Глава 29

Джейми ковылял по запущенному саду, волоча за собой детские «вожжи». Боу, обернув плечи шалью, чтобы не волочилась тем же манером, шла за ним следом.

Гарет уехал кататься верхом еще до того, как она встала с постели. Пиблсы сказали, что хозяин поехал осматривать помещения для сушки хмеля. Боу о хмеле знала только то, что культура это ценная и имеет какое-то отношение к производству эля, но, как бы мало ни интересовалась она сельским хозяйством, ее отчего-то возмутило то, что Гарет даже не подумал позвать ее с собой.

Впрочем, она не оставила ему шансов. Впервые с тех пор, как они поженились, Боу спала отдельно. Кровать была холодная и слегка пахла плесенью, и она долго не могла уснуть, ожидая, что Гарет ворвется к ней в спальню и унесет к себе в постель.

Этого не случилось.

Джейми запутался в одежде и повалился на землю. Обезьяна упала в грязь. Пока мальчик не посмотрел на Боу, он лежал молча. Но как только увидел, что на него смотрят, начал плакать.

Когда мальчик звал мать, Боу чувствовала себя совершенно беспомощной, но как справиться с этим, знала – пригодился опыт общения с племянниками. Покачав головой, Боу сгребла его в охапку и поставила на ноги, после чего отряхнула его и утерла слезы с лица.

– Ах ты, маленький притворщик, – сказала она, потрепав его по кудрявой головке, – тебе бы на сцене выступать.

Джейми от неожиданности моргнул и решительно тряхнул головой, не соглашаясь. Тут он заметил кошку, спешившую к себе домой в конюшню, и погнался за ней, забыв о лежащей в грязи обезьянке.

Боу подняла игрушку и отряхнула. Глаз у обезьянки болтался на нитке, а из разошедшегося шва лезла солома. Похоже, предыдущий владелец едва не заиграл беднягу до смерти.

Джейми, понятное дело, за кошкой было не угнаться – та шмыгнула в кусты от греха подальше. Джеймс остановился и повернулся лицом к Боу. Это выражение растерянности и испуга, эти опущенные вниз брови… Боу сделала вдох и почувствовала, как что-то жгучее распирает грудь. Как хорошо было знакомо ей это выражение!.. Джейми заметил в ее руках игрушку и поспешил ее отобрать.

Оба они обернулись на стук копыт по усыпанной гравием дорожке. Джейми вцепился в юбки Боу и спрятал в них лицо. Гарет соскочил с коня и остановился, глядя на них с нескрываемым осуждением.

Боу расправила плечи и погладила мальчика по голове. Сейчас, когда ребенок, так или иначе, оказался с ними, нелепо притворяться, что его нет.

Гарет посуровел лицом. У Боу участился пульс, ослабли колени. Чего бы ни ждал от нее муж, он не ждал – и не хотел, – чтобы она опекала его бастарда с материнской заботливостью.

После долгой и многозначительной паузы Гарет развернулся на каблуках и широким сердитым шагом пошел к дому. Серебристая шевелюра его казалась еще светлее на фоне темного сукна пальто. Боу выдохнула. Только сейчас она поняла, что все это время задерживала дыхание.

– Пойдем к обрыву и посмотрим на море? – предложила она, бережно разжимая детские пальчики, судорожно вцепившиеся в юбку. Мальчик не ответил, но взял протянутую руку и послушно пошел за Боу.

Если смотреть на все без лишних эмоций, ничего особенно сложного в ее положении нет. Все, что было нужно, – это уступить желаниям Гарета и оставить Джейми заботам слуг. Не приближаться к детской. Делать вид, что его не существует. Притвориться, что ничего не изменилось.

В конце концов, большинство женщин поступили бы именно так. Разумный, здравый подход. Беда в том, что сейчас она не была в состоянии мыслить здраво. Гнев путал все карты. Она злилась на себя из-за того, что ее так легко вывела из равновесия ситуация, которая, как она понимала еще до свадьбы, могла произойти. Она была зла на Гарета за то, что он оказался именно таким, каким его считали все окружающие, и на весь мир – за то, что все ее планы и надежды превратились в дым.

Когда они подошли к краю обрыва, Джейми отпустил ее руку, и Боу крепко схватила детские вожжи. Было время прилива, и волны докатывались до утеса.

Боу смотрела на узкую полоску песка, уходящую от кромки моря в сторону городка. Сегодня спасшегося после кораблекрушения пса видно не было, лишь одинокий рыбак втаскивал лодку на берег.

Просить в письме совета у матери было слишком рискованно. Скорее всего, и герцог его прочтет, а Боу совсем не хотелось выслушивать его нотации. Надеяться на понимание подруг она тоже не могла, к тому же, если родители или мужья ее добрых знакомых узнают о содержании письма, реакцией будет только возмущение и гнев. Девственные дочери аристократов, да и молодые светские дамы не должны забивать головы мыслями о том, как себя вести с внезапно объявившимися бастардами и как о них заботиться.

Оставалась Виола. Но что, если она поделится с Лео? Брат и так держал зуб на Гарета, а в свете последних событий он, того и гляди, надумает его убить.

Боу смотрела на море, чувствуя себя ничтожной песчинкой. Маленькой и безнадежно одинокой. С тем же успехом они могли бы жить на необитаемом острове. Помощи все равно ждать неоткуда.