Лео подавил ярость, которая накапливалась в его душе весь этот вечер. Сегодня Виола не нуждалась в спасении. Это нападение было совершено на него. Он не мог определить точно, было ли оно предостережением или же кузен действительно хотел ему серьезно навредить, но в любом случае во всем виноват был именно он. Во всех ее ранах. И то, что он оставил на ней еще и свою отметину, только усиливало отвращение к самому себе.
Раскаяние сотрясало его мозг, растворялось в его крови, с каждым ударом сердца проникая все глубже. Он задавил это чувство, заставил его смешаться с остывшими углями гнева и холодным темным комом собраться под грудиной.
Сейчас не время жалеть о содеянном. Он привел механизм в движение, и в итоге победителем станет либо его кузен, либо он сам. И для Виолы определенно было бы лучше, чтобы это был Лео.
Погоня за сокровищем объясняла все. Чего Лео не ждал и к чему оказался явно не готов, так это к тому, насколько далеко готов зайти его кузен. Такую ошибку он больше не повторит.
Лео еще раз бережно провел пальцем по ее запястью.
— Пора в постель, милорд.
Виола встала и потянула его к себе.
Он уперся, не желая сходить с места. Флакончики и баночки у нее на туалетном столике тихо зазвенели.
Он не может. Не сегодня. Не так. Капитуляцию он готов был бы принять, однако это было нечто иное. Лео почувствовал себя грязным. Недостойным ее. Что, наверное, соответствовало истине. Он не предполагал, что причинят боль Виоле.
Стоит ненадолго предоставить себе волю (что доставит ей не меньше удовольствия, чем ему самому), и он станет настоящим богачом. А она останется в неведении, поскольку лишится того, о существовании чего даже не подозревает, что оказалось у нее просто из-за странного каприза судьбы.
Когда ему в голову пришла эта идея, все казалось очень простым. Легким. А потом внезапно все изменилось. Стало подлым, мелким и недостойным. И в этом неприятном озарении виноват его кузен будь он трижды проклят. Откровенный разговор с Виолой ничему не поможет. Она просто прогонит его — и окажется добычей Чарлза.
Ее ладони лежали на его груди, прелестное лицо было доверчиво поднято к нему. Густые ресницы обрамляли синие глаза, ярким цветом соперничающие с южными морями, в них была мольба. Ее губы были приоткрыты, приглашая к поцелую. Однако под ее глазами лежали тени глубокой усталости, а мушка, которую она так кокетливо наклеила на щеку, собираясь в театр, сменилась глубоким покрасневшим порезом.
Лео обхватил ее лицо обеими руками, нежно проведя пальцами по изгибу скул, наслаждаясь теплой бархатистой кожей, которая напомнила спелый персик, только что сорванный с дерева.
— По-моему, так мы нарушим наш уговор.
Ее лицо обиженно скривилось. Казалось, Виола вот-вот расплачется, как ребенок, у которого отняли любимую игрушку.
— Ну пожалуйста! Или это звучит недостаточно умоляюще?
Лео прикрыл глаза, невольно улыбнувшись ее словам.
— Да, моя милая, но совершенно не в том смысле. Сегодня вам необходим сон. Но если вы хотите, чтобы я остался, я вполне могу устроиться на кушетке.
Виола бросила взгляд на место, выбранное им в качестве ложа для сна, а потом смерила взглядом его фигуру.
— Милорд, я сильно сомневаюсь, что вам здесь будет удобно. И потом это меня все равно не устроит. — Она вздрогнула, прижалась к нему и уткнулась ему в грудь, судорожно вцепившись в лацканы. — Я не могу сегодня лечь в постель одна, поймите.
Лео стиснул зубы, борясь с желанием тут же уступить ей. Это было бы чертовски легко!
— Я не могу делать вид, будто испуг — подходящая замена желанию. — Он подхватил ее на руки и понес в спальню. — Вам просто необходимо почувствовать себя в безопасности и хорошенько отдохнуть.
Он поставил Виолу на пол у кровати и покачал головой, глядя на странное выражение ее лица. Тот ледяной ком, который возник у него в груди, давил на сердце. «Держись», — приказал Лео себе. Он умело снял с нее халат и уложил, нагую и разгневанную, в постель.
Ему казалось, что это будет просто.
Но притяжение ее красоты — тело Виолы казалось таким соблазнительным, так манило к себе — оказалось слишком сильным. Колыхание грудей, изгиб бедер, стройные длинные ноги — Лео не мог отвести глаз.
Неужели он только что заявил, что ему легко будет целомудренно уснуть рядом с ней?
Лео быстро разделся, бесцеремонно бросая одежду на пол. Большая часть его вещей все равно была испорчена настолько, что годилась только для старьевщика. Оставив на себе только подштанники, которые должны были заменить собой пояс невинности, он быстро забрался к ней в постель.
Как только Лео накрылся одеялом, Виола тут же примостилась у него под боком: голову она положила ему на плечо, груди ее тесно прижались к нему, ногами она обхватила одну из его ног. Лео обнял ее за плечи и поцеловал в макушку, вдыхая свежий аромат ее духов и стараясь не выйти за дозволенную грань.
Виола что-то невнятно пробормотала и прижалась к нему теснее, словно пушистый котенок. Ритм ее дыхания почти моментально изменился, ясно сказав, что она спит. Лео устремил взор к темному пологу и мысленно обругал себя за глупость.
* * *
Виола проснулась от громкого крика.
Она резко села, прижимая ладони ко рту: ей показалось, что этот звук вырвался из ее собственного горла. Голова у нее кружилась и пульсировала болью в такт отчаянному сердцебиению.
Что-то происходило на улице: орали люди, пронзительно ржали кони — и все перекрывал рев огня. Адские красные блики плясали за окном.
Лорд Леонидас исчез: место в постели успело стать совершенно холодным. Его вещи остались брошенными на полу, хорошо различимые на паркете.
Виола слезла с кровати и, натягивая халат, бросилась к окну. Конюшня пылала. Полуодетые мужчины пытались справиться с обезумевшими от страха животными. Дым поднимался к небу, затянутому темными тучами.
Ворота ее дома распахнулись. Высокий мужчина с волосами до плеч, подсвеченный бушующим позади него пламенем, затащил к ней во двор отчаянно рвущуюся из рук лошадь. Он сорвал с головы животного уздечку и исчез. Но вскоре появился, ведя еще двух испуганных коней, передал их слугам и снова исчез в дыму.
Второй раз за эти две недели Виола выбежала из дома неодетая и босиком. Еще один конь промчался мимо нее, волоча повисшего на узде грума. Его копыта прозвенели по камням, словно кузнечный молот по наковальне.
Виола вжалась в стену, с ужасом глядя, как грум прыгает на спину быстро скачущему животному и уносится на нем бешеным галопом. За ними промчался еще один конь, оставив только мимолетное впечатление пугающий мощи и блеска испуганных глаз.
В тот момент, когда Виола свернула за угол, небеса разверзлись с таким раскатом грома, что даже земля содрогнулась. Ливень моментально промочил насквозь ее халат. Она досадливо собрала мокрые волосы, свернула их узлом, и стала нетерпеливо выискивать взглядом Лео. Господи, при его-то росте это не должно было стать проблемой, однако его не было видно.
Не зря они все платили немалые деньги пожарной команде: теперь та отчаянно сражалась с огнем мощной струей воды, которую давала громадная ручная помпа на колесах. А теперь им стали помогать и потоки дождя, хлеставшие с неба. Вокруг суетились люди, выкрикивая предостережения и стараясь успокоить обезумевших лошадей. Пятнистый пес, принадлежавший соседям, сновал среди этой суматохи, и его белая шерсть потемнела от пепла так сильно, что он стал почти неузнаваемым.
Раздался громкий треск — и из дверей конюшни вылетел фонтан искр, зашипевших под дождем. Виола прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Где же Леонидас?
Его нигде не было видно, Еще один фонтан искр вылетел наружу — и конюшня обрушилась: верхний этаж провалился, засыпав стойла.
Какой-то мужчина вывалился из дверного проема и был тут же подхвачен окружающими. Их руки сбивали с его одежды пламя даже лучше, чем проливной дождь. У нее на секунду полегчало на душе, но это оказался не Лео.
Виола отступила назад, чтобы дать дорогу карете, которую протащили мимо нее: на дверцах краска пошла пузырями, так что герб был почти невидимым. Она резко повернулась, чувствуя себя растерянной, и налетела на какую-то лошадь. Испуганное животное мотнуло головой и, захватив зубами край ее рукава, вынудило потерять равновесие. Виола заскользила по влажным булыжникам и неловко упала.
Больно ударившись о камни, она вскрикнула, но ее крик потонул в очередном раскате грома. Кто-то подхватил ее сзади, поднял и отстранил от испуганно шарахающейся лошади. Виола зажала себе рот, заглушая рыдание.
— Тише, милая, ты перепугаешь коней.
Мокрый, грязный и продолжающий держать за повод дрожащее животное, Лео крепко обнял ее второй рукой и прижал к себе. Волосы у него были в черных полосах сажи. Дождь стекал с них обильными серыми ручьями, струясь по безнадежно испорченной рубашке.
Слава Богу, он жив! Лео продолжал говорить что-то успокаивающее, тихо и ласково, и Виола ни за что не смогла бы ответить: обращается ли он к ней или к лошади. Та опустила голову и шумно выдохнула, как бы соглашаясь с услышанным.
— Вот так, моя красавица! — Он чуть ослабил хватку на поводьях и потрепал лошадь по холке. — Давай отведем ее к остальным, ладно?
Виола кивнула, не решаясь заговорить. Смаргивая капли дождя с ресниц, она вместе с кобылой послушно пошла с Лео к воротам своего дома.
Он подтолкнул лошадь в ворота: влажный шлепок ладонью по крупу заставил ее махнуть хвостом. Она тихо заржала, и остальные кони направились к ней, любопытно топорща уши.
Виола прикусила губу, беспомощно обводя взглядом свой бедный сад. Аккуратные клумбы были истоптаны и превратились в мокрое месиво. Одна скамейка опрокинулась и лишилась сиденья. Когда грабители нагрянули к ней в дом, этот уголок остался единственным местом, которое они не тронули!
Она вздохнула и недовольно поджала губы, когда Лео негромко рассмеялся. Он обхватил ее за талию и повел по размытой дождем дорожке, на которой гравия почти не осталось.
Камешки впивались в кожу ее босых ступней, так что ей приходилось идти медленно, тщательно выбирая место, на которое поставить ногу. Дождь был все таким же неистовым. Казалось, что ее халат стал втрое тяжелее, и набрякшие длинные полы затрудняли движение.
Оказавшись в доме, они по черной лестнице поспешно поднялись к ней в комнату. Лео, с волос которого стекала вода, собираясь лужей на полу, отправил в камин щедрую порцию угля, а Виола начала копаться в комоде с бельем. Набрав охапку полотенец, она повернулась и увидела, что он сбрасывает у разгорающегося огня свою промокшую рубашку.
У нее сразу пересохло во рту, а руки начали дрожать. Огонь бросал на его густые спутавшиеся пряди рыжий отсвет. Разгорающийся за окном рассвет придавал его волосам мягкое сияние.
Он поймал на себе ее взгляд — и его глаза заискрились смехом. Одной рукой он подхватил из стопки полотенце и накрыл голову мягкой белой тканью, лукаво посматривая из-под нее на Виолу.
Жар разлился по ее телу, прогоняя холод, который она все еще ощущала. Если сейчас сбросить халат и протянуть к Лео руки, станет ли он возражать? Сколько же унижений можно вынести за одну ночь?
Он сбросил туфли и повернулся, чтобы повесить рубашку на каминный экран. При каждом жесте под его кожей перекатывались сильные мышцы, притягивая взгляд Виолы.
Несправедливо, что этот мужчина был таким красивым! Что она может настолько сильно его желать. Это вызывает страх и восторг одновременно, как слишком быстрая езда на норовистой лошади. От волнения так трудно дышать, так трудно думать и очень хочется чего- то необыкновенного.
Лео бросил быстрый взгляд через плечо. Виола по-прежнему замерла на месте, прижимая полотенца к груди, словно это был какой-то щит. Её глаза округлились, зрачки расширились настолько, что почти спрятали синюю радужку. С чувственным вздохом ее рот полуоткрылся. Алые пухлые губки так манили, так намекали на то, чтобы он приник к ним в страстном поцелуе.
Лео подошел ближе и сжал пальцы на ее плече, но в эту секунду дверь распахнулась, впустив в комнату взволнованную домоправительницу.
— Вода для ванны уже греется, мэм. — Она нарочито не замечала его присутствия. — Пожар в конюшне потушили, и я отправила одного из лакеев его милости к нему домой за сухой одеждой. А пока приготовила ему одну из рубашек бедняги Неда, чтобы он не простыл до смерти.
Быстрые умелые руки разложили рубашку на кровати, а потом подобрали мокрые грязные вещи. Виола подняла на него глаза: чуть сдвинутые брови говорили о ее растерянности.
— Спа… спасибо, миссис Дрейпер. Вы не принесете мне мой зеленый халат? А потом… да, наверное, ванна будет более чем кстати нам обоим.
Лео испытал острый прилив желания при мысли о том, как Виола будет улыбаться ему, сидя в душистой пене, — розовая и мокрая, с извивающимися в воде прядями рыжих волос. Но что у нее за ванна? Наверняка деревянная или жестяная. Да к тому же небольшая.
Нет, ему захотелось увидеть ее обнаженной в купальне Дарема, похожей на римские бани — из мрамора, с глубокой ванной, наполненной водой с каким-нибудь изысканным ароматом, — такой, какие обычно можно увидеть только в дорогих лондонских борделях.
— Я не стану обременять вашу прислугу, моя дорогая. Спокойно могу помыться у себя дома.
Виола повернулась к двери, бросив ему последнюю грустную улыбку. От этого движения узел ее мокрых сбившихся волос рассыпался. Ее домоправительница выплыла из комнаты следом за ней, ахая, неся ворох одежды и причитая.
Лео вытерся полотенцем и натянул слишком тесную для него рубашку покойного лакея Виолы. Потом устроился в кресле и стал дожидаться, когда ему принесут его одежду. Весь вечер прошел совершенно не так, как он планировал.
Он пытался вздремнуть, но не смог и тогда начал тихо осматривать комнату, надеясь обнаружить поднимающуюся половицу или рычаг от потайной двери, но тут же началась какая-то суматоха у конюшни. Он поспешно сунул ноги в туфли и пошел выяснять, что происходит. После кошмарных происшествий прошлой недели нечто поднявшее на ноги весь квартал ничего хорошего не предвещало.
У Лео не было твердой уверенности в том, что поджог устроил его кузен — с тем же успехом вернувшийся в подпитии грум мог опрокинуть фонарь, — однако он был бы глупцом, если бы счел это простым совпадением. Лео прошелся по комнате, проверяя половицы — не скрипит ли какая-нибудь из них? Ведь именно в этой комнате мог находиться тайник. Он не может допустить, чтобы Виола оставалась в Лондоне, слишком опасно. Кузен явно готов на все, чтобы одержать над Лео победу, а это означает, что пришло время посвятить в происходящее членов Лиги.
* * *
— Значит, ты наконец решил пригласить нас поучаствовать в твоем приключении, не так ли?
Девир прикрыл зевок рукой и глубже погрузился в кресло, устроив ноги на каминной решетке, словно собираясь вздремнуть.
Сэндисон картинно закатил глаза и демонстративно громко спросил:
— Оповестим всех или только Тейна и де Мулена?
Лео извлек из кармана пачку писем и вручил их друзьям.
— Когда вы прочтете, то, наверное, согласитесь с тем, что это чтиво лучше рассматривать только нашим узким кругом.
Ничего не говоря, Сэндисон развязал пачку, развернул первое письмо, прочитал его — переворачивая листок и щурясь, с трудом разбирая строки, написанные крест-накрест. Тихо присвистнув, передал письмо Девиру. Добравшись до третьего послания, он начал качать головой и прищелкивать языком. Закончив последнее, вздохнул и одним глотком осушил полную рюмку бренди.
— Ты оказался впутанным в очень опасную историю, Вон.
Его черные брови, так контрастирующие с седыми волосами, хмуро сдвинулись. Внимательный наблюдатель очевидно заметил бы, как он встревожен.
Лео согласно кивнул. Сэндисон неизменно четко определял, как и какие фигуры расставлены в сложной партии. Тейн ив трудные минуты умел сохранять хладнокровие. Девир чаще всего брал инициативу на себя, начиная действовать первым, а де Мулен отличался способностью безошибочно оценить обстановку.
— Мою семью с этим заговором ничего не связывает…
— И слава Богу, — негромко пробурчал Девир.
— Но, — громко продолжил Лео, прерывая ворчливый комментарий друга, — сталкиваться с изменой всегда опасно, даже много лет спустя.
— Особенно в том случае, если ты не единственный, кто знает об этом, а вторая сторона… как бы лучше выразиться?.. настроена не слишком дружелюбно.
— Скажем так — не вполне в своем уме, — уточнил Девир, сложив последнее письмо и бросив его на стол так поспешно, словно оно жгло ему пальцы.
— Чарлз не сумасшедший. Он просто решил, что имеет право забрать все, что хочет, любой ценой, и не готов делиться ни с кем.
— А насколько решительно настроен ты сам?
Сэндисон задал вопрос по существу, и голос его прозвучал очень резко.
Лео не сразу смог ответить. Дело зашло слишком далеко. Он уже подставил Виолу и изменил собственному чувству чести.
— Я не готов пойти на убийство.
— А твой кузен уже это сделал.
Девир говорил непривычно серьезно, и его темно-карие глаза опасно сузились. Возможно, это была всего лишь игра света: просто солнце зашло за облако, но тем не менее у Лео мороз пробежал по коже.
— Не сам Чарлз, а его головорезы. Да. Они убили лакея миссис Уэдон, и вы оба видели, что они сделали с ней и со мной.
Он помахал рукой перед своим лицом с синяком у глаза, а потом дотронулся до разбитой и опухшей губы.
Сэндисон связал пачку писем и с суровым видом протянул ее Лео:
— Сожги немедленно! Там нет ничего такого, что следовало бы перечитывать. К тому же хранить их опасно.
