насморк вызовет.
Я хотел что-то ответить, но тут заметил в дверях Старика, извинился перед Келли и встал из-за столика.
— Что там из тебя Келли выкачивал? — спросил Старик.
— Ничего не выкачивал,— ответил я.
— Это тебе только кажется. Ты знаешь, кто он?
— А должен?
— Да должен бы. Хотя, может, и нет. Он никому не позволяет себя фотографировать. Это знаменитый «Б. Дж. Келли», величайший криминолог современности.
— Тот самый Келли?! Но ведь он не имеет никакого отношения к армии.
— Почему? Возможно, он в запасе. Но я думаю, ты догадываешься теперь, насколько важна эта лаборатория. Пойдем.
— Где Мэри?
— Сейчас тебе к ней нельзя. Она приходит в себя.
— С ней... что-нибудь случилось?
— Я же обещал тебе, что все будет в порядке. Лучше Стил-тона в этой области никого нет. Но нам пришлось копать очень глубоко и преодолевать ее сопротивление. Это весьма тяжело для объекта.
Я обдумал его слова и спросил:
— Ты получил, что хотел?
— И да и нет. Мы еще не закончили.
— А что ты хочешь найти?
Мы шли по одному из бесконечных подземных коридоров базы, потом зашли в небольшой кабинет и сели. Старик нажал клавишу коммуникатора на столе и сказал:
— Частная беседа.
— Да, сэр, — послышалось в ответ.— Мы не будем записывать.
Одновременно на потолке зажегся зеленый сигнал.
— Верить им, конечно, нельзя, — пожаловался Старик,— но, по крайней мере, пленку не будет слушать никто, кроме Келли. Теперь о том, что ты хотел узнать... Хотя, по правде говоря, я не уверен, что тебе положено это знать. Да, она твоя жена, но душа ее тебе не принадлежит, а то, что нам стало известно, крылось слишком глубоко в душе. Мэри и сама не подозревала, что там есть.
Я молчал, и он продолжал обеспокоенным тоном:
— С другой стороны, может быть, лучше рассказать тебе что-то, чтобы ты понял, о чем я говорю. Иначе ты начнешь дергать ее, а мне бы этого очень не хотелось. Ты невольно можешь вызвать у нее какой-нибудь нервный срыв. Она вряд ли что-то вспомнит — Стилтон работает предельно осторожно, — но ты можешь здорово осложнить ей жизнь.
Я глубоко вздохнул и сказал:
— Сам решай.
— Ладно. Я расскажу тебе кое-что и отвечу на твои вопросы — на некоторые из них, — если ты поклянешься никогда не беспокоить на эту тему свою жену. У тебя просто нет нужного опыта.
— Хорошо, сэр. Я обещаю.
— В общем, не так давно на Земле существовала группа людей — культ, можно сказать, — к которым все остальное человечество относилось довольно неприязненно.
— Я знаю. Уитманиты.
— А? Откуда ты узнал? От Мэри? Нет, Мэри не могла ничего тебе рассказать; она сама не помнила.
— Нет, не от Мэри. Сам догадался.
Старик посмотрел на меня с удивлением и уважением одновременно.
— Возможно, я тебя недооценивал, сынок. Да, уитманиты. И Мэри была в детстве с ними, в Антарктике.
— Стоп! Они же перебрались из Антарктики...— я напряг память, и нужная дата вдруг всплыла, — в 2034-м!
— Точно.
— Но тогда Мэри должно быть около сорока.
— А тебя это беспокоит?
— В смысле? Нет, видимо. Но этого не может быть.
— На самом деле может. Хронологически ей действительно около сорока. Биологически — примерно двадцать пять. А субъективно она еще моложе, потому что у нее нет сознательных воспоминаний о жизни до 2050-го.
— Что ты имеешь в виду? Я могу понять, что она не помнит свое детство, не хочет его вспоминать. Но что означает все остальное?
— То, что я и сказал. Ей ровно столько, на сколько она выглядит... Помнишь ту камеру на корабле титанцев, где она начала что-то вспоминать? Лет десять или даже больше Мэри провела в анабиозе точно в таком же аквариуме.
