Крылья и странствия
Мама тихо плакала. Ее слезы напоминали увертюру перед началом мюзикла. Изола открыла музыкальную шкатулку и в ожидании, пока всхлипы за стеной не утихнут, еще раз прослушала безымянную мелодию – на шкатулке не было ни логотипа, ни гравировки с названием оперы, откуда взяли этот фрагмент.
Полуночный телеэфир. Поле битвы для страдающих бессонницей. Дикторы по-прежнему вещали с розами в петлицах и чрезмерно нарумяненными щеками. Они обсуждали случившееся в прошлом месяце самоубийство английского подростка и то, как аморальные конкуренты показали его в прямом эфире. Говорящие составляли список Того-Что-Нужно-Сделать и примеряли на себя броню крестоносцев, готовых спасти молодежь от нее самой, стучали кулаками по столу и чеканили пункты списка. Долой издевательства, наркотики, секс, депрессию, Интернет, СМИ, правительство и грязь, которую показывают на бездуховном конкурирующем канале!
Изола спустилась выпить воды. Отец не спал: его силуэт, подсвеченный уличным фонарем, выделялся на фоне окна гостиной, за которым шелестела наряженная слива. Отец сцепил руки за спиной. Казалось, он чего-то стесняется: так он выглядел всегда, когда сталкивался с очередным доказательством эксцентричности своей дочери. А когда мама одобряла ее поведение, он только еще больше сердился.
Изола подождала, пока он задернет шторы и уйдет в свою комнату, а потом тихо прокралась наверх, плотно запахивая халат.
Изола не совсем понимала, зачем старается ходить бесшумно. Отец все равно никогда ничего не замечал.
* * *
Утром по дороге в школу Изола начала думать, что единороги куда-то перебрались. Их жизни в лесу уже довольно давно что-то угрожало. И она бы не стала винить дезертиров за побег.
Она пыталась не думать о клетке с телом, о ноге, торчащей между прутьями. Мертвая девочка оставалась здесь, в этом тенистом сумраке, похожем на декорации к сказкам братьев Гримм. Но, судя по словам Алехандро и других братьев, Изола должна выкинуть ее из головы. Ничего не случится.
Листья шуршали под ногами, и Изола воображала, что одета в платье из языков пламени с длинным шлейфом, пожирающим лесную глушь. Она обожала эту чащу, густой подлесок и паутину. В лесу Вивианы обитали опасные существа, которые, в отличие от ее братьев, никогда не искали человеческого общества. В лучшем случае они относились к людям безразлично, и принцы то и дело заклинали Изолу не разговаривать с лесными обитателями, когда она одна.
Здесь водились дикие лебеди, которые при луне превращались в прекрасных юношей. Изолу давно предупредили, что эти парни будут пытаться выманить у нее поцелуй и с ним украсть семь лет ее полудрагоценной жизни.
Сегодня по лесу шастали лесные черти – маленькие соломенные человечки, похожие на кукол вуду. Они жили под землей и выходили на поверхность, только если в ночном небе виднелся Юпитер. Изола слышала, как они шебуршат в траве. Жар-птицы взмахивали дымящимися крыльями и выдували пепел из потайных дупел.
В лесу Вивианы постоянно царила тьма, и даже Изола иногда терялась в его лабиринте. Вот и сейчас лишь по особым приметам она поняла, что добралась до сердца леса.
Декорации
Дьявольское Чаепитие: кольцо ядовитых мухоморов вокруг маленькой полянки, где листва над головой – тонкая, как кисея.
Колодец Желаний: на самом деле никакой не колодец, а пруд с кристально-чистой водой, где любила загорать Кристобелль.
Жизнесмерть: красивое дерево, каждый раз меняющее облик. Как и слива в саду Изолы, иногда оно казалось умирающим, а на следующий день так и бурлило жизнью, и Изола узнавала его только по колокольчикам, которые сама привязала к нижним веткам широкими рубиново-красными лентами.
Мост Вздохов: дерево, растущее от корня другого могучего ствола, близнец-паразит. Верхушка его согнулась настолько, что ушла под землю мшистой аркой, ведущей в другое измерение.
Именно у Моста Вздохов Изола и нашла ту тесную клетку, подвешенную на суке старого дуба, и увидела заключенную в ней девочку.
Теперь, остановившись под мостом, Изола подняла голову. Ничего, только веревка с измочаленными концами. Никакого тела – наверное, единороги до него и впрямь добрались, как предсказывал Алехандро.
Но клетка тоже куда-то исчезла.
