Доклендс: восточнейший Ист-Энд, где плотный клубок офисных зданий и многоквартирных домов сходит на нет, превращаясь в мили низкого бетона с несколькими беспорядочными парками и прудами, полными застоявшейся воды.

Три высочайшие небоскреба города возвышаются на сотни футов над убожеством, а башни поменьше, каждая – сияющий дворец закона либо финансов, сгрудились вокруг них на небольших островках среди доков. Канэри-Уорф – личина, маска, кричащая, что Ист-Энд процветает. Но в тени башен стонут пустые склады, а изможденного вида завсегдатаи уже почти приросли к своим стульям в холодных пабах.

Они вдвоем стояли на берегу реки, напротив старой фабрики красок. В голове у Бет шумело. Теперь, глядя на Фила, она видела свое будущее.

Он избегал ее взгляда, и сердце Бет сжималось в груди.

Звук заставил ее посмотреть на фабрику. Шесть совершенно черных фигур скользнули от ржавеющей громадины и устремились к ним через болота в сопровождении кружащих чаек. Полуденное солнце досуха вытерло лужицы теней.

Покрытые нефтяной пленкой лица мужчин радужно поблескивали. Когда они втягивали воздух, их губы издавали легкое чмоканье. «Щелк, щелк, щелк» – вступили зажигалки – они были у каждого, и люди полязгивали ими, открывая и закрывая, пока шли, открывая и закрывая, открывал и закрывая…

Их едкий смрад ободрал Бет слизистую носа, как наждачная бумага, слезы защипали глаза. Фил рассказал ей, как они появляются, о запахе и даже о зажигалках. Чего она не ожидала, так это равенства.

Они одинаково склоняли головы и улыбались черными улыбками. Когда один из них в знак приветствия поднял правую руку, другой, на противоположной стороне, поднял левую. Они шли по болоту, словно рябь по луже бензина, грациозные, будто танцоры в своих черных как смоль одеждах.

Фил оперся о свое копье и наблюдал за их приближением, вся его поза сквозила самоуверенностью, но Бет видела, как сжалась его челюсть. «Может, он не боится, – сказала она себе, – может, просто борется с запахом».

Самый высокий из Химического Синода, в центре, вышел вперед, остальные расступились в идеальном порядке.

– Джонни Нафта, – улыбка Фила получилась натянутей, чем скрипичная струна.

– Филиусс Виэ, – кивнул пропитанный нефтью человек. Его низкий голос звучал ровно и приятно. – Ссын Улиц. Ничтожессство Тротуаров. Намесстник Виадуков. Сссвами Пешеходных дорожек. Нерадивый сссолдат с М25…

Фил вздохнул и перебил его:

– Может, хватит уже издеваться, Джонни?

– Потряссен, что ты мог предположить, будто я опущуссь до подобного ссвятотатсства, Филиусс. – Джонни повернулся к Бет, и весь Синод одновременно ей поклонился. Нефть закапала с их лбов, забрызгивая гальку. – А кто эта поцелованная сссудьбой куртизанка, сстоль любезно сссопровождающая ваше выссочесство?

– Я не, – безапелляционно заявила Бет, – чертова куртизанка.

Фил наморщил лоб:

– Кто?

– Красивое слово, обозначающее проститутку, – объяснила Бет, просвещенная Карой.

– Просстите, доссадный ссемантичесский промах. – Джонни склонил голову. – Тогда, ссупруга.

– Ни то ни другое.

– Ах! – Улыбка Джонни Нафты стала еще шире, и Бет посетила странная мысль, что эта улыбка нерушима, что можно засунуть Джонни Нафту в дробилку, и его улыбка в целости и сохранности выйдет с другой стороны.

– Я сскорее ссовершу ссамоубийсство, чем причиню сстрадания этой душе, – учтиво проговорил он, махнув назад, на фабрику по производству красок. – Поэтому, прошу васс, проходите.

Дверь фабрики вела в металлостенный монастырь, покрытый океанами ржавчины и континентами мертвого коричневого мха. Пока они шли, Химический Синод рассредоточился вокруг Бет, обдавая ее дурманящими парами. Перещелкивание зажигалок наполняло девушку волнующим предчувствием огня. Она начала ощущать легкое головокружение и мысленно приказала себе оставаться в сознании.

Джонни Нафта и Филиус Виэ шагали бок о бок впереди, очевидно торгуясь за ее превращение. Джонни Нафта наклонил голову, внимательно слушая, пока Фил объяснял, чего он хочет.

Глядя на его мускулистую спину, Бет заметила покрывающий ее нефтяной пот и острые выпирающие лопатки. Потом его плечи опустились, и он коротко махнул, как будто протестуя, но, казалось, без особой надежды.

Джонни Нафта вытащил прозрачную бутылку из внутреннего кармана пиджака, и Фил обиженно сделал большой глоток… или ей так лишь показалось: уровень жидкости в бутылке не изменился, только цвет – стал темнее? Фил протянул бутылку обратно Джонни Нафте, и тот, вырвав сосуд из сопротивляющихся пальцев парня, сунул его обратно в карман.

«Ты действительно хочешь быть такой, как я?» – спросил ее он. Ответ мог быть только один: походить на него, понимать это место так, как понимает он, принадлежать городу, как принадлежит он. Мысль лишила девушку дыхания и запечаталась в секретном уголке под ее сердцем.

– Это отвратительно, – сказала Бет. Знаменитый бассейн был наполнен нефтяными отбросами и обрамлен почерневшей травой. На окружавшем его проволочном заборе изъеденная ржавчиной табличка предупреждала нарушителей:

Какой-то шутник пририсовал черную руку, показывающую самый грубый знак, который только можно было придумать. Члены Синода стояли по периметру, пощелкивая зажигалками.

Фил посмотрел на Бет через воду:

– Что не так?

– Это, – ответила девушка, указывая на бассейн, – мерзко.

– Разве? – удивленно переспросил Фил.

– Посмотри, как грязно…

Парень смерил Бет недоверчивым взглядом:

– Конечно, грязно! Ты что, думала, сможешь обзавестись моими способностями, поплавав в чистой водичке? С таким же успехом можешь сходить домой и принять чертову ванну!

– Да я скорее сдохну, чем стану выслушивать от тебя советы насчет гигиены, бензиновый вонючка. – Ее отражение тускло дрогнуло на маслянистой поверхности. Девушка могла различить очертания головы, но лицо было пустым.

– Ну, – проговорила она ровным голосом, хотя сердце ее трепетало.

– Ну, – повторил Фил.

– Полагаю, придется с этим смириться.

– Полагаю.

– А то зря теряем здесь время.

– Ага.

– Нет дороги назад.

Синод синхронно покачивал головами, и Бет ощутила толчок в груди. Словно услышала в темном доме хлопок тяжелой двери за спиной.

Девушка села на край бассейна, сбросила кроссовки и стянула носки. Маслянистая черная грязь холодила кожу между пальцами ног. Бет неуверенно опустила одну ногу в грязную воду…

– Ой! – взвизгнула девушка и дернула ногу обратно. Кожа покрылась красными пузырями. Она подняла взгляд на Фила.

– Я говорил, что будет больно.

– Точно, – пробормотала она, вставая. Она колебалась на мертвой траве на краю бассейна, согнувшись, как ныряльщик, стоящий на изготовке. Если нырнуть как можно резче, прикидывала она, то, по меньшей мере, проскочишь шок побыстрее.

Кровь гремела в ушах, как поезда, как уличное движение, как полые трубы в подвалах многоэтажек, как прилив самой реки.

«Ты действительно хочешь быть такой, как я?»

Она напрягла мышцы.

– Бет, – начал было Фил, – я горжусь…

Она нырнула.