Джулиан Мэй
КРОВАВЫЙ ТРИЛЛИУМ
Глава 1
На земле, освещаемой Тремя Лунами, в этот год надолго затянулся период зимних дождей. Весна запаздывала. Нескончаемые муссоны, гулявшие над равнинами Полуострова, нанесли высокие снежные сугробы вокруг башни Великой Волшебницы, стоящей на южном склоне горы Бром. А в ту ночь, когда объявился маленький беглец Шики, шел дождь со снегом.
Вынесший его из свирепого шторма измученный ламмергейер так устал, что не смог даже послать мысленную весть о своем появлении в уединенный дом Великой Волшебницы, так что этот неожиданный визит сначала вызвал испуг. Едва дотянув до скользкой крыши башни, гигантская птица упала замертво, и сперва слуги Белой Дамы не заметили ноши, которую она с таким мужеством донесла до юга. Крылья, хвост и голова черно-белого ламмергейера были покрыты коркой льда. Кожаный плащ Шики, перенесшего жуткое путешествие, был тверд, как броня, и накрепко примерз к трупу птицы. У беглеца не хватило сил подняться на ноги, и он бы так и погиб, если бы люди, ухаживающие за ламмергейерами Великой Волшебницы, не поспешили ему на помощь. Они сразу поняли, что он прилетел из горной страны, что он одной с ними крови, но какой-то очень уж малорослый: очевидно, принадлежал к неизвестному им роду.
— Меня зовут Шики. Я привез новости для Белой Дамы,— Слова давались беглецу с трудом.— В северной стране Тузамен случилось несчастье. Я... я должен рассказать ей...
Так и не договорив, он лишился чувств, и ему привиделись умершие жена и дети, почудилось, что они пытаются освободить его из объятий кошмарного сна, зовут к себе, в золотое царство тепла и покоя, туда, где под безоблачным небом цветут черные Триллиумы.
Как же его влекло к любимой семье! Как хотелось распрощаться наконец со страданиями и болью, с бременем долга, тяготевшим над ним всю жизнь! Но он еще не передал тревожную весть и начал умолять дорогих его сердцу призраков немного повременить, подождать, пока он не исполнит свою последнюю миссию — предупредит Великую Волшебницу о грозящей опасности. Не успел Шики заговорить, как все три видения, улыбаясь и кивая головами, растаяли в сияющем мареве.
Очнувшись, он понял, что будет жить...
Он пришел в себя в полумраке уютной комнаты, на широкой постели, покрытой меховым одеялом. Обмороженные руки были туго перебинтованы. Возле постели стояла странная небольшая лампа, похожая на кристалл, которая излучала яркий желтый свет. В окно стучал ледяной дождь, но в комнате было очень тепло, хотя нигде не видно ни очага, ни жаровни с углями. В воздухе витал легкий аромат духов. Он с трудом сел и увидел в изножье постели на столике вытянувшиеся в ряд золоченые горшки, в которых цвели волшебные черные Триллиумы — точь-в-точь такие, какие привиделись ему во сне.
За ними в полумраке стояла высокая женщина. Ее длинное белое одеяние с капюшоном отливало голубизной, напоминая сверкание льдинок с великих ледников, покрывающих далекие отсюда горы. Лицо женщины было скрыто, и поначалу Шики затаил дыхание от страха — от этой таинственной фигуры повеяло колдовской силой, подавлявшей его, и он задрожал, как испуганный ребенок. В прошлом ему один раз пришлось встретиться с человеком, которого окружала подобная аура,— тогда он чуть не умер.
Женщина откинула капюшон и подошла к нему поближе. Ласково дотронулась до него, и он опять опустился на подушки.
— Не бойся,— произнесла она.
Пугающая аура растаяла. Это была всего лишь красивая молодая черноволосая женщина. Явно не из его народа. Глаза с глубокими золотыми зрачками отливали опаловой голубизной, а нежные губы печально улыбались.
Его страх сменился диким беспокойством. Может быть, вур привез его не туда, куда следует? Ведь легендарная Великая Волшебница, которая со времен Исчезнувших охраняет и защищает его народ Гор, должна быть древней старухой. А этой женщине на вид не больше тридцати...
— Не волнуйся,— сказала она.— Одна Великая Волшебница сменяет другую — так повелось с самого начала. Верь мне, я и есть Великая Волшебница Харамис, Белая Дама нашего времени. Правда, пока я новичок — всего лишь двенадцать лет исполняю свои обязанности. Скажи, кто ты, зачем искал меня,— и я постараюсь помочь тебе.
— О, госпожа,— прошептал Шики. Слова падали медленно, как последние капли из выжатой губки.— Я попросил своего верного вура доставить меня сюда, к тебе, потому что я ищу справедливости, хочу, чтобы было исправлено то зло, которое причинили мне, моему семейству и жителям моего селения. Но во время перелета, будучи близок к смерти, я понял, что не только мы нуждаемся в твоей помощи. Опасность угрожает всему миру.
Она долго смотрела на него. Он поразился, увидев, что глаза ее наполнились слезами, так и не пролившимися на бледные щеки.
— Значит, это правда,— прошептала она.— Во всем мире стало тревожно, повсюду распространяются слухи о возрождении Зла. Даже между моими любимыми сестрами возникли разногласия. Я пыталась объяснить это земными причинами, поскольку мне не хотелось верить, что мировому порядку опять угрожает опасность.
— Но это именно так! — приподнявшись, вскричал Шики.— Поверьте мне, госпожа! Вы должны мне поверить! Жена не хотела слушать меня и погибла, а с нею и мои дети, и многие односельчане. Тот злой человек, что спустился с Вечного Ледника, уже заколдовал весь Тузамен. Но скоро... скоро...
Сильный приступ кашля помешал ему говорить, и он как безумный забился в судорогах.
Волшебница подняла руку:
— Магира!
Дверь открылась. Появилась еще одна женщина. Неслышными шагами она подошла к постели и внимательно посмотрела на беглеца огромными зелеными глазами. Ее волосы напоминали паутину, а уши украшали сверкающие красные рубины. В отличие от строгого белого платья Великой Волшебницы, легкое свободное одеяние вновь пришедшей было темно-малинового цвета с золотым воротничком и такими же манжетами, усыпанными разноцветными драгоценными камнями. Выглядело оно роскошно. В руках женщина держала хрустальную чашу с темной дымящейся жидкостью и по приказу Великой Волшебницы протянула ее беглецу.
Его кашель утих, и он успокоился.
— Сейчас вам станет лучше,— сказала Магира.— Наберитесь мужества. Белая Дама никогда не отворачивается от тех, кто приходит к ней за помощью.
Мягкой тканью Магира промокнула покрытый испариной лоб гостя, и он с облегчением отметил, что на руке у нее три пальца — совсем как у него. Хотя внешне эта женщина очень напоминала человека, хотя черты ее лица были более правильными, чем его собственные, и в речи слышался странный акцент, ему приятно было сознавать, что она принадлежит к его народу. Что ни говори, а надвигающаяся угроза исходила именно от людей.
Лечебный напиток оказался горьким на вкус, зато утолил жажду и наполнил беглеца силами. Белая Дама присела на один край постели, Магира устроилась на другом. Через несколько минут он окончательно пришел в себя и смог поведать им свою историю.
— Меня зовут Шики,— сказал он,— а мой народ называет себя дороками. Мы живем в самом отдаленном районе Тузамена — там, где языки Вечного Ледника, берущие начало из студеного центра мира, смыкаются с морем. Это суровая страна овеваемых ветрами бесплодных земель и голых скал. Селения моего народа, маленькие и бедные, ютятся на дне глубоких каньонов между высокими утесами. Гейзеры немного нагревают воздух и землю, так что кое-какие деревья и овощи все-таки могут произрастать. Наши жилища-пещеры просты, но удобны. Очень редко к нам заезжают люди с побережья и с Огненных островов, мы поддерживаем связь и с некоторыми племенами народа Гор. По всему миру в горах живут наши родственники, и, подобно им, мы выращиваем способных на дальние полеты вуров и путешествуем вместе с этими замечательными птицами. Теперь я понимаю, что госпожа Магира и те ваши слуги, которые перенесли меня сюда, тоже принадлежат к какой-то обособленной ветви моего народа, удостоенной чести служить вам, Белая Дама. Я понимаю также, почему мой бедный погибший друг, вур Нанунцио, так настаивал на том, чтобы я поделился с вами печальными новостями... Простите, что отвлекся, мне не следовало отступать от своей истории...
Шики зарабатывал на жизнь охотой на черных федо-ков и золотых воррамов, которые водятся только в высокогорье, а кроме того, время от времени сопровождал людей, ищущих драгоценные металлы, в далекие горы, туда, где горячие вулканы немного смягчают леденящий душу холод.
Два года назад в сухую осеннюю погоду в селение Шики пришли трое людей. Это не были ученые или торговцы: они представились студентами с юга, из Рэктама. Они сказали, что посланы королевой-регентшей Ганондри на поиски редкой травы, которая может вылечить их юного короля Ледавардиса от медленно убивающего его ревматизма. Эта трава растет только в Кимилоне, далеком краю Огня и Льда, на маленьком островке жизни, среди ледников и скал.
Глава селения, где жил Шики, старая Зози Твистбэк, сказала незнакомцам, что Кимилон находится в девятистах лигах к западу, что его окружают покрытые вечными льдами горные вершины. Эта земля практически недосягаема, добраться до нее могут только чудесные птицы, которых соплеменники Шики называют вурами, а люди — ламмергейерами. Но даже вурам такое путешествие вряд ли под силу — в тех краях свирепствуют бури, спускающиеся с Вечного Ледника. Ни дороки, ни другие обитатели гор никогда не осмеливались летать в Кимилон на вурах. Почти двести лет никто не бывал там.
Трое незнакомцев посулили огромное вознаграждение тому, кто проводит их до Кимилона, но добровольцев не нашлось. Не только потому, что путешествие казалось страшно опасным, но и потому, что сама эта троица внушала опасения. От них попахивало черной магией, и соплеменники Шики не очень-то им верили. Один был одет во все черное, другой — в фиолетовое, третий — в ярко-желтое.
Потом они потребовали, чтобы им продали вуров,— они собрались отправиться в Кимилон без проводника.
Зози Твистбэк не дала выхода своему гневу и терпеливо объяснила, что чудесные птицы — существа свободные, что они не являются чьей-то собственностью, что летают с их помощью как друзья. Она осторожно намекнула чужестранцам, что тем, кто не выказывает дружелюбия, вуры могут надолго запомниться своими когтями и острыми клювами. Тогда троица возобновила уговоры насчет проводника, но, поскольку их по-прежнему никто не хотел слушать, они вроде бы отказались от своих намерений и покинули селение.
Но не тут-то было. Всем дорокам было известно, что Шики — самый лучший проводник. Это стало известно и чужестранцам. И вот однажды, вернувшись после осмотра капканов, Шики увидел, что его жилище опустело. Жена и обе маленькие дочки исчезли, и никто не знал, что с ними случилось. Той ночью Шики чуть не сошел с ума от горя. Он накачался ягодной настойкой почти до бесчувствия, и вдруг в дверь к нему постучался один из пришлой троицы. Сказал, что у него есть важное сообщение.
Оказалось, что мерзавцы похитили семью Шики, чтобы заставить его стать их проводником. Они предупредили, что, если Шики скажет хоть слово односельчанам, его жена и дети будут убиты. Если же он доставит незваных гостей в Кимилон и потом вернется с ними, живыми и невредимыми, обратно, его любимая семья будет возвращена в целости и сохранности, а сам он получит в награду мешочек с платиной, стоимость которой равняется его десятилетнему заработку.
— Но если мы не отышем лечебную траву,— сказал Шики,— риск окажется неоправданным.
В ответ чужестранцы весело расхохотались.
— Никакой травы не существует,— заявил одетый в фиолетовое.— Нас ждет кое-что другое, и дело не терпит отлагательства. Так что собирай-ка команду из самых могучих и выносливых ламмергейеров: четырех для нас и еще десяток — чтобы перевезти кое-какой груз. Мы должны отправиться до рассвета.
Шики оставалось только подчиниться.
Ужасный полет к Вечному Леднику занял семь дней. Только один раз путешественники сделали короткую передышку, опустившись на лед; даже выносливые вуры выдохлись от бурь, терзавших их каждую ночь. Когда наконец достигли края Огня и Льда, вулканы бушевали вовсю: с гор текла раскаленная лава, в багровом небе курился черный дым. Одним словом, местность очень напоминала десятикратно увеличенный ад. Пепел выбеливал землю и покрывал скудную растительность подобием ядовитого снега.
И в этом аду они нашли одинокого мужчину.
Оказалось, тот сам построил себе жилье из обломков застывшей лавы. Возведенный возле огромной скалы дом размером с два сенных амбара был не только добротен, но и красив. Пищей мужчине служили прячущиеся в расщелинах личинки, корешки и ягоды с нескольких кустарников, росших на скудной почве, а также черви и ракушки, которые водились в горячих вулканических ручьях.
Все здесь было отравлено вечно падающим пеплом, так что, когда путешественники впервые увидели мужчину, тот был похож на обтянутый кожей скелет.
Он был высок — в два раза выше Шики. Его густые светлые волосы и борода отросли почти до колен. У него было изможденное морщинистое лицо, в глубоко посаженных бледно-голубых глазах с искорками темного золота светилось безумие. На ногах он носил самодельные сандалии, защищавшие от острых камней, а тело прикрывала грубая, сплетенная из растений залатанная роба, которой вполне хватало, чтобы не замерзнуть: в этой части Кимилона извержения вулканов смягчали стужу, веющую с окружающих плато ледников.
Шики тут же догадался, что истинной целью экспедиции было спасение этого человека, которого звали Портоланусом. Вне всяких сомнений, он был могущественным колдуном. От всей его фигуры веяло той же колдовской силой, что и от Белой Дамы, но в его чарах не чувствовалось доброжелательности. Наоборот, казалось, он с трудом сдерживает ярость, словно все его существо переполняют бушующие страсти. Шики даже почудилось, что он может взорваться с той же разрушительной силой, с какой вырывается из жерла вулкана раскаленная докрасна магма,— если, конечно, даст волю своим чувствам.
Когда экспедиция нашла Портолануса, тот с трудом говорил на человеческом языке. Шики так и не узнал, долго ли он жил отшельником в этом уединенном месте. Шики до сих пор непонятно, каким образом Портолану-су удалось вызвать трех своих спасителей, которые обращались к нему с почтением, граничащим со страхом. Они привезли для него роскошные белоснежные одежды, и после того, как он насытился, помылся, постриг волосы и сбрил бороду, в нем уже нельзя было узнать того беднягу в лохмотьях, который издал торжествующий звериный рык при виде вуров, приземлявшихся возле его жилища.
Кроме съестных припасов и крошечных палаток, в которых путешественники ночевали на льду, приспешники Портолануса еще дома заставили Шики приторочить к спинам десятка птиц веревки и мешки. Скоро Шики стало ясно, для чего они предназначались. Пока вуры отдыхали, он оставался на улице с одним из мужчин, а двое других вместе с Портоланусом заперлись в каменном доме. Наконец они вышли наружу со множеством туго набитых мешков и погрузили их на птиц. Потом той же опасной дорогой экспедиция отправилась обратно в Тузамен.
Однако летели они не в селение Шики.
Они оказались на морском побережье, около Белой реки, в убогом поселении людей — Мерике, которое считается столицей Тузамена. Там чужестранцы освободились от своей таинственной поклажи, разместив ее в выходящем окнами на море ветхом Замке Тьмы. Там же они рассчитались с Шики, вручив небольшой кошелек с монетами из платины, которых было в десять раз меньше обещанного. Как сказал Портоланус, остальное будет доплачено, когда «его дела поправятся». «Ничего себе»,— подумал Шики, но благоразумно придержал язык. Лакеи Портолануса объяснили, где находится тоннель из вулканической лавы, в котором они спрятали семью Шики. Они заверили, что тот найдет свою родню в целости и сохранности.
Вместе с вурами Шики вернулся в горы и освободил жену и детей. Те были голодные, замерзшие, грязные, но им действительно не причинили никакого зла. Белая Дама может себе представить, как счастливы они были, вновь соединившись. Жена очень обрадовалась при виде кошелька с платиной и сразу же стала строить планы, как лучше потратить деньги. Шики велел ей и детям держать язык за зубами, так как, когда имеешь дело с людьми, особенно с теми, кто знается с черной магией, предосторожность не помешает.
После этого семья около двух лет жила спокойно.
Новости из мира людей медленно доходят до отдаленных горных равнин Дорока. Там долго не знали о том, что Портоланус объявил себя внучатым племянником могущественного волшебника Бондануса, правившего Тузаменом сорок лет назад, легко сверг Тринуса, нынешнего немощного правителя, и взял всю власть в свои руки. Говорили, что он и его сторонники прибегли к волшебному оружию, против которого обычное оказалось бессильно; говорили также, что сами они неуязвимы и могут завладеть душами своих врагов, превращая их в беспомощных марионеток...
Шики не встречался с Портоланусом вплоть до наступления зимних дождей. Двадцать дней назад глубокой ночью тот свалился как снег на голову, с шумом ворвавшись в пещеру Шики. Маленькие дочки проснулись и заплакали, да и Шики с женой перепугались до смерти. На этот раз колдун замаскировался, спрятав свою таинственную ауру, так что поначалу Шики узнал его только по глазам. Под его покрытым дорожной пылью плащом скрывалось роскошное королевское облачение. Он располнел, а его голос из хриплого превратился в звонкий и благозвучный.
Колдун заявил:
— Нам нужно опять лететь в Кимилон, приятель. Так что позови трех вуров: двух — для нас и одного — для поклажи.
Шики переполняли негодование и страх, потому что, в отличие от колдуна, проводник знал, что в прошлый раз экспедиция чудом спаслась от гибели, когда летела через ледник. А ведь тогда стояло сухое время года. Совершать подобное путешествие сейчас, когда вовсю бушуют снежные ураганы, было безумием. Шики так и сказал колдуну.
— Не имеет значения,— ответил тот.— У меня хватит сил справиться с бурей. Ты нисколько не пострадаешь, и, кроме того, я оставляю вознаграждение твоей жене, так что мысль об этом будет согревать тебя в пути.
Колдун вытащил вышитый кожаный кошелек, открыл его и высыпал на обеденный стол пригоршню драгоценных камней: засверкали и заискрились рубины, изумруды и редкие желтые алмазы, веселя сердца.
Но Шики все же отказывался. Жена была беременна, одна из дочек болела, а глава семьи, несмотря на уверения колдуна, все-таки боялся, что не вернется живым.
К сожалению, жена начала пререкаться с мужем, говоря, как много хороших вещей они смогут купить, если продадут драгоценности. Шики пришел в ярость от ее глупости и жадности, и супруги стали кричать друг на друга, а дети тут же захныкали, и все это продолжалось до тех пор, пока Портоланус не рявкнул:
— Довольно!
Внезапно вокруг него возникла та самая пугающая колдовская аура. Он стал выше ростом и принял грозный вид. Супруги отпрянули от него, а он вытащил из чехла, прикрепленного к поясу, темный металлический жезл. Шики не успел понять, что происходит, как колдун дотронулся этой штукой до головы жены, и та упала на пол. Шики закричал, а мерзавец проделал то же самое с бедными дочерьми и направил жезл в сторону отца.
— Дьявол! — закричал Шики.— Ты погубил их!
— Они не умерли, а просто лишились сознания,— пояснил колдун.— Но они не придут в себя до тех пор, пока я снова не коснусь их своей волшебной палочкой. А я этого не сделаю, прежде чем мы не слетаем в Кимилон.
— Этого не будет никогда,— ответил Шики и, собравшись с силами, мысленно позвал своих соплеменников.
В ту ненавистную ночь они сбежались к нему на помощь с мечами и ручными катапультами на изготовку и сгрудились галдящей толпой под скалой, укрывающей вход в пещеру Шики.
Портоланус рассмеялся. Рывком распахнув дверь, он швырнул наружу какой-то небольшой предмет. Последовала яркая вспышка, и громкие голоса умолкли. Колдун вышел на улицу. Друзья Шики, ослепленные и беспомощные, лежали на земле во тьме, пронизанной холодным дождем. Портоланус обходил их одного за другим, касаясь каждого своим волшебным жезлом. Скоро все они замерли в неподвижности.
В проемах пещер стали появляться причитающие, льющие слезы родственники друзей Шики. Высокий колдун повернулся к нему, и на Шики словно ледяным ветром повеяло. Глаза колдуна горели, подобно алмазам в черной обсидиановой оправе.
Когда он заговорил, его голос был очень спокоен:
— Они все умрут — или будут жить. Это зависит от тебя.
— Ты уже убил их всех! — закричал Шики, не владея собой.— Я позову вуров, и они разорвут тебя на куски!
Тогда колдун дотронулся жезлом до самого Шики.
Тот почувствовал себя свечой, которую гасят: его поглотила пустота. Через мгновение пришел в себя — такой вялый, словно только что появился на свет. Он лежал в грязи, и дождь хлестал его по лицу. Волшебная палочка находилась в дюйме от носа Шики, а Портоланус смотрел на него сверху вниз.
— Тупица! — сказал колдун.— Неужели ты до сих пор не понял, что у тебя нет выбора? С помощью магии я лишил тебя сознания, а потом вновь воскресил к жизни. Жезл точно так же оживит и твою семью, и друзей — но только в том случае, если ты послужишь мне!
— В бурю вуры не могут летать на большие расстояния,— пробормотал Шики.— В это время года они не покидают гнезд.
— Я умею успокаивать бури,— ответил Портоланус.— Зови птиц, и в путь!
Шики, потеряв и мужество и надежду, согласился. Женщины и взрослые дети перетащили бесчувственные тела односельчан в пещеры, а Портоланус рассказал, как надо ухаживать за этими полутрупами и за семьей Шики, пока улетающие не вернутся.
Когда наконец поднялись в воздух, вуры выстроились в одну линию. Они летели близко друг от друга, а Портоланус восседал на той птице, что была в центре. Каким-то чудесным образом он ослабил страшные порывы ветра, и путешественники летели, словно в тихую погоду. Когда птицы устали, как и в прошлый раз, приземлились на ледниковой шапке и укрылись в палатке, а вуры сгрудились вокруг. Пока отдыхали, чары колдуна оберегали спящих от ветра и снега, а потом путешественники снова поднялись в воздух. Этот перелет занял всего шесть дней, несмотря на бушующие ураганы. Когда прибыли в Кимилон, Шики был бодр и свеж, и настроение его улучшилось.
Колдун вынес из своего каменного дома только одну вещь: темный сундук длиной с Шики, шириной и высотой в три ладони. Он был сделан из какого-то прочного материала, напоминающего черное стекло, а на крышке его сияла серебряная звезда со множеством сверкающих лучей. Портоланус страшно развеселился, даже его опасная аура куда-то исчезла. Он открыл сундук и показал, что внутри пусто.
— Простенькая вещица, не так ли? — сказал он.— Но она поможет мне завоевать мир, как и вот эта вещица, спасшая мне жизнь! — Он вынул из роскошной куртки блестящий черный медальон в форме точно такой же звезды.— В южных краях живут могущественные волшебники, которые пожертвуют бессмертием души, чтобы завладеть этими двумя предметами. Короли и королевы с радостью обменяют на них свои короны. Но эти вещи принадлежат мне, и я воспользуюсь ими.
Портоланус расхохотался словно безумный, его аура окутала Шики, как пронизывающий душу туман с Вечного Ледника, и проводник испугался, что умрет на месте от отчаяния и отвращения к себе. Но тут он услышал мысленный голос вура Нанунцио: тот умолял Шики не терять мужества. И Шики вспомнил о своей семье и друзьях.
— Нам нужно лететь,— сказал Нанунцио,— широким фронтом наступает ужасный ураган, он бросит вызов злому колдуну. Необходимо покинуть Кимилон до того, как разразится буря.
Запинаясь, Шики передал слова вура Портоланусу. Тот замысловато выругался и стал быстро увязывать свой драгоценный сундук. Он водрузил его на спину той птицы, на которой летел сам, хотя у путешественников был еще один вур, специально для поклажи. Потом они отправились в путь. Как раз в это время над вулканами начали образовываться снежные облака.
Возвращение было столь жутким, что Шики не хочется вспоминать о нем. Колдун был в состоянии усмирить порывы ветра, так что путешественники не погибли, перелетая через ледниковые шапки, но он ничего не мог поделать с чудовищным холодом. На пятый день буря наконец прекратилась. В эту ночь они расположились лагерем на льду под ярко сияющими Тремя Лунами, и Портоланус заснул как убитый, устав от борьбы с ураганом.
Шики осмелился мысленно связаться с родной деревней и спросил о своей семье и о тех, кто был заколдован заклинанием. Старая Зози Твистбэк сообщила ему ужасные новости. Те, кто на первый взгляд казался уснувшими, на второй день явно испустили дух. Признаки смерти были очевидны. Поэтому опечаленный народ возложил их тела на огромный погребальный костер.
Не владея собой, Шики громко застонал. Колдун пробудился. Шики назвал его лжецом и грязным убийцей и выхватил охотничий нож, успокоившись только тогда, когда колдун пригрозил ему волшебным жезлом.
— На людей это действует именно так, как я говорил,— заявил Портоланус.— Да ты и сам очнулся сразу же, ты был без сознания всего минуту. Должно быть, сказался какой-то побочный эффект. Вы устроены немного иначе, чем люди. Возможно, вы более уязвимы для моей волшебной палочки.
— Возможно! Что значат для тебя все эти убийства? Только повод для разглагольствований?
— Я не хотел убивать твоих соплеменников,— сказал колдун.— Я не бесчувственное чудовище.— Он помолчал, раздумывая, а Шики продолжал в бессильном гневе бранить его. Потом колдун снова заговорил: — Попробую облегчить твои страдания: дам тебе щедрую награду и возьму к себе на службу. Теперь я властелин Тузамена, а скоро стану владыкой мира. Думаю, мне пригодится опытный человек, который будет присматривать за ламмергейерами.
Шики уже готов был в негодовании отказаться, но осмотрительно промолчал. Ничто не сможет воскресить ни жену, ни детей, ни друзей. Так или иначе, но способ отомстить черному злодею найдется, а если сейчас отказаться служить колдуну, тот убьет Шики взмахом руки. Путешественники находились на расстоянии одного дня полета от края Вечного Ледника, а от деревни Шики их отделял всего час пути.
— Я подумаю над твоим предложением,— проворчал Шики, отворачиваясь.
Потом притворно захрапел, и скоро колдун снова провалился в сон. Но Шики не спал и думал, что же делать дальше. Когда его ослепляли гнев и отчаяние, он бы с удовольствием прикончил мерзавца. Но хладнокровно сделать это Шики не мог. Оставались еще вуры... Но и им Шики не мог приказать напасть на Портолануса. Если совершится убийство, Шики ничем не будет отличаться от колдуна.
Он вылез из палатки, подошел к другу Нанунцио и заговорил с ним, испрашивая совета.
Тот сказал:
— Давным-давно, когда народ Гор попадал в трудное положение, он посылал гонца к Великой Волшебнице, к Белой Даме, которая охраняла и защищала весь Народ.
Шики вспомнил, что когда-то в раннем детстве слышал легенды о ней, но ему всегда казалось, что Белая Дама живет очень далеко, на самом краю мира, и ничего не сможет сделать для бедных дороков из Тузамена.
— Мы, вуры, знаем, где она живет,— сказал Нанунцио,— это и в самом деле далеко. Если у меня хватит сил, я отвезу тебя туда, и она восстановит справедливость.
Шики поговорил с двумя другими птицами, попросил их доставить колдуна в то место, где кончается Вечный Ледник, но не дальше, а потом возвращаться в селение. Оставшийся в живых народ может разделить поровну оставленные Портоланусом драгоценные камни и все имущество Шики. Шики высказал вурам и свои пожелания на будущее: они должны навсегда покинуть селение, чтобы никогда больше несчастный проводник, вроде Шики, не смог принести беду своему народу, если Портола-нусу вздумается вернуться и заставлять кого-то служить ему. А зачем ему нужен народ, если не будет вуров.
Потом Шики с Нанунцио улетели.
И вот Шики здесь, у Белой Дамы, со своей грустной историей...
Глава 2
Харамис и Магира покинули маленькую спальню и спустились по винтовой лестнице в библиотеку Великой Волшебницы.
— Я уверена, что это не он! — воскликнула Магира.— Он умер! Он превращен в ничто Скипетром Власти!
Лицо Великой Волшебницы затуманилось — у нее не было такой уверенности.
— Ну что ж, посмотрим. Сейчас главное то, что мы узнали: хозяином Тузамена стал колдун, который вполне способен посеять в мире беспорядки... И второе: место, где он находился в заточении, называется Кимилоном. Мне уже встречалось когда-то это название, но не помню, в связи с чем.
Библиотека представляла собой огромный, высотой в три этажа зал, заставленный стеллажами. Она была перестроена по проекту Харамис из прежней, старинной. Именно здесь Белая Дама обычно работала, изучая волшебные книги, историю и сотни наук, что, по ее мнению, должно было помочь ей справиться с делом, которому она себя посвятила. Напротив входа располагался уютный камин, где горел настоящий огонь: глядя на языки пламени, Харамис чувствовала особое вдохновение. Камин был только в библиотеке — все остальные помещения башни отапливались с помощью химических веществ. Пара лесенок, стоящих у стен, позволяли добраться до любой полки. Дневной свет проникал в библиотеку сквозь узкие, змеевидной формы окна, а когда становилось темно, возле окон зажигались волшебные светильники, заливавшие все помещение мягким желтым светом. На широком письменном столе возле камина стоял причудливый старинный канделябр, тоже волшебный: дотронувшись до невидимой точки на его основании, можно было регулировать яркость света.
Остановившись в центре библиотеки, Харамис закрыла глаза и положила руку на свой талисман из белого металла — тоненький жезл, свисающий с цепочки на шее. На конце талисмана был маленький диск, увенчанный тремя лепестками-крылышками. Потом она взмахнула ресницами и поспешно направилась к одной из стремянок, чтобы достать с полки нужную книгу.
— Здесь! Вот она! Одна из тех книг, которые я нашла в развалинах Нота, где так долго жила Великая Волшебница Бина.
Харамис вернулась к письменному столу, положила пыльный фолиант и прикоснулась к нему тремя лепестками. Книга раскрылась, высветились нужные слова. Харамис прочитала вслух:
— «Считать непреложным законом, действующим среди народов Гор, Топей, Лесов и Моря, что любая вещь Исчезнувших, найденная в руинах, должна быть показана старшему в этой местности, затем изучена досконально с целью выяснения, может ли она причинить вред или нет, легко ли поддается контролю или в ней заключена могучая колдовская сила. Любому народу запрещается пользоваться такими вещами или торговать ими. Они должны быть сосредоточены в безопасном месте. Раз в году их нужно передавать Великой Волшебнице, которая может хранить их в Недосягаемом Кимилоне или в другом, таком же уединенном месте, выбранном по ее усмотрению...»
— Сейчас мы храним эти опасные вещицы здесь, на горе Бром,— сказала Магира,— в Пещере Черного Льда.
Харамис кивнула:
— А я-то считала, что Кимилон находится в башне, которая принадлежала старой Великой Волшебнице и исчезла после ее смерти. Значит, наш приятель Шики прав: тот затерянный во льдах Кимилон и есть хранилище Великой Волшебницы Бины... а может быть, другой Великой Волшебницы, жившей до нее.
Харамис, нахмурившись, смотрела в открытую книгу, легонько касаясь ее талисманом. Она совсем забыла о канделябре, и с него упала капля застывшего воска в виде цветка с тремя маленькими лепестками. Книга засветилась изнутри, но магический жезл не сработал и не оказал дальнейшей помощи.
— Если мужчина, найденный там,— тот, о ком мы думаем, значит, в Недосягаемый Кимилон он был отправлен Скипетром Власти. Отправлен после того, как мы трое просили его разрешить наши споры и судить этого мужчину.
— Но почему? — вскричала Магира.— Почему Скипетр сделал это вместо того, чтобы уничтожить его? Разве тот суд не был актом восстановления миропорядка?
Харамис неотрывно смотрела на мерцающий восковой цветок. Потом заговорила как бы сама с собой:
— В его распоряжении было много лет для изучения этих волшебных древних вещиц. А потом вышло так, что он смог воспользоваться полученными знаниями и спастись. Он завладел Тузаменом с помощью чудесных машин Исчезнувших.
Теперь лицо Магиры выражало неподдельный испуг.
— Но почему Скипетр позволил свершиться такому злу?
Харамис покачала головой:
— Не знаю. Если он в самом деле жив, значит, призван сыграть какую-то роль в восстановлении великого равновесия мира. Нам казалось, что оно уже достигнуто, но последние события показывают, что мы ошиблись.
— А по-моему, именно он — причина всех недавних беспокойств,— настаивала Магира.— Именно его слуги, черные маги, могли подстрекать людей к изменению существующих границ, сеять волнения среди народа Лесов, даже внести раздор между королевой Анигелью и Дамой Священных Очей...
Харамис устало махнула рукой:
— Милая моя Магира, пожалуйста, оставь меня в покое. Я должна подумать, помолиться и решить, что делать дальше. Позаботься о нашем госте. Когда он окрепнет, мы поговорим с ним еще раз. А теперь иди.
Магира подчинилась.
Оставшись в одиночестве, Харамис невидящим взглядом уставилась в окошко библиотеки, по которому струились ручейки дождя. Она вспоминала не только то зло, с которым ей пришлось столкнуться двенадцать лет назад, но и черты знакомого лица, которые она так старалась выбросить из памяти и снов. Ей удалось забыть его, поскольку она не сомневалась, что он умер; она забыла и тревогу, посеянную им в ее душе, и странное чувство, ошибочно принимаемое ею за любовь...
Нет.
Не надо обманывать себя. Ведь ей хотелось верить тем байкам, которые он рассказывал,— будто он никогда не подбивал лаборнокского короля Волтрика вторгнуться в Рувенду, будто не имел никакого отношения к убийству ее родителей — законных короля и королевы Рувенды, будто не собирался покушаться на ее жизнь и жизнь ее сестер. Она верила ему, потому что любила. А когда ложь стала очевидной, когда она раскрыла его план завоевания мира, когда он попросил ее разделить с ним эту преступную власть, она испугалась и стала презирать его. Она отвергла и его чудовищный план, и его самого.
Но она никогда не ненавидела его.
Она не могла его возненавидеть, потому что в глубине души продолжала любить.
А теперь, когда он оказался жив, ее охватил самый настоящий ужас — не только из-за того, что он способен ввергнуть в хаос весь мир, но и из-за того, что он может посеять смятение в ее душе...
— Орогастус,— прошептала она, чувствуя, как сердце переворачивается в груди лишь оттого, что губы осмелились произнести его имя.— Молю Бога, чтобы ты был мертв. И не просто мертв, а заключен в самый глубокий из десяти адов!
И, продолжая проклинать его, она залилась слезами, вспоминая, как проклинала его раньше, как умоляла небеса прервать его жизнь.
Прошло немало времени, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Она села напротив огня и опять сосредоточила внимание на талисмане, взявшись за жезл таким образом, чтобы можно было смотреть в диск, как в серебряное зеркальце.
— Покажи мне, кто или что представляет наибольшую опасность для миропорядка,— твердо приказала она.
Диск стал наполняться дрожащим туманом. Сначала цвета были расплывчатыми, похожими на перламутр морских раковин, потом стали ярче: в центре диска образовалось розовое пятнышко, превратившееся затем в красное, малиновое и, наконец, ярко-бордовое. Потом этот яркий огонек разделился на три части, и картина прояснилась. Она отчетливо увидела цветок с тремя лепестками — Кровавый Триллиум; подобные цветы никогда не росли на земле, освещаемой Тремя Лунами. Образ высвечивался всего одно мгновение, после чего диск померк.
Харамис похолодела.
— Мы трое? — прошептала она.— Мы более опасны, чем он? Как понимать то, что ты показал мне?
Серебряный диск отражал отблески огня, пылающего в камине, а капелька воска в форме Черного Триллиума опять слабо замерцала. Талисман ответил:
Вопрос неуместен.
— Нет, нет! — воскликнула Харамис.— Ты не обманешь меня, как обманывал уже много раз в прошлом! Я приказываю тебе сказать, от кого исходит угроза миру — от нас или от Орогастуса?
Вопрос неуместен.
— Черт тебя побери! Говори же!
Вопрос неуместен.
В оконные рамы застучал град, снаружи бушевала буря, а в камине с оглушительным треском лопнуло горящее полено: во все стороны с шипением посыпались искры. Трехкрылый Диск не выказывал признаков жизни; казалось, он издевается над ней, напоминая, что она слишком мало знает о принципе его действия, несмотря на упорное обучение.
Харамис почувствовала, как задрожали руки: то ли от гнева, то ли от страха. Постаравшись унять дрожь, она снова обратилась к талисману:
— Покажи мне хотя бы, жив Орогастус или нет.
Серебряный диск опять подернулся перламутровым туманом, поплыли, сменяя друг друга, неясные разноцветные разводы, пытаясь сложиться в картинку. Но человеческое лицо так и не сформировалось. А еще через минуту Трилистник померк.
Ну вот!.. Этого и следовало ожидать. Если он жив, то конечно же своими чарами защитил себя от чужих глаз. Правда, есть еще один способ увидеть его... но сначала — последний вопрос талисману:
— Скажи, что за предмет взял из Кимилона Портоланус во время второго путешествия с дороком Шики?
На этот раз картинка получилась отчетливая: возникло изображение сундука, соответствующего описанию Шики. Сундук был открыт, на дне виднелись сделанные из металла ячейки, а в одном из углов — квадратное углубление, в котором было сложено несколько драгоценных камней. Харамис с удивлением разглядывала сундук. Вдруг талисман подал голос:
Сундук этот разрывает узы и создает новые.
— Разрывает узы? Какие узы?
Такие, какие связывают меня с тобой.
— О, Триединый Бог! Неужели ты хочешь сказать, что он может отнять три талисмана Скипетра Власти у меня и моих сестер и передать всю власть Портоланусу?
Да. Для этого надо всего лишь поместить талисманы в сундук и по очереди коснуться пальцем этих драгоценных камней.
Охваченная страхом, с невыразимой тяжестью на сердце Харамис отправилась к себе в комнату за мехами и теплой одеждой — она должна была подготовиться к посещению Пещеры Черного Льда. Перед тем как наведаться туда, Орогастус всегда надевал особые одежды и для нее приготовил такие же, считая ритуал переодевания обязательным, чтобы задобрить своих мрачных богов. А ведь это было совсем не нужно. Он так и не понял, откуда черпается могущество, ошибочно принимая древние науки за колдовство, верил только в магию. Пренебрегал уроками своего гениального учителя Бондануса.
— Клянусь Цветком, я так счастлива, что он ничему у него не научился,— сказала себе самой Харамис.— Если бы он овладел истинной магией, он бы нас одолел.
Закутавшись в теплые одежды, она спустилась на нижний этаж башни, к длинному тоннелю, который вел в глубокое подземелье у подножия горы Бром. Прорубленный в скалистой породе ход освещался теми же волшебными светильниками, что и большинство помещений самой башни: они давали свет, но не грели. Укутавшись в меха поплотнее, Харамис поспешно пошла по тоннелю. Изо рта вырывались облачка пара. Долгие годы она не приходила сюда, чтобы не нарушать своего покоя. И вовсе не потому, что здесь царила атмосфера черной магии, а из-за того, что тоннель будил воспоминания о нем.
Харамис открыла массивную, покрытую инеем дверь в конце тоннеля и вошла в огромную пещеру с гранитными стенами, толщу которых прорезали отложения кварца. Пол был выложен прозрачными плитами, такими же черными и прочными, как лед, проникший сквозь трещины в стенах и потолке пещеры. По всему периметру помещения располагались ниши, заполненные причудливыми до нелепости штуковинами. Двери из черного обсидиана вели в другие комнаты, заваленные такими же странными предметами. Орогастус рассказывал ей, что в пещере хранятся чудодейственные приспособления, спасающие его от Сил Тьмы. Но Харамис подозревала, что все эти вещи были машинами Исчезнувших: кое-какие он нашел здесь, другие выменял у Народа. Он построил здесь свою башню для того, чтобы волшебные предметы всегда были под рукой и чтобы охранять Пещеру Черного Льда. Когда он умер, Харамис поселилась в башне сама, но никогда не пользовалась содержимым хранилища, хотя и пополняла его запасы загадочными предметами, найденными народом Топей в развалинах.
Немалую часть таинственных механизмов, спрятанных в Пещере Черного Льда, составляло оружие.
Харамис отворила одну из обсидиановых дверей и вошла в небольшую комнату, стена которой была покрыта толстым слоем инея. Посередине комнаты стояло подобие зеркала серого цвета — древняя машина, обладавшая способностью показывать местонахождение любого существа, живущего в этом мире. Машина почти не работала.
В последний раз, когда Харамис пыталась с ее помощью определить, где находится Тио-Ко-Фра, колдунья из Глисмака, машина слабо замигала, а потом, пробормотав что-то о страшной усталости, отключилась. Однако после того она долгие годы наслаждалась отдыхом и покоем, и сейчас у Харамис теплилась надежда, что машина набралась сил. Но надо очень точно задать вопрос, потому что первый вопрос может оказаться и последним.
Харамис встала лицом к зеркалу, глубоко вздохнула и произнесла громким голосом:
— Отвечай на мой вопрос!
В зеркале отражалась только ее собственная фигура, поэтому она повторила свои слова более энергично.
И машина проснулась. Отражение Харамис затуманилось, и она услышала слабый шепот:
— Отвечаю. Пожалуйста, спрашивай.
Белая Дама постаралась говорить тем же неестественно высоким тоном, что и раньше, используя короткие фразы: именно такой речи учил ее Орогастус, когда раскрывал самые сокровенные секреты, стремясь завоевать ее любовь.
— Покажи мне одного человека. Покажи на карте, где он находится.
Медленно — очень медленно — зеркало засветилось. И прошелестело:
— Вопрос понят. Назови имя.
Харамис представила его облик, удивившись, как быстро он воскрес в ее воображении — одухотворенное прекрасное лицо, обрамленное длинными серебристыми волосами.
Но сейчас она не осмеливалась назвать его настоящее имя. Кем бы ни оказался этот возникший ниоткуда колдун, ей необходимо установить его личность и узнать, кто же ее злейший враг.
— Портоланус из Тузамена,— сказала она.
— Начинаю поиск,— ответило зеркало таким слабым голосом, будто умирало.
Его поверхность превратилась в калейдоскоп тусклых разноцветных разводов — почти такой же, который демонстрировал недавно ее талисман. Свистящим шепотом машина понесла какую-то тарабарщину, которую невозможно было понять. Харамис чуть не закричала от гнева, но все-таки сдержалась: она знала, что любое слово будет воспринято древней машиной как команда и вызовет нежелательный эффект. Кроме того, она может просто-напросто отключиться.
Скачущая мешанина разноцветных полос и пятен успокоилась, появилось смутное, едва различимое изображение карты моря неподалеку от островов Энджи. Где-то на материке мигал крошечный яркий огонек. Харамис почувствовала головокружение. Сердце забилось в груди, как пойманная птица, рвущаяся из клетки на волю.
Сначала машина покажет местонахождение человека. Потом она изобразит лицо.
Карта исчезла. Стал формироваться новый образ, еще более расплывчатый. Лицо явно принадлежало мужчине, но его черты были так размыты и бесформенны, что оно могло быть лицом любого. Харамис охватило страшное разочарование, а потом она стала проклинать себя за глупость.
Картинка растаяла. Зеркало произнесло еще несколько неразборчивых звуков, и свет внутри него померк. С ужасающей ясностью Харамис поняла, что машина больше никогда не заработает. Она выбежала из комнаты и захлопнула дверь, дрожа от противного холода и душевного напряжения, которое ей так и не удалось победить.
Портоланус в море, это несомненно. Он вместе с людьми из Тузамена плывет туда, где скоро будут и обе ее сестры. В его власти находится один из народов. У него есть доступ к сокровищам Исчезнувших, которые, возможно, представляют большую опасность для мира, чем те, что спрятаны в этой пещере. А кроме того, у него — тот сундук со звездой, который может передать ему волшебную силу всех трех талисманов, если злодею удастся отнять их у хозяек. Возможно, Портоланус — всего лишь начинающий волшебник, который каким-то образом узнал, где находятся тайники Великой Волшебницы. Если это так, он Харамис не страшен и она спокойно справится с ним. Но если колдун — Орогастус, ее задача существенно усложняется, и не только из-за того, что оказываются затронутыми ее чувства.
Она напомнила себе, что он очутился в Недосягаемом Кимилоне по воле самого Скипетра Власти. Значит, для этого была какая-то веская причина. Вполне возможно, что, проведя в одинокой ссылке во льдах целых двенадцать лет, Орогастус все-таки овладел тайнами истинной магии.
А ей это еще предстоит сделать.
Глава 3
На организацию встречи Кадии с вождем алиансов ушло много месяцев. Хорошо, что она посоветовалась с Учительницей в Краю Знаний, прежде чем выработать стратегию, которой собиралась следовать. Народ Моря непохож на жителей Рувенды, привыкших подчиняться законам Белой Дамы и признающих в Кадии повелительницу. В Алиансе, расположенной у Южного моря, Великая Волшебница была полузабыта, а Дама Священных Очей и вовсе незнакома — с какой стати они будут доверять ей?
Сейчас Кадия восседала в громадной хижине на Консульском острове напротив собравшегося на совет народа Моря, радуясь легкому ветерку, проникавшему сквозь сплетенные из травы стены жилища. Ее талисман, называемый Трехвеким Горящим Глазом, увитый в знак миролюбивых намерений цветами и виноградной лозой, лежал на циновке перед ней рядом с украшенным растениями мечом великого вождя Алиансы.
За спиной Кадии сидели ниссом Джеган и шестнадцать воинов вайвило — ее бессменная стража. Они заседали в хижине почти три часа без передышки. Но пока Хор-Шисса и тридцать его вождей выказывали желание продолжать беседу, в интересах Кадии было отнестись к ним со всем вниманием. Она уже много раз подробно объясняла свои предложения. Дама Священных Очей, Beликая Защитница народа Полуострова в его взаимоотношениях с человечеством, она явилась сюда, чтобы помочь Алиансе в разрешении ее длительного конфликта с королевством Зинора.
Она пришла, чтобы помирить их.
В мертвой тишине народ Моря выслушал ее. Потом Хор-Шисса жестами повелел своим малым вождям изложить все обиды, нанесенные им людьми Зиноры, и, один за другим, они рассказали о совершенных против народа преступлениях торговцев из этого королевства. Кадию поразило, насколько их рассказы противоречат истории велеречивого зинорского короля Вондримеля, который относился к ее желанию вмешаться крайне легкомысленно. Ей стало ясно, что конфликт гораздо серьезнее, чем она предполагала.
Сейчас гневную речь произносила женщина-вождь с одного из мелких островов. Она дала волю своей ярости: ее огромные желтые глаза с вертикальными зрачками бешено вращались на коротких, выдающихся из черепа отростках, клыки были оскалены. Она приехала из бедного края, о чем свидетельствовали одежда и украшения: сплетенная из травы набедренная повязка и две нити необработанного жемчуга. Бугры на спине и верхние конечности не были покрыты краской, а с пояса свисал в качестве оружия грубый каменный топорик, украшенный морскими ракушками.
— Ты говоришь, что мы должны помириться с людьми Зиноры! — Взмахом перепончатой руки женщина-вождь обвела группу сидящих на корточках местных вождей.— Мы, гордые алиансы, которые жили свободными на этих островах с тех времен, когда Большая Земля еще была скована льдами? Почему мы должны слушать тебя? Зинорианцы приезжают на наши острова и, торгуя, вечно обманывают. А когда мы отказываемся продавать жемчуг и благовонное масло, они воруют! Они жгут наши деревни! Они даже убивают нас! Они убили моего сына! Ты слышала, Дама Священных Очей, что говорили другие вожди о том зле, которое нам причинили? Мы не хотим больше иметь дела с зинорианцами! Мы не нуждаемся в торговле с ними! Мы будем торговать с народами Окамиса и Имлита, что живут за Мелким морем. Передай лютому королю Зиноры, что нам наплевать на него! Мы знаем, что он осмеливается заявлять, будто эти острова являются частью его владений, но он всего лишь враль и дурак. Виндлорские острова принадлежат народу Моря, который живет на них, а не хвастливому человеку, живущему в красивом дворце на Большой Земле!
Собравшиеся алиансы одобрительно загудели.
— Если торговцы опять появятся,— продолжала женщина-вождь,— я расскажу тебе, что мы с ними сделаем! Наши воины в каноэ спрячутся среди рифов, и, когда корабли приплывут, чтобы ограбить нас, мы пробьем их днища и потопим без предупреждения. А когда море выбросит на берег трупы зинорианцев, мы сдерем с них кожу для своих барабанов. На вершинах морских скал мы сложим пирамиды из их черепов, и гриссы будут вить в них гнезда! Мясом зинорианцев будут питаться рыбы, а их разрушенные корабли станут добычей морского чудовища Хельдо!
Она скрестила чешуйчатые руки и села на место, а другие вожди, соглашаясь с ней, издали громкий вопль.
Наконец поднялся сам великий вождь Хор-Шисса. Он был на голову выше рослого человека, хотя и не такой высокий, как вайвило. Его приплюснутое, бугристое, раскрашенное золотой краской лицо со сверкающими клыками было великолепно. От одного взгляда на его физиономию остановилось бы сердце самого жестокого рэктамского пирата. На нем была юбочка из отличного голубого шелка, сотканного в Варе, а стальной панцирь с унизанной драгоценными камнями перевязью мог быть выкован только королевским кузнецом Зиноры. Он был молчалив и суров и предпочитал, чтобы о нанесенных народу Моря оскорблениях высказывались подчиненные ему вожди. Теперь, когда они кончили говорить, он обратился к Кадии басовитым лающим голосом:
— Лелемар из Ворина выразила наши общие чувства, Дама Священных Очей. Мы выслушали тебя, а ты выслушала нас. Ты сказала, что являешься защитницей народа, что ты — один из Лепестков Животворящего Трилли-ума, кровная сестра Белой Дамы. Ты показала нам свой волшебный талисман, называемый Трехвеким Горящим Глазом. Мы знаем, что некоторые народы, живущие на материке,— ниссомы, уйзгу, вайвило и глисмаки — называют тебя повелительницей и следуют твоим советам. Ты просишь нас поступать, как они. Но ты в то же время кровная сестра и королевы Анигели из Рувенды, которая вместе со своим царственным супругом, королем Ангаром, жестоко расправляется с народами, отказывающимися подчиняться ей. А кроме того, ты человек...
Вожди народа Моря закивали, забормотали, заворчали, Хор-Шисса продолжил свою речь:
— Ты настаиваешь, чтобы мы помирились с Зинорой. Ты говоришь, что нас гораздо меньше, чем людей в этой стране, что мы не так искусны в ведении войны, что наши женщины и дети будут страдать, если мы станем воевать с зинорианцами, что для нас лучшим выходом является компромисс... Но разве глисмаки, некогда гордые существа, не отказались от своего пути, подчинившись воле трех сестер? И разве потом они не страдали, насильно согнанные на дорожные работы в болота Рувенды, вместо того чтобы привольно жить в Тассалейском лесу? И разве к ним не относятся как к низшей расе? И к ним, и к ниссомам, и к уйзгу, и к вайвило? Разве они не исполняют все прихоти людей, живущих среди них?
И снова собравшиеся вожди закивали и закричали, выражая ярость и негодование.
Хор-Шисса утихомирил собрание.
— Говорю тебе, Дама Священных Очей, алиансы не помирятся с Зинорой, и мы никогда не подчинимся воле человеческого существа! Мы свободны и останемся свободными!
Эти слова были встречены бурей восторга. Наконец Кадия встала, и все успокоились. Уже смеркалось, и в хижине стало темно. Свет распространялся только от мерцающего янтарного цветка, вправленного в ручку ее талисмана, и от огромных блестящих глаз аборигенов — глаз враждебно настроенного народа Моря и преданных ей вайвило.
— Сначала мне хотелось бы разуверить вас насчет глисмаков,— сказала Кадия.— Если вам покажется недостаточно моих слов, вы можете поговорить с Лумому-Ко, вождем вайвило, который оказал мне честь, сопровождая в этой поездке. В прошлом глисмаки жили грабежом, нападая на вайвило, своих соседей. Когда они отказались от неправедной жизни, им пришлось искать другие средства существования. Некоторые глисмаки стали лесниками, как вайвило, другие согласились строить Королевскую Гать в болотах Рувенды — великую дорогу, которую финансирует моя сестра, королева Анигель. Плата, предложенная ею, была более чем справедлива. Тысячи глисмаков во время сухого сезона отправились на север на дорожные работы. Но в этом году некоторые из них стали угрюмы и недоброжелательны. Они потребовали вдвое увеличить оплату. У них были и другие требования, которые люди никак не могли исполнить. Они взбунтовались и стали убивать людей, а люди убивали их. Потом глисмаки возвратились в лес. И теперь самые чванливые и жадные мешают тем, кто хочет работать, вернуться на строительство дороги. Это печальная история, но я пытаюсь найти выход. Я стараюсь также покончить с несправедливостью и неравенством, которые все еще существуют между населяющими Полуостров народами и человечеством. Я бы с удовольствием прекратила ваши распри с Зинорой. Мой талисман, Трехвекий Горящий Глаз, часть великого Скипетра Власти, является гарантией того, что справедливость будет восстановлена.
Вождь неодобрительно заворчал. Его собратья зафыркали и загудели. Кадия, казалось, не заметила этого. Она сидела, спокойная и горделивая, в окружении маленькой группы народа с материка, не сводя глаз со своего талисмана. Он казался всего лишь мечом темного цвета с тупыми концами, как и сама Кадия казалась обыкновенной женщиной — невысокой, хрупкой, с ярко-рыжими волосами, одетой в расшитую золотом тунику, украшенную трилистниками с изображенными в центре глазами.
Алиансы слышали сказки о том, что рукоятка ее талисмана увенчана такими же волшебными глазами, которые могут невидимым огнем убивать врагов Дамы. Та же участь уготована всякому, кто дотронется до талисмана без ее разрешения.
Поэтому вождь утихомирил народ, ведущий себя непочтительно, и благоразумно воздержался от выражения презрения к этой худосочной колдунье из мира людей. Надо же, она хочет стать защитницей алиансов! Кто просил ее вмешиваться в их дела? Несомненно, это козни короля Зиноры, человека, ее приятеля! Она не была другом народа Моря. Она никогда не снисходила до визита в их края, пока молодой король Вондримель не посягнул на Виндлорские острова. Кадия обещала помочь алиан-сам, и великий вождь согласился на эту встречу — но теперь стало ясно, что, говоря о помощи, она имела в виду капитуляцию.
На самом деле эта Дама Священных Очей — всего лишь опасная помеха. Но обращаться с ней надо осторожно, иначе она применит силу. Если бы не волшебный талисман, она была бы безвредной... А сам по себе талисман...
Сейчас великий вождь должен ответить ей, и, чтобы быть достойным гордых алиансов, он должен сказать правду.
— Дама Священных Очей,— с суровой учтивостью в голосе заговорил Хор-Шисса,— мы благодарны тебе за заботу о народе Моря. Если ты искренне хочешь помочь, передай королю Вондримелю, чтобы он перестал досаждать нам. Скажи ему, что мы возражаем против его посягательств на Виндлорские острова, что, пока в небесах светят Три Луны, мы не будем торговать с ним. Предупреди, что моряков из Зиноры ждет смерть, если они осмелятся приблизиться к рифам, отмелям и косякам рыб, обитающим в наших краях. Скажи ему все это и постарайся внушить, что мы не шутим. Если у тебя получится, тогда ты и будешь настоящим другом алиансов. Мне больше нечего добавить.— Он поднял свой меч, освободил его от цветочных гирлянд и, не тая угрозы, резко вложил в ножны.— На улице мои люди готовят для тебя и твоей свиты прощальный пир. Когда взойдет Третья Луна, приходи на трапезу. Мы почтительно просим тебя до восхода солнца покинуть острова и поспешить в Зи-нору.
Только стиснутые кулаки выдавали чувства Кадии. Она взяла талисман и жестом приказала своей свите подниматься. Они поклонились собранию народа Моря и покинули хижину.
Когда они дошли до морского берега и удалились настолько, что народ Моря не мог их услышать,— Кадия сказала:
— Друзья, я провалила миссию. Я говорила недостаточно убедительно. Возможно, я только ухудшила дело. Хор-Шисса был предельно откровенен, он отверг меня и мои предложения.
— Попросить нас уехать до восхода солнца...— Лумому-Ко покачал головой, вспоминая недвусмысленный приказ великого вождя.— Для вайвило это смертельное оскорбление, как, мне кажется, и для народа Моря, наших братьев.
Кадия вздохнула — она была в отчаянии.
— Не надо так расстраиваться, Пророчица,— сказал маленький старый ниссом Джеган. Он был другом детства Кадии и ее ближайшим советником.— Народ Моря и Зинора враждуют очень давно. Ты не должна винить себя за то, что не удалось разрешить их конфликт с первой попытки.
— Если бы я могла принести им весть об уступке короля Зиноры! — горько сказала Кадия.— Но Вондримель упрям, словно мул, он думает только о том, как бы произвести впечатление храбреца на других правителей, которые приедут на его коронацию.
— Ты очень старалась уговорить его,— настаивал Джеган.— Придет время, и король, может быть, прислушается к тебе, если алиансы будут непреклонны в своем нежелании возобновить торговлю. Он молод и должен быть восприимчив к мудрым советам. Напитки и драгоценные кораллы Виндлорских островов недешево стоят в Зиноре, а жемчуг является важной статьей в торговле зинорианцев с другими странами.
Охранники Кадии, воины вайвило, отправились немного отдохнуть перед пиршеством, а она, маленький Джеган и Лумому-Ко сели рядышком на песке и стали смотреть на море. Прилив заканчивался, и вода, окружающая остров, была похожа на зеркало из темного металла, в котором отражались только что появившиеся на небе половинки лун. Тут и там на горизонте под сияющими звездами поднимались из моря другие крошечные островки, виднелись черные силуэты рифов и скалистых арок. В миле от берега, среди рифов, стоял на якоре ярко освещенный ва-ронианский корабль, который доставил сюда посольство Кадии. Экипаж состоял из людей, и ему запрещено было высаживаться на берег.
— Мы вернемся в Зинору и исполним пожелание Хор-Шиссы? — спросил Лумому-Ко.
Внешне он очень походил на алиансов, был так же высок и крепок, и лицо его меньше напоминало человеческое, чем лица обитателей болот и гор. Его роскошные одежды были сшиты по последней моде рувендийской знати — вайвило отличались не только честностью и храбростью, но и тщеславием.
— Я не вижу от нашего возвращения в Зинору никакой пользы, старина,— сказала Кадия.— Когда мы доберемся до Талоазина, коронационные торжества будут в самом разгаре, а мне вовсе не хочется демонстрировать свое поражение перед королевскими фамилиями. Нет, лучше я пошлю Вондримелю письмо. А поговорить с ним с глазу на глаз я могу и попозже — когда моя неудача не нанесет урона престижу Анигели.
— Но почему ты говоришь о каком-то уроне, Пророчица? — Джеган казался удивленным,— Ведь между обидами алиансов и отдаленной Рувендой нет ни малейшей связи.
Кадия невесело рассмеялась. Она постукивала по трем черным векам рукоятки талисмана, и Трилистник отвечал ей слабым мерцанием. Потом свет стал пульсирующим.
— Этот юный зинорианский король — человек с большими амбициями. Он получит огромное удовольствие, насмехаясь надо мной в присутствии других правителей, и не упустит возможности напомнить, что мне не удалось усмирить народ, конфликтующий с Рувендой. Он будет вещать о своих грандиозных планах покорения алиансов, прозрачно намекая, что королева Анигель и король Антар не проявляют надлежащей твердости в отношениях со своими подданными. Король Вондримель вступит в сговор с властолюбивой королевой-регентшей из Рэктама и сделает так, что моя сестра и ее супруг будут выглядеть неумелыми правителями, а я — бессильной.
Вождь вайвило сказал:
— И все-таки не могу понять, какой от этого вред твоей сестре.
— Королева Ганондри из Рэктама хотела бы расширить свое королевство за счет Лабровенды,— объяснила Кадия,— Если кое-какие влиятельные люди из Лаборнока увидят слабость Анигели и Антара, она сможет лишить этих монархов трона. Ведь союз между Рувендой и Лаборноком очень хрупок, он держится на одном только благоговении людей перед Тремя Лепестками Животворящего Триллиума. Два Лепестка окажутся бессильными, третья сестра живет далеко в горах и поглощена изучением оккультных наук. Нас перестанут бояться, и союз королевств распадется.
— А разве королева Анигель и ты сама не можете привести непокорных в чувство с помощью ваших волшебных талисманов? — спросил вождь вайвило.
— Нет,— ответила Кадия.— Я не в состоянии даже примирить короля Вондримеля с алиансами. Талисман не всесилен.
Огромные глаза Лумому-Ко округлились.
— О, людская политика! Кто ее поймет? Никакого дела — одни слова, одна видимость. На поверхности — поступки, которые кажутся ясными и недвусмысленными, а истинные мотивы глубоко упрятаны. Люди никогда не бывают довольны жизнью, они всегда обманывают друг друга и стремятся захватить побольше власти... Почему люди не могут действовать открыто, без лицемерия, как честный народ?
— Тот же самый вопрос я часто задавала самой себе! — вздохнула Кадия.— Но как ответить на него, не знаю.— Она встала и стряхнула с платья песок.— Друзья, а сейчас оставьте меня одну. Когда взойдет последняя из Трех Лун, мы вместе пойдем на трапезу.— Она повернула к ним ту сторону своего меча, на которой пульсировал янтарный Трилистник.— Видите, талисман подает сигналы: одна из моих сестер хочет поговорить со мной через тысячи лиг.
Джеган и Лумому-Ко собрались уходить, но вождь вайвило сказал:
— Мы будем поблизости, мы не спустим с тебя глаз. Мне очень не понравилось настроение алиансов во время совета.
— Они не осмелятся напасть на меня! — Кадия взялась за рукоятку талисмана и гневно выпрямилась.
Лумому-Ко опустил голову:
— Конечно нет. Прости меня, Дама Священных Очей.
Они с Джеганом пошли вдоль берега. Высокий вождь вайвило замедлил шаг, приноравливаясь к маленькому охотнику. В пятидесяти элсах от Кадии, возле высокой скалы, они остановились и повернулись к ней лицом.
— Смешно,— пробормотала она, потом подняла вверх Трехвекий Горящий Глаз и тихо спросила: — Кто вызывает?
Одно из черных век на рукоятке мигнуло и распахнулось, открывая карий глаз — такого же цвета, как глаза Кадии. И тут же в ее воображении возникло лицо Харамис.
— Ради Цветка, сколько можно ждать, Кади? Почему ты сразу не отвечаешь? Я испугалась, что с тобою случилось несчастье на этих ужасных Виндлорских островах!
— Со мной-то все в порядке, а вот моя миссия завершилась полным провалом,— И Кадия кратко поведала о том, что произошло на совете.— Я не вернусь в Зинору. Мое присутствие только осложнит и без того тяжелое положение Ани и Антара. Сомневаюсь, что даже я смогу быть с ними миролюбива. Мы зашли в тупик в делах с народами Топей и Лесов, меня бесит, что король и королева не могут справиться с взбунтовавшимися глисмаками. Ведь они знают, что глисмаки недостаточно цивилизованны. Если бы руководители дорожных работ вели себя более тактично, не было бы такой вспышки недовольства.
Харамис отмахнулась:
— Об этих вещах мы поговорим в другое время. У меня есть более важные новости. Но сначала скажи мне, сестра, только хорошенько подумай, прежде чем ответить: не получала ли ты в последнее время через талисман или каким-либо иным путем вестей о попытках нарушить равновесие мира?
— Определенно нет,— сухо ответила Кадия.— Подобные вопросы я оставляю тебе, Великая Волшебница. До этой минуты меня заботили смуты среди алиансов и глисмаков, и у меня не оставалось времени ни на что другое. Мне нанесли поражение, и теперь я возвращаюсь в Вар через Гиблые Топи вдоль великой реки Мутар и, проезжая земли глисмаков, попытаюсь утихомирить их. Потом я опять поеду в Край Знаний посоветоваться с Учительницей.
— Да. Конечно, ты должна поступить именно так. Но я неспроста спрашивала о мировом равновесии, Кади... Я получила известия, которые заставляют меня заподозрить, что Орогастус все еще жив.
— Что? Это невозможно! Ведь двенадцать лет назад, когда мы одержали победу над Королем Волтриком, Скипетр Власти развеял его в прах!
— Мы верили в это. Но недавно с риском для жизни ко мне из далекого Тузамена приехал маленький человечек по имени Шики и рассказал странную историю. Его принудили силой отвезти на ламмергейерах группу людей в одно место, расположенное почти в центре Вечного Ледника. Там они нашли волшебника, который долгие годы жил отшельником. Этот волшебник называет себя Портоланусом, именно он захватил трон в Тузамене.
— Так вот он кто! — презрительно рассмеялась Кадия,— Я слышала об этом Портоланусе из Тузамена. Он жалкий выскочка, имеющий смутные представления о магии. Триединый Бог знает, что для захвата власти в таком гадюшнике, как Тузамен, не требуется особого искусства. Твой талисман подтвердил, что господин волшебник и есть тот самый Орогастус?
— Нет,— призналась Харамис.— Он не только не сказал мне, жив Орогастус или мертв, но даже не показал изображения этого самого Портолануса. Раньше талисман никогда не вел себя так отвратительно. Но даже если Портоланус и Орогастус — не одно и то же лицо, этот человек все равно представляет угрозу для нас и нашего народа.
В душе Кадии возникло чувство, которого она давно не испытывала: словно увидела чудовищного скритека, медленно поднимающегося из болотной трясины. Этим чувством был страх. Но, еще не поняв до конца своих ощущений, она постаралась избавиться от них.
— Если Орогастус жив, мы опять займемся им, как занимались и раньше,— заявила она.— Мы соединим наши талисманы в Скипетр Власти и предадим его забвению, которого он заслуживает.
— Хотелось бы, чтобы все было так просто, как ты говоришь.— Глаза Харамис были печальны. Потом она улыбнулась Кадии,— Во всяком случае, этому Портоланусу придется вступить с нами в открытую борьбу. В конце концов, мы предупреждены. Будь осторожна, сестра, а если получишь хоть какой-то намек на нарушение миропорядка, немедленно поставь меня в известность.
— Хорошо,— пообещала Кадия, и образ Харамис исчез.
Далеко за полночь Кадия, Джеган, Лумому-Ко и пятнадцать воинов вайвило вернулись на берег и погрузились в две небольшие лодки, которые должны были доставить их на корабль. На море был полный штиль, в черном небе сияли звезды и три половинки лун. Посланники плотно поели и выпили много изысканного, но очень хмельного напитка кишати. Казалось, они должны были развеселиться, но пиршество лишь усугубило их печальное настроение. Вайвило хотели скорее вернуться в Тассалейский лес, а Кадия с Джеганом затосковали по прекрасному поместью Дамы Священных Очей, которое ниссомы построили специально для своей правительницы, ее советников и слуг у истоков реки Голобар в Зеленых Топях Рувенды.
Измученная Кадия управляла одной лодкой, Джеган — другой. Лумому-Ко вместе с воинами налегал на весла. Он затянул грустную заунывную песню. Их низкие гортанные голоса и усталость помешали Кадии услышать едва различимые характерные звуки, и она ничего не замечала, пока быстро наполняющая лодку теплая вода не дошла ей до щиколоток. Тогда она закричала. Одновременно раздался крик с лодки Джегана:
— Пророчица, мы тонем! На помощь!
— Мы тоже тонем! — воскликнула она,— Живее! Плывите к рифу!
До корабля оставалось больше половины лиги. В этом месте из морских глубин повсюду поднимались острые скалы. Вайвило завыли, как демоны, и заработали веслами так, что вода забурлила. Кадия услышала, как Джеган закричал с облегчением:
— Мы уже на рифе!
Вскоре нос ее лодки тоже уткнулся во что-то, она сильно накренилась. Вайвило побросали весла и спрыгнули за борт.
— Со мной все в порядке! — крикнула Кадия.— Спасайтесь!
Лодка исчезла в черной воде, а она вдруг почувствовала, как что-то тянет ее за ноги вниз, вслед за лодкой. Упорно стараясь освободиться, она и не думала кричать, а потом было уже поздно. Вместо крика она судорожно вздохнула и задержала дыхание. Прежде чем погрузиться в воду, она увидела, как Лумому-Ко и один из его воинов спрыгнули со скалы и поплыли в ее сторону.
Она камнем пошла ко дну, влекомая металлическим панцирем и талисманом. Казалось, некая невидимая сила соединила ее с тонущей лодкой. Она судорожно дергала ногами, пытаясь высвободиться из таинственных силков. Ее щиколотки были сжаты чем-то крепким и острым. Что это? Но разве она могла сосредоточиться и подумать как следует? В воде было множество светящихся точек и полос — мерцающих медуз и водорослей. Зрелище, конечно, восхитительное... но она тонула.
Грудь горела, будто там стоял котел с расплавленным металлом, из легких начал вырываться воздух, уши наполнились свистящими ноющими звуками. Она больше не могла сдерживать дыхание. Светлые пузырьки побежали из ноздрей и рта вверх сквозь толщу сумрачных морских вод. Поблескивал в поясных ножнах талисман — не золотом, нет, он светился удивительно интенсивным зеленым цветом, и это напоминало ей о том, как она шла за маленькой тростинкой Триллиума в Тернистом Аду много лет назад.
Бороться! Бороться изо всех сил! Освободиться от таинственных пут... Наконец ей это удалось, и она начала потихоньку всплывать. Но потом одна нога опять попала в ловушку, и Кадия опустилась еще глубже, осознав — увы! — слишком поздно, что кто-то крепко сжал ее щиколотку. Острые когти впились в тело, разрывая ремешки сандалий, могучие мускулы невидимого врага так напряглись, что сделали невозможной любую попытку освободиться.
Гнев захлестнул Кадию. Алиансы! Лумому-Ко был прав — они на самом деле решили напасть на нее! Казалось, рассудок покинул Кадию, но тем не менее она продолжала бороться, напрягая все мышцы ослабевшего тела. Теперь жжение в груди стало невыносимым...
А потом боль внезапно отпустила. Гнев растаял. Она прекратила сражаться, ее наполнил покой, и она продолжала опускаться все глубже и глубже в чаще мерцающих водорослей. Ее глаза были широко открыты, но мир становился темнее и темнее.
Последним усилием воли она заставила себя потянуться к Трехвекому Горящему Глазу. Если бы она могла воспользоваться им... если бы только могла понять, как это сделать...
Вот он у нее в руке.
Когти, мертвой хваткой сжимавшие щиколотку, внезапно отпустили ее. Она была свободна и тут же начала всплывать, окруженная тьмой.
Теперь она может расслабиться.
Ее пальцы разжались, и талисман выпал. Она видела, как зеленое сияние становилось все меньше и меньше и наконец пропало.
После этого она уже ничего не помнила...
Кадия открыла глаза. Голова болела так, словно была зажата тисками, перед глазами расплывалось огромное разноцветное пятно. В горле першило, и чувствовался привкус желчи. Ей казалось, что у нее нет ни рук, ни ног. Прошло какое-то время, и она ощутила свой затылок, потом осмелилась пошевелить конечностями. Она страшно замерзла, хотя была одета в теплый шерстяной халат. Мало-помалу зрение прояснилось, и Кадия поняла, что лежит на кушетке в своей каюте на борту варонианского корабля. Дверь беззвучно открывалась и закрывалась в такт волнам. По шуршанию воды за обшивкой корабля и по скрипу мачт она догадалась, что корабль мчится на всех парусах.
Сделав несколько слабых попыток крикнуть, она дозвалась до Джегана. Ее старый друг с грохотом скатился по ступенькам и ввалился в каюту, растянув губы в широкой улыбке, обнажившей острые передние зубы. Следом за ним вошли Лумому-Ко и капитан варонианского корабля — человек по имени Киви Омин. Они окружили Кадию, подкладывая подушки под спину, чтобы она могла сесть. Для поддержания сил Джеган заставил ее глотнуть крепкого бренди.
— Что произошло? — спросила наконец она.
— Это были алиансы,— грустно ответил Лумому-Ко.— Они прекрасные опытные пловцы, даже более умелые, чем мы. Настоящие морские дьяволы!.. Коловоротами они продырявили наши лодки, а потом потащили тебя на дно. Я увидел, что ты тонешь, и поплыл к тебе с молодым Лам-Са: мы сразу поняли, что произошло. Когда ты взмахнула талисманом, алианс, который схватил тебя, уплыл, и мы с Лам-Са вытащили тебя на поверхность, а потом на риф. Казалось, что с тобой и так все в порядке, но Джеган неустанно работал, делая искусственное дыхание.
— Спасибо,— сказала она, обернувшись к своему другу-ниссому и благодарно улыбаясь.
— Владыки воздуха вдохнули душу в твое тело,— сказал Лумому-Ко.— Люди с корабля услышали наши крики и спасли нас.
Вперед выдвинулся Киви Омин. Седовласый житель Вара с лицом книжного червя, он тем не менее славился как лучший шкипер всех южных широт. Кадии пришлось заплатить почти тысячу платиновых крон, чтобы он согласился отвезти ее к Виндлорским островам: никто другой не осмеливался совершить это путешествие.
— Я приказал сняться с якоря и уходить из этого гиблого места на всей скорости, какую можно выжать из такого судна,— сказал он.— Морские оддлинги уже разводили на берегу костры и воинственно били в свои священные барабаны. Если бы мы замешкались, их большие каноэ легко бы догнали нас еще до того, как мы миновали бы безветренные участки моря среди рифов и вышли в открытое море.
— Сколько времени я проспала? — слабым голосом спросила Кадия.
— Двенадцать часов,— отозвался Джеган.
— Ветер слабый, но дует куда надо, и мы уже удалились от этих проклятых мелей,— добавил капитан.— Мы доплывем до талоазинской гавани в Зиноре меньше чем за семь дней.
— Нет, нет, мы должны вернуться назад! — Голос Кадии прервался, она застонала и прикрыла рукой глаза.
Голова разрывалась от боли. Почему надо вернуться? Она знала, что для этого есть причина. Очень серьезная...
— Скверная новость, Пророчица.— Джеган подошел ближе к кушетке, на руке у него свисал пояс с ножнами.— Твой талисман...— начал он, но тут же замолчал.
Ясность мысли наконец вернулась к Кадии. Она поняла, что ножны пусты, и вспомнила все.
— Мы не можем вернуться к островам,— говорил Киви Омин,— Я не собираюсь рисковать своим судном, сражаясь с дикарями. Я капитан торгового, а не боевого корабля. Я согласился доставить вас на один из Виндлорских островов, а потом отвезти обратно. И только. Если вы по какой-то причине не хотите плыть в Талоазин, мы можем зайти в Курээ или другой зинорский порт пополнить запасы провианта и воды и двинуться дальше на восток. Но о возвращении не может быть и речи.
Кадия заставила себя сесть прямо. Ее глаза расширились, лицо исказилось от гнева, и она заговорила низким хриплым голосом:
— Мы должны вернуться. Я потеряла Трехвекий Горящий Глаз! Вы понимаете, что это значит?
Капитан отшатнулся от нее, как от безумной:
— Нет, не понимаю, госпожа. Ваши друзья сказали, что это большая беда, но случилась она по вашей вине, а не по моей, и расхлебывать эту историю вы должны сами. Я не буду рисковать кораблем и командой ради безнадежной попытки отыскать волшебный меч. Пока вы лежали без чувств, вайвило быстренько сплавали к тому месту, где были потоплены ваши лодки. Они выяснили, что талисман угодил в очень глубокую трещину между рифами. Даже алиансы не умеют нырять так глубоко. Талисман утерян навсегда.
— Нет,— прошептала Кадия, страдальчески опуская веки.— О нет!..
На лбу у нее выступила испарина, долгое время Кадия хранила молчание. Джеган встал возле нее на колени и взял ее безжизненную руку в свои.
Капитан обменялся взглядами с Лумому-Ко, потом резко повернулся и вышел из каюты.
Когда Дама Священных Очей снова открыла глаза, выражение лица у нее было решительное. Она сказала:
— Друзья мои. Киви прав. Я не имею права требовать от него помощи. Если он не хочет возвращаться, придется найти другого капитана, который согласится на это. К счастью, у меня еще много денег. Пусть Киви Омин высадит меня в Курээ. Вы, конечно же, можете плыть дальше в Вар, а потом по реке Мутар в Рувенду...
— Нет,— спокойно возразил огромный вождь вайвило.
Стоящие торчком уши Джегана задрожали от негодования, огромные золотистые глаза расширились.
— Пророчица, неужели ты думаешь, мы оставим тебя?
Она взглянула сначала на одного, потом на другого:
— Без талисмана я уже не Дама Священных Очей, я недостойна называться Великой Защитницей или Пророчицей. Я никто. Просто Кадия.
Она спустила ноги с кушетки и коснулась ими пола. Ее лодыжки были покрыты синяками и царапинами от когтей.
— Шансы отыскать талисман ничтожны, зато велика вероятность того, что алиансы постараются довести до конца свое черное дело, которое не удалось с первой попытки.
— Тем не менее,— сказал Лумому-Ко,— мои братья вайвило и я сам — мы остаемся с тобой.
Глаза Кадии заблестели от слез. Она встала и покачнулась: высокий абориген и его маленький товарищ взяли ее под руки и подвели к маленькому столику около иллюминатора. Она села на скамью.
— Благодарю вас, дорогие друзья. Со временем моя сестра Харамис обнаружит, что произошло, хотя теперь у меня нет возможности связаться с ней. Она наверняка найдет способ помочь нам. А пока давайте займемся капитаном Киви Омином и его командой. Я начну снимать копии с карт капитана, хотя еще и не совсем оправилась,— Она взглянула на вождя вайвило.— Лумому, ты и твои воины должны расспросить моряков о Виндлорских островах: о съедобных растениях, о том, что ядовито или опасно для жизни, об их населении. Тем морякам, которые вам помогут, мы заплатим.
— А я, Пророчица? — спросил Джеган.
Она криво усмехнулась:
— Узнай как можно больше об искусстве мореплавания, старина, и я займусь тем же. Боюсь, единственное, что нам остается,— это самостоятельно плыть к Виндлорским островам.
