Глава 13
Утренний туман медленно рассеивался, и окрестности постепенно окрашивались золотистым светом восходящего солнца. Хорошая погода еще больше способствовала оживлению, которое царило в замке — это был первый день ежегодной ярмарки. По крайней мере три человека сказали об этом Фионе, пока она шла в большой зал завтракать.
Там ее ждало разочарование, потому что Гэвин уже поел и ушел. Все же он передал через Хэмиша, чтобы Фиона была готова присоединиться к нему ближе к полудню, чтобы участвовать в празднестве, проводимом в деревне.
Фиона обрадовалась, что они проведут время вместе. За завтраком она размышляла о том, что прошедшая неделя была самой счастливой с тех пор, как она приехала в Шотландию. Гэвин, как обычно, был очень занят, и она видела его реже обычного. Но когда они встречались, Фионе удавалось забывать свои страхи за будущее, и она позволяла себе полностью погружаться в интимную атмосферу их с Гэвином отношений, которая окутывала ее своим теплом.
В назначенный час Фиона и Гэвин отправились на ярмарку. Они миновали деревню и вышли на большое поле, где торговцы расставили свои палатки и телеги. Гэвин обнял Фиону за плечи, и она не могла не улыбнуться. Восторженное выражение его лица напоминало ей Спенсера. Кто бы поверил, что этот суровый воин может так по-мальчишески радоваться?
Уже слышна была музыка: пронзительные звуки волынок и ритмичный бой барабанов. Пары, подбадриваемые аплодисментами зрителей, танцевали на лужайках. На деревянных столах были расставлены кружки с элем, к которым то и дело прикладывались и танцоры, и музыканты.
Фиона увидела хорошенькую девушку, которая подмигнула Дункану. Братья стали его поддразнивать, он, подойдя к девушке, что-то прошептал ей на ухо, так что она покраснела.
— С чего ты хочешь начать? — спросил Гэвин.
Фиона огляделась. Вокруг сновали акробаты, жонглеры, канатоходцы. По обе стороны дороги стояли торговцы за ярко разукрашенными прилавками, где были выставлены их товары. Рулоны тканей, мотки лент, маленькие бутылочки экзотических специй, кожаные сумки, ящики импортного вина, мыло, свечи и посуда всех форм и размеров.
Праздничное настроение было заразительным. В этот день можно было забыть о тяготах и монотонности обыденной жизни и предаться веселью и удовольствиям. Похоже, люди Гэвина хорошо понимали это и легко общались друг с другом.
— Я еще никогда не была на такой большой ярмарке, — призналась Фиона Гэвину. — У меня глаза разбегаются!
— Сначала покупки, потом — праздновать.
Гэвин взял ее за руку и повел к ближайшей телеге.
Вокруг витал цветочный аромат мыльной стружки, мыла и длинных свечей.
— Что тебе здесь нравится? — спросил Гэвин.
Глаза Фионы загорелись. Рядом с обычными темно-желтыми сальными свечами лежали светлые, из пчелиного воска. По опыту Фиона знала, что они горели дольше и гораздо ярче.
— Это расточительство — покупать то, что мы хорошо умеем делать сами, — шепнула она Гэвину.
— Это совсем не тот жир, которым мы пользуемся для изготовления мыла, — возразил он. — Наше мыло сделано из рыбьего жира и годится разве что для стирки белья.
— Или для купания моей собаки, — усмехнулась Фиона.
— Я слышал, что самое роскошное мыло делают в Испании, — сказал Гэвин, обращаясь к торговцу.
— Это так, милорд, — живо отозвался тот. — Испанцы используют оливковое масло и ароматические травы. Понюхайте вот это.
Торговец протянул Гэвину кусок мыла. Он понюхал и сунул его под нос Фионе.
— Розмарин, — сказал торговец, прежде чем Фиона успела спросить, что это за запах.
— Это гораздо лучше, чем если от тебя пахнет, как от букета цветов, — сказал Гэвин. — Я возьму дюжину такого мыла и три фунта свечей из пчелиного воска.
Следующим располагался прилавок с головками сыра. Острый запах не был неприятным, и Фиона с удовольствием его вдохнула.
Далее был торговец тканями. Рулоны тканей были разложены стопками по цветам и типам. Здесь была и шерсть, и дамаст, и полотно, и все — разного качества. Торговец, видимо, учел, что покупатели могут быть разного достатка.
Фиона остановилась около рулона желтой шерсти. Материал был плотным и будет хорошей защитой в зимнюю стужу, подумала Фиона.
— Я вижу, леди знает толк в качестве, — широко улыбнулся торговец. — Лучшей шерсти вы не найдете, но у меня есть кое-что еще, что достойно вашей красоты.
Торговец достал из повозки позади себя несколько кусков шелка. Фиона с изумлением смотрела на голубые, зеленые и золотистые цвета, но в особый восторг ее привело то, какими эти шелка были на ощупь.
— Нежные, как пух, — заявил Гэвин. — Тебе нравится?
— Очень красивые! Я такого еще никогда не видела. — Фиона бросила последний взгляд на шелк и вздохнула: — Но цена наверняка слишком высока.
— Я могу себе позволить купить тебе все, что ты пожелаешь, — заверил ее Гэвин.
— Не слушайте его, — сказала Фиона, обращаясь к продавцу, и добавила вполголоса — только для Гэвина: — Я думала, что шотландцы — мастера торговаться.
— Это так, — подтвердил Гэвин, — но не стоит разорять и продавца.
— Он все равно внакладе не останется, — прошипела она и, повернувшись к торговцу, сказала небрежным тоном: — Шелк хорош, но мне не очень нравятся цвета. Простоватые.
Торговец поднял бровь:
— Леди англичанка?
Гэвин тут же схватился за эфес меча.
— Да.
Торговец отступил и поднял руки вверх, как бы извиняясь.
— Пожалуйста, милорд, я не хотел вас обидеть. Я просто понял это, когда леди заговорила.
Фиона молчала и лишь слегка мяла тонкую ткань. Ее не обидел вопрос торговца — она уже привыкла к подобному, но страстное желание Гэвина защищать свою спутницу тронуло ее.
— Поскольку граф настаивает на покупке этого товара, я попрошу вас назначить приемлемую цену за отрез голубого шелка, — сказала Фиона таким тоном, будто делает торговцу одолжение. — Но прежде чем вы ответите, хочу предупредить вас, милейший, — английской леди гораздо труднее угодить, чем самым избалованным девушкам Шотландии.
Гэвину потребовалась всего пара минут, чтобы понять, что на самом деле это Фиона была мастером торговаться. После того как покупки совершились, у нее были рулоны шелка, полотна и шерсти, а также ленты, нитки и набор швейных иголок практически за полцены.
Дальше Гэвин и Фиона осматривали и примеряли товары у каждого торговца. Гэвин наблюдал за Фионой с юмором, ожидая, когда она обернется к нему, увидев что-нибудь, что ей очень понравилось. Но она ни разу ничего не попросила, и висевший у него на поясе кожаный кошелек оставался таким же полным и тяжелым.
— Почему ты ничего себе не выбрала? — спросил он наконец.
Фиона удивленно на него взглянула:
— Я не жду, чтобы ты что-нибудь мне купил. Я больше люблю смотреть, выбирать…
Гэвин не совсем поверил в искренность этих слов, но Фиона так ни разу не сказала, что ей что-то приглянулось.
Чьи-то веселые крики отвлекли их внимание. В конце торговых рядов они увидели толпу. Гэвин потащил Фиону туда. Оказалось, что там начинаются состязания по борьбе.
— Ты же не собираешься вступать в поединок с этим бугаем? — спросила Фиона Гэвина, оттаскивая его от громадного верзилы.
Гэвин был не уверен, следует ли ему оскорбиться тону, с которым Фиона это произнесла.
— Ты хочешь сказать, что я проиграю?
— Нет, это не так. Но я предпочитаю видеть тебя в собранном виде, а не по частям.
— Если хочешь знать, я намерен не допустить этих состязаний. Я не хочу, чтобы кто-либо из моих людей пострадал. В прошлом году этот парень сломал Дункану несколько ребер.
Гэвин протолкнулся сквозь толпу и поговорил со своими людьми. Потом вернулся к Фионе, взял ее за руку и повел туда, где, судя по запаху, уже готовилась еда. Он купил несколько пирожков с мясом, сыр и фрукты, пока Фиона сидела за столом под большим деревом. Гэвину не хотелось больше оставаться в толпе, и он сделал знак Фионе идти за ним.
— Что-то не так? — с тревогой спросила Фиона.
— Нет, мне просто хочется побыть с тобой наедине.
Они спустились по пологому склону холма в цветущую долину. Сюда не доносился шум ярмарки. Фиона нарвала целую охапку полевых цветов, а потом села на траву в тени раскидистого дерева. Гэвин примостился рядом с ней, наслаждаясь видом далеких гор и пением птиц у них над головой.
Было поразительно, что такое огромное пространство казалось столь уединенным, почти интимным. Может, потому, что они сидели рядом? Гэвину понравилось, что ноги Фионы прикасаются к его бедрам. Он упивался чистым запахом ее волос и кожи.
Фиона сняла с головы покрывало и распустила волосы, которые рассыпались по плечам и спине. Легкий ветерок обдувал ее лицо. Гэвина радовало, что ей хорошо.
— Тебе понравилась ярмарка? — спросил он.
— Да! Такой большой я еще никогда не видела. В последний раз я была на ярмарке лет пять или шесть назад. Компания бродячих ремесленников проходила по нашей деревне, и Генри разрешил им заночевать. Их товары были ему неинтересны, но для меня это было развлечением. Со мной были Спенсер и Элис. Я помню, мы накупили много всякой всячины.
— Я чувствую себя скрягой, — жалобно сказал Гэвин. — Я не купил тебе ничего, кроме каких-то тряпок, ниток и иголок.
— Но я тебя об этом попросила и очень довольна, что ты мне все купил.
— У меня есть для тебя маленький сувенир. — Он вынул из кармана небольшой флакон зеленого стекла. Поставив его себе на ладонь, он преподнес его Фионе. — Зеленый цвет стекла напомнил мне блеск твоих глаз.
— Я еще никогда не видела такой прелестной вещицы, — взволнованно воскликнула она.
Он поднял флакон. Стекло засверкало на солнце и даже отбросило на ствол дерева волшебный зеленый отблеск.
— Это лишь часть подарка. — Он снял стеклянную пробку и поднес флакон к носу Фионы.
Фиона глубоко вдохнула аромат.
— Запах просто божественный, — провозгласила она.
— Это твой аромат. Он пахнет, как ты.
Чтобы особо подчеркнуть свои слова, Гэвин сунул руку ей под волосы и, притянув к себе, начал целовать ее в висок, потом в щеку, потом в свое любимое место — ямку под ухом.
Из горла Фионы вырвался приглушенный смех, словно у беззаботной молодой девушки. Гэвин решил, что ему нравится этот звук. Ему хотелось видеть больше улыбок, больше безмятежности на прелестном лице Фионы, хотелось быть тем человеком, который снимет с нее тяжелую ношу, которую она несет с таким достоинством.
Рядом с Фионой Гэвин чувствовал себя настоящим мужчиной, защитником, лидером. Это казалось ему странным, если учесть, какие чувства она пробуждала в его сердце. Многие его товарищи громогласно объявляли, что любовь к женщине делает мужчину слабым и глупым. Но любовь к Фионе действовала на Гэвина совсем по-другому.
Фиона осторожно сунула флакон с духами в карман платья. Гэвин между тем занялся подготовкой их скромного обеда: расстелил на траве полотняную салфетку, в которую были завернуты пирожки, и положил на нее еще сыр и фрукты.
Они начали с пирожков с мясом, а потом Гэвин разрезал своим перочинным ножом грушу и протянул половину Фионе. Сок потек по ее пальцам, и она засмеялась. Она ела с аппетитом, и наблюдать за ней было не просто наслаждением, а зрелищем почти эротическим.
Желание уже просто обжигало Гэвина. Каждое движение Фионы, даже самое обычное, возбуждало его и ему приходилось отворачиваться. Он был опытным мужчиной, а не зеленым юнцом, испытывающим вожделение перед свиданием со своей первой девушкой. Как ей удается делать из него такого похотливого дурачка? Смущать его, словно он, лэрд, застенчивая девица?
Гэвин лег на траву, подложив одну руку под голову, а другую Фионе на бедро. Полуприкрыв глаза ресницами, он бросил на нее смелый, зовущий взгляд, надеясь на такой же ответ.
Но Фиона сделала вид, что ничего не замечает, и сначала с интересом рассматривала свою ладонь, а потом стала собирать остатки их трапезы. Гэвин постарался скрыть свое разочарование. Его уловка не сработала. Она явно предпочла сделать вид, что ничего не поняла.
Фиона раскрошила кусочек пирожка и рассыпала по траве.
— Это птичкам, — объяснила она.
— Ты слишком мягкосердечна.
— Вряд ли это недостаток, — улыбнулась Фиона и, наклонившись, положила ладони ему на плечи. Их взгляды встретились. Гэвин напрягся. Искушение было велико.
— Если вы желаете овладеть мною, милорд, вам лучше начать делать это сейчас, пока еще не стемнело.
Гэвин от неожиданности смутился, а она улыбнулась. Фионе нравилось удивлять его, заставать врасплох. Это давало ей чувство превосходства. А еще нравилось, что в их отношениях она с ним на равных.
Она прижалась к Гэвину еще теснее, и они оказались лицом к лицу.
Она смотрела на его рот и чувствовала, как в ней растет желание, как твердеют соски, как теплеет и увлажняется сокровенное местечко между бедер. Но Гэвин оставался спокойным. Он даже полуприкрыл глаза, будто собирался спать.
Неужели он не понимает, что с ней происходит? Как он на нее действует?
Подняв подбородок, Фиона поцеловала его. И тут мгновенно его ленивая манера переменилась: губы раздвинулись, и язык начал свою дразнящую игру. Фиона подхватила ритм и начала в такт движениям языка двигать бедрами. Наслаждаясь незнакомыми ощущениями, она стала гладить мускулистое тело Гэвина.
Неужели это обычные отношения любовников? Их сердца начинают учащенно биться и горячая кровь бурлит в жилах? Неужели они могут шутить и поддразнивать друг друга, делиться своими мыслями и надеждами с такой же безоглядностью, как их тела?
Фиона слегка пошевелилась, и Гэвин, судорожно вдохнув, еле сдержал стон. Его вожделение росло, твердая плоть уперлась ей в живот. Фиона чувствовала, как охватывает ее страсть, удивляясь, насколько сильной была эта невероятная, сверхъестественная связь их тел.
Она с минуту смотрела на любовника, а потом позволила защитной плотине внутри себя прорваться.
Снять с Гэвина одежду было минутным делом. Фиона всегда восхищалась его статью, но увидев обнаженную мускулистую фигуру в ярком свете дня, она пришла в восхищение, граничившее с благоговением.
Он был прекрасен. Кому-то, возможно, не понравился бы глубокий шрам на его левом плече. Кто-то счел бы непривлекательными густые темные волосы на его груди и внизу живота. Но только не Фиона. Она была полностью поглощена красотой этого благородного человека.
Осмелев, она положила ладонь Гэвину на живот. Он вздрогнул, а потом, когда ее рука начала спускаться все ниже и ниже, напрягся всем телом.
Фиона замерла, а затем положила руку ему на сердце. Биение было частым и неровным, и Фиона вдруг почувствовала себя порочной. И свободной. Ей захотелось большего. Она решила губами продолжить изучение тела Гэвина.
Она начала целовать его живот, одновременно проводя пальцами по внутренней стороне бедер. Когда Фиона подула на его набухшую плоть, Гэвин вздрогнул.
— Ничего, что я… — охрипшим от волнения голосом спросила она, намеренно не закончив фразы.
— Да ты просто ведьма! Умеешь дразнить и мучить меня. — Он провел руками по ее спине и обхватил ягодицы.
Фиона подняла голову и спросила невинным тоном:
— Ты хочешь, чтобы я остановилась?
— Кокетка. Ты прекрасно знаешь, что мое сердце разлетится на куски от разочарования, если ты сейчас это сделаешь.
— Вы слишком серьезны, милорд. — Фиона игриво провела языком по курчавым волосам внизу живота Гэвина. — Я просто не могу этого допустить.
— Господи, девочка, — прерывающимся голосом пробормотал Гэвин.
Она взяла в рот его напряженную плоть, прежде чем провести языком по всей ее длине, и услышала, как у него сбилось дыхание и он застонал от удовольствия.
Из этого положения она не могла видеть, как Гэвин стиснул зубы, но легко могла себе это представить.
Она лизала, сосала и дразнила языком каждый дюйм его плоти, гладила внутренние стороны бедер. Фиона была совершенно неопытна, но она следовала реакции Гэвина, который своими движениями давал ей знать, что она все делает правильно.
Внезапно он крепко схватил ее за плечи, и из его горла вырвался громкий и продолжительный стон. Он хотел вырваться, но она держала его крепко, потрясенная интимностью происходящего.
— Бог мой, Фиона.
Его бедра дернулись, и Фиона почувствовала на языке обжигающую влагу его семени. Это было самое интимное, эротическое ощущение, которое она когда-либо испытывала. Она удовлетворенно вздохнула, наслаждаясь волшебной минутой.
— Я доставила тебе удовольствие? — спросила она шепотом, когда смогла, наконец, дышать.
Гэвин потянулся, словно ленивый кот, расправил спину и плечи, приподнявшись на локтях.
— Нет, Фиона, ты не только доставила мне удовольствие. Ты меня поразила и восхитила. Я никогда не чувствовал ничего подобного!
— Я надеялась, что тебе понравится, — призналась она, поглаживая его вспотевшую грудь.
Он обнял ее и поцеловал в макушку. Фиона прижалась к любовнику, лаская его всем своим телом. Было что-то порочное, греховное в том, что она прикасается к его голой коже, оставаясь полностью одетой. Судя по его хриплым, гортанным стонам, Гэвин, по всей вероятности, чувствовал то же самое.
— Гэвин, — пробормотала Фиона довольно робко. — А теперь ты можешь доставить удовольствие мне?
Они вместе сняли с нее одежду. Гэвин схватил ее руку и прижался губами к ладони. Поцелуй его был таким нежным, почти благоговейным, словно она была сделана из драгоценного хрупкого стекла, как тот флакон с духами, который Фиона получила в подарок.
Гэвин раздвинул коленом ее ноги и лег между ними. Фиона радостно ожидала момента, когда они снова воссоединятся в одно целое. Он вошел в нее с напором, одним толчком заполнив все пространство внутри. Фиона застонала и выгнула спину, чтобы он вошел еще глубже. Ее страсть росла. Она прижималась к Гэвину и целовала его лицо, шею, плечи. Их сердца бились синхронно, как одно.
— Фиона, любовь моя, — бормотал Гэвин, погружаясь все глубже.
«Любовь моя?» От этих слов у Фионы на глаза навернулись слезы. Он вовсе не это имеет в виду, отругала она себя. Он сказал это в пылу страсти.
Все же эти слова запали ей в душу так же прочно, как его плоть овладела ее телом. Защитная оболочка, которую Фиона когда-то выстроила с таким тщанием, дала трещину и она позволила себе то, что прежде считала невозможным.
Он целовал ее, каждым толчком продвигаясь все глубже. Фиона удерживала его напряжением внутренних мышц. Нежность во взгляде Гэвина обжигала ее сердце и душу.
Она еще шире раздвинула ноги и стала двигать бедрами в такт его ритму. А Гэвин все убыстрял темп, желая, чтобы она скорее добралась до вершины. На конец Фиона вскрикнула от наслаждения и в изнеможении закрыла глаза.
Ее тело все еще содрогалось, когда она почувствовала, что и он достиг самой высокой точки.
Оргазм закончился, но Фиона продолжала крепко удерживать Гэвина внутри себя. Она почувствовала, что он прижался лбом к ее лбу, и, открыв глаза, увидела, что он смотрит на нее так, будто не может оторваться. Она утонула в этом взгляде, чувствуя, что связана с ним больше, чем физически, больше, чем просто эмоционально.
Время остановилось.
Огонь страсти все еще был виден в глубине глаз Гэвина, но взор его был полон нежности. Фиона уткнулась лицом в плечо любовника, вдыхая знакомый запах. Возможно, в древние времена люди нашли способ создавать разнообразные духи, но этот запах был ни с чем не сравним, и она заплатила бы любую цену, только бы всегда ощущать его.
«Это, — думала Фиона, — самый идеальный момент.» И она твердо намерена наслаждаться им как можно дольше. Улыбаясь, она задремала, и эта улыбка все еще блуждала на ее губах, когда она проснулась. Поднявшись, она и Гэвин двинулись обратно в замок.
И все же невозможно было не задуматься о том, что только что произошло между ними. Ничего подобного с ней никогда не бывало. То, как Гэвин заставлял ее чувствовать, какая доброта пряталась за его почти грубыми приказами, какая нежность скрывалась за его суровой внешностью — все это было для Фионы внове.
Внезапно она призналась себе в том, о чем давно подозревала. Вопреки ее стараниям оставаться бес страстной по отношению к графу Киркленду, это случилось.
«Я люблю его».
От этого открытия у Фионы закружилась голова, и она почувствовала, что теряет сознание.
— Осторожно, Фиона! — Сильные руки Гэвина подхватили ее, чтобы уберечь от падения.
Но надолго ли хватит благородства у этого человека ограждать ее от всякой опасности? Холодная, жестокая реальность сжала сердце Фионы, и она вновь пошатнулась.
