Глава 14
Отвечая ему, Джулиана слабо улыбнулась, и уклончиво, и невинно, заставив его кровь вскипеть.
Ему не хотелось вовлекать ее в свои прошлые дела, не хотелось, чтобы она имела к ним какое-то отношение. Джулиана была его настоящим, его будущим.
Эллиот повернулся к ней, как раз когда она растянулась на камне. Он вставил колено между ее ног, наклонился и поцеловал. На губах у него остался вкус пыли и вечернего ветра. Ее кожа была слегка влажной от пота, на щеках – грязные полосы. Она прекрасна. Прекрасна до боли в сердце.
Его совершенно не беспокоило то, что под килтом у него ничего не надето – погода стояла теплая. От того, что Джулиана заметила его наготу, Эллиота бросило в жар. Ей нравилось рассматривать его. Она не испытывала никакого смущения перед обнаженным телом мужа. Он всегда знал, что она отнюдь не неженка-мисс, и любил ее за это. Его возбужденный фаллос через плед упирался в ее юбки, желая войти в нее, желая, чтобы они остались голыми в этом уединенном, тихом месте.
Это опасно! Но Эллиот знал, что соглядатай ушел. Шумы вокруг ничем не отличались от обычных. В густом кустарнике суетились птицы, шуршали кролики. Им было не до Эллиота с Джулианой.
Теплые губы Джулианы уже приобрели опыт в поцелуях с ним. Она уже приноровилась к нему, и ее язык без принуждения играл с языком Эллиота.
Его член напрягся еще больше. Хотелось, чтобы она коснулась его языком, чтобы ее губы сомкнулись вокруг него. Тогда Эллиот погрузит руки в ее волосы, а она возьмет его в рот. Но так делали только куртизанки. Ему еще предстоит научить ее таким приемам, но не здесь и не сейчас.
Эллиот с трудом оторвался от жены. Ему нравилось, как Джулиана с полузакрытыми глазами обвила его руками за шею, словно не желая отпускать от себя. Ее губы были влажными и пунцовыми. И он снова поцеловал ее.
Затем, осторожно высвободившись из ее объятий, Эллиот встал на колени. Края ее юбок были влажными и грязными. Он схватился за них и поднял.
Джулиана вцепилась в юбки.
– Эллиот, что ты делаешь?
Ему все-таки удалось задрать ей юбки до бедер. Турнюр, который она надела на себя сегодня, оказался меньше того, что был на ней вечером.
Расстегнув крючки, он стащил с нее лишнюю, на его взгляд, конструкцию. Надо будет предупредить ее, чтобы она больше не носила эту штуку, если известно, что гостей в доме не ожидается.
Потом распустил завязки на батистовых панталонах и спустил их.
Слабые протесты Эллиот пропустил мимо ушей. Он разглядывал пахнувшую теплом Джулиану, ее огненно-рыжие волосы на треугольнике в низу живота. Завитки уже были слегка влажными. Он наклонился и поцеловал их, вдохнув ее запах.
– Ты уже готова.
Она приложила кончик пальца к его виску.
– С этим я ничего не могу поделать.
– Мне нравится, что ты такая влажная. – Эллиот провел языком по складкам между ног. – Мне нравится, какая ты на вкус.
Она погладила его по волосам.
– Сюда могут прийти.
– Ты меня предупредишь.
Даже если придут, ему было все равно. Пусть эти горцы увидят, как он стоит на коленях и ласкает свою жену. Им известно, что она принадлежит ему. И известно, что он из-под земли их достанет, если они попробуют ее оскорбить.
Эллиот так и удерживал в руках ее скомканные юбки. Они, мешая, лезли в лицо, когда он уткнулся ей в бедра. Язык танцевал по складкам между ног.
Джулиана сама без лишних слов раздвинула ноги. От нее пахло медом, солью и еще как-то по-особому. Нащупав языком то, что напоминало собой ягодку, Эллиот замер от наслаждения.
Ягодка затвердела, когда он подышал на нее. Поиграв с ней языком, Эллиот взял ее губами. Джулиана еще шире расставила ноги. И тут из нее засочилась влага. Сладкая. Специально для него.
– Сейчас промокну до нитки, – пробормотал он.
Когда они были совсем юными и Эллиот получил первые знания о восхитительном женском эротизме, он часто фантазировал о Джулиане. В тот день, когда Эллиот помог ей достать котенка с дерева, – им было уже по шестнадцать, – и она поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, он не просто влюбился в нее. В нем проснулось желание по-настоящему, по-мужски обладать ею.
Ее скромный вид, краска смущения на лице, когда она увернулась от его поцелуя… Она была такой невинной! Ему хотелось спустить ей лиф до талии, обнажить нежную грудь с розовыми сосками, задрать ее юбки и сделать то, что он делал с ней сейчас. Хотелось уложить ее на таком же лугу и продемонстрировать, что значит быть мужчиной и женщиной.
Эллиот тогда смотрел, как она побежала назад, к детям, с которыми играла. Но в его воображении они укрылись вдвоем за куртиной, где он взял ее, чтобы утвердить право обладания над ней, пометить ее, как животные метят собственную территорию, сделать ее своей.
И сейчас он шептал:
– Моя, – и ничего не мог с собой поделать.
Он лизал ее, он сосал ее, а Джулиана отвечала тихими протяжными стонами, очень по-женски и очень трогательно. Его плоть была готова взорваться от напряжения, но Эллиот проигнорировал это, продолжая наслаждаться ее вкусом.
Джулиана приподнялась на носках, запустила пальцы ему в волосы. Эллиот едва замечал это. Он был увлечен своим занятием, сосредоточен только на нем. Горячими бедрами она зажимала его лицо, ему было трудно дышать. Но он и на это не обращал внимания.
С закрытыми глазами Эллиот не видел ничего, воспринимал только ее аромат и ее вкус, только звуки, издаваемые ею, которые подтверждали, что ей хорошо.
Она все теснее прижималась к нему, словно была не в силах оторваться от его рта. В ответ Эллиот наградил ее тем, что просунул в нее язык как можно дальше, слизывая с нее сок.
– Не могу… Я не могу…
Джулиана оперлась спиной о валун, ноги ее подогнулись. Она покачнулась и схватилась за его плечи, чтобы не упасть.
Наконец Эллиот сжалился над ней. Вытерев рот краем килта, поднялся и, отпустив ее юбки, впился в нее поцелуем. Она ответила ему с такой страстью, что у него заныло сердце.
– Вернемся в дом, – сказал Эллиот. Он продолжал целовать ей волосы, лицо, снова губы. Но ему нужно было взять ее, взять прямо сейчас.
– Пойдем поверху, – предложила она. – Я не уверена, что смогу снова тащиться через тоннель.
– Тогда пойдем поверху.
Эллиот подобрал турнюр, решительно подхватил ее под локоть и повел за собой, выбирая самую короткую дорогу к дому.
Летнее солнце не заходило до десяти вечера. Джулиана лежала в огромной постели с Эллиотом. Последние лучи солнца ласкали его обнаженное мускулистое тело.
Он не спал. Его пальцы скользили по ее слегка влажному боку, по грудям. Большим пальцем он нащупал сосок и поиграл им.
Эллиот привел ее сюда, раздел полностью и снял все с себя. А потом занимался с ней любовью в течение двух часов.
Сейчас он устроился на боку. Его полувозбужденный фаллос тяжело лежал у нее на бедре. Серые глаза смотрели мягко, но вид у Эллиота был совсем не утомленный.
– Когда мне рассказывали про супружеские обязанности, мачеха ни словом не упомянула про это, – тихо сказала Джулиана.
Эллиот подержал на весу ее грудь, одновременно лаская напряженный сосок.
– Про что? – Голова Эллиота покоилась на ее подушке, одеяло давно сбилось где-то в ногах.
– Про то, чем мы с тобой занимались сегодня. Мне говорили, надо тихо лежать на спине и допустить тебя к своему телу, если потребуется, а потом ты ляжешь на меня сверху. – И улыбнулась возникшему у нее тогда вопросу: «А что мне делать от этого момента и до того, как он извергнет семя?» Та дискуссия, казалось, состоялась целую вечность назад и сейчас воспринималась проявлением абсолютного невежества. – В процессе ты вроде бы получишь удовольствие, а я вроде бы нет. Я должна удерживать тебя, обеспечивая комфорт, пока ты разряжаешься, потому что в этот самый момент мужчина становится – единожды в своей жизни – слабее женщины.
Эллиот расхохотался громко, по-мужски.
– Это что, так в книжках пишут?
– Полагаю, да. – Откровенно говоря, она не могла представить, что Джемма будет лежать вот так покорно. Эйнсли, кстати, подмигивая, говорила, что супружеская постель может быть очень приятным местом. – Но при этом никто не упоминал ни про обеденные столы, ни про то, что ты сегодня вытворял на природе, ни про то, что мне хотелось заниматься с тобой любовью разными способами.
– Ммм. Какими именно?
Джулиана прогладила его плечу.
– Никогда не думала, что мне захочется трогать и касаться собственного мужа. Но тем не менее. – Она провела кончиком пальца по рельефным мускулам, потом вдоль шрамов, которые покрывали плечо. – Это ужасно, что они болят.
– Уже нет.
Однако они болели. И весьма сильно на самом деле.
– Теперь ты в безопасности, – сказала Джулиана. – Здесь, в этом доме, со мной тебе ничего не грозит.
– Я знаю.
– Но этим утром тебе снова показалось, что ты в плену.
Останавливая ее, Эллиот переплел их руки.
– Это случается.
– Часто?
В его глазах появился холодок. Он поцеловал ее пальцы и отпустил.
– Теперь не очень.
Джулиана погладила татуировку на его бицепсе, потом плоские соски. На жестких волосах у него на груди вспыхнул последний луч уходящего солнца.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Я счастлив, когда ты рядом, Джулиана.
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, даже когда меня нет рядом.
Эллиот взял жену за запястье и улыбнулся так, что сердце у нее было готово остановиться.
– Значит, тебе придется быть со мной рядом всегда.
– Ну конечно. Я ведь вышла за тебя. Но серьезно, Эллиот, наступит момент, когда я оставлю тебя, а ты – меня.
Эллиот погладил ее запястье, но не отпустил.
– Мне неизвестно, буду ли я когда-нибудь настолько здоров, как тебе хочется.
– Возможно, если ты выговоришься…
– Нет! – отрезал он. – Я не хочу вспоминать, не хочу выговариваться, не хочу зацикливаться на этом. Я хочу оставаться здесь и сейчас. Они ничего не знают о тебе. Они не смогут забрать тебя у меня.
Джулиана не совсем поняла, что он этим хотел сказать, но у нее возникло ощущение, что ему хочется избавиться от тяжелых воспоминаний и насладиться спокойствием и чувством безопасности в собственном доме. Однако она понимала, что дистанция, которая отдаляла ее от Эллиота, не станет меньше до тех пор, пока она не разберется, что же с ним произошло.
Возможно, ей хотелось чересчур многого. Огромное количество мужей и жен живут с этим чувством дистанции, которая отчуждает их друг от друга. Муж постоянно занят делами вне дома либо проводит время в своем клубе. Жена ездит с визитами либо планирует провести какое-нибудь светское мероприятие. Они сходятся вместе, когда устраивают в своем доме прием или отправляются на прием к кому-то еще. Среди подруг Джулианы имелись и такие, которые практически совсем не общались со своими мужьями. Они заводили детей от этих мужчин и при этом почти не знали их.
Эллиот заявил, что хочет много детей. Когда он заговорил об этом, Джулиана увидела, какими голодными стали у него глаза.
Она погладила его по груди, потом рука прошлась по плоскому животу, опустилась до впадинки с пупком. Эллиот отпустил запястье, и рука продолжила свое путешествие вниз, к члену, который снова был возбужденным и твердым, как четверть часа назад, когда они занимались любовью.
Заложив руки за голову, Эллиот перекатился на спину, предоставив ей возможность делать с его телом все, что заблагорассудится.
– Значит, тебе хочется трогать и касаться меня, да? – У него в глазах зажегся греховный огонек.
А Джулиана вдруг вспомнила это восхитительное чувство, когда он был внутри ее. Она видела перед собой его фаллос, темный и прекрасный. Ей еще не доводилось касаться его. Однако она храбро взялась за теплую мошонку, которая подобралась и сжалась от ее прикосновения.
Эллиот напрягся. Казалось, он заставлял себя держаться неподвижно, руки так и оставались за головой. И слабо застонал, когда Джулиана обхватила его плоть пальцами, наслаждаясь атласной гладкостью кожи. В уходящем свете дня, темный от желания, он тяжело лег ей в руку.
Она стиснула его и услышала, как Эллиот протяжно простонал. Головка налилась кровью, увеличилась в размере и одновременно стала тугой и теплой.
Джулиану вдруг заинтересовало, какая она на вкус. В голове у нее пронеслись картины того, как Эллиот ласкает ее на лесной тропе. Ей еще ни разу не доводилось ощутить такое – прикосновения его жаркого рта, его языка… Она содрогнулась.
Потом наклонилась и лизнула головку.
– О Господи! Джулиана, ты меня убиваешь. – Эллиот говорил тихо и напряженно.
Она опять лизнула. Ей понравился солоноватый вкус. Ей нравился сам член – его форма, его размер. Жесткие волосы у основания защекотали ей язык. Мошонка была теплой и бархатной на ощупь.
Плоский живот Эллиота поднимался и опускался в такт дыханию. Она не смогла удержаться, чтобы не полизать ему пупок. Ее волосы упали вперед, скрыв от Эллиота.
Он тяжело дышал. Схватив ее за волосы, он зажал их в кулаке.
– Нет, они не смогут забрать тебя у меня.
Джулиана с трудом расслышала то, что он тихо выговорил. Она описывала языком круги вокруг пупка, а потом прочертила им дорожку вдоль линии волос, ведущих к паху.
Крохотными поцелуями принялась покрывать член от основания до головки. Подняла голову и улыбнулась Эллиоту, думая, что он улыбнется в ответ на ее глупость.
Выражение на лице Эллиота заставило ее остановиться. Его глаза были полны откровенной похоти и грубого желания. Ласки ждал красавец, чье загорелое, обнаженное тело раскинулось перед ней на простынях.
Она не успела на него наглядеться, потому что Эллиот схватил ее за руки и подтянул к себе. Не переставая целовать Джулиану, он раздвинул ей бедра.
Слегка приподняв, усадил на себя верхом. Фаллос вошел в нее, и Джулиана ахнула. Она выгнулась всем телом, принимая Эллиота в себя.
Его бедра ритмично заработали, руки удерживали ее за талию. Джулиана почувствовала, как в ней поднимается радость от того, что Эллиот с ней, от близости с ним.
Когда она вскрикнула, Эллиот перекатил ее на спину. Кровать заскрипела. Он, не отрываясь, смотрел ей в лицо, его глаза были почти безумными. Их тела сливались в единое целое.
Как будто со стороны Джулиана услышала свой крик. Потом громко вскрикнул Эллиот. А потом оба без сил растянулись на прохладных простынях.
Эллиот лежал на боку, заключив ее в свои объятия. Ею овладели усталость и спокойствие, и Джулиана заснула.
Сон как рукой сняло. Эллиот вскочил.
Все оставалось на своих местах. Ничего не изменилось. И все же…
За окном было темно. На небе висела луна. Лунный свет выбелил лицо спящей Джулианы, и оно казалось изваянным из мрамора.
Ее тихое дыхание не могло разбудить его. Из коридора не доносилось ни звука. Не было слышно обычной англо-пенджабской перебранки между Макгрегором и Камаль. Хэмиш не вопил в холле. В доме стояла тишина, а темноту за окном наполняло кваканье лягушек, пение сверчков, крики ночных птиц.
Часы в холле, которые Джулиана заставила почистить, починить и пустить, пробили двенадцать раз. Полночь. Час колдовства.
Эллиот бесшумно спустился с кровати. Он мог передвигаться как привидение. Это умение было его неотъемлемым качеством, как у ищейки и охотника, и он пользовался им не задумываясь.
Джулиана продолжала безмятежно спать. Накинув сорочку, Эллиот застегнул на талии килт, взял сапоги и вышел в коридор.
В конце лестницы обулся и по мощенному плиткой проходу направился на кухню. Там отыскал ружье, которое Махиндар припрятал в чулане дворецкого, и патроны – в верхнем ящике буфета.
Он так и не встретил Махиндара. Вся семья спала беспробудным сном. Даже самый симпатичный ему человек – Макгрегор, который мог устроить тарарам среди ночи, оставался в своей комнате наверху и вел себя тихо.
На Эллиота дохнуло прохладой, когда он вышел их задней двери. Он не стал возвращаться, чтобы одеться теплее. Если замерзнет, завернется в килт.
Вдали затявкала лиса. Значит, где-то рядом с ней, спасаясь, прячутся мелкие зверушки. Пройдя через парк, Эллиот остановился у ворот и зарядил ружье. Запасные патроны сунул в спорран, к жестяной банке с бисквитами, которую тоже нашел в буфете. Разложенное ружье перебросил через руку.
Он двинулся вперед по тропе, которая должна была вывести его к пешеходному мостику, перекинутому через реку на сторону Россморан. По нему они с Джулианой возвращались домой сегодня вечером.
На ходу ему вспомнился момент их близости – вот он в ней, вот она сжимает его естество и даже не понимает, что делает, вот прижимается к нему грудью. А это совершенно немыслимое ощущение от того, как она коснулась его орудия кончиком языка! Нерешительные движения языком, поцелуи, которые становились смелее и смелее, доводя Эллиота чуть ли не до безумия.
Она пока была невинна для тех утех, которые ему хотелось получать от нее. Действуя из самых лучших побуждений, мачеха Джулианы приучила ее думать, что муж, ложась с женой в постель, использует одну и ту же позицию, быстро справляется со своими обязанностями, а потом возвращается к себе в клуб или к любовницам. Придется объяснить, что так бывает не всегда. Кроме того, в его планы не входило проводить дни в душных заведениях среди испитых джентльменов, и уж тем более – заводить себе любовницу. Каким идиотом нужно быть, чтобы смотреть на сторону, когда у него есть Джулиана!
Эллиот дошел до мостика. За ним начиналась тропа, она вела к крутой горе, на склоне которой они с Джулианой выбрались из туннеля. Он двинулся по тропе. Луна светила так ярко, что не требовалось никакого фонаря.
Склон горы плавно спускался в долину. За ней вздымалась другая гора. Эллиот знал, что там тоже должны существовать входы в туннель. Макгрегоры далекого прошлого не могли себе позволить оказаться в ловушке, если бы противник вдруг обнаружил и блокировал один из них. Эллиот направился к той горе, и скоро вокруг него снова сомкнулись деревья.
В лесу неожиданно стало тихо. Таинственный соглядатай вернулся!
Резким рывком Эллиот закрыл ружье, выставил его перед собой.
– Выйди и посмотри мне в лицо. – Его голос громко разнесся в застывшем воздухе. – Если мне понравится, что ты скажешь, я, может, и не завалю тебя.
