Глава 5
У Джулианы и в мыслях не было пускать слезу. Но до нее вдруг дошло, что этой ночью ей пришлось бы лечь в постель с Грантом вместо того, чтобы уехать подальше от дома и очутиться в сказочном ветшающем замке, бок о бок с сильным и жарким телом Эллиота Макбрайда. Какое счастье! Какой благополучный исход!
Губы Эллиота коснулись ее щеки, и слезы сразу просохли.
– Извини, – шепнула она.
Теперь он целовал ее в губы, сильно и уверенно. Поиграл с нижней губой, провел языком по краю верхней. В запертой комнате было жарко, и еще жарче под одеялом. На теле Эллиота выступил легкий пот.
Он слизнул капельки пота, повисшие у нее под нижней губой, сильным движением откинул ей волосы за спину. Тело Джулианы пронзил какой-то первобытный импульс, изглаживая из памяти все наставления Джеммы на первую брачную ночь. Это должна была быть ночь ее покорности мистеру Беркли. Однако она лежит в постели с Эллиотом, с человеком, которого любила с детства, о котором могла только мечтать.
В поцелуе он заставил ее приоткрыть губы и вошел в нее языком. Зажмурившись, Эллиот продолжал целовать ее, поддерживая голову и большими пальцами поглаживая ей виски.
Верхняя пуговка на ее ночной рубашке расстегнулась, и разрез разошелся в стороны. Эллиот просунул внутрь руку, подбираясь к ее груди. Выгнувшись всем телом и целуя его, Джулиана ждала этого прикосновения. Их губы размыкались и соединялись вновь.
Его язык опять вошел в нее, на этот раз с большей настойчивостью. Он вынуждал ее ответить ему. И она откликнулась, поласкав кончик его языка своим.
Это был любовный поцелуй. Эллиот Макбрайд стал ее любовником.
Жесткая ладонь легла ей на грудь, ласково разминая и поглаживая. Сосок оказался между двумя пальцами, которые легонько надавили на него. Джулианой овладело какое-то неведомое доселе чувство. Сосок напрягся от возбуждения.
Она перестала дышать. Ей стало еще жарче. Целуя, Эллиот прижал ее к постели. И еще сильнее стиснул сосок. Ощущение, овладевшее ею, было сродни пожару.
Пожару, грозившему испепелить ее сердце. Воротник ночной рубашки намок от пота. Еще чуть-чуть, и она умрет.
Джулиана попыталась отодвинуться от него. Язык Эллиота целиком заполнил ей рот. Она не могла выговорить ни слова. Постаралась сомкнуть губы, но он не дал ей этого сделать.
Упершись руками ему в грудь, она оттолкнула его. Эллиот наконец прервал поцелуй. Но не отодвинулся, и его губы оставались совсем рядом.
В лунном свете его полузакрытые глаза были темны, по ним пробежал серебряный отсвет. Вниз по его шее соскользнула капля пота.
– Я не могу дышать, – прошептала Джулиана.
Эллиот промолчал. Вытащил свою теплую, творящую чудеса руку из ее рубашки, расстегнул оставшуюся нетронутой застежку, и одежда сама распахнулась до талии.
Опустив голову, он прижался губами к груди, которую ласками пробудил к жизни.
Воздух хлынул ей в легкие. Именно его ей не хватало, но теперь его стало чересчур много. Жар волнами накатывал на нее. Ей казалось, что то место на груди, к которому прижимался губами Эллиот, раскалилось добела.
Он сосал ее, сосредоточенно закрыв глаза. Потом ласково мял ей грудь, заставляя сильнее напрягаться сосок, и снова сосал, и покусывал, и дразнил, и распалял ее.
Джулиана извивалась под ним. Сердце оглушительно колотилось. Между ног жгло огнем. Ей отчаянно захотелось потереться об него этим местом.
– Эллиот, что ты творишь со мной?
Он не остановился, чтобы ответить. Его губы и язык задвигались еще быстрее. Это было мучительно. Жар между ног становился нестерпимым.
– Мне нужно… – Джулиана замолчала. Она сама не понимала, что ей нужно.
Он перестал мять ей грудь и языком принялся играть с соском. Приподнявшись, Джулиана попыталась найти его губы. Однако Эллиот отстранился, и она недовольно замычала.
Вдруг его рука соскользнула вниз, и он вставил два пальца ей между ног. Джулиана задохнулась, глаза у нее удивленно открылись, когда он стал трогать ее в сокровенном месте.
Потом Эллиот окунул пальцы в разгоряченную плоть, и, снова закрыв глаза, Джулиана глубоко вздохнула. Он ощутил запах, исходивший от нее, запах желания – меда во тьме.
В этой постели, окутанный теплом ее тела, Эллиот был в безопасности. Темнота, ледяной холод, нехватка воздуха – все исчезло. Они не дотянутся до него. Джулиана была для него всем – безопасностью, светом и теплом.
А еще она была женщиной, желавшей, чтобы к ней прикоснулся мужчина, и не понимавшей собственного желания. Эллиот научит ее. Пусть для этого потребуется год – да хоть десять лет! – он научит ее всему.
Эллиот осторожно ввел в нее палец. Она замерла и попыталась отстраниться, но он не дал.
– Что ты?… – Не договорив, Джулиана всхлипнула.
– Подготавливаю тебя. – Эллиот не знал, какие ласки любят женщины, не знал, как сделать ей приятное. Но он чувствовал, как именно нужно дотронуться до нее, потому что их тела сами общались между собой в темноте.
Жесткие курчавые волосы защекотали ладонь, там, в глубине, она была горячая и влажная. Она никогда не трогала сама себя вот так, ему это стало понятно по изумленному выражению в ее глазах, когда он начал ласкать ее. Для Джулианы это было совершенно новым ощущением. Для него – тоже, потому что теперь она принадлежала ему.
«Я ждал тебя всю свою жизнь!»
Он мечтал о ней в темноте, в голоде и холоде. Но то были мечты. Он представления не имел, какой у нее чудесный запах, какая теплая кожа. Это было непередаваемое ощущение – чувствовать ее под собой.
Эллиот вытащил из нее пальцы и коснулся их языком. Он еще не знал, какая она на вкус. Оказалось, как сладкий нектар. Ему захотелось большего.
Лизнув ложбинку между грудей, он ощутил солоноватый привкус. Целуя, спустился к животу, до конца распахнув на ней ночную рубашку, принялся неистово целовать между ног.
Ее дыхание стало прерывистым. Он ласкал ее, лизал там, где только что побывал пальцами.
Роскошный, сладостный мед! Внутреннее напряжение отпустило.
Он вкушал ее, он пил ее. «Если она останется со мной, мне будет ничего не страшно».
Джулиана запустила пальцы ему в волосы, пока он лизал ее. Ее тихие стоны доводили его до умопомрачения. Тело само пришло в движение, бедра непроизвольно повторяли ритм языка, член натыкался на простыни.
– Эллиот! – воскликнула Джулиана, и он понял, что момент настал. Она хочет его.
Джулиана была девственницей, и он понимал, что сейчас ей станет больно. Но она была готова – влажная, открытая, ее тело расслабилось.
Он мог бы вот так лежать с ней, вылизывать ее, доводя до экстаза. А потом еще. И еще. Целую ночь напролет.
Но его тело хотело получить разрядку, плоть была возбуждена так, что ныло в паху. Эллиот встал, распустил шнурок, скинул шаровары и вернулся к ней.
На миг его восхитила податливость ее тела, потом он резко вошел в нее.
У нее широко открылись глаза. Прекрасная Джулиана! Ее крик превратился в вопль. Но не от боли. Она обхватила его руками и ногами, прижалась к нему. Она хотела его! Она была настолько влажной и скользкой внутри, что преграда девственности рухнула от одного толчка.
Обезумев от желания, Эллиот сделал одно, два, три движения и извергся в нее. Они оба закричали.
Его бедра продолжали ритмично работать. Ему нужно было до конца утолить желание. Ветер ударил в окно, старые створки не выдержали, распахнулись. Порыв холодного воздуха донесся до кровати.
Он остудил Эллиоту спину, заставил задрожать Джулиану. Эллиот остановился и склонился над ней, чтобы прикрыть собой.
Он всегда будет защищать ее! Джулиана – его жена. Сегодня, стоя в церкви, она объявила, что принадлежит ему. Навсегда!
На пике лета здесь, на краю Шотландии, солнце вставало рано. Стоило солнечным лучам проникнуть в спальню через выходящее на восток окно, как Джулиана открыла глаза. Огляделась и погладила спавшего рядом мужа.
Она чувствовала себя как-то странно – изнуренной и взвинченной, одновременно уступчивой и расслабленной. Джемма объясняла ей, как должна вести себя женщина в первую брачную ночь: лечь на спину, глубоко дышать и оставаться невозмутимой.
Но ничего не сказала о том, что муж будет лизать и исследовать ее тело, трогать и упиваться им. Джемма предупреждала, что первый раз окажется болезненным. В общем, так оно и случилось, но только все произошло так бурно и безоглядно, что настоящей боли не было.
Правда, теперь Джулиана испытывала некоторое физическое неудобство и понимала, что ее, без сомнения, больше нельзя считать девицей.
Рядом спал Эллиот, лежа лицом вниз, щекой на матраце, в стороне от подушки. Его длинные ноги вытянулись за кромку кровати. Одеяло наполовину сползло с него.
Спутанные волосы торчали в разные стороны, каштановые пряди золотились на солнце. Опущенные ресницы тоже золотились. И если бы не темный загар, его лицо было бы самым что ни на есть шотландским.
Возле лица покоилась широкая ладонь. Рука, согнутая в локте, была мускулиста – результат тяжелой работы. На правом бицепсе Джулиана увидела чернильный рисунок гибкой лозы, обвивавшей ему предплечье.
Как зачарованная Джулиана принялась разглядывать татуировку. Она еще ни разу не видела ничего подобного. Ей было известно, что моряки наносят такие штуки на тело во время путешествий в дальние страны, но джентльменов с татуировками она еще не встречала.
Она и раздетого мужчину еще ни разу не видела, чтобы без сюртука, без жилета и рубашки, без высокого воротника и галстука. Включая собственного отца. Ей рассказывали, что спортсмены закатывают рукава рубашек и бегают, прыгают и играют в мяч вообще с короткими рукавами, но Джулиана не ходила на спортивные турниры. А кое-кто из джентльменов мог иметь татуировки на тех частях тела, которые недоступны взглядам леди.
Часть его спины была голой, из-под лоскутного одеяла торчала согнутая в колене нога. Джулиана рассмотрела мускулистое бедро, скользнула взглядом по жестким волосам, покрывавшим ногу.
Он был хорошо сложен. Господь щедро одарил его по этой части.
У него имелось несколько шрамов на спине – тонкие белесые следы от ударов, нанесенных лезвием, похожие на те, что виднелись у него на лице. Эллиот много страдал. Это подсказали Джулиане его шрамы. Порезы наносились со знанием дела. Их наносил тот, кто хотел доставить ему как можно больше мучений.
Джулиана осторожно провела пальцем вдоль одного из них, который тянулся к плечу. Кожа на месте пореза была гладкой. И она провела пальцем до его окончания, а потом дальше вниз, к татуировке.
Ей думалось, что Эллиот проснется от прикосновения. Откроет свои серые глаза, улыбнется, а возможно – сердце у нее забилось чаще – притянет к себе, перекатит на спину и продолжит целовать и ласкать ее. Все-таки супружеская кровать – прекрасное место для времяпрепровождения!
Эллиот не шевельнулся. Что было неудивительно. Ночь-то выдалась беспокойной.
Джулиана наклонилась к нему и приложилась губами к вытатуированной лозе, потом еще и еще раз. Ее коса распустилась, и волосы упали вперед, ему на спину. Но Эллиот так и не проснулся.
Джулиана подобрала волосы и поцеловала его в щеку, а потом в уголок рта.
Ей хотелось, чтобы он открыл глаза, улыбнулся, как тогда, когда появился на ее первом балу, и сорвал у нее поцелуй на террасе. Тот Эллиот, полный молодости, смеялся, шутил, с ним она болтала и танцевала несколько часов.
Этот был тих, неулыбчив, с татуировкой и шрамами от кинжала на лице и спине. Она поцеловала эти шрамы.
Он все так же не шевелился. Джулиана уселась рядом и посмотрела на него.
Простыня соскользнула, и Джулиана сидела обнаженной. Эллиот продолжал спать. Он дышал неглубоко и почти бесшумно. И не храпел. Джемма уверяла ее, что все мужчины храпят.
– Эллиот? – Джулиана легонько потрясла его. Кожа у него была горячей, тело – податливым, и он так и не проснулся. – Эллиот! – Джулиана встревожилась. У него мог быть очень крепкий сон, но ей было бы спокойнее, если бы он открыл глаза и недовольно зарычал из-за того, что она его разбудила.
Так всегда делал отец, приходя в себя от дремоты. При этом он утверждал, что вообще не спал, хотя сидел в своем рабочем кресле, откинув голову на спинку, с открытым ртом и покосившимися на носу очками.
То, что происходило с Эллиотом, не казалось таким забавным. Он был совершенно расслабленным, его телу можно было придать любую позу, а он так и не открыл бы глаз и не пошевелился.
Отбросив простыни, Джулиана встала, надела нижнюю рубашку и дрожащими руками застегнула все пуговицы. На спинке стула увидела махровый халат, который туда повесила Чаннан, накинула его и огляделась в поисках звонка. Высоко на стене висели лишь остатки от шнура, не доеденные мышами. Джулиана не смогла бы дотянуться до него, чтобы вызвать кого-нибудь.
Значит, в первую очередь завтра – нет, сегодня! – нужно починить звонок.
Джулиана вышла в коридор. Во всем доме стояла мертвая тишина. У нее не было никакого представления о том, где разместились Махиндар с семьей и постоянно ли живет в доме Хэмиш или уходит ночевать к своей матери. А если позвать их громко, из своей комнаты вылетит мистер Макгрегор с ружьем наперевес.
Она торопливо зашагала к лестнице. В галерее было темно, сюда доходил только свет из нижнего холла. Мрачно висела огромная люстра без единой свечи. Следующее, что она должна будет сделать, – это заставить люстру светиться.
Когда Джулиана начала спускаться по лестнице, на нижнем этаже вдруг громко хлопнула дверь и в холл, широко шагая, вышел рыжеволосый Хэмиш. Взглянув наверх, на лестницу, он испуганно взвизгнул и выронил охапку дров, которую тащил в руках. Дрова с грохотом рассыпались по полу, но его голос перекрыл этот шум:
– Призрак! Банши!
– Хэмиш! – разозлилась Джулиана. – Не будь дураком! Это я.
Хэмиш наставил на нее трясущийся палец.
– Откуда мне известно, что это действительно вы, хозяйка? Демоны хитры и прикидываются кем угодно.
– Замолчи сейчас же! Где Махиндар?
Хэмиш захлебнулся, но руку опустил.
– Внизу. Уверены, что вы не привидение, миледи?
– Вполне. Я поменяю белый халат на фиолетовый с красными полосами, если тебе от этого станет спокойнее. А сейчас не будешь ли так любезен привести Махиндара? Скажи ему, что мне очень неловко его тревожить, но в нем нуждается мистер Макбрайд.
Хэмиш отсалютовал ей.
– Слушаюсь, миледи. – И, перескочив через рассыпанные поленья, исчез. Не успела Джулиана повернуться, чтобы пойти наверх, как из задней части дома торопливо вышел Махиндар, вслед за ним – его жена и мать.
Тут наверху бухнула дверь, послышался топот шагов. Это был, конечно, мистер Макгрегор собственной персоной. И конечно, с ружьем наперевес.
– Неужели человеку нельзя насладиться тишиной и покоем в собственном доме? Хэмиш, мальчик, что тебя так встревожило?
– Все в порядке, мистер Макгрегор, – заявила Джулиана.
Макгрегор дотопал до галереи и свесился через перила вниз.
– Почему поленья разбросаны по полу? А это еще кто такие? – Он нацелил ружье на Махиндара. – Боже Всемогущий, это же дикари из Хартума!
Расставив руки, Махиндар выскочил вперед и заслонил собой женщин. Джулиана кинулась вверх по лестнице.
– Нет, мистер Макгрегор! Это слуги Макбрайда. Они из Индии.
– Того хуже. Это же душители! Я слышал об их банде. Отвернешься в сторону, тут они тебя и придушат.
Джулиана уже была на галерее, направляясь к нему.
– Они наши друзья. Опустите ружье.
И с облегчением увидела, как Макгрегор оперся прикладом на перила. Ствол уставился в потолок, больше не угрожая живым существам.
– Только вот не надо меня опекать, барышня. Я держу в руках оружие с детства, уже почти семьдесят лет…
Последние его слова утонули в грохоте и криках. Ружье вдруг выстрелило в потолок высоко над галереей. Пронзительно завопила Джулиана, а за ней – Махиндар со своими женщинами и Хэмиш.
Штукатурка, пыль и мусор грудой ударились о пол внизу, а огромная люстра стала угрожающе раскачиваться из стороны в сторону.
