Джош

Я сидел за компьютером и мрачно листал сайты, посвященные водопроводному делу. Пока ни один из них не сообщил мне ничего полезного. Неужели прикрутить раковину к стене и починить трубу действительно так сложно? В конце концов, там же не вся стена сломалась, а так, штукатурка слегка посыпалась.

Я уже собирался кликнуть по очередной ссылке, когда телефон разразился мелодией из «Сумеречной зоны». Старые добрые «Венчерз»! Учитывая, как повернулась моя жизнь, сейчас они были как нельзя более кстати.

Проверив дисплей, я обнаружил сообщение от Дезмонда: «Ты норм? Прзвн».

Это было последнее из вереницы непрочитанных sms. Еще там обнаружилась пара сообщений от Марины. Я быстро отстучал обоим, что буду ждать их после школы на автостоянке, отключил телефон и направился в гараж.

Вообще-то, дом был не наш, а маминых предков. Ха, жили бы мы иначе в паре кварталов от набережной! Когда-то дед воротил Интернет-компанией в Силиконовой долине, но успел выйти из дела до того, как разразился кризис. Поэтому он остался при штанах – в отличие от многих других. Он купил этот дом, потому что всегда любил Санта-Фелис – кажется, в детстве его возили сюда на каникулы, – но сейчас они с бабулей жили в Коста-Рике, которую любили еще больше. Когда отец нас бросил, они настояли, чтобы мы переехали сюда.

В то время я даже в детский сад не ходил, так что не помнил никакой другой жизни. Хотя дом был не наш, мама все время твердила, что мы за него в ответе, – так что с годами я выучился и заборы чинить, и стекла менять.

Глаза наконец привыкли к полумраку, и я нырнул под верстак. Ну вот, пожалуйста – кусок перегородки, оставшийся от прошлогоднего ремонта. Может, я и не знал, как заделать дыру в штукатурке – пока не знал! – зато мог возместить урон, нанесенный кухне. Я сунул под мышку рулон, набор инструментов и пошел на задний двор.

Затылок тут же начало странно покалывать. Я скосил глаза вниз по улице и заметил белого мужчину в темном костюме, который стоял перед домом Эворов, уткнувшись в карту. В ухе у него я разглядел пуговицу bluetooth-телефона. В моем представлении, такие носят или наркодилеры, или люди, которые очень стараются произвести впечатление на окружающих. Внезапно мне пришло в голову, что такой гаджет подошел бы и сотрудникам ФБР. Да-да, знаю, это уже паранойя. Однако мужчина только укрепил ее, когда заметил мой взгляд, и тут же заспешил прочь.

Я смотрел, как он заворачивает за угол. В ушах эхом отдавались слова Кори.

Покалывание в затылке на секунду усилилось, а потом стихло.

Я еще пару минут следил за дорогой, выглядывая из-за двери гаража, но странный тип не вернулся. Ну хватит! Бессмысленно психовать из-за каждой офисной крысы. Загвоздка была в том, что на нашей улице сроду не видели никого в костюме и галстуке – если, конечно, не считать вчерашних копов и кратковременного нашествия Стива. Местные предпочитали разгуливать в шортах и теннисках.

Выждав еще пару минут, я все-таки отправился на задний двор. Мама выглянула из кухни и невольно улыбнулась, застав меня за работой.

– Мне нужно съездить в клинику, – сказала она. – Справишься тут без меня?

– А Стив точно не вернется?

Мама покачала головой, и в ее глазах проступило слишком хорошо знакомое мне выражение.

– Больше никакого Стива. Обещаю.

– Мне жаль, что все так вышло.

На самом деле, мне было ни черта не жаль, но ситуация требовала реверанса.

– Не о чем тут жалеть, – вздохнула мама.

Я проводил ее до машины.

– Мы с Дезом и Мариной собираемся погулять вечером на пирсе. Можно?

– Конечно, милый. Передавай им привет.

Я наклонился к открытому окну, и мама снова сжала мое плечо.

– И перестань так смотреть. Я сама виновата, что не поняла сразу, какой это человек.

В глубине души я был всецело с ней согласен, но деликатно промолчал.

– Как насчет пиццы на ужин? – предложила она. – Если хочешь, позови Дезмонда и Марину. Я закажу самую большую.

– Было бы здорово.

Я смотрел, как она выезжает за ворота, с обычной смесью чувств – жалостью к маме и радостью за себя. А еще стыдом за свою радость.

Почему в жизни все так сложно?

Впрочем, то, что происходило конкретно в моей жизни, словом «сложно» уже не описывалось.

Я сидел на скамейке в дальнем конце пирса и смотрел на чаек, когда раздался шорох колес и ко мне подкатили Дезмонд с Мариной. Конечно, Дез не мог не выпендриться: тормозя, он наступил на край скейтборда, и тот, взлетев в воздух, оказался точно у него в руке. Затем он плюхнулся рядом со мной. Марина лихо объехала нас по кругу и упала на скамейку между нами.

Меня всегда поражало, как обманчиво первое впечатление об этих двоих. Дезмонд – вылитый серфингист: высокий, загорелый, с длинными светлыми волосами, собранными в «конский хвост». По-моему, он так и родился в кедах, свободных шортах и растянутой футболке. Если бы вы встретили его на улице, то мысленно дорисовали бы под мышкой доску для серфинга. Однако Дез не только плавал, как топор, но даже к воде подходил с опаской. Нет, он был скейтером – до мозга костей.

Девчонки его просто обожали. Марина говорила, что у него есть харизма – этакий природный магнетизм, который глазами не увидишь. Впрочем, я в этих делах не спец: у меня никогда даже не было постоянной подружки.

Марину, напротив, то и дело ошибочно принимали за скейтера. Темнокожая, симпатичная, с жесткими черными кудрями, которые все время выбивались из-под шапочки, она не вылезала из мешковатых штанов и толстовок. Однако она каталась на скейте только за компанию со мной и Дезмондом. Кажется, ее семья приехала из Мексики, но сама Марина была типичной американской серфингисткой – до мозга костей, ага. Если кто и мог завоевать ее сердце, так только океан.

Марина и меня пыталась поставить на доску, но я все время соскальзывал в воду, а потом бултыхался, как мешок не буду говорить с чем.

Где мы действительно сходились – так это в музыке. Все трое фанатели по серф-року. Последнюю пару лет мы то и дело сотрясали инструменталами гараж Дезмонда: Марина на барабанах, Дез – на басах и клавишах, я – на соло-гитаре. Правда, предъявлять миру свои шедевры мы не спешили. Чего уж там, мы даже о названии группы договориться не могли! Впрочем, это не мешало нам получать удовольствие от самого процесса.

– Какого черта с тобой стряслось? – спросил Дезмонд.

Марина кивнула и стукнула меня коленом.

– Ты заставил нас поволноваться, Сондерс.

В эту минуту я продолжал лихорадочно размышлять, какую часть правды им можно выдать. Конечно, Дез с Мариной – мои лучшие друзья, и я никогда ничего от них не утаивал, но мне совсем не улыбалось ставить их под удар своими откровениями. И что – я усилием воли не отбросил эту мысль сразу, – если они от меня отвернутся? Про Зверлингов ходило немало слухов. Если так подумать, все это дерьмо граничило с расизмом. Я вспомнил, как Диллон называл Зверлингов фриками, а я никогда его не одергивал, – и почувствовал укол стыда. Да что там, я и сам их так звал.

С тех пор, как мы с Кори расстались в закусочной, я не переставал думать про Дезмонда и Марину. Что, если бы все сложилось иначе, и Зверлингом оказался один из них? Я был уверен, что для меня это не имело бы никакого значения. Теперь же, когда я сидел рядом с ними на прогретой солнцем скамейке и буквально кожей ощущал их поддержку, я просто не мог кривить душой.

– Не смотрите направо, – вдруг сказал я, – но вас не напрягает тот черный внедорожник?

Дезмонд тут же начал поворачивать голову, и Марина пихнула его локтем.

– Сказано же, не смотри! – прошипела она и быстро скосила на меня взгляд. – А что с ним не так?

– Я почти уверен, что это слежка. Он приехал, как только я тут появился, и за десять минут оттуда никто не вышел.

Дезмонд рассмеялся.

– У нас что, собрание клуба анонимных параноиков?

Однако взгляд Марины оставался серьезным.

– С чего бы им за тобой следить?

Я сделал глубокий вздох.

– С того, что это случилось и со мной. Я стал Зверлингом.

Дезмонд осклабился в ухмылке.

– Да брось!

Но я смотрел на Марину. В ее глазах мелькнуло какое-то странное выражение – я не смог бы описать его точно. Затем она на секунду опустила взгляд, а когда подняла его снова, это была прежняя, все понимающая и принимающая Марина.

– Ох, Джош, – только и сказала она, умудрившись вложить в эти слова бездну сочувствия.

– Угу, – кивнул я. – Я знаю.

Дезмонд вскочил на ноги.

– Что значит «Ох, Джош»? Это же круто! – и он нанес пару ударов по воображаемому сопернику. – Так это ты отделал Стива?

Я снова кивнул.

– На самом деле, этот чувак мне никогда не нравился.

– А кому он нравился?

– Ну, твоей маме, наверное.

Марина схватила его за руку и потянула обратно на скамейку.

– Это серьезно, Дез.

– Конечно, серьезно! Джош теперь может превращаться в саблезубого тигра! Разве не круто? Лично я всегда боялся закончить, как тот парень, который превратился в древесную лягушку. Я хочу сказать, какой смысл становиться Зверлингом, если сможешь только сидеть на дереве и квакать?

– В пуму, – напомнил я. – Не в тигра.

– Все равно круто, чувак!

Дезмонд чуть не подпрыгивал от возбуждения.

Марина покачала головой и повернулась ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

– Смущен. Напуган. Стремно, вообще-то.

Дезмонд ухмыльнулся.

– Отличное название для инструментала!

– Может, хватит уже шуточек? – вспылила Марина.

– Даже не думал. Отличная композиция получится!

– Ты знаешь, о чем я.

Дезмонд кивнул.

– Нет, правда. Это реально круто. Знаете, как часто я лежал в постели и думал, в кого бы хотел превращаться, если бы стал Зверлингом?

– Заткнись, Уилсон.

– Пускай, – остановил я Марину. – Я рад, что вы не разбежались с криками ужаса.

– Мы бы никогда так не сделали.

– Знаю. Поэтому я вам и сказал. Но вы двое должны держать рот на замке, – я обвел их долгим взглядом. – Серьезно. Поклянитесь, что никому не расскажете.

В глазах Марины снова промелькнуло то странное выражение. Я чувствовал, что ей неловко, но не мог ее в этом винить. В конце концов, стать Зверлингом – не волосы перекрасить.

– Разумеется, – наконец кивнула она. – Можешь на нас положиться. А как отреагировала твоя мама?

– Я ей еще не сказал.

Марина вскинула бровь. Я знал, о чем она думает. Я никогда не врал маме.

– Погоди-ка, – встрял Дезмонд. – А почему никому нельзя говорить? Копы знают, Стив знает – если, конечно, ты не прокрался в больницу и не перегрыз ему горло, как он того и заслуживает. Как ты собираешься удержать такого кота в мешке? Прости за каламбур.

– Ну, все не совсем так…

И я рассказал историю с самого начала, опустив только несущественные мелочи вроде фотографий Джоанны Джонс. Я сказал, что слушал демки «Дикого прибоя», когда Стив ворвался в мою комнату и принялся размахивать кулаками.

Дезмонд засмеялся, услышав про сломанную раковину, но оба погрустнели, когда я описал парня в костюме, виденного утром на улице.

– Хреново, – только и сказал он.

Марина кивнула.

– Думаешь, он как-то связан с этим внедорожником?

– Может быть. Или это две разных группировки, у которых ко мне одинаковый интерес. В любом случае, я собираюсь сидеть тихо и не высовываться.

– Значит, изменения необратимы? – задумчиво спросил Дезмонд.

– Угу. Но это не значит, что я обязан вылизываться и бегать за кроликами. Если честно, я предпочел бы просто обо всем забыть.

– Но Стив знает, – напомнила Марина.

Я вздохнул.

– Это да. Но он сам запутался в показаниях. Может, хотел замести следы, чтобы не попасть под статью о домашнем насилии. А может, испугался, что я его найду и закончу начатое. Как бы там ни было, копы скорее поверили мне.

– И на всякий случай позвонили своим дружкам-федералам, – хмыкнул Дезмонд.

– Или Стив проболтался кому-то еще, – добавила Марина.

– Я знаю. Поэтому мне и страшно.

Марина снова бросила на меня взгляд, исполненный сочувствия.

– Что думаешь делать теперь?

– В целом – понятия не имею. Прямо сейчас – пригласить вас к себе на пиццу. А завтра пойду в школу, как обычно, и постараюсь не рехнуться от всех этих взглядов.

– Школа! – фыркнул Дезмонд. – Это все равно что выиграть в лотерею миллион долларов и вернуться к работе дворником.

– А ты что предлагаешь? Устроиться в цирк?

Дез помотал головой.

– Просто… Зверлинги реально крутые. Мы бы должны восхищаться ими, как рок-звездами. А вместо этого боимся и гнобим без повода.

– Пума у тебя внутри, – вдруг сказала Марина. – Это довольно крупное животное. Его сложно контролировать?

– Это не зверь внутри, – я честно пытался подобрать слова, чтобы ей было понятно. – Я могу быть или человеком, или пумой, но когда я в зверином обличье, я все равно остаюсь собой. Если честно, я еще не очень освоился. Хорошо хоть, что превращение не начинается без моего желания.

– Но те два раза… Мне показалось, ситуация вышла из-под контроля.

– Ну да. Но в первый раз меня просто застали врасплох, а во второй я повел себя, как идиот, и испугался собственного отражения.

– Я бы тоже испугалась, – кивнула Марина.

– А ты в кого хотела бы превращаться? – спросил Дезмонд. – Ну, если бы стала Зверлингом и могла сама выбрать животное?

Марина покатала скейт носком кроссовка.

– Не знаю. А ты?

– Разрываюсь между орлом и волком.

– Орел – это круто, – сказал я. – Можно просто взять и улететь куда подальше.

Дезмонд кивнул.

– Но волки! Волки – это, брат, классика.

– А я бы хотела быть дельфином, – наконец определилась Марина.

Мы с Дезмондом одновременно улыбнулись.

– Да ты что, – сказал он. – Никогда бы не догадался!

На несколько минут воцарилась тишина. Я обвел взглядом пляж. Неподалеку играли в волейбол дети. На другом конце пирса слонялись серфингисты: волн не было, так что они просто бродили вдоль кромки прибоя или сидели на своих досках. Пожилая пара облокотилась о перила, любуясь закатом. Я слышал каждое слово их негромкой беседы и отчетливо различал запах рыбы из ведерка, стоявшего возле рыбака с удочкой. Но я усилием воли приглушил звуки и запахи. Я хотел вернуться к нормальной жизни, а для этого мне нужно было вести себя, как все нормальные люди.

Я снова посмотрел на друзей.

– Что скажете?

Дезмонд пожал плечами.

– Пицца. Пицца – это хорошо.

Марина ткнула его локтем. Она вообще часто это делала.

– Глаза в пол, рот на замок – и все будет в порядке, – и она неожиданно улыбнулась. – Хотя пицца – это и правда хорошо.

– Может, нам стоит пригласить и новых друзей Джоша из того внедорожника? – съехидничал Дезмонд.

Но когда я обернулся, черной машины и след простыл. Я даже не заметил, как она уехала.