Глава 10
— Скажи, чтобы он немедленно отправлялся ко мне! Живее! Бэндин яростно швырнул трубку телефона и потянулся за
чашкой кофе. Вечер он провел в России, рассвет встретил над Англией; за целые сутки спал не более часа. Он закутался в купальный халат и отхлебнул кофе. Черный, холодный как лед.
— Люси! — заорал он, но вспомнил, что помещение звукоизолировано. Тогда президент нажал на кнопку интеркома и услышал голос жены:
-Да?
— Кофе. Принеси мне кофе, черт бы тебя побрал!
Он отключился прежде, чем она успела ответить. Вообще-то кофе президенту могли бы подать и слуги, но он привык, чтобы утром кофе приносила именно Люси. Бэндин ни разу не спрашивал жену, нравится ей это или нет. В его привычки вообще не входило задавать людям подобный вопрос. Он считал само собой разумеющимся, что если проснулся он, то не спит и Люси. Она должна вставать даже раньше, чтобы успеть сварить кофе. Вошла Люси — бледная, стареющая кукла Барби. Президент взял кофейник без единого слова благодарности и налил себе полную чашку. Потом плюхнул туда четыре ложки сахара.
—■ Еще чего-нибудь хочешь? — шепотом спросила Люси.
Бэндин отрицательно покачал головой и даже не заметил, как она удалилась. Интерком тихонечко пискнул и голосом Чарли Драгони сообщил, что в приемной находится Саймон Дилуотер.
— Пусть войдет.
Бэндин отхлебнул горячего кофе и с нетерпением уставился на закрытую дверь. В комнате было тепло, но президент так устал, что никак не мог согреться. Он завернулся в халат еще туже.
В дверь негромко постучали, и вошел Саймон Дилуотер. Он был очень высокого роста, худой, весьма представительный, чему способствовали пышные седины. В каждом жесте Дилуотера чувствовалась уверенность и респектабельность: хорошая семья, обучение в дорогой частной школе, Гарвард, а за всем этим — очень большие деньги, которые Дилуотер не смог бы истратить, проживи он на свете хоть двести лет. Бэндин с завистью подумал, что этому человеку все в жизни досталось легко, на золотом подносе. Интересно, как бы он выглядел, довелись ему родиться сыном канзасского аптекаря, учиться в захолустном церковном колледже, а потом всеми правдами и неправдами пробиваться на самый верх партийной иерархии? Бессмысленный вопрос — Дилуотер таков, каков он есть. Хоть Бэндин и не признавался себе в этом, но завидовал ему.
— Дилуотер! Какого черта! Что там у вас еще стряслось?
— Задержка старта «Прометея», господин президент. Я полагал...
— Это я полагал, что вы присмотрите за лавкой, пока хозяин спит! Вы-то, поди, спокойно дрыхли, пока я препирался с этим сукиным сыном Полярным.
— Мне очень жаль, что вы не выспались, господин президент. Однако все, кто имеет отношение к проекту, не спали уже несколько дней. Я бы справился с этой проблемой сам, уверяю вас, если бы она была обычной, но, увы. Поэтому, следуя вашим собственным инструкциям, я немедленно приказал вас разбудить.
— Ну ладно. Так что случилось?
— Серьезная задержка. Технические подробности...
— Подождут. Скажите, сколько это может продлиться?
— По меньшей мере четыре часа.
-Ну и?
— Специалисты говорят, что через три часа система дестабилизируется и возникнет опасность механических неисправностей, вызванных нестойкостью криогенного топлива.
Бэндин шумно отхлебнул кофе.
— Пусть разбираются сами. Они умные ребята, им любая проблема по плечу. Во всяком случае, в этом меня уверяют уже не первый год.
— На этот раз опасность слишком велика, мистер президент. Ученые предлагают отменить взлет и перенести его...
— Нет! Это исключено, черт побери! Они что там, с ума посходили?! За нами наблюдает весь мир. Мы столько всего наобещали, что не имеем права уходить в кусты. Да мне просто яйца оторвут! И так лоббисты, газеты и этот проклятый конгресс все уши прожужжали публике про затраты времени и денег в связи с проектом. Этот железный горшок должен немедленно отправляться в космос. Мне наплевать, сколько они там добудут энергии. Пусть хоть на стосвечовую лампочку хватит. Проект мне нужен. Позарез. Поэтому взлет отменен не будет. Это мое последнее слово.
— Но опасность...
— Все мы смертны. Астронавты знали, какую профессию себе выбирают. Поэтому уверен, что они согласятся с моим решением. И готов спорить на что угодно: в данном случае Полярный будет со мной заодно.
Тут как раз зазвонил телефон. Бэндин взял трубку, хмыкнул и тут же положил ее обратно на аппарат.
— Я же вам говорил. Москва вызывает на связь. Не уходите, — приказал он Дилуотеру, который попятился было к двери. — Я хочу, чтобы вы присутствовали при этом историческом разговоре. Пусть люди знают, что два великих государства придерживались единого мнения по данному поводу.
Бэндин снял трубку с красного телефона, вытирая платком пот со лба. Ему уже не было холодно.