Наступил последний день каникул, и люди приветственно захлопали, когда золотистые занавеси сумерек сомкнулись, оставив очередное лето снаружи. Грядущую вечеринку живо обсуждали несколько недель, улицы Авалона гудели от сплетен и предвосхищения, но, как и всегда в жизни молодых, ожидание оказалось лучше самого праздника.

Эдгара затащил на вечеринку его друг Пип Сатклифф. Эдгар еще не стал Эдгаром Алланом По – это случилось позже, словно Большой праздник знаменовал не конец спектакля, а лишь антракт перед вторым актом. До Изолы и После Изолы.

Из колонок грохотала музыка, гости пререкались по поводу плей-листа. Работала дым-машина, лучились синие прожекторы, в бокалах с сидром и джином позвякивали кубики льда, а шпильки застревали в толстом пушистом ковре.

Эдгар, простой парень Эдгар, стоял над блестящей чашей хромированной кухонной раковины. Виски жгло желудок. Эдгар не особо любил алкоголь. Холодное пиво в его левой руке было скорее для вида – он не хотел показаться полнейшим занудой.

Неподалеку какой-то парень, не снявший темных очков даже в неосвещенной кухне, привалился к холодильнику, разрушив стройный порядок украшавших его магнитов и фотографий, и попытался завязать беседу с девушкой.

– Куришь? – спросил ее парень.

– Только пассивно, – отозвалась девушка.

– Ну, то есть травку?

– Как ты меня назвал?

Эдгар фыркнул в раковину, скользкую от чьей-то розовой блевотины. Парень ушел, а Эдгар посмотрел девушке в глаза. Та подмигнула.