Глава 4
…Дом Игоря Аркадьевича Укради — Пива, известного и богатого книгоиздателя, находился на самом краю Москвы, в одном из тех районов, про которые нельзя сказать определённо, город это ещё или уже предместье.
Здесь, над рекой, в соснах, расположилось гетто богатеев и культурной элиты. Сюда не забредали весёлые компании отдыхающих после занятий студентов и шумные кучки подвыпивших рабочих; дворник — узбек и повар — сириец, закончив свою дневную работу, стремились поскорее покинуть эти чуждые места и вернуться в тепло и уют знакомых трущоб.
Тут беседовали об экономике и геополитике не для собственного удовольствия, а по долгу работы; тут утром пили зелёный чай с лучших плантаций Тибета, а вечером коротали время за бокальчиком божоле нуво или стаканом виски девяносто первого. Здесь было прибежище эстетства и безвкусицы, святошества и разврата, милитаризма и пофигизма — всего того, что, зарождаясь в верхах, пускает свои корни вниз, воспламеняет и дурманит людей, разделяет и объединяет, раздражает и убаюкивает, разжигает вражду и приближает тепловую смерть Вселенной.
Пётр Кипарисов поднялся по крутым гранитным ступеням и вошёл в большой, ухоженный коттедж.
Укради — Пиво ещё пять минут назад увидел в окно, как он идёт по узкой кривой улице, месит ногами слякоть, и поспешил в прихожую.
— О, добрый вечер, Пётр Павлович! Долгий же путь вы проделали…
— Ничего страшного, — Кипарисов снял пальто и шляпу, — не так уж и далеко.
— Рад, что заглянули. Могильцов уже тут… проходите в гостиную, садитесь за стол, на диван, как вам удобно.
Молодой психиатр поправил рубашку, отряхнул брюки и прошёл в комнату. Там в плетёном кресле у камина сидел и попивал горячий шоколад доктор Могильцов собственной персоной; на широком дубовом столе стояли хрустальные вазочки с оливье и цезарем, посреди которых возвышались нефритового цвета бутылка и толстобокий прозрачный графин.
— О, вот и Петя, — Могильцов чуть приподнялся в кресле, — что ж, весь совет в сборе…
— Да ну вас с вашими шутками, — Укради — Пиво подошёл к столу и налил себе бокал воды.
Кипарисов присел на диван в углу.
— После зимних каникул жду вас снова на стажировку, — обратился к нему Могильцов, — в лечебнице всё вернулось на круги своя. Вот только теперь охранники в коридорах дежурят.
— И хорошо.
Петру не хотелось вспоминать про тот погром в психбольнице. Сейчас, в уютной зимней Москве, все эти события казались странным бредом, фантастической галлюцинацией вроде тех, какие Кипарисов сам описывал в своих научных работах.
— Ну что ж, господа, — Игорь Аркадьевич отошёл от стола и, отхлебнув немного, поставил бокал на каминную полку, — жизнь — то идёт. У вас вот, доктор, дела в больнице налаживаются, а у меня издательское дело как — то, прямо скажем, вяло…
— Да полно вам, — улыбнулся Могильцов, — хорошо ведь книги расходятся.
— Всё это пыль, пыль… жалкий шлак.
— Да разве сейчас есть что годное? Вот хоть Петю спросите.
— Кстати, — оживился Кипарисов, — Игорь Аркадьевич, а ведь, согласитесь, Точило оказался очень даже неплохим писателем, хоть и водился с тем психованным.
— Какое ещё точило? — не понял издатель, — вы о чём?
— Ну Юрий Точило.
— Баженов — Виардо, что ли? Да ну, никчёмный бумагомарака. Три месяца мне впаривал, что работает, а написал совсем никуда не годную книжку. Я с ним вообще больше дела не желаю иметь.
— Правильно, — поддержал Могильцов, — с этой братией так и нужно. А то тоже — возомнят о себе и начинают…
— Постойте, неужели вы не читали «Миссии Галахада Стоуна»? — удивлённо спросил Кипарисов.
— Петя, мы не должны знать о каждой новинке книжного… — начал было менторским тоном выговаривать Петру Могильцов, но его перебил Игорь:
— Читал, читал! А вы — то откуда о ней знаете?
— А как же не знать, когда она буквально взорвала интернет! — Кипарисов достал из кармана телефон, открыл нужную страницу торрент — трекера, встав с дивана, показал экран издателю.
Укради — Пиво изменился в лице и резким, хищным движением выхватил гаджет у психиатра. С пару минут он молча читал; потом отдал телефон Петру.
— Что — то случилось? — осторожно поинтересовался Могильцов.
— Да вот, доктор, полюбуйтесь. Меня форменным образом обманули. Этот писателишко Юрий Точило с неделю, если не больше, тому назад, присылал мне свой труд, и я его как следует раскритиковал; а Юрий, нате вам, взял да и выложил книжку в свободный доступ.
— И…
— И представьте, пользуется огромной популярностью! С чего бы это, а?
— Понять интернет нам не дано, — развёл руками Могильцов.
— А теперь, доктор, — Игорь Аркадьевич облокотился на каминную полку и продолжал говорить, пристально глядя куда — то мимо своих гостей, — представьте, сколько денег я на этом потерял. У этой молодёжи нет элементарной порядочности, господа! Но если, — Укради — Пиво сжал и разжал кулаки, — если Точило думает, что это сойдёт ему с рук…
Издатель замолчал, и тут же заговорил Могильцов.
— Не факт, что вы потеряли на этом деле. Может быть, наоборот, приобрели? Скажите, договор с тем писателем был заключён?
— Конечно.
— В таком случае, вы легко сможете повернуть это дело в вашу пользу. Призвать пройдоху к ответственности, взыскать с него неустойку…
— Я об этом и думаю. Надо адвокату позвонить…
— Именно, — согласился Могильцов.
Он встал, подошёл к столу, поставил допитую кружку; взялся за бутылку.
— Ну, Игорь Аркадьевич…
— Вы же знаете, что я не пью, — отмахнулся издатель.
Укради — Пиво поворошил угли в камине, тяжело вздохнул и тихо пробормотал:
— И всё же как такая книга могла стать популярной? Не понимаю…
…«…Доводим до вашего сведения, что, по нашему заключению, выделяемые на содержание поликлиники № 29 в д. Евратово, явно избыточны. Принимая во внимание, что все находящиеся в радиусе двадцати километров поселения — д. Узвонь, д. Притяжнопадь, д. Норья, д. Рукавшин заброшены, а население д. Евратово составляет 10 (десять) человек, а также учитывая тяжёлое экономическое положение в стране, мы сокращаем финансирование поликлиники № 29 до 4 (четырёх) рублей 60 (шестидесяти) копеек».
Кира Кимова отложила письмо и отвернулась к окну, чтобы сидевшие рядом отец, Аполлон и Ася не заметили катящихся по её щекам слёз.
Кимов — старший взял бумажку и бегло просмотрел; хотел что — то сказать дочери, но та, не оборачиваясь, заговорила сама:
— Поеду в Москву. Буду разбираться…
