Книга: Зверлинги. В тени другого мира
Назад: Чарльз де Линт Зверлинги. В тени другого мира
Дальше: Марина

Джош

Моя мама, конечно, кладезь талантов, но вот чего она точно не умеет – так это выбирать бойфрендов. Обычно подцепит какого-нибудь лузера и пытается спасти его от себя самого. Стив, последний, на их фоне выглядел просто красавцем – у него даже была работа! И костюм. Правда, в остальном он был таким же неудачником, как и предыдущие.
Когда я пытался намекать на это маме, то неизменно получал совет держать рот на замке. А потом ее очередные отношения разваливались, и начиналась обычная песня: ах, и почему я тебя сразу не послушала?
Вот уж не знаю. Поймите меня правильно: с соображалкой у моей мамы все отлично – работала бы она иначе в сети семейных клиник доктора Эспозито! – но когда дело доходит до парней, тушите свет. Даже мой отец был известным ко… нехорошим человеком, короче. Вот поэтому-то – какая неожиданность! – он с нами и не живет.
С годами я на горьком опыте убедился, что есть вещи, бороться с которыми бесполезно – можно только склонить голову и переждать бурю. Рано или поздно она заканчивалась, и нас снова выносило в спокойную гавань, где были только я и мама. Пока в нашу дверь не стучался очередной неудачник.
Знаете, что такое «не день Бэкхема»? Давайте я вам расскажу. Итак, вторник, время послеобеденное. Я только что вернулся из школы. Стив сидел за столом в гостиной и хмуро щелкал по клавишам ноутбука. Я решил, что лишние неприятности мне ни к чему, тихонько проскользнул в коридор и поднялся в свою комнату. Если бы я знал, что он будет тут торчать, то пошел бы кататься на скейте с Мариной. Но мне еще нужно было написать сочинение, так что я закрыл дверь и принялся серфить в Интернете, собираясь с духом для борьбы с домашкой.
Когда Стив без стука зашел в мою комнату, я как раз слушал новые демо-записи на сайте «Дикого прибоя», попутно листая фотографии их солистки, Джоанны Джонс, по которой втайне сходил с ума. Да и кто не сходил бы?
Я нарочито медленно опустил наушники на плечи и обернулся к двери.
– Ты брал мой ноут? – спросил Стив.
Ясненько, кое-кто включил режим «мачо». У меня сразу противно заныло под ложечкой. Стив был не таким квадратным, как двое предыдущих «шкафчиков», но я все равно не питал особых надежд. Это все равно что выставить на ринг морскую свинку против бультерьера. Конечно, мне уже семнадцать, но для своего возраста я настоящий задохлик: когда мерил рост в последний раз, было метр семьдесят. А мерил я его часто. При таких габаритах у окружающих просто-таки чешутся руки съездить тебе по уху.
– У меня свой есть, – ответил я, указывая на экран, на котором красовалась Джоанна Джонс в ковбойской шляпе и джинсовой куртке прямо поверх черного бикини. Певица восседала на плечах Чуя Мартинеса, барабанщика группы.
– Ты не ответил на вопрос, – голос Стива похолодел градусов этак на пятнадцать.
– Вообще-то, ответил. Зачем мне твой компьютер, если у меня есть свой?
Губы Стива нехорошо изогнулись, а глаза сузились. Ну все, приплыли.
– Это я и хотел узнать.
– Нет, я не брал твой комп.
– Тогда откуда там взялся чертов вирус, который вырубает Интернет каждый раз, когда я подключаюсь к Сети?
Я пожал плечами.
– Понятия не имею. Может, надо меньше сидеть на порносайтах?
Конечно, я уже предчувствовал, чем кончится дело, но Стив кинулся на меня с такой яростью, что застал врасплох. Он всего-то отвесил мне подзатыльник, но этого хватило, чтобы выбить меня из кресла. В ушах тут же зазвенело. Я мешком рухнул на пол, и провод наушников со щелчком вылетел из компьютера. Опустевшее кресло закрутилось вокруг своей оси и, откатившись в сторону, врезалось в кровать. Стив сделал шаг вперед. Кажется, он кричал, но я не мог разобрать ни слова – в ушах стоял белый шум. А еще у меня внутри что-то бесповоротно сломалось.
Я в жизни не был так зол. Это мой дом! Он не имеет никакого права меня бить!
Стив размахнулся, собираясь отвесить мне пинок, и я вскочил с пола. Конечно, теперь он не успокоится, пока не вытрясет из меня все дерьмо, но мне было плевать.
Тогда-то все и пошло наперекосяк.
Это я лежал на полу с гудящей после удара головой. Совершенно точно я. А вот на ноги вскочил уже кто-то другой. Какой-то огромный зверь. Моя рука – его лапа – смачно впечаталась в голову Стива, располосовала кожу на черепе и отшвырнула мужчину в коридор. Из раны хлынула кровь. За какую-то секунду она запачкала стены и обагрила пальцы Стива – тот беспомощно прижимал руку к голове, пытаясь удержать равновесие. Глаза округлились, рот раскрылся – но он больше не пытался мне угрожать. Кажется, он орал от ужаса.
Стив попятился к лестнице, запнулся о собственную ногу и растянулся на полу. Я в ту же секунду оказался сверху. Огромные когти впились ему в грудь, не давая шелохнуться. Я уже предвкушал, как перегрызу ему горло. Кем бы я ни был, это не составило бы мне труда. Теперь у меня во рту торчали два ряда кухонных ножей.
Внезапно я краем глаза уловил какой-то отблеск. Дверь в мамину спальню была открыта, и зеркало отражало самую странную картину, которую мне доводилось видеть: окровавленный Стив лежал на ковре, а над ним нависала огромная, скалящаяся пума.
Я понял, что это я и есть. Я правда стал пумой. Громадной дикой кошкой, которая в эту самую минуту собиралась растерзать маминого бойфренда.
Меня прошиб холодный пот.
Я отпрыгнул в сторону и скачками помчался вниз по лестнице – подальше от зеркала и его невыносимой правды. Входная дверь была заперта, и я кинулся на кухню. Лапы тут же разъехались на кафеле, а когти неуклюже заскребли по гладким плиткам. Я не сумел затормозить и с размаху врезался в шкафчик под раковиной. Задняя дверь тоже оказалась заперта, но это была всего лишь пластиковая перегородка, и я проломил ее, словно бумажную.
Я вывалился во двор и тут же остановился, изумленный. В нос ударили тысячи запахов. Одну долгую секунду я пытался справиться с лавиной ароматов, а потом перемахнул через забор и помчался по переулку – так быстро, как только позволяло это странное тело.
Наверное, я бы все отдал за то, чтобы случившееся оказалось дурным сном. Но следующее утро застало меня голым и грязным, за грудой мусорных мешков. Я вспомнил, как выскочил из дома и помчался прочь, подальше от истекающего кровью Стива. Как прятался, скорчившись между забором и гаражом, пока совсем не стемнело. Как бежал, бежал, бежал сломя голову, а меня по пятам преследовал собачий лай, который, словно пожар, перекидывался со двора на двор.
Я не знал, как оказался в этом переулке.
Не знал, что случилось с моей одеждой.
Не знал, что случилось со мной.
Я просто сидел, уронив голову на руки – слава богу, человеческую голову и на человеческие руки! – пока вдруг не заметил, что больше не один. Какой-то мальчишка примостился на корточках в паре метров от меня и пялился с просто-таки неприличным любопытством. На вид он был моим ровесником. Смуглая кожа, вороные волосы и обычный для подростка наряд: кеды, джинсы, футболка и толстовка с капюшоном. Заметив, что я очнулся, он швырнул мне какой-то сверток, и я, не успев задуматься, поймал его на лету.
– Правило первое, – невозмутимо сказал паренек. – Превращайся вместе с одеждой. Это не так уж сложно. Главное – запомни, что на тебе было в момент превращения, и потом оденься в то же самое.
– Что?
– Оденься, говорю. Не испытываю ни малейшего удовольствия от вида твоей тощей черной задницы.
Я крепче прижал сверток к груди.
– Ты кто?
Парень оскалился.
– Можешь звать меня Кори.
Не успел я и глазом моргнуть, как у него на плечах появилась голова койота.
Я судорожно вздохнул и уперся спиной в мусорный мешок – но наваждение уже рассеялось.
– Ты… мне показалось… твоя голова…
– Ага, привыкай. Теперь ты один из нас.
Кори наткнулся на мой непонимающий взгляд и вздохнул.
– Нас называют Зверлингами. И кто это придумал, хотел бы я знать? Бьюсь об заклад, какой-нибудь писака из местной газетенки.
Едва он произнес это странное слово, в памяти всплыли сотни статей, заполонивших газеты в последние полгода. Зверлинги.
Я потряс головой.
– Я не такой.
– Конечно, не такой, – неожиданно легко согласился Кори. – Я прожженный перец, а ты еще школота. Никакого сходства!
И он втянул воздух, совсем как собака.
– К тому же я, в отличие от тебя, из псовых. Чистокровный койот, хоть и не Койот – если ты понимаешь, о чем я. Ясное дело, он такой один. Я ему вроде младшего брата.
Последовала пауза. Кори продолжал на меня пялиться.
– А ты, как я погляжу, из кошачьего клана. Большая такая кошечка. Пума?
У меня перед глазами мгновенно встал окровавленный Стив – и мое отражение в зеркале. Но я опять потряс головой.
– Я не Зверлинг.
Кори вздохнул.
– В любом случае, выглядишь ты так, будто не прочь съесть целую корову. Зверлинг ты или нет, мы вполне можем потолковать об этом за завтраком.
– Мне надо домой.
– Без проблем. Но сначала ты кое-что выслушаешь. И оденься, серьезно. Зря я, что ли, целый час копался в мусорных ящиках, выбирая барахло поприличнее?
Меня перекосило от отвращения, и Кори пришлось признаться, что он раздобыл одежду в ящике для пожертвований. Что ж, это было хотя бы не так унизительно, как обноски, выкопанные из картофельных очистков. Я нехотя оделся. Футболка жала в подмышках, а толстовка и спортивные штаны оказались на пару размеров больше нужного. Зато кроссовки пришлись точно впору. Я поспешил закатать штанины, пока не споткнулся и не расквасил нос, а толстовку застегнул до самого горла, чтобы скрыть логотип «Ханна Монтана» на майке.
Выглядел я, конечно, как полное отребье, но всяко лучше, чем разгуливать голышом.
Кори бросил мне черную вязаную шапочку.
– Дреды у тебя жидковаты, но все равно спрячь. Так тебя будет сложнее узнать.
– В смысле? – удивился я.
Перед глазами услужливо всплыло лицо Стива, истекающего кровью под когтистой лапой.
– Все по порядку, – покачал головой Кори. – Тут за углом есть закусочная. У нас для болтовни целая вечность, пока будут нести заказ.
Я покорно натянул шапку на дреды. И ничего они не жидкие: уже до плеч отросли. Моя подруга Марина говорит, что смотрится круто, а она никогда мне не врет. По правде говоря, лучше бы они нравились не Марине, а Рэйчел Армстронг. Но она уже в выпускном классе, а я только в десятом – так с чего бы ей на меня смотреть? Что ж, надежда – как клопы: дохнет последней.
– Ау? Ты еще с нами? – вырвал меня из размышлений насмешливый голос Кори.
– Ага. Просто задумался.
– И часто с тобой такое случается?
Я знал, что он меня подкалывает, но все равно нахмурился. Не стоит думать о жизни слишком много, иначе не останется времени жить. Когда мама не вытаскивала из болота очередного неудачника, у нее был вагон мудростей вроде этой.
Мы выбрались из переулка и, обогнув дом, направились к «Закусочной Пита». Ага, значит, мы в восточном конце 12-й улицы, где-то возле бейсбольного поля. Санта-Фелис – маленький город, от силы двадцать тысяч жителей наберется, и все же я почти не бывал в этой его части. Если уж совсем по правде, я редко выбирался из своего района рядом с океаном, где еще жили Марина и Дезмонд. Почти все свободное время мы зависали на пляже: Марина обожает серфинг, а мы – скейты. Когда туристы расходились по отелям, а ресторан в дальнем конце пристани закрывался, мы часами отрабатывали трюки на опустевшей автостоянке. Ну, пока нас не выгоняли копы. Тогда мы тусовались на школьном дворе, шли похрустеть попкорном в местном кинотеатре или слонялись по окрестностям.
Словом, у нас просто не было повода выбираться куда-то еще – может, за исключением заповедника возле заброшенной военно-морской базы. Когда-то мы ловили там лягушек, но потом перешли в старшую школу и бросили эти глупости.
У всех посетителей «Закусочной Пита» был такой вид, будто они сейчас схватят свой кофе и убегут на работу, дожевывая бутерброд. И очень зря, потому что пахло там восхитительно – лучше, чем в каком-нибудь ресторане. Впрочем, мне сейчас все запахи казались новыми, будто миру выкрутили яркость.
– Только у меня денег нет, – признался я, когда мы скользнули в кабинку с видом на улицу. Здесь было почти безлюдно, так что я не удивился, когда Кори выбрал этот конец зала. – И если у тебя наличка, я бы предпочел ее сперва понюхать. Если она оттуда же, откуда это шмотье…
Кори рассмеялся.
– Фу, как грубо! Заказывай, что хочешь. Я угощаю.
– С чего такая любезность?
Но он уже уткнулся в меню.
– Заказывай, потом поговорим.
Только углубившись в изучение бизнес-ланчей, я понял, как же проголодался. Я попытался вспомнить, когда ел в последний раз – но наградой мне было лишь очередное пугающее видение. Я вынырнул из зарослей орешника и жадно сомкнул зубы на таком славном, таком пушистом кролике с белым хвостиком… Несколько быстрых укусов – и он провалился в бездонную яму моего желудка. Кровь и кишки брызнули изо рта и потекли по подбородку…
Я помотал головой, прогоняя видение. Воображаемый вкус кролика заставил меня почувствовать себя неловко, но при этом до предела обострил голод.
Подозвав официантку, Кори продиктовал ей «заказ погибающего в пустыне»: омлет с беконом, блинчики, сосиски, картофель по-домашнему, апельсиновый сок, кофе и тосты. Я поспешно заверил официантку, что хочу то же самое. Когда она скрылась в подсобке, Кори ухмыльнулся, обнажив белые зубы.
– Уверен, что наешься?
Сказать по правде, я был уже ни в чем не уверен, но завтракал за чужой счет, поэтому решил не наглеть.
– Как ты меня нашел? – спросил я. – Откуда узнал, что мне нужна одежда? И с чего такая щедрость?
– Ничто не ново под этой луной, – задумчиво протянул Кори вместо того, чтобы ответить хоть на один из вопросов. – Зверлинги существовали всегда. Но странно, что превращения начались именно сейчас и именно в этом городе.
– Не понимаю.
– Я тоже, – спокойно кивнул он. – Почему здесь? Почему эти ребята? Почему один за раз, а не все одновременно? Почему ты?
– Я не об этом. Слушай, я не Зверлинг.
– Отрицание очевидного его не отменяет. Хотя, возможно, я ошибаюсь, и это не ты всю ночь шлялся по улицам в облике пумы?
– Я… я….
На пороге возник коп, и Кори тут же на меня шикнул. Я видел, как напряглись его плечи. Коп снял фуражку и остановился в дверях, обводя закусочную внимательным взглядом. Наконец он взобрался на табурет у стойки и заказал кофе. Я поразился тому, как отчетливо расслышал его слова.
– Проблемы с копами? – прошептал я.
Кори покачал головой.
– Если они кого и ищут, так уж точно не меня.
– В каком смысле?
Он кивнул на работающий в углу телевизор. Там уже несколько минут крутилась запись, сделанная уличной камерой наблюдения. Ее запускали каждый раз, когда в новостях заходила речь о Зверлингах. Последние полгода я видел ее так часто, что уже выучил наизусть – впрочем, как и все горожане.
Первый подтвержденный случай произошел в прошлом ноябре. С тех по CNN бесконечно крутили зернистую пленку с компанией подростков, которые шагали через пустую парковку. Не дойдя до середины, первый мальчик превратился в ястреба – щелк! Как спецэффект, только все по-настоящему. Запись заканчивалась тем, как он вылетает за пределы обзора камеры. На парковке осталась только груда одежды и пара кроссовок.
С тех пор прошло больше полугода, но никто так и не смог внятно объяснить, почему некоторые дети превращаются в зверей – и почему это происходит именно с ребятами из Санта-Фелиса. Местные знали одно: почти каждую неделю еще один подросток становится фриком-перекидышем. По крайней мере, так их называл мой приятель Диллон.
Затем на экране появилась фотография моей школы, и я наконец сообразил, что сюжет был обо мне. О том, что вчера случилось со Стивом.
Видимо, пора посмотреть фактам в глаза. Теперь я тоже один из фриков-перекидышей.
Я бросил быстрый взгляд на копа и втянул голову в плечи.
– Мне страшно.
Только когда Кори ответил, я понял, что произнес это вслух.
– Слушай, это не конец света.
Я недоверчиво поднял глаза.
– Назови хоть один плюс.
– Да хоть десяток, – и он принялся загибать пальцы. – Ты стал сильнее и быстрее. Жить будешь дольше, а болеть меньше. Зрение, слух и обоняние обострились. И это только в человеческой форме! А еще ты можешь превращаться в пуму. Разве не круто?
– Зашибись как круто, если хочешь быть фриком-перекидышем.
Он вскинул бровь.
– Гм… Без обид, ладно?
Губы Кори тронула улыбка.
– Какие уж тут обиды.
Я замолчал, раздумывая об услышанном. Я уже заметил, что все запахи стали сильнее – причем, к сожалению, не только приятные. Например, от парня, который сидел через три столика от нас, так несло потом, что меня чуть не вывернуло наизнанку. А еще я понял, что в закусочной было отнюдь не шумно: просто у меня обострился слух.
Я снова бросил взгляд на копа. Он пил кофе и лениво листал оставленную кем-то газету. Хотя мы с Кори сидели на другом конце зала, я без труда мог прочесть не только заголовок, но и мелкий шрифт, которым был напечатан основной текст статьи.
– А нельзя их как-нибудь приглушить?
– Кого приглушить?
– Ну, звуки и запахи. Убавить громкость.
– Ты привыкнешь. И быстрее, чем думаешь.
Я вздохнул.
– Так почему это случилось со мной?
– Я знаю не больше, чем остальные. Но догадываюсь, что ребята вроде тебя – те, которые начали превращаться, – унаследовали древнюю звериную кровь. Это не физическая жидкость, которую можно отправить на анализы. Дело скорее в вашем духе. Вопрос в том, что и почему пробуждает эту древнюю кровь?
У меня закружилась голова. Сейчас мне больше всего хотелось закончить этот разговор и вернуться к прежней жизни. Но с каждой утекавшей секундой эта возможность казалась все более призрачной.
Услышав, что я хочу домой, Кори только пожал плечами.
– Ты можешь научиться контролировать превращения, но не можешь изменить свою природу.
– То, что я Зверлинг?
– Если тебе нравится это слово.
– А как вы сами себя называете?
– Родичи.
– Звучит как-то по-детски.
– Ровно до тех пор, пока ты не понимаешь, что мы все связаны звериной кровью, – и он рассмеялся. – Можно сказать, что мы одна большая неблагополучная семья.
В этот момент к нам подошла официантка, и разговор увял. В нос впились такие дразнящие запахи, что я едва не подавился слюной. Мне пришлось стиснуть сиденье, чтобы не стащить тарелки с подноса и не начать забрасывать еду в рот руками. Воспитание возобладало: я дождался, пока официантка отойдет, и принялся молниеносно орудовать ножом и вилкой, хотя больше всего хотел зарыться мордой… то есть носом в омлет и сожрать его одним махом.
Коп наконец допил свой кофе и поднялся. На пороге он еще раз оглядел закусочную, и я почувствовал, как натягиваются нервы. Да у меня на лбу написано признание во всех смертных грехах! Но его взгляд скользнул по мне, не задержавшись. Затем он нахлобучил фуражку и вышел на улицу.
– Отлично, арест откладывается.
– С чего бы им тебя арестовывать?
– Я же убил Стива.
– Какого еще Стива?
– Бойфренда моей мамы, – я кивнул на телеэкран. – Потому и попал в ящик. Меня ищут.
– Ищут, но не поэтому. Я смотрел утренний репортаж. Не знаю, обрадует это тебя или расстроит, но парень твоей мамы живее всех живых.
– Но там было море крови…
Кори только отмахнулся.
– От ран на голове всегда целый водопад. Если верить новостям, ему придется наложить десяток швов и сделать прививки от столбняка и бешенства, но, вообще-то, у него даже сотрясения нет.
– Но он наверняка сказал, что это был я!
– Может, не сказал. Или сказал, но ему никто не поверил. Ты попал в ящик, потому что тебя ищут с полицией. Все думают, что тебя утащила пума. Или ты сам сбежал со страху.
– Я и сбежал со страху!
– Тем лучше. Гни эту линию, когда будешь беседовать с копами. Хорошая ложь немногим отличается от правды.
Мне стало дурно. Я никогда не умел врать, и теперь у меня внутри глухо ворочалась паника. Правда, очень глубоко – и чем дальше, тем глубже. Если честно, в основном меня переполняла пугающая самоуверенность. В смысле, я же теперь умею превращаться в пуму. Кто захочет связываться с парнем, который умеет превращаться в пуму?
– О-о, мне знаком этот взгляд, – с усмешкой протянул Кори. – Когда первый шок проходит, и ты начинаешь думать, что теперь крутой.
– Я не думаю, что я крутой.
Ну ладно, ладно, на самом деле я так и думал.
– Вот и славно. Просто запомни кое-что: «Тазер» может свалить и человека, и пуму. А от пули в голову ты скончаешься в любом виде. Причем, если ты будешь в зверином облике, полицейским даже не придется объяснять, почему они тебя застрелили.
Я судорожно сглотнул.
– С чего бы им в меня стрелять?
– Да с того, что пумам полагается сидеть в зоопарке, а не разгуливать по улицам. И у копов на такой случай есть отличный набор транквилизаторов.
– А я думал, правительство помогает… особым подросткам.
– Помогает, – согласился Кори. – На всех столбах висят объявления, что Зверлингов приглашают на бывшую военно-морскую базу, где им предоставят психологов и научат пользоваться своими новыми способностями. Только вот что любопытно: тех, кто туда попал, больше не видели.
– Думаешь, их там убивают?
– Сомневаюсь, – покачал головой Кори. – Скорее натаскивают для определенных целей. А еще держат под замком и контролируют каждый чих. Ходят слухи, что детей забирали прямо с улицы, по дороге в школу. И неудивительно: многие воротилы выложат кругленькую сумму, чтобы заполучить личного Зверлинга.
– Но зачем им нужны… мы?
Чем дольше я сидел в закусочной рядом с Кори, тем легче свыкался с фактом, что я Зверлинг, но язык на этом слове все равно спотыкался. Я снова вспомнил, как мы с Диллоном звали этих бедолаг фриками. А теперь я сам такой. Фрик.
– Сам подумай, – сказал Кори. – Из ребят с нашими способностями получатся идеальные шпионы – политические или промышленные. Если бы ты служил в национальной безопасности или воротил крупной компанией, разве не захотел бы иметь в своей команде оборотня?
– Да уж.
Я подергал кончики дредов, которые все-таки выбились из-под шапки. Дело принимало на редкость стремный оборот.
– А зачем ребята вообще в это ввязываются?
– Шутишь? Для некоторых это настоящий наркотик – могущество, чувство собственной важности… К тому же им наверняка что-то пообещали. Только представь: ты всю жизнь провел в трущобах, и тут появляется добрый дядя и предлагает квартиру в центре, собственную тачку и кучу денег на карманные расходы.
– Но их же обманывают?
– Сложно сказать. События развиваются слишком быстро. Мы не знаем, сколько подростков стали Зверлингами. Перепись никто не проводил. Но похоже, что их немало, и кто-то имеет с этого выгоду. Слышал про конгрессмена Клейтона Хаусхолдера, у которого поехала крыша на Библии? Он пытается протащить через Конгресс закон, по которому Санта-Фелис объявят карантинной зоной. Якобы – чтобы оградить страну от заразы. Готов биться об заклад, это не просто бредни сумасшедшего. У него в этом деле свой навар.
– Ребята в школе говорили, что у Хаусхолдера реально не все дома, – я бросил на Кори подозрительный взгляд. – А ты? У тебя-то здесь какой интерес?
Он рассмеялся.
– Мой интерес в том, чтобы уберечь неофитов вроде тебя от всяких пройдох, которые хотят вас использовать.
– И все?
– А на остальное у меня нет времени. Чем больше ребят я уговорю сидеть тихо, тем меньше потерь будет в наших рядах. Знаешь, старшие родичи уж точно не рады тому, что творится.
– Ты здесь дольше полугода, – вдруг понял я.
До меня только сейчас начал доходить смысл его слов.
Кори ухмыльнулся.
– Мы были здесь всегда, школота. Раскопай древние поселения под городом – и найдешь кости родичей, на которых стоит Санта-Фелис.
И он замолчал, уставившись в телеэкран. Ведущий в сотый раз пересказывал историю про Зверлингов. Затем он начал нахваливать федеральную программу адаптации «особых подростков», которую правительство развернуло на бывшей военно-морской базе.
– Хотел бы я знать, что там происходит на самом деле, – задумчиво сказал Кори.
– Почему я должен тебе доверять?
– А ты и не должен. Я только прошу тебя хорошенько думать, прежде чем заключать союзы. А еще смотреть в оба, чтобы тебя не сцапали посреди улицы.
– Как все сложно, – вздохнул я.
Кори кивнул.
– А я о чем, – и он, вытащив из бумажника несколько купюр, встал из-за стола. – Мне пора. Подумай о том, что я сказал. На твоем месте я бы вернулся домой и сделал вид, будто никакого превращения не было.
– И каким же образом?
Он пожал плечами.
– Лги.
– Подожди, – окликнул я Кори, когда он уже направлялся к выходу.
Он остановился и выжидательно уставился на меня, но я вдруг понял, что мне нечего сказать. То есть на языке вертелся миллион вопросов, но у него наверняка были дела поважнее, чем нянчиться со всякой… школотой.
– Спасибо, – выдавил я наконец. – За все.
Он улыбнулся.
– Будь осторожен. И не высовывайся. Это вся благодарность, которая мне нужна.
Я смотрел ему вслед, пока не захлопнулась дверь. Затем обвел закусочную подозрительным взглядом, проверяя, нет ли у кого-нибудь ко мне повышенного интереса. Интереса не наблюдалось: ни повышенного, ни какого другого. Хотя, возможно, они просто умело шифровались.
Спасибо, Кори, подумал я с кислой миной. Ты превратил меня в конченого параноика.
Впрочем, наверное, это и неплохо. Если то, что он мне рассказал, – правда.
Через пару минут я вышел из закусочной и зашагал к дому, морально готовясь к допросу.
Назад: Чарльз де Линт Зверлинги. В тени другого мира
Дальше: Марина