Глава 1

– Леди Ксенобия, я обожаю вас!

На лбу лорда Дибблшира блестели бисеринки пота, руки его тряслись.

– Тщетно я противился! Я не в состоянии более сдерживать своей страсти… я должен открыться вам… нет, уведомить вас о том, сколь глубоки мои чувства!

Индия с усилием поборола желание отпрянуть. Вместо этого она попыталась изобразить идеальную улыбку светской леди – вполне милую, однако не вдохновляющую на дальнейшие излияния чувств. Впрочем, она не была уверена, что такая улыбка вообще существует…

В любом случае это было много уместнее рвущегося наружу вопля: «Черт подери, неужели опять?!» Дочери маркизов – даже покойных и, по мнению большинства, безумных маркизов – не могут позволить себе такого. А жаль… черт подери!

Улыбка, похоже, не возымела должного действия, поэтому Индия изрекла банальность:

– Вы оказываете мне честь, коей я недостойна, лорд Дибблшир, но…

– Знаю! – сказал как отрезал Дибблшир, несказанно изумив девушку, но тотчас нахмурился: – То есть… я хотел сказать – ничего подобного! Ибо вы достойны любой чести! Я отринул все предрассудки, и пусть кое-кто полагает, будто ваша профессия пятнает вашу репутацию, я… я знаю правду! И она восторжествует!

Ого, вот это да! Но прежде чем Индия успела заговорить о правде (или отсутствии таковой), он рухнул на оба колена.

– Я женюсь на вас, леди Ксенобия Индия Сент-Клер! – взревел он, выкатив глаза, сам до глубины души потрясенный вырвавшимися у него словами. – Я, барон Дибблшир, женюсь на вас!

– Прошу вас, встаньте! – Индия едва не застонала в голос.

– Я знал, что вы откажете мне – виной всему ваша беспримерная скромность! Но я все решил, леди Ксенобия. Магия моего титула – ну и вашего, разумеется – сможет перечеркнуть тлетворное влияние вашей… э-э-э… неподобающей профессии. Увы, ваше бедственное положение принудило вас… но стоит лишь мне объявить… Высший свет примет нас… примет вас, как только вы примете оказанную вам честь и станете баронессой Дибблшир!

Индия от ярости стиснула зубы. Да, это правда: репутация ее существенно пострадала оттого, что она в свое время отказалась сидеть дома, занимаясь изящным рукоделием. Но поскольку она – дочь маркиза, то, если рассудить здраво, это Дибблшир должен почитать за честь право танцевать с ней! Впрочем, это мало заботило Индию. К тому же ее всюду сопровождала крестная – и даже сейчас леди Аделаида Свифт, находясь достаточно близко, могла расслышать каждое слово – в любом случае присутствие Аделаиды было залогом сохранения девственной чистоты репутации Индии, невзирая на ее «неподобающую» профессию.

Кто бы мог предположить, что задача обустройства чужих жизней может запятнать ее лилейно-белые крылышки?…

Тут двери распахнулись, и на пороге возникла мать ее кавалера. Сердечко Индии заколотилось. Нет, не стоило ей соглашаться на просьбу обставить по-новому гостиную баронессы, как бы интересна ни была эта задача! А так хотелось повыкинуть все эти безвкусные египетские безделушки и…

– Боже праведный, Говард, что ты делаешь? – заломила руки леди, отчего ощущение фарса усугубилось.

Дибблшир вскочил на ноги с резвостью, неожиданной для человека, чей объемистый животик перевешивался через пояс бриджей:

– Я только что объявил леди Ксенобии о том, что люблю ее, и она согласилась стать моей женой!

Индия встретилась взглядом с леди Дибблшир и, к величайшему счастью, уловила в глазах той проблеск сочувствия.

– Его светлость неверно поняли меня… – начала девушка.

– Увы, в этом у меня не было и тени сомнения! – воскликнула баронесса. – Дитя мое, – обратилась она к сыну, – всякий раз, когда ты столь блестяще демонстрируешь сходство с твоим отцом, я прихожу в отчаяние!

Дибблшир насупился и бросил преданный, совершенно собачий взгляд на Индию:

– Я не приму вашего отказа! Я две ночи не спал, я не мог думать ни о чем, кроме вас! И вот я принял решение спасти вас от вашей тягостной участи!

Он протянул к ней руку, однако Индия проворно сделала шаг назад:

– Лорд Дибблшир…

– Вы мечетесь от дома к дому, вы неустанно трудитесь… – Его бледно-голубые глаза были преданно устремлены на девушку.

– О господи, Говард! – воскликнула леди Дибблшир. – Если мы когда-нибудь вчистую разоримся, я искренне верю, что ты сможешь прокормить нас, блистая на сцене! Но тем не менее мой материнский долг предупредить тебя, что ты безбожно переигрываешь! Ты вульгарен!

Видимо, его светлость не вполне понимал разницу между вульгарностью и благородным прямодушием, потому что Дибблшир бросил на мать взгляд, полный возмущения.

– Леди Ксенобия – наша дорогая, бесценная гостья! – продолжала баронесса. – И она весьма любезно согласилась помочь мне с переустройством моей гостиной, а заодно и пообещала, что уговорит бесценную миссис Флашинг стать нашей поварихой. За что, – она взглянула на Индию, – я буду у нее в неоплатном долгу…

Индия обладала талантом подбирать прислугу: слугам с явными дарованиями в той или иной области она подбирала добрых и щедрых хозяев, могущих оценить их по заслугам. Миссис Флашинг, например, прозябала в услужении у генерала, страдающего несварением, и явно была бы счастлива готовить для полнокровного Дибблшира и его матушки.

– Похоже, Говард, – продолжала баронесса, – ты весьма доволен стряпней миссис Флашинг, судя по твоему растущему брюшку…

Дибблшир, нахмурившись, одернул жилет.

Индия открыла было рот, чтобы произнести что-нибудь утешительное, но тут в комнату ворвалась ее крестная.

– Дорогие мои, – провозгласила леди Аделаида, – очаровательный мистер Шератон прислал обворожительный маленький столик красного дерева! Джейн, вы будете в восторге, вы будете просто очарованы!

Аделаида и леди Дибблшир некогда были школьными подругами – впрочем, все клиенты Индии некогда были добрыми друзьями ее крестной матери.

– О, это так мило! – воскликнула леди Дибблшир. – И куда, по-вашему, следует его поставить, леди Ксенобия?

Индия стяжала себе славу, обставляя комнаты неординарно: необычно и асимметрично, но весьма привлекательно.

– Мне непременно нужно увидеть этот столик, чтобы понять… но, полагаю, он будет хорош вон в той композиции, под южным окошком.

– Блестяще! – воскликнула Аделаида, хлопая в ладоши. – О твоей гостиной пойдет молва по всему Лондону, Джейн, попомни мои слова!

– Мы пойдем и полюбуемся столиком, – отвечала леди Дибблшир, – как только я объясню своему безалаберному сынку, что у вашей крестницы есть масса куда более неотложных дел, нежели слушать признания таких вот шалопаев!

– О, дорогая моя, не сердитесь на милашку Говарда! – Аделаида завладела рукой молодого барона: – Уверена, Индия счастлива была бы выйти за вас, будь обстоятельства иными!

– Я никогда бы не дерзнула опорочить ваше имя, памятуя о недостойной репутации, которую стяжала на своем жизненном пути, – произнесла Индия, адресуясь к барону. На губах ее играла искусно разыгранная жертвенная улыбка. – К слову, я видела вчера, как глядела на вас леди Уинифред Лентелл… впрочем, вы были предельно тактичны и предпочли не заметить ее недвусмысленных намеков. И кто я такая, чтобы встать на пути союза, к которому явно благосклонны небеса?

– Но я… люблю вас! – заморгал Дибблшир.

– Вы искренне полагаете, будто любите меня. Виной всему ваше благородное сердце. Уверяю вас, вы преувеличиваете сложность моего положения! К слову, я уже приняла решение оставить мою профессию…

– Неужели? – разинула рот миссис Дибблшир. – Да понимаете ли вы, что именно сейчас все жены Англии упрашивают своих супругов, чтобы те прибегли к вашим услугам?

Однако Индия и ее крестная сейчас работали, словно части хорошо смазанного и отлаженного механизма – хотя бы в том, что касается разуверения влюбленного мужчины.

– Вам следовало бы сделать предложение руки и сердца мисс Лентелл. – Аделаида потрепала барона по руке. – Тем более что Индия рассматривает сейчас три… нет, четыре брачных предложения, включая таковые от графа Фитцроя и мистера Ньюджента – ну, того, что родом из Коултона, а вовсе не того, что из Баттлшенглера. И он со дня на день сделается виконтом!

Заслышав это, барон еще сильнее ссутулился. Однако Аделаида подмигнула Индии:

– К тому же я вовсе не уверена, что вы с моей крестницей подходите друг другу. О, Говард, дорогой мой… моя возлюбленная крестница – та еще злючка! К тому же вам наверняка известно, что Фитцрой и Ньюджент несколько… ммм… постарше вас. Как, впрочем, и сама Индия. Ведь ей уже двадцать шесть, а вы все еще юноша…

Дибблшир вскинул голову и во все глаза уставился на Индию.

– Мисс Лентелл едва перешагнула порог своей классной комнаты, – воодушевленная, подхватила леди Дибблшир. – Ты мог бы помочь ей повзрослеть, Говард…

Барон заморгал в попытке осмыслить свое безумное увлечение, осознав, что предмет его страсти оказался четырьмя годами старше его.

Индия усилием воли удержалась от того, чтобы делано похлопать пальчиками по наружным уголкам глаз, но все же состроила «старушкино лицо». И сделала это весьма старательно. Возможно, тут послужили подспорьем ее необычайно светлые волосы – тетя Аделаида то и дело настаивала, чтобы Индия выкрасила их в какой-то иной цвет.

– Лорд Дибблшир, ваше предложение я благодарно сохраню в тайниках моего сердца… – Индия перевела дыхание.

Его светлость тяжко вздохнул:

– Всем сердцем приветствую ваше намерение оставить этот… оскорбительный род занятий, если можно его так назвать, леди Ксенобия. И разумеется, желаю вам всяческого счастья.

Его любовь к ней умерла… И мир праху ее!

Спустя некоторое время Индия поднялась по ступеням в крошечную гостиную, которую леди Дибблшир и крестная избрали своим прибежищем на время ремонта. Завидев свое отражение в зеркале, Индия вгляделась в него, силясь рассмотреть морщинки у глаз… однако ни единой не увидела. Чья бы ни была на то воля, но в двадцать шесть Индия выглядела так же, как и в шестнадцать: чересчур пышные волосы, чересчур пухлая нижняя губка, чересчур роскошная грудь.

И ни следа – по крайней мере в зеркале – печали на личике, одолевающей ее всякий раз, когда она подумывает о том, чтобы принять брачное предложение…

Индии ловко удавалось отказывать мужчинам. Дурно ей делалось лишь при мысли о том, чтобы принять мужское предложение. Однако, так или иначе, ей придется рано или поздно выйти замуж. Нельзя же, в самом деле, кочевать из дома в дом и таскать за собой свою ни в чем не повинную крестную…

Осиротев в пятнадцать лет и отправившись жить к тете Аделаиде, в ее странный, погрязший в хаосе дом, Индия быстро поняла, что если не наладит тетушкиного быта, то ни одна душа на свете этого не сделает. Ну а когда леди Аделаида всячески превознесла дарования Индии в письме к подруге, предварившем их визит к ней… то Индии ничего не оставалось, как всячески обустроить и приукрасить очередной дом. Ну а дальше слух о ее необычайных талантах стал передаваться из уст в уста, и в течение последних десяти лет они с тетей Аделаидой делали порядка двух или трех подобных визитов ежегодно.

…Нечто завораживающее было в том, чтобы создавать порядок из полного хаоса. Обычно Индия полностью переделывала одну-две комнаты, а еще пересматривала штат прислуги – а затем уезжала, твердо зная, что хозяйственный механизм будет функционировать как часы, если только хозяева, взявшись за старое, все не испортят… Каждый новый дом был для нее новой, захватывающей задачей…

Однако настало все же время остановиться. Выйти замуж. Обзавестись собственным домом. Проблема состояла лишь в том, что, проникая раз за разом в святая святых чужих жилищ, Индия сумела рассмотреть самую изнанку брака, не увидев там ровным счетом ничего привлекательного для себя. Может быть, кроме детишек…

…Это была наиболее сложная часть ее работы: подыскивать нянь и обустраивать детские для малюток своих ровесниц. Именно горячее желание иметь дитя и заставило Индию задуматься о том, что пришла пора выйти замуж.

Вопрос лишь в том, за кого именно выходить…

Или по-другому: найдется ли кто-то, за кого стоило бы выйти?

Индия никогда не считала себя знатоком грамматики – возможно, оттого, что ее отцу не удалось нанять ей гувернантку. Ведь слуги, каковы бы они ни были, не терпели неуплаты за работу. К тому же богобоязненные английские слуги не могли спокойно стерпеть того, что их господа танцевали обнаженными под луной…

Вспомнив о родителях, Индия поморщилась, будто от боли. Много лет пыталась она понять их – своих блестящих, любящих друг друга, полусумасшедших родителей, много лет жаждала она нежности, внимания… да порой просто сытного ужина! Но все же они любили ее. Это не подлежит сомнению.

У любых родителей есть достоинства и недостатки. Ее родители любили ее, и это было хорошо. Однако они присягнули богине Луны, а вовсе не королеве Англии, и это было весьма плохо…

А порой они забывали покормить свою дочку. И это было хуже всего…

Наверное, ее страх перед замужеством сформировался еще в детстве. Выйти замуж означало бы довериться супругу, вместо того чтобы заботиться о себе самостоятельно. Выйти замуж означало бы принять как должное, что именно супруг будет ответственным за их счета. А от одной мысли о том, что некто вроде Дибблшира, а не она сама беседует с агентом по недвижимости, Индию замутило…

Она судорожно сглотнула. Да, порой ей начинало казаться, что она смогла бы привыкнуть к жизни с мужчиной. Вопрос в другом: сыщется ли такой, которому она согласилась бы подчиниться?…

Отец ее был нежным и любящим, однако его всецело захватили некие неясные игры с недвижимостью. Притом он порой забывал оплатить счета булочника и дворецкого. А также регулярно забывал о том, что у него есть родное дитя, единственная дочь… Они с матерью погибли во время путешествия в Лондон, предпринятого по неустановленной причине, хотя у них явно недоставало денег для подобного вояжа…

Именно поэтому ничего удивительного не было в том, что внутри у Индии все сжималось при одной лишь мысли о том, чтобы довериться мужчине.

И все же она могла пойти на это – с одной-единственной крошечной оговоркой.

Дело было за малым: найти мужчину, нежного и доброго, к тому же умного настолько, чтобы понять, что именно она, Индия, будет заправлять их общим хозяйством!

Ибо, каким бы сложным ни было дело, Ксенобия Индия Сент-Клер, дока по части превращения хаоса в порядок, блестяще справится!