Книга: Лето возлюбленных
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3

Глава 2

Дэвид Кэмерон резко остановился, позволив воспоминаниям вонзиться в его внутренности подобно кинжалу.
Только что он шел вдоль постоянно меняющейся береговой линии, разделявшей сушу и океан, старясь не думать о прошлом. Ему понадобился час, чтобы добраться до этой уединенной полоски берега, и значительная часть пути – изрезанная острыми выступами и узкими расщелинами, где океан вторгался в белые меловые скалы, – явилась для него настоящим испытанием. Он не помнил, как пробирался по этой тропинке одиннадцать лет назад, но тогда его мысли были заняты вещами, гораздо более сложными, чем окружающий пейзаж.
А в следующий момент он заметил женскую фигуру, возникшую из-за скал в сотне футов от него, и все запретные воспоминания вырвались наружу, грозя поглотить его целиком.
Дэвид прищурился, уверенный, что это обман зрения. Но озноб, пробежавший по его коже при виде женщины, только усиливался с каждой минутой. Это было не просто воспоминание, вызванное к жизни игрой воображения. Их прошлая встреча – более десяти лет назад – была случайной, но не приходилось сомневаться, что брайтонская русалка по-прежнему обитает в той части побережья, где он едва не расстался с жизнью.
Как и в том, что его спасительница – хотя он порой склонялся к мысли, что она привиделась ему в пьяном угаре, – вполне реальна.
Дэвид двинулся к ней, захваченный воспоминаниями. Он точно определил момент, когда девушка узнала его. Она замерла, словно застыв во времени и пространстве, с удивленно приоткрытым ртом.
– Мисс Толбертсон, не так ли? – поинтересовался он, остановившись перед ней. Что еще он мог сказать, учитывая обстоятельства?
Она беззвучно пошевелила губам, прежде чем произнести:
– Вы запомнили мое имя, лейтенант?
Ее голос оказался более зрелым, чем ему запомнилось. Таково свойство времени – запечатлевать образы и хранить их глубоко в подсознании, извлекая по мере надобности. Когда Дэвид вообще вспоминал о ней, ему представлялся подросток, вытащивший его жалкую задницу из неодолимого прибоя.
Женщина, стоявшая перед ним сейчас, была далеко не ребенком.
О, у нее были те же веснушки и темные волосы, хотя на этот раз сухие и затянутые в тугой узел. Тот же острый нос и та же плоская грудь. У нее было почти такое же платье, незамысловатого, как у девочки, фасона, которое едва прикрывало ее икры и выглядело так, словно ему пришлось пережить слишком много летних сезонов.
Правда, теперь она стала намного выше. Пожалуй, он назвал бы ее поджарой, будь она лошадью, которую оценивают на аукционе. Ее плечи, казалось, едва умещались в платье, натягивая швы. Выражение лица тоже изменилось. Девочка, которая ему запомнилась – хотя, признаться, его воспоминания были несколько смазаны из-за горечи и шотландского виски, – была необычной: полной жизни, излучающей эмоции.
Эта женщина казалась более сдержанной.
– Люди обычно запоминают детали событий, едва не стоивших им жизни, – отозвался он с кривой улыбкой. – А имя спасительницы – одна из них. – Он вдруг осознал, что ему не приходится опускать глаза, глядя на нее. Ее нос находился на уровне его подбородка. – И я больше не лейтенант. В прошлом году я продал свой офицерский патент. Так что, сделайте одолжение, зовите меня Дэвид.
Ее глаза удивленно расширились.
– Вряд ли… это будет правильно. Я хочу сказать, что мы практически незнакомы.
– Мы знакомы одиннадцать лет. Вы спасли мне жизнь на этом самом месте, когда я тонул. Учитывая обстоятельства, формальности выглядят несколько неуместными.
Она сделала глубокий вдох, а затем ее губы изогнулись в улыбке. Глаза вспыхнули, напомнив Дэвиду, как он гадал, какого они цвета: зеленые, карие или что-то промежуточное.
– Тогда вы должны звать меня Кэролайн. – Она бросила беглый взгляд в обе стороны, прежде чем снова посмотреть на него. – В любом случае здесь нет никого, кто мог бы наблюдать столь ужасное нарушение приличий. – Кэролайн устремила на него глаза, оказавшиеся ореховыми в конечном итоге. – Признаюсь, вы застали меня врасплох. На этом пляже никого не бывает.
Дэвид не знал, чего ожидал, вернувшись сюда сегодня: возможно, освобождения от мрачных воспоминаний о юноше, которым был когда-то, и сожалений о мужчине, которым мог стать, – но он не ожидал, что встретит ее.
– Неудивительно, учитывая, что в Брайтоне хватает более удобных пляжей. Сюда довольно трудно добраться. – Он посмотрел на ее юбку, не закрывавшую крепкие полуботинки. Кэролайн явно знала, что надевать, отправляясь бродить по этому берегу. Его обувь больше подходила для праздных прогулок по набережной Брайтона, и на правой пятке уже образовался болезненный волдырь.
– Почему вы больше не приходили? – поинтересовалась она.
Дэвид помедлил, глядя на нее. После событий того рокового дня он вернулся в Престон, где стоял его полк. Это было достаточно близко, чтобы приходить сюда в любой момент, если он пожелает.
Но он не хотел. Чем меньше он думал о Брайтоне, чем реже его посещали нежеланные образы, тем проще было жить дальше в те первые годы, омраченные чувством вины.
– Я жил в другом месте. Это мой первый приезд сюда с того дня.
– О-о. – Ее лоб разгладился. – Теперь понятно, почему я больше не встречала вас.
– Вы живете в Брайтоне?
Хотя ее речь была более правильной, чем диалект местных рыбаков, которых Дэвид встречал в городе, казалось слишком большим совпадением, что он встретил ее дважды за два посещения этого места, если она приезжая.
– Да, на восточной стороне. Наш дом расположен у самого океана, – сказала она, глядя на прибой.
Проследив за ее взглядом, Дэвид увидел сверкающие волны, вздыбившиеся, прежде чем раствориться в серой массе воды. Надвигался прилив, и это было пугающее зрелище. Окружавшие бухту скалы образовывали узкий проход, словно загоняя воду в ограниченное пространство, что усиливало эффект.
Неужели в тот день, когда он бросился в воду, волнение было таким же сильным? Дэвид не помнил. Но при мысли об опасности, которой подвергался ребенок из-за его глупости, его пробрал озноб.
– Не хотелось бы задерживать вас, – нарушила его мысли Кэролайн, сделав жест в сторону тропинки, по которой она только что пришла. – Если, конечно, у вас есть срочные дела.
Похоже, ей не терпится спровадить его отсюда. Неужели она опасается, что он способен на такой опрометчивый поступок, как очередной заплыв среди этих коварных скал?
Во всем мире не хватит виски, чтобы подвигнуть его на это.
– В данный момент я свободен. Я приехал в Брайтон с матерью, но сегодня утром она не нуждается в моем обществе.
Вообще-то мать выставила его из номера, который они сняли в отеле, утверждая, что прекрасно себя чувствует, и даже прикрикнула на него, когда сын попытался взбить ей подушку или почитать вслух роман, который она держала на прикроватной тумбочке. Может, в эти три дня с момента их приезда его и преследовали тягостные мысли, но, по крайней мере, его мать чувствовала себя лучше. Медицинский прогноз, сделанный месяц назад, был не слишком благоприятным, но ее легкие, казалось, уже стали чище. Возможно, в этих разговорах о чудодейственной силе брайтонских водных процедур и вправду что-то есть.
Две недели назад, когда его матери предложили съездить к морю, Дэвид пытался отговорить ее от намерения поправлять здоровье в Брайтоне. Ему не хотелось возвращаться в этот город и к кошмарам, которые, как он чувствовал, поджидают его там. Но он не смог отказать матери, когда она сказала, что ее душа расположена к Брайтону. Во всяком случае, не тогда, когда она так долго и тяжело болела.
И не тогда, когда намекнула, что, возможно, это ее последняя просьба.
– Значит, вы приехали сюда в отпуск. Надолго? – уточнила Кэролайн, не подозревая о его грустных мыслях.
– На две недели, – отозвался Дэвид. Осталось десять дней. Чертовски долго, учитывая все вместе взятое. – В начале августа мы возвращаемся в Шотландию.
– О-о. Все равно это дольше, чем проводят здесь многие. Благодаря новой железной дороге люди приезжают сюда из Лондона даже на один день, если пожелают. Представляете? Из Лондона в Брайтон и обратно за несколько часов. – Она улыбнулась, растянув созвездие веснушек, украшавших ее лицо вдоль и поперек. – В прошлом году они не пропускали ни одного воскресенья, словно задавшись целью замусорить пляжи и вытоптать каждый клочок прибрежной травы, который им удавалось найти. Боюсь, если так пойдет и дальше, нас будут называть лондонской набережной. Надеюсь, вы не будете разочарованы.
Дэвид поймал себя на том, что улыбается. Похоже, его спасительница все та же, хотя и изменилась. Возможно, она больше не болтает с той же непосредственностью и жаром, что в детстве, но все же болтает. Его завораживали изменения, которые привнесло время как в ее внешность, так и в поведение. Хотя он ожидал обратной реакции, учитывая обстоятельства их знакомства, ее голос вытащил его из пучины самобичевания и отвлек от мучительных воспоминаний.
Внезапно оставшиеся десять дней заточения в Брайтоне перестали казаться Дэвиду слишком долгими и мрачными. Воодушевленный, он обратил на нее все обаяние своей улыбки.
– Ни в малейшей степени. И хотя растущая популярность Брайтона среди лондонцев – увлекательная тема, я предпочел бы говорить о вас.
* * *
Кэролайн сделала глубокий вздох, гадая, почему затрепетала при виде улыбки мужчины.
Дэвид Кэмерон оказался не таким красивым, как ей запомнилось. Хотя его плечи были такими же широкими, как одиннадцать лет назад, сегодня их обтягивал сюртук из коричневой шерсти, а не эффектный военный мундир. Он был без шляпы, и соломенные завитки волос казались насмешкой над сверкающим золотым руном из ее воспоминаний. Его черты возмужали, а в уголках глаз появились крохотные морщинки, прорезанные солнцем и невзгодами.
Красивый мужчина, вне всякого сомнения, но не настолько же!
Не прошло и часа, как ей улыбался более молодой и не менее красивый представитель мужского пола – мистер Дермот, если быть точной, – но его вид не вызвал у нее ничего, кроме желания пройтись ногтями по смазливой физиономии.
Конечно, Дэвид Кэмерон был тем мужчиной, в которого она влюбилась, прежде чем стала достаточно взрослой, чтобы понимать, что этого не следовало делать. Именно его она воображала на месте мистера Дермота, когда тот целовал ее.
Когда Кэролайн увидела его в бухте, на фоне морской травы, разросшейся вдоль белых скал, у нее было такое чувство, словно ее выбросило на утесы, о которые разбивались волны, разлетаясь на мириады брызг. Она не могла поверить, что Дэвид появился после долгих одиннадцати лет ожидания. Это было поразительно, как и тот факт, что он разговаривал с ней как с респектабельной дамой и, похоже, наслаждался разговором.
Однако, несмотря на его добродушное подначивание, Кэролайн была готова на все, лишь бы не дать разговору переключиться на ее персону.
– Вы сказали – в Шотландию? – Она облизнула губы, раздосадованная собственной нервозностью. – Я могла бы догадаться, хотя ваш акцент не так заметен, как мне запомнилось.
Дэвид скорчил гримасу.
– Вы имеете в виду нашу прошлую встречу? – Он склонился к ней с заговорщическим видом, и она ощутила его близость так остро, словно он прижался к ней всем телом. – Я происхожу из города на севере, который называется Морег. И открою вам один маленький секрет: мой шотландский акцент имеет склонность проявляться, когда я выпью.
Кэролайн сжала губы, сдерживая улыбку.
– Что ж, это многое объясняет. В прошлый раз, когда мы встретились, от вас несло как от винной бочки. – Она втянула носом воздух, принюхиваясь. – Сегодня вроде не пахнет.
На самом деле от него пахло… чем-то приятным. Смесью соли и океана с легкой примесью свежевыстиранного белья и чистого тела, нагревшегося от физических усилий. От мистера Дермота, единственного мужчины, которого ей представилась возможность понюхать, пахло помадой для волос, а губы его имели вкус эля, кружку которого он купил у торговца на набережной.
«Интересно, каков на вкус рот Дэвида Кэмерона?» – мелькнуло у нее в голове. От столь неподобающей мысли щеки Кэролайн загорелись, и она поспешно продолжила:
– Почему ваша мать не нуждается в вашем обществе сегодня?
Он вздохнул, и в этом вздохе она уловила смесь тревоги и отчаяния.
– Она больна, и доктор прописал ей отдых на побережье в качестве лечения. Я привез ее в Брайтон, готовый полностью посвятить себя роли преданного сына. Но у нее, кажется, другое мнение насчет того, как мне следует проводить свободное время.
Кэролайн улыбнулась.
– Она не одобряет долгие прогулки по берегу, где не ступала нога человека?
Дэвид рассмеялся, и ветер подхватил эту непроизвольную вспышку веселья, швырнув в скалы, окружавшие бухту.
– Да, как и прочие столь же приятные вещи. Баронесса вынашивает честолюбивые планы, которые превосходят все, чего можно достигнуть в моем родном Мореге. Не понимаю, к чему эта суета. Я всего лишь второй сын.
Кэролайн была так потрясена, что отступила на шаг. В тот день, одиннадцать лет назад, она даже не догадывалась об общественном положении мужчины, которого спасла. Увидев его в военной форме, она предположила, что он обычный офицер, но по брайтонским стандартам любой титул граничил с королевским статусом.
– Сын барона – довольно заметная фигура, особенно в таком городе, как Брайтон.
– Шотландское баронство совсем не то, что английское, – скромно отмахнулся Дэвид. – Тем более что поместье моего отца совсем маленькое. Есть люди, которые вообще оспаривают его право на титул.
Кэролайн растерянно моргнула. Даже если это так, мистер Кэмерон вращается не совсем в тех кругах, что она.
Скорее в кругах мистера Дермота.
– Я привез сюда мать на лечение, – продолжил Дэвид, – но, кажется, поправка здоровья представляется ей менее срочным делом, чем брачные перспективы ее младшего сына. Она уже приняла даже не одно, а два приглашения от моего имени.
Кэролайн содрогнулась.
– Звучит заманчиво.
– Правда? – удивился он.
– Нет. – Она покачала головой. – Признаться, я предпочла бы играть в воланы. А это игра, которую я презираю.
Он снова рассмеялся.
– В таком случае что вам нравится? Мы уже установили, что вы не против небольшого отступления от приличий. Вы по-прежнему плаваете, русалочка? – поддразнил он, сведя на нет попытки Кэролайн увести разговор от ее эксцентричных привычек.
Вряд ли он слышал о ее опрометчивом поцелуе, но видел, как она плавает. Пусть даже это случилось одиннадцать лет назад – и они оба поклялись молчать об этом, – подобный секрет представляет опасность для такой девушки, как Кэролайн, и без того обитающей на задворках местного общества.
И хотя она сомневалась, что хочет быть принятой публикой, которая съезжалась в Брайтон на лето, ее мать ожидала, что она будет вести себя как подобает леди, даже если Кэролайн не могла претендовать на это звание.
– Нет, – солгала она, подавив укол вины. В Брайтоне – точнее, в Британии – респектабельные девушки не плавают в море, а прогуливаются по берегу, закутанные до подбородка в слои ткани и кружев. Они могут принимать морские ванны, воспользовавшись нелепыми купальнями на колесах, которые обеспечивают уединение и соблюдение приличий. Самые смелые – или остро нуждающиеся в «лечении» – могут даже облачиться во фланелевый халат и окунуться в морскую воду, прежде чем поспешно вернуться под защиту стен купальни.
Но они не плавают. Если, конечно, хотят считаться респектабельными.
– Не плаваете здесь? – уточнил он, явно пораженный. – Или вообще?
Кэролайн медлила, борясь с соблазном сказать правду. Но как объяснить, что, несмотря на светские правила, ее душа – нет, ее психическое здоровье – требует чего-то большего? Океан мог манить ее и отталкивать, таил опасности, которые могли стоить ей жизни, но не сводил с ума.
Среди волн Кэролайн чувствовала себя цельной и полной жизни, чего никогда не испытывала, находясь в толпе.
Поэтому она плавала втайне от всех. Украдкой, подобно серебристым рыбкам, которые мелькали среди скал, скрываясь от хищных рыб, способных проглотить их целиком.
– Респектабельные женщины не плавают, – сообщила она, не слишком убедительно даже для собственных ушей.
Дэвид выгнул бровь.
– Вы очень хорошо плавали. У вас был необычный стиль, насколько я помню, но очень эффективный.
От жаркой погоды и неловкого оборота, который принял разговор, на лбу у Кэролайн выступил пот. Купание, ради которого она пришла, помогло бы ей восстановить душевное равновесие, но теперь оно было недосягаемым. И она слишком хорошо осознавала свое положение, чтобы спешить с признаниями.
Кажется, она нравится Дэвиду Кэмерону. Так стоит ли разрушать это впечатление, демонстрируя никому не нужную честность?
– Вы были пьяны в тот день, – напомнила она. – И, по всей вероятности, смутно помните, что произошло. Я никогда не была опытной пловчихой. Сомневаюсь, что способна сейчас на большее, чем плескаться в воде.
Дэвид кивнул, словно ее ложь показалась ему убедительной, и мысль о том, чтобы сказать ему правду, исчезла за ненадобностью.
Он поверил ей. А жаль. Жара усиливалась, и у нее между грудями выступила влага.
– Знаете, я никому не рассказывала, – промолвила она.
– О том, что вы имели обыкновение плавать?
– Нет, о том, что случилось в тот день. Даже моей сестре Пенелопе.
Дэвид склонил голову, словно принимая любезность, которую она ему оказала.
– Одиннадцать лет – долгий срок. Я бы не стал упрекать вас, если бы вы поделились этим секретом с кем-нибудь.
– Мне кажется, способность держать слово – самое важное в человеческом характере, – возразила Кэролайн. – Нельзя нарушать обещания.
Его губы сложились в тонкую линию.
– Достойный восхищения принцип. Вот бы и мне держать свои обещания хотя бы наполовину так же хорошо!
По ее спине пробежал холодок.
– Вы хотите сказать, что рассказывали обо мне?
Он покачал головой.
– Нет. Я имел в виду другое обещание, которое дал однажды. Много лет назад.
Когда он не сделал попытки продолжить, Кэролайн вытерла влажные ладони о юбку. Солнце заливало бухту лучами, отражаясь от белых скал. Здесь всегда было так: ослепительный взрыв красок и энергии. В результате этого особенного сочетания солнца и ветра кожа Кэролайн покрылась загаром, а нос начал шелушиться.
Ей вдруг пришло в голову, что желтый зонтик мисс Бакстер пришелся бы очень кстати в подобном месте.
Боже! Мисс Бакстер! Ее же пригласили на обед.
Встреча с Дэвидом Кэмероном, оживившая волнующий эпизод из прошлого, так потрясла Кэролайн, что она совсем забыла о своем незавидном будущем.
– Мне нужно идти, – поспешно сказала она, шагнув к тропинке. Если мисс Бакстер действительно прислала приглашение, как грозилась, ее мать обшарит весь дом и его окрестности в поисках младшей дочери. – Мама ждет меня домой к чаю.
– Вы придете сюда завтра? – окликнул ее Дэвид, прервав молчание, в которое погрузился после своего последнего откровения.
Кэролайн помедлила, колеблясь. Хоть его неожиданное появление всколыхнуло ее надежды, но в то же время лишило возможности поплавать. Сколько себя помнила, она приходила в эту уединенную бухту с отцом – вначале собирать ракушки, а потом, в течение нескольких лет, пока он не умер, чтобы научиться плавать. И, несмотря на обаятельную улыбку этого мужчины, несмотря на тот факт, что он уже знает об этой бухте, ей не хотелось делить ее ни с кем.
Даже с Дэвидом Кэмероном.
– Я бываю здесь не каждый день, – уклончиво отозвалась она. – Но вы можете навестить меня в городе, если хотите, и мы могли бы прогуляться по набережной. Я живу в большом доме в георгианском стиле, с красными ставнями, первом, который встретится, если пойти по этой тропинке в обратном направлении.
Он усмехнулся, снова повеселев.
– Я непременно это сделаю.
На одно безумное мгновение ее сердце воспарило. Значит, он намерен ухаживать за ней? Одиннадцать лет ожидания, наполненного грезами, проделавшими путь от детской влюбленности до девичьего любопытства, превратились в надежду. Никто, даже мистер Дермот, никогда не навещал ее дома.
Но тут он все испортил, положив конец ее надеждам подобно неумолимому приливу, стирающему построенный на песке замок.
– В конце концов, – сказал он, словно визит джентльмена к Кэролайн Толбертсон было чем-то обыденным, – если я намерен противиться усилиям моей матушки женить меня этим летом, мне понадобится добрый друг в Брайтоне, чтобы выйти из этой схватки невредимым.
Назад: Глава 1
Дальше: Глава 3