Глава 31

Гудок автомобиля пробудил Эмми от глубокого сна. Она села в постели, плохо понимая, что происходит, посмотрела на часы у кровати и поняла, что уже больше десяти утра.

Эмми поплескала в лицо холодной водой, быстро почистила зубы и побежала к двери. Ее родители уже поднимались на крыльцо. Отец первым обнял ее и похлопал по спине широкой фермерской ладонью, отчего она снова почувствовала себя маленькой девочкой.

– Хорошо выглядишь, Эмми, – сказал он, внимательно изучая ее лицо. – Теплая погода идет тебе на пользу.

Он широко улыбнулся и добавил:

– Если так выглядит октябрь в Южной Каролине, мне стоит задуматься о переезде, когда я перестану работать.

Когда отец отпустил ее, Эмми повернулась к матери, и они неловко застыли, глядя друг на друга. Потом обе шагнули вперед и взялись за руки; ощущение было таким же незнакомым, как бег в туфлях на высоком каблуке. Но когда Эмми попыталась отступить, мать сильнее привлекла ее к себе, а Эмми положила голову ей на плечо и подумала, что любовь матери к своему единственному ребенку преодолела боль от ее утрат. Все осталось по-прежнему, но понадобилось несколько месяцев, чтобы обе осознали это.

Пейдж немного отодвинулась и заглянула в дом.

– Тут очень красиво. Ты говоришь, что сын Эбигейл спроектировал и построил этот дом?

– Да. Хит построил для своей невесты еще до того, как она разорвала помолвку. У него есть бизнес в Атланте, поэтому когда он приезжает на Фолли-Бич, то живет у своих родителей, а не здесь… по очевидным причинам. Я была очень рада поселиться в таком доме.

– Готова поспорить, отсюда открывается чудесный вид на болото, – с надеждой произнесла Пейдж.

Эмми подошла к двери и распахнула ее пошире.

– Заходи, я покажу тебе.

– А я пока разгружу автомобиль и принесу вещи, – сказал отец.

Обе женщины, улыбаясь, вошли в дом. Пейдж окинула восхищенным взглядом высокий потолок и панорамные окна, а потом остановилась перед фотографиями на стене в гостиной. Она подняла руку и прикоснулась к портрету Мэгги и Роберта в день их свадьбы.

– Это тоже часть твоей истории? – спросила она, изучая лица на старой фотографии.

– Да, и очень важная. И еще я стала лучше спать.

Эмми нахмурилась, пристально вглядываясь в лицо Пейдж; теперь она понимала, почему всегда видела в ее улыбке печаль. Она посмотрела на следующую фотографию – Питер сидел за столом и был явно недоволен тем, что его снимают. Теперь она видела профиль Хита и его нос и удивилась, почему раньше не замечала этого сходства.

Она на секунду остановилась и задумалась.

– Мне уже давно не снится Бен. Некоторое время назад мы долго разговаривали с Лулу – она попросила меня рассказать о нем.

Пейдж кивнула и сразу же направилась к заднему крыльцу, выходившему на небольшой двор и болото за ним. Ее взгляд смягчился, как будто она увидела давно уехавшего друга, с которым не ожидала встретиться снова.

– Оно все такое же, – пробормотала она, глядя на маяк и приглушенные краски осени по берегам реки и болотистой низменности, окружавшей дельту. – Наверное, я снова займусь живописью и это будет мой первый пейзаж.

Эмми смотрела на мать, вспоминая закрытые тканью мольберты на чердаке и высохшие краски. Она улыбнулась.

– Думаю, это очень хорошая мысль.

Пейдж указала в сторону причала.

– Это одно из бутылочных деревьев Лулу?

– Оно стояло здесь, когда я приехала на Фолли-Бич. В одной из бутылок даже была записка. – Она вспомнила слова «вернись ко мне» и ощутила их пустоту, невозможность стремления к тому, что уже не может сбыться, наивную веру в то, что если будешь ждать достаточно долго, то слова обернутся явью.

– Записка?

– Да. Лулу уже давно завела эту традицию. Это такой способ сохранить в памяти образ человека или место, которое ты любишь.

Пейдж предпочла воздержаться от комментариев.

– Где твоя лодка? – она посмотрела на недостроенный причал.

– У меня ее нет, да я и не собиралась брать ее напрокат. Я не выходила на болото дальше причала. Сама не знаю почему, но я все время медлила с этой прогулкой.

Пейдж повернулась и внимательно посмотрела на Эмми.

– Потому что его красота и тайна зачаруют тебя и больше не отпустят. – Она перевела взгляд на воду, охристо блестевшую в солнечном сиянии. – В какой-то момент ты поймешь это, и тебе будет трудно уехать отсюда. – Она глубоко вздохнула. – Оно остается с тобой, даже запах гниющего ила. Я почувствовала его, когда ехала через мост, и поняла, что вернулась домой.

Эмми натянуто улыбнулась.

– Я думала, что твой дом в Индиане.

– О, наш дом может находиться в нескольких местах. Я взяла с собой банку с песком, чтобы помнить об этом. И, знаешь, Бен тоже понимал это.

Эмми смотрела на мать, отмечая, какими густыми до сих пор были ее темно-каштановые волосы, пронизанные седыми прядями.

– Что ты имеешь в виду?

Пейдж повернулась к дочери; ее глаза были такого же цвета, как у Эмми.

– Перед своей последней командировкой он зашел ко мне в магазин, когда тебя там не было. Он сказал… – она немного подумала, словно пыталась точно вспомнить слова. – Он сказал, что если с ним что-то случится, то он хочет, чтобы ты начала новую жизнь где-нибудь еще. Он хотел, чтобы ты следовала своим мечтам, куда бы они ни привели, и не давала воспоминаниям о прошлой жизни удерживать тебя на месте.

Эмми заморгала – на глазах появились слезы.

– Бен сказал тебе это?

Пейдж кивнула; ее глаза ярко сияли.

– Да. Он очень сильно любил тебя.

Эмми почувствовала, как где-то внутри разгорается старый, хорошо знакомый гнев.

– Почему ты раньше не сказала мне об этом?

– Потому что ты была еще не готова услышать эти слова. Тогда ты бы еще больше противилась отъезду. Но думаю, теперь ты готова.

Обе замолчали, наблюдая за ястребом, парившим низко над водой и высматривавшим добычу, которую мог видеть только он.

Эмми любовалась пейзажем с отдаленным маяком на острове Моррис, пока ее глаза не затуманились от непролитых слез. Она думала о словах Бена, предназначенных для нее, и ее гнев постепенно рассеивался, оставив лишь теплое свечение и уверенность в том, что она действительно оказалась в нужном месте.

– Мне уже почти неделю не снились его шаги.

Пейдж молчала, как будто ожидая, что Эмми сама поймет, в чем тут дело.

– Думаю, теперь со мной все будет в порядке, мама.

– Знаю, – тихо ответила Пейдж. – Я бы не отпустила тебя, если бы думала иначе.

По шее Эмми пробежало знакомое покалывание, когда они обменялись улыбками. А потом они обе вновь стали созерцать осеннее болото, где вода омывала высокую траву. В словах больше не было нужды.

После того как родители Эмми уехали повидаться с Эбигейл и пообещали встретиться с ней в «Находках Фолли» спустя несколько часов, девушка вернулась в спальню и долго сидела, глядя в пустоту, думая о Бене, о том, что он сказал ее матери… и еще она думала о словах Лулу, убеждавших ее принять очевидную истину: Бен больше никогда не вернется.

Эмми отодвинула в сторону свой ноутбук, достала из ящика записную книжку и вырвала листок. Она помедлила, держа в руке ручку и размышляя о том, что они с Беном многое не сказали друг другу. Она об этом очень сожалела. А потом она начала писать и когда закончила, то аккуратно скатала записку и убедилась, что бумажный цилиндрик без труда пройдет в горлышко бутылки.

Эмми встала и направилась к двери, но вдруг вернулась к столу, привлеченная собственным отражением в зеркале на стене. Подойдя ближе, она увидела, что ее глаза стали ясными и утратили выражение пойманной птицы, напоминавшей ей о фотографии Мэгги. Она посмотрела на свою левую руку, вспомнила тот день, когда Бен надел ей кольцо на палец, и наконец поняла, что имела в виду ее мать, когда сказала, что единственное мучение – это жить без любви.

Она медленно сняла обручальное кольцо с безымянного пальца, положила его в ящик, тихо закрыла его и отошла от стола, словно опасаясь, что может передумать.

Эмми оделась для бега, положила записку в карман ветровки и трусцой спустилась с парадного крыльца. Неподалеку она увидела грузовичок Хита с каяком в открытом кузове, сворачивавший на подъездную дорожку. Фрэнк залаял из кабины, потом выскочил в открытое окошко и побежал к ней, едва успев остановиться перед Эмми.

Почесывая Фрэнка за ушами, Эмми наблюдала за Хитом, который вышел из кабины и шел к ней. Внезапно ее охватило смущение. Она не встречалась с ним после разговора в больничной палате Лулу и не спрашивала Лиз или Эбигейл, что случилось потом. Казалось, это было связано с чем-то, о чем она боялась узнать.

Хит остановился перед Эмми и сунул руки в карманы.

– Собираетесь пробежаться?

– Я бы не стала называть это пробежкой, но пока мне и этого хватает. А вы как?

– Спасибо, уже лучше. Я был в Атланте.

– Знаю. Эбигейл говорила об этом. И Лиз. И Лулу. И ваш отец. Все они как будто хотели, чтобы я непременно знала, где вы находитесь.

Хит улыбнулся и отвел глаза. Когда он снова посмотрел на нее, его взгляд был серьезным.

– Я был с Джолин. Она сказала, что готова пройти курс реабилитации, и я нашел для нее место, не слишком похожее на больницу. – Он потыкал носком туфли в чахлую траву, проросшую между бетонными плитами. – Она хотела, чтобы я вам кое-что передал.

– Правда? О чем речь?

– О том, что тетя Лулу была права насчет достаточно долгого ожидания.

Он пошарил пальцами в заднем кармане, достал салфетку, медленно развернул ее и показал кольцо с голубым сапфиром, ярко блестевшим на солнце.

– Джолин вернула мне кольцо Мэгги.

Эмми смотрела на камень, ощущая облегчение и печаль оттого, что неизбежное наконец произошло. Теперь Хит мог думать о будущем.

– Мне жаль.

– Она также просила передать, что вы помогли ей.

– Я?

– После реабилитации Джолин собирается переехать в Калифорнию. Она надеется, что перемена обстановки тоже пойдет ей на пользу.

– По крайней мере, я рада, что обошлось без истерик, как было со мной. – Эмми скорчила гримасу, и Хит улыбнулся.

– Еще она сказала, чтобы вы не беспокоились. Она продолжит вести ваш сайт – разумеется, если вы захотите. Она позвонит, как только сможет нормально поговорить с вами.

– Хорошо. Похоже, вам обоим удалось со всем разобраться. Знаю, это было нелегко.

Фрэнк подбежал к Хиту со старым теннисным мячом, который он нашел на соседском дворе и теперь уронил к его ногам. Хит взял мячик и зашвырнул его на задний двор. Оба наблюдали, как Фрэнк поскакал следом.

– Как поживает Лулу? – спросила Эмми, чтобы сменить тему. – Я навещала ее на прошлой неделе, и она еще нетвердо держалась на ногах.

– Сегодня она встала очень рано и стала командовать моей матерью в ее собственной кухне, так что теперь все в порядке. Она постоянно звонит бедной Джанелл в магазин и спрашивает о новых заказах, поэтому я в конце концов отобрал у нее телефон.

– Удачная мысль. Джанелл прекрасно справляется с заказами на бутылочные деревья. Возможно, пора реорганизовать бизнес: пусть Лулу отвечает за оформление, а Джанелл – за физическую работу. Будет лучше, если вы с Эбигейл предложите этот вариант. Я хотела бы взять отпуск на неделю.

Хит откинул голову и рассмеялся, заставив Эмми улыбнуться.

– Тоже удачная мысль с вашей стороны.

– Лулу расскажет вашему отцу?

– Да. Она хочет рассказать ему обо всем. Думаю, все мы поняли, как опасно утаивать правду. Вы не знаете моего отца; он очень крепкий человек. Конечно, ему придется привыкнуть к мысли, что он сын нацистского шпиона, но с ним случалось кое-что похуже. Он такой любитель истории, что я даже могу представить, как он пишет об этом книгу. Последний шпион из сети Дюкейна, выявленный через шестьдесят лет, – это чрезвычайно интересный материал независимо от того, увлекаетесь ли вы историей или нет.

– И то верно. – Эмми сунула руки в карманы ветровки и нащупала свою записку. – Но мне правда жаль. Я не хотела переворачивать историю вашей семьи вверх тормашками. Надеюсь, вы понимаете: если бы вы захотели, чтобы я остановилась, то я бы обязательно сделала это.

Хит лукаво усмехнулся.

– Знаю. Но вообще-то это я должен извиниться перед вами… и поблагодарить вас. Наверное, облучение на какое-то время исказило мои мыслительные процессы. Я хотел смотреть только в будущее и не обращал внимания на беспорядок, который оставлял за собой. Для меня как будто ничего не имело значения, включая Джолин. А когда вы рассказали мне о книгах и записках, у меня появилось такое ощущение, будто все эти люди: Мэгги, Лулу, Кэт – тоже не имеют значения.

Он машинально потер шрам на виске; вероятно, эта привычка сохранится до конца его дней.

– И все мои незавершенные дела: работа, Джолин, старый участок и этот причал – были своеобразными заграждениями, которые я расставил так, что не мог ясно видеть будущее. Я считал, что если буду ждать достаточно долго, то они исчезнут сами по себе.

Фрэнк растянулся у ног Эмми, мешая ей двинуться с места.

– Вам нужно отдохнуть, Хит. Ведь вы едва не умерли.

Он внимательно посмотрел на Эмми.

– Рад, что этого не случилось. Трудно примириться с мыслью о том, что ты в этой жизни что-то недоделал или не высказал. Поэтому я рад, что вы нашли книги Мэгги и затеяли всю эту бучу. Вы помогли мне вернуть ясность мысли и сделали счастливой одну пожилую женщину.

Эмми посмотрела на заснувшего Фрэнка, и ее рука снова нащупала скатанную записку в кармане. Оставлять вещи невысказанными. Слова Хита эхом отдавались у нее в голове и наполняли уверенностью, которую она не ощущала уже очень давно.

– Кстати, о вашей семье. Эбигейл наконец призналась, что не хочет бросать работу и предпочитает оставаться в магазине на неполный день. Я сделала вид, что подумаю, прежде чем согласиться.

Хит широко улыбнулся.

– Отлично. Это поможет ей присматривать за Лулу, и она будет слишком занята, чтобы донимать меня вопросами о моих личных планах.

Эмми прищурилась от яркого солнца.

– Эбигейл также упомянула, что вы разрабатываете план дома для старого участка.

Он ухмыльнулся.

– Я хочу построить скромный коттедж, нечто вроде копии старого дома Лулу, но с хорошим водопроводом и центральным кондиционированием. Пусть она живет там, сколько захочет. Думаю, Фолли-Бич не нужен очередной роскошный особняк, но не повредит небольшое напоминание о его истории.

По спине Эмми пробежали мурашки, и она пристально посмотрела на Хита.

– Вы сделали правильный выбор. Лучше и не придумаешь.

Он приподнял бровь.

– Вы как будто знаете заранее.

– Да. – Эмми посмотрела на небо, испытывая привычное замешательство при обсуждении этой темы. – Можете называть это женской интуицией; правда, моя интуиция всегда безошибочна.

Она решила сменить тему и спросила:

– А что вы собираетесь сделать с этим домом?

– Надеюсь продать его вам, – сразу же ответил он.

Слова Хита изумили Эмми, и она на мгновение лишилась дара речи.

– Я… не думаю, что смогу себе это позволить.

– Ага. По крайней мере, вы не сказали, что не собираетесь оставаться на острове. Неплохо для начала.

Эмми уставилась на него; то, о чем она боялась думать, наконец было произнесено вслух.

– Да, – медленно ответила она. – Полагаю, я останусь здесь на какое-то время.

Его лицо расплылось в добродушной улыбке.

– Замечательно. Моя мама будет в восторге, и даже Лулу, хотя она никогда не признается в этом. Не говорите ей о нашем разговоре.

Эмми прижала ладонь к сердцу.

– Обещаю.

Они избегали смотреть друг на друга, как будто ждали, когда к списку будет добавлено другое, вполне очевидное имя. Наконец Эмми оглянулась на дом.

– Лулу однажды сказала, что ураганы приходят каждые тридцать лет. Означает ли это, что очередной большой шторм случится только в 2019 году?

– Да. Но, поверьте, этот дом сможет вынести очередной «Хьюго», и это не интуиция, – Хит подмигнул. – Я знаю, кто его построил.

Эмми по-новому взглянула на дом, вспомнив, каким уязвимым он показался, когда она впервые увидела его, примостившегося между бурными водами Атлантики и устьем Фолли-Ривер. Но теперь, снова оценивая строение, она поняла, насколько обманчивы тонкие сваи и как красота балок и стропил скрадывает прочность дома. Она представила, как он противостоит ветру и ярости волн и выходит из схватки потрепанным, но более сильным и непобежденным.

– А для чего вы взяли каяк? – спросила Эмми, оглянувшись на грузовик.

– Чтобы показать вам болото. Пора приступить к изучению окрестностей. Когда вы научитесь управлять каяком и освоитесь на болоте, я хотел бы научить вас танцевать шэг. Вы не можете жить в Южной Каролине, не умея исполнять этот местный танец. Я бы даже сказал, что это противозаконно.

– В самом деле?

Хит кивнул.

– И как только я закончу причал, там можно будет оставить лодку, если вы согласитесь, конечно.

– Разумеется. – Эмми с некоторой опаской посмотрела на каяк. – Раньше я на таком не плавала. Но я в игре, если вы не возражаете против новичков.

– Тогда пошли. Помогите мне отцепить его и возьмите весла, а потом посмотрим, как он держится на воде.

Эмми с тревогой взглянула на Хита.

– Я шучу. Разумеется, он на ходу. Я плавал на нем десятки раз, и даже ног не промочил.

Успокоившись, Эмми выполнила просьбу Хита и последовала за ним к дальнему концу причала. Она помогла ему спустить каяк на воду и положила весла внутрь.

– Одну минуту, – попросила она. – Я сейчас вернусь.

Эмми подбежала к краю причала, где стояло бутылочное дерево. Она сунула руку в карман, достала записку для Бена и аккуратно положила ее в ярко-синюю бутылку, а потом отступила в сторону. Порыв ветра с болота взъерошил ей волосы и принес запах ила, а она смотрела на скатанную бумажку, размытую и искаженную за синим стеклом. Теперь запах был больше похож на аромат духов, оставшийся на шерсти зимнего шарфа, который вынули из шкафа.

В небесной лазури раздавались крики перелетных гусей, совершавших ежегодное путешествие на север и направляемых неведомым предчувствием дальнего дома. Ветер шелестел в стеблях тростника, как будто болото полнилось разговорами на незнакомом языке. Эмми подумала о времени, прошедшем после смерти Бена. Теперь она знала, что для нее это было время ожидания, и мысленно поблагодарила Лулу и Мэгги, научивших ее понимать, когда ожидание должно закончиться.

Эмми положила руку на бутылку, согретую ярким солнцем и блестевшую, как морские стеклышки на песчаном пляже. Потом она закрыла глаза, глубоко вдохнула и попрощалась с Беном в первый и последний раз.