Вытянувшаяся на кровати рядом с Лео Виола потянулась, словно ленивая кошка, до дрожи в руках и ногах. Счастливо и довольно мурлыкнув, она прижалась щекой к его груди — какое приятное ощущение! Лео обнял ее одной рукой и начал накручивать на указательный палец длинный локон. Ее рыжие густые волосы так нравились ему! Бессмысленно было даже пытаться побороть желание погладить их — как и постоянную потребность прикасаться к Виоле.

С момента своего приезда в родительский дом он был образцом самоотречения и каждую ночь оставался у себя в комнате. Не распускал руки… и всего остального… изображал из себя настоящего джентльмена, соблюдавшего все условия помолвки. И все шло достаточно гладко, пока несколько часов назад Виола тайком не прокралась к нему в спальню.

Лео вопросительно взглянул на любимую.

— Матушка говорила, что мне не следует расспрашивать тебя о первом замужестве и отказе пригласить твоих родителей на нашу свадьбу.

— И потому, дорогой, ты почувствовал, что не можешь удержаться, не так ли?

Лео негромко рассмеялся, я она чуть отодвинулась и попыталась сесть. Он не выпустил ее локон, и тогда Виола повернулась так, чтобы оказаться к нему лицом.

— А ты недовольна тем, что я об этом спросил?

— Вовсе нет. — Она провела пальцем по его груди, рисуя какой-то невидимый узор. — Но я не уверена, что мой ответ тебе понравится… или что ты вообще меня поймешь.

— Ты даже не написала им, что собираешься выйти замуж. Это кажется…

— …неестественным? — договорила она за него. — После моего побега родители не ответили ни на одно мое письмо. Я их опозорила, пошла вопреки их желаниям, оказалась вне границ их ответственности, за пределами их способности любить свою блудную дочь. Судя по твоему лицу, тебя это ужаснуло. Не надо так реагировать. Наша семья никогда не была щедра в проявлении теплых чувств.

— А что, он был настолько недостойным человеком — твой первый муж?

Виола попыталась улыбнуться, но глаза ее остались печальными.

— К сожалению, такой оказалась я, а не Стивен. Он был сыном и наследником баронета, но его родители были против нашего брака. Ведь мой отец был простым викарием, имел лишь небольшой приход во владениях сэра Генри. Но зато большим моралистом. «Жизнь викария тяжела, полна трудов и благочестия. Мы все должны знать свое место в этом мире и быть за него благодарными. Пытаться возвыситься — значит идти против божественного предназначения».

От сурового настроя процитированных ею семейных принципов ему стало не по себе.

— И ты посмела проявить неблагодарность в отношении того, что твой отец счел божественным предназначением?

— Ну, я решила, что надо на Бога надеяться, но и самому не плошать и что любовь Стивена ко мне тоже могла не противоречить божественной воле.

— Ясно: настоящая ересь.

Он нежно провел пальцем по ее щеке.

Виола довольно больно укусила его за палец, и на губах ее появилась улыбка, которая чуть согрела ее взгляд. Он потер оставленный ее зубами след.

— Моим преступлением стала непокорность.

— И потому ты защищаешь Гленналмонда, не так ли?

Когда мать рассказала Лео об этом, он решил, что причина должна заключаться в чем-то подобном.

— Мне невыносимо, что из-за меня вы ссоритесь. Дело того не стоит.

— Вот тут ты ошибаешься, дорогая. Он изменит свое мнение и придет на наше венчание. Наверное, с такой недовольной миной, как будто съел ломтик лимона, но это обычное выражение лица моего старшего брата.

— По принуждению, ты хочешь сказать?

— Нисколько. Отец велел ему убираться из дома, если он не может вести себя как полагается. Но я надеюсь, что в глубине души брат меня любит и не захочет испортить самый радостный день в моей жизни.

— Ну, значит, тебе с родными повезло гораздо больше, чем мне.

Лео молча кивнул, чувствуя, как кровь у него закипает от ярости. Какими бы ни были ее проступки, Виола заслуживала лучшего отношения к ней близких. В том числе и со стороны его брата. Гленналмонд не способен смириться с ее прошлым и увидеть, какая она на самом деле. Лучше бы наладил отношения со своей занудой женой!

— А как относилась к тебе семья твоего мужа?

Виола хмыкнула и покачала головой.

— Когда Стивен умер, они во всем обвинили меня. Это я была виновата в том, что он поссорился с близкими, из-за меня ушел из семьи. В том, что он заразился скарлатиной, что наш ребенок тоже заболел.

По его коже вдруг побежали мурашки — и только тут он понял, что Виола плачет.

— Полно, милая.

Лео сел и стал стирать пальцами слезы с ее щек. Она тряхнула головой, так что локоны разлетелись, и зарыдала громче. Мать говорила Лео о том, что муж Виолы умер, но не упоминала о ребенке.

— Они были разъярены тем, что я имела нахальство остаться жить — бесполезная и никому не нужная, — договорила она, всхлипывая.

— А твои родители?

— Прислали письмо примерно с тем же содержанием. — Она решительно вытерла слезы и отбросила волосы за плечи. — Мои собственные отвратительные поступки привели меня к этому положению и все происшедшее стало моим наказанием свыше. Если бы не лучший друг моего мужа, я оказалась бы в работном доме, другого пути у меня не было.

Лео вынужден был задержать дыхание, чтобы никак не прокомментировать эти слова. Пусть он негодяй, соблазнивший Виолу ради гипотетического сокровища, но никогда не поступил бы как только что упомянутый джентльмен. Нет, он не заслуживает называться так! Подлец он, да и только!

— Наверное, я была перед ним виновата.

Виола прерывисто вздохнула.

— Ты?!

Лео не сдержал негодования, ясно прозвучавшего в этом возгласе.

— Да, я. Кроме бедняги Уильяма, у меня никого на свете не осталось, и я изо всех сил в него вцепилась. Ты не можешь себе представить, каково это — оказаться вдовой в семнадцать лет, не имея ни гроша за душой.

— Думаю, это было очень страшно.

И в высшей степени несправедливо. Возможно, Лео следует радоваться, что Виола не пригласила на их свадьбу своих родителей, потому что он уже сомневался, что смог бы общаться с этими бессердечными людьми.

— Поначалу я просто растерялась, но Уильям обо всем позаботился.

Ее лицо смягчилось. Ревность вызывала у него душевную боль, но он ничего не мог с собой поделать. Это было нелепо — ведь себя не переделаешь.

— Конечно, переживать тяготы жизни лучше не в одиночку.

— Да, это именно так. А мы с ним оба горевали. Почти год мы были с ним добрыми друзьями, а потом на недолгое время стали любовниками. Как-то утром я проснулась и вдруг поняла, что если не найду выхода, то в конце концов утоплюсь в Темзе. Мне так не хватало Стивена! Мне так не хватало нашего ребенка! И хотя я больше не жалела, что не умерла вместе с ними, не могла расстаться с мыслями о них, пока рядом был Уильям, который напоминал мне о прошлом. К счастью, у меня быстро нашелся выход в лице некоего лорда Донерейла. Уильям был в ужасе — именно тогда я впервые поняла, что он, как и я, совершенно не думал о том, что нас с ним ждет дальше, — но, по-моему, в конце концов, даже почувствовал облегчение. Он ведь так же, как и я, оказался в ловушке.

— Выходит, ты не жалеешь, что стала содержанкой?

— А что оставалось делать? Ведь если подумать, какие у меня были варианты? Тогда — никаких. И по правде говоря, я не знаю ни одной куртизанки, которая сетовала бы по этому поводу. Грейс Далримпл? София Баддели? Элизабет Армистед? Ты ни у одной из них не найдешь ни капли сожаления. И не забывай: если бы родители приняли меня обратно или я выбрала бы работный дом, чтобы не жертвовать своей честью, то мы никогда не встретились бы.

— Что было бы в высшей степени прискорбно, дорогая!

Лео притянул Виолу к себе, перевернулся вместе с ней и заставил закинуть руки за голову.

— Я полностью с вами согласна, милорд.

Лео жадно поцеловал ее.

— Еще несколько дней — и я тоже смогу поддразнивать тебя твоим титулом и называть «миледи», но пока буду наслаждаться тем, что у меня в постели находится миссис Уэдон. Знаешь ли, младшему сыну герцога не подобает протягивать руки к столь известной особе.

— Да, мне об этом говорили. Но иногда эта особа… — Виола ахнула, потому что его рука решительно раздвинула ей ноги, — готова сделать исключение.

Лео принялся умело ласкать ее.

— И почему же?

Он осторожно подул на ее набухший бутон, а потом ласково прихватил его губами.

— Догадайся сам! О Боже! Из-за наслаждения, которое ты доставляешь мне! О, как хорошо!

— Ты все забрал, будь ты проклят!

Виола с трудом проснулась, отвела волосы с лица и освободилась от одеяла, которое обернулось вокруг ее ног. Этот голос был ей хорошо знаком. Она его запомнила и надеялась, что больше никогда не услышит — именно такое обещание дал ей герцог собственной персоной!

— Чарлз, я уже тебе говорил, — терпеливо ответил Лео. — Там нет сокровища.

Чарлз недоверчиво фыркнул. Виола потянулась к противоположной стороне кровати, поспешно разыскивая свой халат. Ей определенно не хотелось встретиться с этим мерзким типом в обнаженном виде.

— Да, так ты утверждаешь. Но если никакой выгоды не ждешь, почему женишься на этой шлюхе?

Виола сунула руки в рукава халата и, сидя на кровати, постаралась как можно плотнее в него запахнуться. Двое мужчин разговаривали в дальней части комнаты. Макдональд стоял у камина, растирая плечо. Лео стоял рядом с ним спиной к кровати, в одних только полотняных подштанниках.

— Такое безумие можно объяснить только одним: у тебя сокровища нет, оно у твоей шлюхи. Иначе зачем бы тебе выставлять себя идиотом и покрывать позором свою семью? Я что, по-твоему, наивный простачок?

— Нет, Чарлз. Ты просто настроен видеть в людях только самое плохое. И во мне. И в миссис Уэдон. И даже в моем отце. Ты злишься, потому как не понимаешь, что находишься в плену собственных заблуждений.

— Так я, по-твоему, ненормальный? А я-то считал, что в вашем семействе главный сумасшедший — это ты!

— Что тебе надо, Чарлз?

— А ты не понимаешь? — Его слова сочились яростью и сарказмом, от которых у Виолы все тело покрылось мурашками. — Справедливости для моей семьи. Для Макдональдов. Возможность начать жизнь сначала — и им, и мне. Чтобы голову германского узурпатора выставили на стене, а на троне оказался бы наш истинный монарх! — Его голос постепенно повышался, так что последнюю фразу он уже выкрикнул во весь голос. — Мне надо только то, что мне принадлежит. И я не отступлюсь.

— И по-вашему, сокровище находится у меня?

Голос Виолы заставил Лео стремительно обернуться. Его кузен повернулся, и лунный свет отразился от ствола небольшого пистолета, который он сжимал в руке. У нее сжалось сердце. Зачем она оставила Пен у себя в комнате? Если бы взяла собаку с собой, та легко справилась бы с негодяем.

— Конечно! — заявил Чарлз. — Именно поэтому мой дорогой кузен пошел на брак с потаскушкой. Значит, к алтарю его тащит какая-то неудержимая сила. Спрятанные сокровища!

Виола тщетно пыталась придумать варианты действий. Их крики уже должны были бы разбудить кого-нибудь из челяди.

— И зачем я стала бы делиться деньгами с вашим кузеном? С младшим сыном, который мечтает только о том, чтобы обосноваться в деревне в окружении многочисленных лошадей и собак? Разве мне не лучше было бы оставаться куртизанкой в каком-нибудь уютном городке на континенте, где я, безусловно, пользовалась бы успехом.

Макдональд сдавленно захрипел от ярости:

— Нет! Потому что ты прекрасно знаешь, что я непременно тебя отыскал бы и пришел за тем, что принадлежит мне по праву.

— И что же вам понадобилось здесь сегодня? — вопросила Виола с глубоким презрением. — Вы думаете, я привезла сокровище с собой в сундуке? Или решили, что ваш кузен позволит вам выкрасть меня и деньги прямо из-под его носа? — Она двинулась к ним, заставляя Макдональда, смотреть только на нее. — Так каков был ваш план?

Чарлз уставился на нее, сотрясаясь от ярости. Взведя курок пистолета, он навел его не на Виолу, а на своего кузена.

— Я думаю… что ты сейчас со мной уедешь. И сделаешь это потому, что вряд ли захочешь увидеть, как я пристрелю Лео. А я это сделаю! В конце концов, это будет только справедливо, ведь подонок уже поднял на меня руку и только чудом не убил!

Лео кашлянул, и Виола еле слышно его выругала. Если бы она смогла удержать внимание Чарлза, он мог бы его скрутить!

— А если бы я сказал тебе, где находится сокровище? — спросил Лео.

— Значит, ты признаешь, что оно у тебя! Что оно существует! Значит, все это время ты мне врал!

Лео кивнул, рассыпая длинные волосы по плечам.

— Ты мог бы уехать уже этой ночью с точным планом и письмом лакею, который сторожит дом миссис Уэдон и сокровище.

— Без всяких гарантий? Не имея уверенности, что ты не собираешься в очередной раз меня провести? Ну уж нет, дорогой! Думаю, что я оставлю при себе твою шлюху — один Бог знает, почему я так терпелив — и пред оставлю тебе самому поехать за ним. Через неделю буду ждать тебя в «Трех лебедях» в Дувре. Если ты привезешь мне сокровище принца, только тогда скажу, где найти твою любовницу.

— Значит, я должен безоговорочно доверять тебе после всего, что ты сделал? — процедил Лео, с трудом проталкивая слова сквозь стиснутые зубы.

Он сжал кулаки и чуть изменил позу. Если бы только Виола сообразила и затаилась в постели!

— Так ведь не я же лгал, кузен! — Чарлз возмущенно поджал губы и обжег Лео ненавидящим взглядом. Повернувшись к Виоле, он махнул пистолетом: — Ну же, миссис Уэдон! Извольте повиноваться!

Лео сделал шаг назад, словно намереваясь пропустить кузена мимо себя. Его бедро ударилось о туалетный столик, и стоявший на нем кувшин звякнул. В тишине стук фаянса по дереву казался оглушительно громким. А в следующую секунду он уже обрушил кувшин Чарлзу на голову, даже не заметив, когда именно успел схватить его. Казалось, это действие было чисто импульсивным.

Чарлз рухнул на пол. Вода разлетелась во все стороны, пропитав его фрак и сделав пол предательски скользким.

Пистолет выстрелил — и Виола громко закричала. Чарлз дернулся, сбивая Лео с ног, и тот упал рядом. От удара кулака в голову у него зазвенело в ушах, но он поспешил ответить тем же, метя негодяю в зубы.

Тот разразился проклятиями и попытался вцепиться Лео в лицо. Он едва успел отвернуть голову, чтобы не остаться без глаза. Чарлз попытался откатиться в сторону, сумев ударить кузена в живот обутой в сапог ногой.

Лео ринулся за ним. Его нельзя подпускать к Виоле. Нельзя допустить, чтобы подонок даже прикоснулся к ней! Никогда! Ни за что! Лео снова ударил мерзавца кулаком в лицо. У Чарлза из носа хлынула кровь, и его отбросило назад. А потом он поскользнулся на мокром полу, потерял равновесие и с тошнотворным звуком врезался головой в каменную облицовку камина.

Лео попытался броситься за ним, но его удержали. Он попытался стряхнуть с себя чужие руки, но его схватили еще крепче, чуть ли не подняв над полом.

— Не дергайся, парень. Все кончено.

Отец разжал руки, и Лео оперся о стену. Стряхивая с ресниц кровь и брызги воды, он дышал с хрипом и свистом, словно кузнечные мехи.

Герцог опустился на колени рядом с его кузеном. Его мать и сестра суетились вокруг Виолы, резко и гневно переговариваясь. Гленналмонд с испуганным и виноватым лицом застыл в дверях со свечой в руке.

У Лео затряслись руки.

— Виола, как ты?

— Со мной все в порядке.

Судя по ее голосу, это вряд ли соответствовало истине: он звучал прерывисто и слишком тихо.

— Миссис Уэдон просто храбрится, — громко сообщила его мать, — но, думаю, ради царапины врача звать не нужно. Сами промоем рану и перевяжем.

— А что с Чарлзом?

Гленналмонд так и остался в дверях, словно сидящий в ложе зритель пьесы, действие которой разворачивается далеко на сцене и не имеет никакого отношения к реальности.

— Он не дышит. — Герцог встал, и на его ночной сорочке остался темный след от воды на поду. — Так что ему врач уже ничем не поможет. Гленналмонд, помоги брату, пока твоя мать займется раной миссис Уэдон. Нам в ближайшие часы необходимо будет предпринять довольно серьезные действия, и лучше, чтобы в них участвовало как можно меньше слуг.