…Я не знаю, о чём думают авторы книг про путешественников во времени; но их герои, похоже, вообще ни о чём не думают — ну, конечно, кроме построения идеальной российской державы в одной отдельно взятой галактике.

Да и зачем нужны посторонние размышления, когда ты: во — первых, вызубрил наизусть всю историю от корки до корки; во — вторых, обладаешь всеми нужными знаниями для того, чтобы из подручных материалов собрать автомат Калашникова и на коленке смастерить танк Т-90; в-третьих, имеешь феноменальную интуицию, поразительную храбрость, а, кроме того, уверен в себе и смело смотришь в будущее. В четвёртых, только между нами, в затруднительной ситуации тебе всегда придёт на выручку твой писатель, вовремя подкинув нужный агрегат или устранив опасного противника.

К сожалению, нашему герою, Артуру Саламатину, похоже, всё — таки было до персонажей таких книг далеко. Историю он не вызубрил; и я, как человек, пытавшийся — таки её выучить, могу вас уверить, что это — вещь совершенно нереальная, если только вы не гений и не робот.

Впрочем, сам Саламатин был несколько иного мнения о своих познаниях; к тому же всякому путешественнику во времени давно известно, что даже самые скромные их способности всё равно на порядок превосходят способности отсталых предков и дают огромное преимущество в важном деле перекройки истории.

Однако что — что, а подумать нашему герою было необходимо. И одной из первых его мыслей была мысль для попаданца весьма нехарактерная и даже отчасти позорная: то была мысль о еде. Артур был голоден, а на голодный желудок великие дела не совершаются.

…Взглянув на табличку на углу здания, Саламатин с некоторым удовлетворением отметил, что хотя бы названия улиц за прошедшее время не изменились: это был по — прежнему угол Морского и Ильича (кто такой был этот «Ильич» и почему в честь него назвали улицу, Артур не смог бы сказать ни за какие коврижки). Сами здания, да и улицы с тротуарами, тоже не очень — то поменялись — разве что пропали удобные пластиковые скамейки да исчезли светящиеся ограждения вдоль проезжей части.

Нужно было действовать быстро и решительно — по крайней мере, так казалось Артуру. Если сейчас же дать понять всем окружающим, кто он такой и как важна его миссия, то уже через пару — тройку часов ему будут обеспечены еда и отдых, а затем и обстоятельная беседа с понимающими людьми из власти — может быть, даже с самим президентом.

Саламатин знал, что в первую очередь хронопутешественники добиваются приёма у президента. В старину президенты, в отличие от продажных министров и губернаторов, были людьми мудрыми, с пришельцами из будущего не спорили и сразу же верили их рассказам. Да, определённо, для успеха дела было необходимо заручиться поддержкой президента.

Артур уже в который раз поднапряг мозги и вспомнил — таки, кто был президентом в две тысячи пятнадцатом. «Да, Путин, конечно, Путин», — пробормотал он про себя, — «это даже в сериалах показывали. Сначала был Путин, потом… этот, Жириновский, и ещё были Поросян… Петросян и Кадыр Задорнов, но это не президенты, а… кажется, министры или что — то в этом роде».

Теперь Артуру было известно всё, что требовалось для решительного преобразования истории.

Ничтоже сумняшеся, он встал посреди тротуара, вскинул руку, призывая всех остановиться, забыть про свои мелкие делишки, и сказал веско, громко и спокойно — так, словно не сказал, а поставил печать под судьбоносным документом:

— Пожалуйста, позовите полицию.

Никто не обратил на его слова ни малейшего внимания. Прохожие обходили Саламатина, задевали его локтями, но даже не оборачивались.

— Я говорю, позовите полицию! — ещё громче крикнул Артур.

— Зачем? — перед ним остановился солидного вида господин в очках, — что — то случилось?

— Да, да, это очень важно! От этого зависит судьба всей России! Я знаю, как спасти вашу… то есть нашу страну!

— Не смешно, — господин пристально, поверх очков, посмотрел на Саламатина, отвернулся и пошёл прочь.

Артур остался стоять на месте, недоумевая. Вдруг счастливая мысль озарила его; он сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда свой коммуникатор. Именно коммуникатор, великое достижение технического прогресса, не раз спасал жизнь персонажам книг про путешествия во времени, живо убеждая всех в том, что они не шутники и не обманщики.

Саламатин ткнул им чуть не в лицо первому подвернувшемуся прохожему — молодому человеку с рюкзаком за плечами и кружкой кофе в руке:

— Смотри! Смотрите все!

— Что? — опешил молодой человек.

— Да вот же, вот! — для большей ясности Артур помахал коммуникатором перед самым его носом.

— Ну и что ты суёшь мне свой плеер?

— Молодые люди, дорогу не перегораживайте, — послышался сзади голос.

— Какую ещё дорогу! — взорвался Саламатин, — вы сюда, сюда посмотрите! Вот, вот!

— Слушай, давай, оставь меня в покое, мне идти надо, — человек с рюкзаком вежливо, но твёрдо отстранил Саламатина и зашагал дальше.

— Стоп, стоп, стоп! — Артур начал бешено нажимать кнопки на своём гаджете, — вот, смотрите! Видите?! Это коммуникатор, понимаете? Из будущего! Из настоящего будущего!

— Не обращайте внимания. У него нервы, — заметил кто — то, обращаясь к окружающим.

— Это псих, — согласился другой.

— Сейчас таких много, — зачем — то сказал третий, и все зашагали по своим делам, не задерживаясь около нашего героя.

Саламатин взглянул на экран коммуникатора. Тот был чёрным.

— Чтоб тебя! — вырвалось у Артура; ну конечно, заряд кончился.

…Найти магазин электроники оказалось не так уж и сложно. Оказалось, что светофоры, как ни странно, к 2015-му уже изобрели, и потому пересечь дорогу не составило труда; а там уже было недалеко и до красного здания с широкими окнами, где в родные для Артура времена находилось китайское консульство, а сейчас, судя по вывеске, торговали компьютерами.

Наш герой зашёл внутрь, поднялся по лестнице на второй этаж и оказался перед дверями, ведущими в просторное помещение, заставленное компьютерами и прочими электронными устройствами. Здесь не было окон; мёртвенно — бледный свет шёл сверху, от белых плоских ламп на потолке; от дверей нельзя было различить дальнего конца комнаты, потому что обзор перекрывали высоченные стеллажи и блестящие витрины. Это напоминало длинную пещеру со множеством сталактитов, с ледяными каскадами и с тусклыми светильниками — пещеру, в которой поселился то ли таинственный колдун, то ли обладающий несметным богатством дракон.

Саламатин прошёл между столбиками металлоискателя. Перед ним за высокой стойкой сидела продавщица; чуть в стороне стоял смуглолицый менеджер в выутюженной белой рубашке с коротким рукавом — он внимательно рассматривал какую — то этикетку и что — то записывал в свой блокнот.

На этот раз Артур решил не начинать сразу говорить о будущем и спасении России — кто их знает, этих предков, ещё опять не поверят — и снова начнутся сложности. Он просто подошёл к продавщице и сказал:

— Извините, у вас нет радиозарядки вольт этак на восемьсот?

— Как — как вы сказали?

— Радиозарядки на восемьсот вольт. Ну, или на семьсот пятьдесят, тоже пойдёт, только чтобы с оптическим разъёмом.

— Что, простите? — менеджер оторвался от этикетки и блокнота, — извините, но таких вещей не держим. Или ты прикалываешься?

— Нет, я серьёзно. У вас же есть на восемьсот вольт?

— Простите, но сейчас уже конец рабочего дня, — стараясь быть вежливой, сказала продавщица, — и я и без ваших шуток устала. Не нужно вести себя как дурак. Это вообще не прикольно.

Нет, это было уже слишком. Артур не просил у них ничего особенного — обычную радиозарядку, какие есть в любом магазине. Он бы честно заплатил — карточка с инфовалютой была при нём. Похоже, эти продавцы просто над ним издеваются — а значит, разговор с ними короткий.

Саламатин подошёл к самой стойке, наклонился над продавщицей и решительно произнёс:

— А сейчас вы немедленно достанете для меня лучшую радиозарядку, или я…

— Рена — ат… — продавщица взглянула на менеджера.

Но он и сам уже сообразил, что к чему. Одним прыжком Ренат подскочил к Артуру, схватил его за шкирку, оттащил от стойки и прошипел:

— А сейчас ты вылетишь отсюда нафиг…

— Вот как, значит! Предатель родины! — Артур хлопнул обидчика по щеке.

Дальше всё развивалось стремительно. Саламатин почувствовал тычок в живот; потом тяжёлая подошва врезалась ему в спину, он кубарем скатился по лестнице и вылетел на улицу.

— Вот дряни! — он отдышался и поправил пиджак, — как пить дать — белорусская агентура! — тут Артур схватился за спину, — а-а! — да, пинаться этот белорусский шпион Ренат умел.

Саламатин поплёлся по улице. Уже смеркалось; народ расходился по домам, а Артур ощущало всё большую потребность перекусить или хотя бы выпить чего — нибудь.

На счастье, у перекрёстка, на углу улицы Терешковой, ещё стоял фургончик — кофейня. Такие штуковины наш герой видал и в своём времени; там они, правда, устраивались на платформе МАЗ, хотя сути это не меняло; продавали в них не кофе, а мате или чай, но из сериалов и книг Артур прекрасно знал, что в десятые годы люди и шагу не могли ступить без чашечки кофе — старинного, ныне полузабытого и дорогущего, но, говорят, вкуснейшего напитка.

— Можно кружечку компрессино, — обратился Саламатин к юному продавцу в коричневом фартуке.

— Как — как?

Артур и сам понял, что сморозил глупость, и поспешил исправиться:

— То есть, я хотел сказать, кружечку англичано.

— Американо?

— Да, да.

— Пятьдесят шесть.

— Копеек?

— Рублей, — продавец почему — то засмеялся, словно Саламатин пошутил.

— Что?! Вы серьёзно? Ведь кофе в вашем времени было дешёвым!

— Что вы говорите? — черноволосая девушка, варившая кофе в глубине фургона, повернулась к окошку, — в каком это «нашем» времени?

— Ну, я имел в виду, вроде бы, раньше все пили кофе… то есть, я хочу сказать, сейчас все пьют кофе, — Саламатин почувствовал, что разговор явно уходит куда — то не туда, — но ладно, если оно такое дорогое, я его покупать не буду.

— Не «оно», а «он», — заметил продавец, — не хотите — не поку…

— Постой, — перебила его девушка и обратилась к Артуру, — я вам налью кофе бесплатно, если вы объясните мне, что такое «наше» время.

— Ваше время, — Саламатин с интересом смотрел на то, как его собеседница готовит американо, — это то время, в котором вы живёте. Вы поверите мне, если я скажу, что сегодня переместился в ваше время из будущего?

— Могу и поверить, — продавщица подала Артуру кружку, — если вы меня в этом убедите.

— Вот, пожалуйста, — тот достал из кармана коммуникатор — надо же, какая удача! Похоже, дело пошло — таки на лад.

— Да, это очень интересный прибор. Он может телепортировать вас в другую галактику?

— Нет, что вы, это простой коммуникатор.

— Ах, коммуникатор! Конечно, как я сразу не догадалась. А скажите…

— Послушайте, вообще — то было бы хорошо, если бы вы связались с властями.

— Вот как?

— Да, да. Я должен спасти Россию от скорой гибели.

— А, я понимаю, понимаю. Ожидается вторжение инопланетян?

— Нет, просто Китай и Белоруссия…

— В них случится зомби — апокалипсис?

— Лена, хватит, — вмешался продавец, — это нехорошо.

— Что?

— Нехорошо издеваться над больным человеком.

— При чём здесь больной? Это просто такая шутка. Ведь правда? — Лена посмотрела на Саламатина.

— Отстаньте от меня, — тихо сказал тот и ушёл, оставив кофе нетронутым.

Между тем темнело. Ещё с полчаса Артур слонялся по улицам; потом нашёл тихий, заросший клёном, черёмухой и бурьяном дворик, залез там в обшарпанную беседку и устроился на узкой скамейке.

…Из лесу потянуло холодом и сыростью; в сухой траве умолкли кузнечики, в кронах деревьев стихли голоса птиц. Солнце исчезло за высокими соснами и берёзами, скатившись на запад, туда, где далеко, за лесом, плескались зелёные, как бутылочное стекло, волны рукотворного моря. Последние золотые лучи проникали сквозь ветви деревьев и падали на беседку, на разноцветные стены домов, на холодную серую землю, освещая их мягким, радостным светом. Какой — то запоздалый пешеход быстрым шагом прошёл по тропинке; под его ногами тихо зашуршали листья. Где — то хлопнуло окно, проскрипела дверь; а Артур всё лежал на скамейке, смотрел на далёкое фиолетовое небо с серебряно — жёлтыми пятнами облаков и, засыпая, думал о том, что вот этот соседний дом — его родное жилище, но он никогда туда не вернётся; что ему уже не посидеть на этом балконе, который было видно сквозь ажурную решётку беседки, и не выглянуть в это окно, что глядело на него своим чёрным квадратным глазом чуть левее. Думал он и о том, что ни Белорусская Федерация, ни Китай не имеют права владеть русскими землями и что он приложит все силы к тому, чтобы уберечь Россию от катастрофы, и о том, что не грустить ему нужно, а радоваться, потому что любой истинно русский (ни я, ни кто угодно другой не сможет объяснить вам, что такое истинно русский и чем он отличается от неистинно русского) отдал бы всё за такой прекрасный шанс пустить историю в другое русло и сохранить величие своей (Белорусская Федерация, в принципе, тоже была вполне себе русской и вообще жилось там неплохо, но она не была своей) страны. Но такие серьёзные мысли не очень — то хорошо думаются, когда твоё тело находится в лежачем положении; глаза Саламатина слипались, и он всё больше отдавался могучей, благословенной стихии сна.

Город засыпал; последние отсветы заката ложились на его улицы, и в этом красно — золотом вечернем свете, что незаметно сменялся голубыми сумерками, смутно угадывались резные крылья ангелов, спустившихся охранять сон всех горожан — людей, животных, домов и деревьев.