Глава 19
Торну стоило лишь единожды взглянуть на Индию, стоящую перед ним в одних лишь шелковых чулках, подвязанных под пышными бедрами, – и он почувствовал, что его хваленый самоконтроль, которым он гордился с тех самых пор, как познал первую в жизни женщину, вот-вот подведет его… Он понял, что не сможет любить Индию так, как делал обычно, – удерживая свой вес на вытянутых руках, внимательно отслеживая каждый поворот ее головы или звуки, рвущиеся из ее уст.
К чертям самоконтроль: он сполна насладится этим волшебным телом! Какие у нее роскошные груди, какой манящий, слегка округлый живот, какие волшебные бедра!..
Возглас восхищения, вырвавшийся из его уст, был абсолютно искренним. И дело было тут не только в ее теле. Ее взгляд… она смотрела на него, слегка насмешливо, самоуверенно, не скрывая желания. Ее сказочные волосы спутались и рассыпались по плечам, слегка прикрывая одну грудь. Она была воплощенной мечтой, живой Венерой, чудом очутившейся в мире смертных…
– Почему ты так дивно пахнешь? – только и смог спросить он.
– У меня духи с ароматом луноцвета… послушай, ты не намерен снять бриджи?
Ее волнующий голос Торн ощущал всей кожей – он стекал по нему словно расплавленный мед…
…Губы ее, слегка припухшие от его поцелуев, походили на спелые вишни. Ему безумно захотелось поставить ее на колени и умолить взять в рот его плоть. Слава господу, что она не девственна!.. Ни одна девственница мира не могла бы смотреть на него вот так – словно намеревалась упиться им, насладиться вволю…
Но ему пришлось взять себя в руки.
– Надеюсь, мне нет нужды говорить, насколько ты прекрасна?
Губы ее искривила усмешка – и воображение Торна воспламенилось вновь. Он склонился и снял обувь.
– Женщина никогда не устанет слушать такие слова… – Чувственный голос Индии прозвучал сладчайшей музыкой.
– Черт подери, ты невероятна! – напрямик сказал Торн, стремительно снимая бриджи и подштанники одним движением, не отрывая от нее взгляда.
Индия, похоже, ничуть не была смущена. От мысли, что она вот так стояла прежде перед другим мужчиной – а может, и не перед одним, – Торн едва не спятил, но вовремя отогнал эту мысль прочь.
Взгляд ее скользнул по его обнаженному телу и сосредоточился на его пахе. Она облизнула нижнюю губу, и он едва не застонал в голос, увидев кончик ее розового язычка… Его естество, казалось, готово было вот-вот взорваться.
– Так ты и в самом деле хочешь испробовать все, что проделывал Фэйзер со своими возлюбленными? – еле ворочая языком, спросил он.
Взгляд ее, с трудом оторвавшись от его паха, устремился на лицо Торна. Веки ее словно отяжелели, но Индия не выглядела сонной. Она ответила ему безмолвной улыбкой.
– Что ж, начнем вот с этого…
Он шагнул к ней, тела их соприкоснулись, а в следующее мгновение он опрокинул ее на постель. Опершись на колено, чтобы не раздавить ее своим весом, Торн принялся ласкать все ее тело – его язык едва поспевал за руками…
Вот он коснулся ее груди – она вскрикнула.
Коснулся живота – она ахнула.
Руки его пропутешествовали ниже – она сладко застонала.
Мгновением позже он уже целовал ее потаенные местечки. Он раздвинул ее ноги, взглянул в ее глаза, подернутые пеленой желания, склонился и принялся ласкать ее языком, отчего Индия закричала в голос…
В другое время он анализировал бы все свои действия и ответную реакцию женщины. Но только не сегодня… Потому что сегодня он просто наслаждался. Вкус ее действовал на него подобно колдовскому зелью, от которого вскипала кровь. Пальцы его впивались в нежные бедра, рискуя оставить на них синяки. Еще одно сладострастное движение языка – и она, трепеща, выгнулась всем телом. Она вновь испила блаженство…
Обычно Торн входил в тело женщины, лишь убедившись, что она вполне к этому готова, физически и морально. Таково было незыблемое правило.
Но сейчас он был объят таким всепоглощающим желанием, такой страстью, что правил уже не существовало… Дрожащими от нетерпения руками он натянул «французское письмо» и, придя в полнейшее неистовство, раздвинул ноги Индии, согнул их в коленях и проник в нее одним мощным ударом. Внутри было горячо, влажно… и очень тесно. На мгновение его сознание затуманилось…
Чудом придя в себя, он взглянул на нее. Индия была, казалось… ошеломлена. Но, слава богу, похоже, не ощутила боли, подобно некоторым женщинам, которым его размеры явно не подходили.
– Ты и вправду ни в чем не уступаешь Фэйзеру, – хрипло пробормотала она, явно наслаждаясь происходящим.
Он слегка отстранился, глядя прямо ей в глаза, затем вновь устремился в нее… Голова Индии запрокинулась, и она отчаянно закричала. И не успел он сделать еще одного движения, как мышцы ее лона сжались вокруг его плоти, тело ее затрепетало, а из груди один за другим стали вырываться судорожные вздохи…
Открыв глаза, Торн увидел их обнаженные тела. Слитые воедино. Ее утонченное, нежное, розовое тело истинной маркизы – и его грубое мускулистое естество выросшего в трущобах бастарда… И хотя это казалось немыслимым, достоинство его напряглось еще сильнее…
– Черт бы побрал тебя, Индия, – шепнул он, склоняясь и целуя ее почти благоговейно.
Губы ее раскрылись ему навстречу, влажные, горячие и жаждущие, – и он окончательно потерял голову. Он уже не думал, какую позу принять, чтобы угодить партнерше. Он не прислушивался больше к ее вздохам, не следил за судорогами наслаждения, сотрясающими ее тело…
Ничего этого он не делал. Дикий конь наконец оборвал удила и вырвался на волю. Сознание Торна заволокло белым туманом, все чувства его сосредоточились на этом дивном теле, на ощущении божественной груди в ладони, на том, как нутро ее сладострастно сжимало его плоть…
Он принялся двигаться быстрее, быстрее – он сам не ожидал от себя подобной мощи. Индия же прижимала его к себе, опоясав ногами его бедра и обвив руками шею. Руки Торна сжимали ее шелковистые ягодицы, а естество все вонзалось и вонзалось в ее жаркие недра – а из груди его рвались стоны, потому что никогда еще наслаждение не было столь острым, никогда прежде так не сводила судорога его бедра…
Но он продолжал двигаться, каким-то чудом все еще умудряясь контролировать себя, до тех пор, пока… пока она не отбросила с лица свою перепутанную лунную гриву и не закричала вновь. Крик этот прозвучал словно приказ. И тут он исторг все пламя своей страсти в нее с силой, неведомой ему прежде… удар за ударом…
…Больше ему нечего было ей дать.
