Ветер хлестал по ногам Сумрака, летевшего сквозь ночь. Изола крепко обхватила его шею и изредка моргала, уткнувшись лицом в разноцветную гриву, такую же прохладную, как она всегда себе представляла. Копыта выстукивали по земле мерный эльфийский марш, испанское болеро.

С деревьев свисали странные лианы, похожие на петли лассо. Сумрак мчался вперед, и Изола чувствовала, как сокращаются мышцы его ног, как перекатываются под ней его гибкие кости. Ветви деревьев как нарочно цеплялись за волосы Изолы и хвост единорога. Пауки сплели огромную сеть в кустарнике, такую плотную, что Сумрак резко остановился, испуганно выпуская пар из ноздрей.

– Тихо, тихо, все хорошо, стой! – Изола вытащила кинжал Русланы и наклонилась, чтобы рассечь серебристые сети. Сумрак в страхе тихо заржал. – Все нормально, Сумрак, не шевелись!

Она разрезала спутавшую его передние ноги паутину, и Сумрак поспешил вперед, ударяя копытами по земле в ритме колотящихся в унисон сердец коня и всадницы.

Изола не узнавала эту часть леса. Здесь на бревнах и мхе цвели ядовитые красные цветы, и когда Сумрак наступал на них, в воздух поднимались струйки багряного дыма.

На Изолу нахлынула внезапная усталость. Мозг словно залил холодный расплавленный свинец. Вскоре он начал стекать ниже, собираясь в твердые шарики в ладонях и подошвах, и Изола устроилась на спине Сумрака поуютнее, вплетя пальцы в его гриву. Единорог замедлил бег, перейдя на рысцу, и принялся оглядываться по сторонам, словно выискивая, где бы прилечь. Хватка Изолы на рукояти кинжала ослабла, и острие резануло ее ладонь. Изола тут же встрепенулась, растерянно моргая, а затем достала шелковый платок Алехандро и накрыла им ноздри и пасть Сумрака, а сама задержала дыхание и вжалась лицом в мягкую гриву. Поняв, что выбрались из удушающего поля дымных цветов, оба глубоко вдохнули чистый воздух, и странную усталость внезапно как рукой сняло.

Впереди послышался долгий вой, стремившийся, казалось, прямо им навстречу. Изола прикрыла глаза, вспоминая воздушную тревогу в школьной часовне, но Сумрак не сходил с тропы. Они вышли на небольшую полянку и увидели там «Пепито», ржавую машину Джеймса, смятую как жестянка после удара о дерево. Зажатый клаксон непрерывно гудел, лобовое стекло было разбито вдребезги. Из-под двери вытекал тонкий ручеек крови, устремляясь прямо к корням древней ивы.

– Джеймс! – выкрикнула Изола, но Сумрак продолжил бежать, недовольно фыркнув, когда Изола неуклюже попыталась спешиться на ходу. Через секунду призрачное свечение его рога осветило чей-то силуэт на тропинке. Сумрак от испуга попятился, и Изола чуть не упала.

Осоловелый Алехандро преграждал им путь, невидяще глядя перед собой. Его бледные губы приоткрылись, и на подбородок стекла струйка слюны.

Сумрак тряхнул головой и лягнул стоящего на тропинке испанца. Изола испуганно вскрикнула, но Алехандро просто упал на кучу листвы, дергаясь от заполнившей вены отравы, а Сумрак перепрыгнул через агонизирующее тело и помчался дальше во весь опор.

– Это все не взаправду, это глюки, – пробормотала Изола, и ее слова унесло порывом ветра, взъерошившим гриву единорога. – Это просто значит, что мы приближаемся к цели.

Теперь вместе с ними бежали и другие животные, осмелевшие от присутствия единорога. Рыжие сполохи мелькали между копыт – из подлеска выскакивали лисицы. Кролики выпрыгивали из нор, птицы вылетали из тайных гнезд. Яркие, как самоцветы, глаза сов неотступно следили за бешеной скачкой, а пыхтящие волки бежали по следу копыт. Змеи ползли по опавшим листьям, крысиные когти скребли по камням, небо заволокли крылья летучих мышей – все лесные жители радовались Изоле и подбадривали ее визгами, писками и подвываниями. Древние деревья качались, ободрительно поскрипывая, а месяцами прятавшиеся под кустами цветы наконец высунули головки из травы, распустили бутоны и добавили свои мелодичные голоски в общий хор.

Дети Нимуэ тоже присоединились к всеобщему ликованию. Соломенные лесные черти спешили за Изолой, а в свисте ветра слышались нежные голоса

фениксов, поющих и выдыхающих раскаленный воздух, который обдавал Изолу и Сумрака ласковым теплом. Белые перья мужчин-лебедей устилали тропинку, и копыта Сумрака втаптывали их в землю.

Жители леса сопровождали их до самого очага болезни, отравившей весь лес, и остановились лишь на самой границе спутанных ветвей и мрака. Посреди поляны Жизнесмерть казалась чернее полуночи. Ее голые ветви буйно разрослись, из трещин в коре вытекала смола. Луна в чернильном небе в просвете между верхними ветвями казалась надкушенной.

Окружающие деревья зашелестели, чтобы нарушить внезапно повисшую тишину. Изола легко спрыгнула со спины Сумрака и похлопала его по крупу. Единорог отошел к деревьям, его рог потускнел, а настоящая луна отразилась в настороженных черных глазах.

– Наверное, это оно и есть, – вслух произнесла Изола, накладывая стрелу на лук и поджигая ее наконечник драгоценной зажигалкой Джеймса. Огонь моментально вспыхнул, и Изола натянула тетиву, целясь в воображаемое сердце Жизнесмерти.

Изола выстрелила как раз в ту секунду, когда в нее врезалось что-то тяжелое. Стрела пронзила землю у корней дерева, а Изола упала, но тут же откатилась подальше.

Флоренс – гниющее лицо наполовину спрятано под грязной челкой.

– УХОДИ! – закричала мертвая девочка, поднимаясь одновременно с Изолой.

Но Изола не собиралась отступать. Теперь она понимала, что лесная ведьма мучила Флоренс точно так же, как та теперь мучила Изолу. С этим нужно покончить.

– Флоренс, послушай! – закричала Изола, отталкивая покойницу. – Убив ведьму, я освобожу тебя! Она держит тебя здесь, помнишь?

– Помнишь? – лающим голосом передразнила Флоренс, сжала кулаки и мощным ударом в челюсть снова сбила Изолу с ног. – Ха! С чего бы это? Ты же не помнишь!

Изола подняла глаза и увидела в трясущейся руке Флоренс стеклянное распятие.

– Но ты должна дать мне убить…

Изола откатилась в сторону, когда Флоренс резко опустила осколок зеркала, словно осиновый кол, готовый пронзить сердце вампира. Осколок воткнулся в землю. Секунду Флоренс пыталась его вытащить, но отшатнулась от летящего в нее кинжала. Изола пнула ее, сбив с ног, и на этот раз они поменялись местами: безоружная Флоренс – на земле, а Изола с кинжалом Русланы возвышается над ней. Тяжело дыша, обе девочки уставились друг на друга и бесконечно долгую минуту не двигались.

– Давай же! – выплюнула Флоренс. – Бей! Чего ты ждешь?

Изола опустила кинжал.

– Матушка Синклер права, – просто сказала она. – Ты мне не враг. – Она отвернулась от призрачной девочки и зашагала к упавшим на землю костяным луку и стрелам. Нагнулась, подожгла наконечник второй стрелы и натянула тетиву.

– Что ты делаешь? Не смей…

Прежде чем Флоренс успела договорить, вторая стрела вонзилась в Жизнесмерть, и дерево тут же вспыхнуло пламенем.

– НЕТ! Мама! – завыла Флоренс. Она вскочила и вцепилась ногтями в спину Изолы. Костлявые пальцы сквозь платье впились в стальные ребра, оттаскивая Изолу назад.

Вспышка, крик, фонтан крови.

Осколок зеркала в грязной ладошке Флоренс окрасился алым.