Лесная ведьма
Как бы Изола ни формулировала вопрос, ответ существовал только один. Вторая Изола прожила дольше, чем первая, а Лилео Пардье-Уайльд умерла вместо своей дочери: скользкая от мыла обнаженная жертва на алтаре акриловой ванны в окружении фруктовых шампуней и ароматических свечей: подношений мстительным богам, требовавшим крови для своих кубков – девственной или любой другой, плюс-минус несколько десятилетий выдержки.
– Но ты совсем на нее не похожа, – в слезах прошептала Изола. – Моя мама любила этот лес, а ты его убиваешь.
Лилео прикрыла вздрагивающие веки.
– Потому что она ядовитая, – пробормотала Флоренс, вновь привлекая к себе всеобщее внимание.
– Пожалуйста, Кристобелль, Руслана, отпустите ее, – обратилась к принцам Лилео. – Она хорошая девочка, просто расстроилась.
Фурия и русалка нерешительно разжали пальцы, и Флоренс, оказавшись на свободе, неуклюже плюхнулась в траву – порванное платье отяжелело от воды, а глаза яростно сверкали.
– Нет, – всхлипнула Изола. – Она не хорошая. Она пыталась вселиться в меня. – Никто не сказал ни слова, и Изола спросила: – Кто она?
Ответил ей Алехандро:
– Думаю, Изола, в каком-то смысле она – твой призрак. Осколок….
Изола вспомнила. Их называли «осколками» или «отголосками» – полуживых фантомов вроде тех, от кого всегда предостерегали ее братья… Непредсказуемые, запутавшиеся, зачастую попавшие во временную петлю. Неспособные меняться и двигаться вперед, осколки терроризируют всех окружающих своими чувствами – настолько сильными, что, как тяжелые якоря, держат неупокоенные души в мире живых. – Она – как маленькая частичка тебя, которая умерла, – выдавил из себя Алехандро, – когда не стало твоей мамы.
– Вообще-то, я не уверена, что же я такое, – проворчала Флоренс, пронизывая Изолу злобным взглядом. – Как думаешь, может, я – невинность? Или детство? Чего тебе не хватает, Изола, чтобы быть полноценным человеком?
Принцы хором вступились в защиту своей сестренки, но Изола не смогла разобрать слов. Люди ведь говорили, что она изменилась, правда? Что после своего десятого дня рождения стала отстраненной и холодной Ледяной Изолой?
– Мы не можем прожить вечность в разлуке, – обычным севшим голосом проскрипела Флоренс. – Но ты отказывалась вспомнить. А как только у тебя получится, то все, тебе больше не будет так одиноко. Вспомнив, кто такая я, ты вспомнишь и то, почему мы разлучились, почему никто никогда не говорил, что дорогая мамочка умерла и почему папа годами с ней не разговаривает…
Изола дернулась. Говорил ли папа с мамой в последнее время? Смотрел ли он на нее вообще? Неужели Изола выдумала их редкие пикировки? Она передернула плечами, отгоняя крамольную мысль. Так не пойдет. Не папина вина, что Изола лишилась принцев, – в этом виновата лишь она, эта странная девочка!
– Но это ты превратила мою жизнь в ад! Ты отняла у меня братьев!
Флоренс презрительно фыркнула:
– Да, и это определенно сработало. Очевидно, если их правильно замотивировать, они станут держаться от тебя подальше. Но их все равно так и тянет к тебе. Прямо-таки рвутся спасти свою сопливую маленькую принцессу от страшного и ужасного мира.
Потрясенная ее злобой, Изола отступила.
– Ты держала их так близко к себе, потому что втайне понимала: мамы больше нет. У тебя осталась только она – жалкое существо в ванне, которое осмеливается называть тебя дочерью. Она даже не настоящее привидение, а только навеки зацикленный обрывок твоих воспоминаний!
– Но…
– И папа никогда не обращал на нее внимания, да? Почти семь лет он вел себя так, будто ее не существует – потому что ее и правда больше нет, Изола, она мертва! А ты удерживаешь ее здесь, – обвинительным тоном заключила Флоренс. – И кто здесь злая ведьма, а? Ты так не хотела ее отпускать, что заперла в мире живых и эту половинку ее личности! – Она мотнула головой в сторону Лилео, которая с заплаканными глазами стояла поодаль в своем неряшливом платье богини природы. – Ту половинку, которую она хотела унести с собой в могилу, чтобы спасти от нее тебя!