Глава 29

Лилиан попыталась открыть глаза. Ноги жгло огнем, а от сильной пульсирующей боли в голове перехватило дыхание. Веки никак не поднимались – тело наотрез отказывалось пробуждаться от сна, в котором не было никакой боли.

Почему так больно?

Воспоминания хлынули, сменяя друг друга. Взрыв. Уэнтуорт выстрелил в Джеффри. Джеффри держит ее на руках и прижимает к груди… нежно, как будто любит.

Она резко села. Глаза наконец открылись. И тут же вскрикнула от резкой боли в ногах.

– Ты пришла в себя.

Пенелопа? Лилиан увидела кузину у изголовья кровати, ее красивое лицо казалось встревоженным.

– Я позову доктора. – В голосе кузины слышалась забота, но страха не было – значит, ничего непоправимого не произошло. – Он даст тебе что-нибудь от боли.

Лилиан огляделась. Судя по шторам и стеганому покрывалу цвета морской волны, она в их комнате в Сомертон-Парке. Она прищурилась – свет резал глаза – и прижала руки к вискам. Интересно, как она сюда попала?

– Нет, не надо доктора, – услышала она свой скрипучий голос. Оказывается, что, в дополнение ко всем неприятностям, у нее сильно болит горло. – А где… где Джеффри?

Пенелопа отвела глаза, и было ясно: что-то знает, но не желает говорить.

Лилиан почувствовала нарастающую панику.

– Пен? – Она даже не пыталась скрыть страх. С Джеффри все должно быть в порядке, разве не так? Хотя, может, он была ранен, а она не заметила, потому что сама пострадала? – Что случилось?

Пенелопа поерзала на стуле, потом вздохнула и взяла кузину за руку. Ее рука показалась Лилиан обжигающе горячей. Но ведь Пен здорова! Ах, это у нее, должно быть, руки ледяные!

– Он жив и здоров, Лили, но его арестовали.

– За что? За убийство дяди? Но ведь это была самооборона! – воскликнула Лилиан. – И местный судья…

– Не за убийство, – перебила ее Пенелопа, – и не местный судья.

– Тогда за что?

– Его арестовали за предательство.

О боже! Лилиан почувствовала тошноту.

– Лорд Эйвлин и еще какие-то люди ждали его, когда он вбежал в дом с тобой на руках и потребовал, чтобы немедленно послали за доктором. Ему разрешили позаботиться о тебе, а потом увели.

– Эйвлин?

Пенелопа кивнула.

– Да, судя по всему, виконт – тайный агент военного министерства.

Каким-то образом он узнал, что Джеффри заплатил правительственному чиновнику во время войны, и заподозрил самое худшее.

– Нет, нет, нет! – простонала Лилиан, словно, отрицая действительность, могла что-то изменить. Если Джеффри арестуют за предательство, все, ради чего он так долго и напряженно работал, рухнет. Он потеряет все – возможно, даже жизнь. – Но ведь он не сделал ничего плохого! – Во всяком случае, намеренно. Но кто станет разбираться?

– Я знаю только то, что сказала, – вздохнула Пенелопа. – Мама сейчас беседует с графиней о разрыве помолвки и…

Лилиан отбросила одеяло и снова поморщилась от боли.

– Что ты делаешь? – удивилась Пен.

– Я собираюсь найти Джеффри. – Она не позволит, чтобы с ним что-нибудь случилось. Эйвлин и его спутники должны ее выслушать. – Я все объясню.

А если не станут слушать, что ж, тогда она придумает что-нибудь другое.

Встав, Лилиан скрипнула зубами. Ее слегка пошатывало. Собравшись с духом, она для верности ухватилась за спинку кровати и посмотрела на свои ноги. Они были покрыты пятнами ожогов, на которые кто-то наложил мазь. Ну да, кожа обожжена, но ничего угрожающего жизни. Судя по всему, даже шрамов не останется. Просто сейчас очень больно.

Она сделала осторожный шаг и убедилась, что при ходьбе боль не усиливается. Мужские сапоги, которые были на ней, защитили от огня.

Лилиан вышла из комнаты и медленно двинулась по коридору. Пусть она ведет себя как дура, но нельзя допустить свершиться величайшей в мире несправедливости. Не то чтобы она знала, как этому помешать… но Джеффри не должен один отвечать на обвинения, когда в действительности он единственный честный игрок в этой печальной истории.

– Ты не можешь никуда идти в ночной рубашке! – воскликнула Пен, догоняя ее.

Лилиан остановилась. Кузина права. Кроме того, если ей предстоит немедленно отправиться в Лондон, нужна одежда. Она развернулась и направилась обратно в комнату.

– Хорошо. Выбери что-нибудь подходящее для путешествия, но поторопись.

Пенелопа достала консервативную синюю амазонку. Лилиан аккуратно стерла мазь с ног, достала из сундука смесь собственного приготовления, в которую входило алоэ и пихтовое масло, еще несколько трав и немного камфары для снятия боли. Облегчение она почувствовала сразу. Во-первых, подействовало лекарство, а во-вторых, она убедилась, что ей здорово повезло: ожоги оказались поверхностными. Выпив несколько капель настоя ивовой коры, чтобы снять головную боль, она почувствовала себя готовой к действиям.

Отмахнувшись от попыток Пенелопы уложить ей волосы, Лилиан поспешно оделась и бросилась к лестнице в тот самый момент, когда был завязан последний шнурок. Она была исполнена решимости узнать, куда увезли Джеффри, и добраться туда, чего бы это ни стоило.

Возле закрытой двери библиотеки стоял дворецкий.

– Где лорд Стратфорд?

Мужчина, не заметив ее приближения, подпрыгнул от неожиданности, глаза его изумленно округлились. Лилиан понимала, что выглядит непрезентабельно: запыхавшаяся, бледная, волосы растрепаны, – но ей было все равно. Она могла думать только об одном: надо увидеть Джеффри и убедить лорда Эйвлина в его невиновности.

– Куда его увезли?

Дворецкий чопорно поджал губы и указал на дверь библиотеки.

– Лорд Стратфорд и лорд Эйвлин здесь, мисс, и с ними еще несколько… гостей.

Она направилась было к двери, но мужчина преградил ей путь.

– Я не могу никого пустить внутрь.

Лилиан гордо выпрямилась и, высокомерно взглянув на дворецкого – в точности так же, как много раз делала ее тетя, – заявила:

– Вы понимаете, что говорите с будущей хозяйкой этого дома? Могу вас заверить, любезный, что ваше существование будет здесь проще и приятнее, если немедленно отойдете от двери.

Мужчина растерянно заморгал, а чтобы не отвисла челюсть – Лилиан ясно это видела, – ему пришлось приложить немалые усилия. Несколько мгновений он молча смотрел на нее, вероятно размышляя, насколько реальна высказанная угроза. Лилиан нахмурилась, понадеявшись, что ее взгляд так же грозен, как и те, что в последние дни бросал на нее Джеффри.

Не издав больше не звука, дворецкий отошел от двери.

Лилиан вздохнула и попыталась причесать пятерней волосы, которые оказались жесткими как солома. У нее появилась одна версия, и она искренне надеялась – ради Джеффри, – что не ошибается.

– Еще пара вопросов, Стратфорд, и вы сможете проведать свою возлюбленную, – с добродушным смешком сказал Веллингтон.

Джеффри покосился на дверь. Только клятвенное обещание доктора немедленно сообщить ему, если состояние Лилиан изменится, и уважение к бывшему командиру, черт бы его побрал, еще удерживало его в этой комнате.

– Да, – проговорил другой, убеленный сединами джентльмен, расположившийся, скрестив ноги, в кресле у камина. – Мы должны быть абсолютно уверены, что никто за пределами этого дома никогда не узнает эту историю, иначе все наши труды будут напрасными.

Джеффри повернулся к нему.

– Не беспокойтесь, Роберт. Мой дядя перед смертью признался в шантаже. Его камердинер под арестом, так что с этой стороны утечка информации исключена. Что же касается…

Дверь распахнулась, громыхнув о шкаф. Все четверо повернули головы, а трое – бывшие солдаты – и вовсе напряглись, словно перед сражением.

– Лилиан? – Джеффри вскочил, но удивление почти сразу сменилось облегчением: воочию убедившись, что с ней все в порядке, он заулыбался и только потом отметил прозрачную бледность и испуганное выражение лица. – Дорогая, ты не должна была вставать!

Но Лилиан, казалось, даже не слышала его: проскочив мимо, остановилась, уперев руки в бока, не перед ним, а перед лордом Эйвлином, на красивом лице которого отразился почти комический испуг. Даже когда они были детьми, Джеффри не приходилось видеть, чтобы он отступал от кого-то или чего-то, а от Лилиан отступил. Она же заявила приказным тоном:

– Я требую, чтобы вы его отпустили! Он не сделал ничего плохого.

Черные брови Эйвлина взлетели на лоб так высоко, что скрылись под волосами.

– Мисс Клэрмонт… – Эйвлин с немалым трудом вернул себе дар речи. – Мы знаем, что Стратфорд дал взятку…

– Потому что отец попросил его передать пакет по назначению. Стратфорд даже не знал, что внутри деньги.

Джеффри шагнул к Лилиан. После того, что ей пришлось сегодня пережить, она не должна бросаться в бой на его защиту. Он уже открыл рот, чтобы сказать ей это, но она остановила его властным движением руки.

– Послушайте, Эйвлин, – начала она после короткой паузы уже более мягким голосом. – Вы знаете Джеффри уже много лет, а я – всего пару недель, но мы оба уверены, что он никогда не сделает того, что может причинить вред его стране. Он честный человек и может многое дать миру.

Эйвлин бросил взгляд на Джеффри, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Мой отец мертв. – Голос Лилиан дрогнул, но она справилась с собой. – Он сам принял решение ввязаться в эту историю. Но Джеффри ничего подобного не делал. Его использовали втемную. Если вам нужен виновный, то можете возложить всю вину на моего отца, а Джеффри и его семью оставьте в покое.

Джеффри разинул рот. Неужели Лилиан пытается его спасти? Надо ей сказать, что…

– Какое отношение к этому имеет ваш отец? – спросил Веллингтон.

Джеффри вздрогнул, поскольку успел забыть, что в комнате есть и другие люди, – настолько поглощен был диалогом между Лилиан и Эйвлином. На своего друга и бывшего командира он взглянул с недовольством: какого черта вмешался?

Лилиан тоже вздрогнула, но смело повернулась к Веллингтону и расправила плечи.

– Джеффри сказал вам, где находится сокровище?

Мужчины ответили отрицательно, и Лилиан удовлетворенно кивнула.

– И не скажет, потому что не знает. Его отец тоже не знал.

Она наконец метнула на Джеффри таинственный взгляд, и он почувствовал себя крайне неуютно. Что она задумала?

Лилиан снова устремила взгляд на Веллингтона.

– Но мой отец знал, где находится сокровище. И я знаю.

У Джеффри тревожно забилось сердце, и он не смог удержаться:

– Что?!

Такого не могло быть! Она бы сказала или ему, или его дяде, чтобы спасти себе жизнь. Она не могла знать это с самого начала.

Но Лилиан смотрела не на него, а на Веллингтона.

– Вы получите сокровище, но при одном условии: какую бы историю ни предпочли относительно его находки, вину вы возложите только на моего отца – репутация Стратфордов останется незапятнанной. Вы знаете не хуже меня, что Джеффри ждут великие свершения. Мой отец тоже мог бы многое сделать… если был бы жив. – Она быстро смахнула слезинку со щеки и продолжила: – А теперь он поможет Джеффри… пусть и только так.

Все вопросы замерли на губах Джеффри, потому что теперь сомнений не было: Лилиан его любит. Больше ничто не могло заставить ее принести в жертву доброе имя своего отца. Все остальное не важно. Внезапно ему отчаянно захотелось стиснуть ее в объятиях и поцеловать – жадно и страстно, – не обращая внимания на окружающих.

– Понимаете ли вы, юная леди, – спросил Веллингтон, – что навсегда останетесь дочерью предателя? Вы сможете с этим жить?

Джеффри нахмурился: как он может навешивать ярлыки? – и начал:

– Я не думаю…

– Понимаю! – не обращая на него внимания, ответила Лилиан Веллингтону. – Я готова, но только если репутация Джеффри не пострадает.

Потрясенный Джеффри разинул рот да так и застыл.

В диалог вклинился джентльмен, которого называли Роберт:

– Это достойно восхищения, моя дорогая, но совершенно излишне. Пойдемте, Веллингтон, Эйвлин. А вы, Джеффри, побеседуйте с мисс Клэрмонт наедине, а потом она покажет, где находится сокровище. Давайте встретимся на улице через десять минут.

Джеффри безразлично кивнул, не отрывая горящих глаз от Лилиан.

Роберт хлопнул его по плечу и, направляясь к выходу, шепнул:

– Так, говорите, она вас не любит?…

– Веллингтон? – изумилась, будто опомнившись, Лилиан. – Тот самый?

Джеффри кивнул.

– А тот, что сидел у камина?

– Ливерпул.

– Премьер-министр? – Лилиан машинально хотела было поправить прическу, но поняла, что это бесполезно, и, густо покраснев, закрыла лицо ладонями. – Я выгляжу как чучело. Что они подумали?

Джеффри некоторое время молчал, не в силах произнести ни слова, а когда дар речи вернулся, тихо проговорил:

– Они подумали, что мне чертовски повезло с будущей женой.

Она вскинула голову, но тут же поморщилась от боли.

– Я не понимаю, что происходит.

– Зато я понимаю, – торжественно сообщил Джеффри.

Лилиан едва не погибла от рук его дяди, устроила взрыв, пострадала при пожаре, ударилась головой и, несмотря на все это, встала с постели и бросилась защищать его перед тремя самыми влиятельными людьми королевства. Лилиан, желавшая любой ценой добиться правосудия для отца, которого боготворила, сама же возвела на него напраслину, чтобы спасти его, Джеффри.

Лживая вероломная женщина – например, его мать – никогда бы не сделала ничего подобного. Слава богу, Лилиан сделана из другого теста.

Он сделал шаг навстречу, протянул к ней руки. Любовь, нежность, тоска и надежда заполнили его целиком, грозя перелиться через край.

Но Лилиан попятилась.

– Объясни. Пенелопа сказала, что Эйвлин арестовал тебя за измену.

Джеффри вздохнул, понимая, что она заслуживает объяснений. Да и ему хотелось бы кое о чем ее спросить. А извинения вполне могут подождать.

– Эйвлин действительно приехал в Сомертон-Парк, чтобы арестовать меня за предательство. Он работал во Франции и слышал, что влиятельный британец подкупил чиновника Наполеона, хотя никто не знал, с какой целью. Понятно, что военное министерство заинтересовалось историей, и Эйвлин должен был во всем разобраться, для чего и затесался среди гостей.

– А почему же внезапно уехал?

– Его срочно вызвали во Францию, где он раскопал часть истории о Тристе. К сожалению, ничего о сокровище не было известно. Он только узнал, что Триста казнили за измену, и по иронии судьбы это сделало мою связь с ним еще более подозрительной.

– Итак, Эйвлин решил, что ты тоже предатель, – заключила Лилиан.

Джеффри кивнул.

– Да. И его послали арестовать меня. Не поднимая шума. Веллингтон и Ливерпул настояли на том, что будут его сопровождать, желая лично услышать мои объяснения. Веллингтон не поверил, что я могу быть виновным в измене.

– А теперь верит?

– Нет. И все благодаря переписке наших отцов. У них есть все необходимые сведения об истинном характере предприятия, и если мой поступок технически действительно можно классифицировать как предательство, они решили закрыть вопрос.

– О господи… – Лилиан закрыла глаза. Ее длинные угольно-черные ресницы трепетали словно крылья бабочек. Она выглядела очень усталой и очень смущенной. – Я только что выставила себя полной идиоткой.

Джеффри подумал, какую огромную жертву ради него принесла Лилиан, и почувствовал жжение в глазах. Слезы. Этого еще не хватало!

– Нет, любовь моя, ты можешь быть кем угодно, но только не идиоткой.

Наоборот – это он круглый дурак. И следующие пятьдесят лет ему придется как следует постараться, чтобы соответствовать своей блестящей жене.

– Ты блефовала насчет сокровища?

Лилиан медленно покачала головой.

– Нет, то есть не совсем… Я почти уверена, что знаю, где оно.

Джеффри поневоле напрягся. До сих пор сокровище было для него красивой сказкой, бесплотной химерой, и только сейчас он понял, что ради него погибли по меньшей мере три человека, учитывая Джосса.

– Думаю, оно в старом колодце, что за домиком у озера.

– В колодце? – удивился Джеффри. – В том, который закрыли по распоряжению отца?

– Да. Твой дядя как раз упомянул о каком-то ученом, который сказал, что там плохая вода.

Джеффри порылся в памяти. Что говорила Лилиан в то утро у шахты? «Мой отец всю жизнь изучал влияние загрязненного воздуха и воды на человеческий организм». И сразу все стало на свои места. Это Чарлз Клэрмонт посоветовал отцу закрыть колодец.

– Даже не знаю, почему я не подумала об этом раньше, – вздохнула Лилиан. – Вся переписка между нашими отцами была зашифрована, кроме последней записки, подделанной твоим дядей. У отца должны были возникнуть подозрения: иначе и быть не могло, – возможно поэтому он и спрятал сокровище.

– Ты полагаешь, что он привез сокровище сюда и опустил в старый колодец, на закрытии которого сам же настоял двумя годами ранее?

– Да. Если бы встреча состоялась, он сказал бы твоему отцу, где оно находится, а если нет – сокровище осталось бы в безопасности.

– Сокровище пролежало там много лет. Подумать только: прямо под носом у дядюшки!

Если Лилиан права, сокровище было здесь еще до смерти отца, за которое его убили. Какая бессмысленная смерть.

Его размышления прервал негромкий стук в дверь. На пороге показался Барнс.

– Прошу меня простить, милорд, но лорды Ливерпул, Веллингтон и Эйвлин ждут вас у входа.

– Да, конечно, спасибо. – Джеффри предложил Лилиан руку. – Пойдем, любовь моя, и давай поскорее покончим со всем этим. Мы должны оставить прошлое в прошлом, чтобы с уверенностью смотреть в будущее. В наше будущее.

Двадцатью минутами позже Лилиан спешилась и привязала Амиру к столбу за домом у озера, с болью в сердце наблюдая за Джеффри – невероятно красивым в мягком свете заходящего солнца, – который раскладывал привезенный с собой инвентарь: веревки, лопаты, куски ткани, старую подзорную трубу.

«В наше будущее».

Что он имел в виду? Настоящий момент и был их будущим. Когда он завершится, все кончится. Она будет вечно благодарна Джеффри за то, что он вернул ее сердце к жизни, но не собиралась обрекать их на брак без любви с обеих сторон.

Ливерпул и Веллигтон держали фонари. Хоть солнце еще и не село, но неизвестно, сколько времени им понадобится. А уж в колодце и вовсе темно.

Лилиан повела мужчин к заросшей тропинке, по которой уже проходила этим утром.

– Это недалеко, дюжина ярдов или около того.

Через несколько шагов юбка зацепилась за колючий куст, и она наклонилась, чтобы ее отцепить, но в тот же миг Джеффри опустился рядом с ней на колени.

– Позволь, я помогу.

– Нет, спасибо. – Лилиан дернула юбку, и ветка с колючками отломилась, больно хлестнув по обожженной ноге. Девушка поморщилась.

– Тебе больно? – встревожился Джеффри.

Лилиан подняла на него взгляд, желая заверить, что все в полном порядке, и утонула в невероятных кобальтовых глазах. Как было бы здорово остаться здесь навсегда, только вдвоем, он и она… Наваждение какое-то! Тревога, забота – это не любовь, напомнила она себе. Им обоим сегодня досталось, вот Джеффри в силу своей порядочности и беспокоится о ее самочувствии. Точно так же он отнесся бы к любому. Кроме того, нельзя забывать, что он явился в дом у озера только потому, что считал ее предательницей. Пройдет какое-то время, беспокойство уляжется, и вернется холодная подозрительность. Да, сейчас ей очень хотелось бы найти приют в его объятиях, но все равно она не сможет выйти за него замуж: это было бы несправедливо по отношению к ним обоим.

– Нет, все в порядке.

Джеффри подал ей руку, и они продолжили путь.

Очень скоро впереди показался колодец. Старые камни не тронуло время – лишь строительный раствор немного раскрошился. Толстые доски, сбитые гвоздями, тоже сохранились, хотя и потемнели.

Лилиан подошла к колодцу и провела по доскам рукой. Нагретое солнцем дерево было шершавым, и железные шляпки гвоздей показались на его фоне удивительно холодными.

– Попрошу вас отойти, мисс Клэрмонт, – сказал Эйвлин.

Несколько сильных ударов – и доски полетели в разные стороны. Топорами работали Эйвлин и Джеффри, а Веллингтон и Ливерпул держали фонари.

Из образовавшегося провала густо потянуло гнилью и затхлостью.

Когда последняя доска была отбита, Джеффри провел рукой по внутреннему краю колодца.

– Здесь ничего нет. Если здесь что-то подвесили, то на чем?

Лилиан заглянула внутрь, но ничего, кроме черноты, не увидела. Тогда она подняла маленький камушек и бросила в колодец. Долгожданный всплеск раздался очень не скоро – значит, глубоко. Сегодня они уж точно не смогут его обследовать – поздно. И все-таки ей не верилось, что отец просто мог бросить бесценное сокровище в колодец. Конечно, если оно было привязано на веревке, за четырнадцать лет в такой сырости она могла сгнить, но хотелось думать, что нет.

– Давайте все-таки посмотрим, – предложила она мужчинам. – Привяжите веревку к фонарю.

Джеффри согласился, и вот уже круг света начал опускаться в черную дыру. Лилиан едва не пританцовывала от нетерпения, только сейчас осознав, как отчаянно хочет, чтобы сокровище обнаружили. Джеффри прав в одном: ей необходимо наконец перестать жить прошлым. Она должна смотреть в будущее, свое будущее. Думая так, она не забывала следить взглядом за попадавшими в поле света участками и вдруг заметила грубо обработанный шип, торчащий из стены, на который была намотана веревка.

– Вот! Подзорную трубу!

Почувствовав в руке прохладную тяжесть, она поднесла трубу к глазу, закрыла второй, чтобы сфокусировать зрение, и скомандовала:

– Опускайте ниже!

Лилиан внимательно следила, как пятно света опускается вдоль веревки все ниже и ниже… И вот он, сверток, перевязанный прямым узлом, – такие любил вязать отец. Но возникла проблема: до конца веревки было невозможно дотянуться.

Лилиан отошла от колодца, положила на траву подзорную трубу и принялась обвязывать веревку вокруг талии.

– Что ты задумала? – спросил Джеффри и, передав веревку с фонарем Эйвлину, направился к ней.

– Хочу, чтобы вы опустили меня в колодец.

Мужчины хором запротестовали, а Джеффри заявил:

– В колодец полезу я! – Взявшись за веревку, он принялся развязывать аккуратный узел, который она только что завязала.

Проклятье! Стоило ему приблизиться, и у нее опять стали путаться мысли.

Встряхнувшись, Лилиан запротестовала:

– Но это же глупо. Во-первых, я самая легкая, а во-вторых – не так важна для общества, как каждый из вас, пэров королевства. К тому же сокровище сюда поместил мой отец, так что у меня больше прав его оттуда достать.

Не обращая внимания на ее слова, Джеффри развязал веревку и, наклонившись к уху, прошептал:

– Никого более ценного, во всяком случае для меня, здесь нет.

После этого, обвязавшись, он бросил другой конец веревки Веллингтону, и тот закрепил ее на дереве.

Эйвлин передал фонарь Ливерпулу, а сам приготовился помогать Джеффри.

«Никого более ценного, во всяком случае для меня, здесь нет». У Лилиан не было времени подумать над этими странными словами. Бросившись к колодцу, куда уже начал осторожно спускаться Джеффри, она с замиранием сердца принялась наблюдать за его движениями. Веллингтон и Эйвлин старались что есть сил, но было видно, что им очень тяжело.

– Дайте мне! Никого более ценного для меня здесь нет, – не слишком вежливо заявила Лилиан и едва ли не вырвала веревку с фонарем из рук Ливерпула.

Тот понимающе кивнул и присоединился к остальным.

Прошло несколько бесконечных минут, и наконец из колодца раздался голос Джеффри:

– Есть!