Глава 27

– Вы не могли бы лично проследить, чтобы кобыла благополучно вернулась в конюшню графа Стратфорда? – Лилиан вложила монету в руку юного грума. – Но только в конце дня. Скажите мистеру Ричардзу, что вам обещана еще одна монета, когда лошадь будет возвращена в конюшню, и вы ее получите. – Она говорила низким голосом, натянув шляпу на лоб, чтобы скрыть лицо, и была абсолютно уверена, что ей удалось скрыть свою принадлежность к женскому полу.

Мальчик кивком выразил свое согласие и убежал, чтобы привести лошадь, которую она арендовала для дальнейшего путешествия.

Лилиан вовсе не собиралась брать Амиру, но когда утром пришла в конюшню, там был Ричардз – чистил стойла. Решив, что девушка отправляется на обычную утреннюю прогулку, он быстро оседлал для нее лошадь и пришлось выехать из конюшни на ней. Отказаться – значит вызвать множество вопросов. Хорошо, что она догадалась спрятать за пределами конюшни саквояж с одеждой и едой.

Лилиан ласково погладила Амиру по носу.

– Прощай, принцесса. Не сомневаюсь: парнишка позаботится о тебе.

Обещание двойной оплаты должно было обеспечить хорошее обращение с лошадью, хотя, конечно, каждое пенни у нее было на счету.

Мальчик вернулся с усталой костлявой конягой в поводу, но выбирать не приходилось. Лилиан поблагодарила за лошадь и взглядом проводила Амиру, которую мальчик повел в конюшню – в ее временное пристанище. Не выдержав, Лилиан отвернулась, чувствуя, что глаза затуманили слезы. Амира – ее последняя связь с Джеффри.

Нет, если быть точной, не последняя. Лилиан сунула руку в карман и нащупала несколько монет, огниво и старый ключ. Обручальное кольцо она оставила в доме графа, но расстаться с ключом от домика у озера не смогла. Ей хотелось запомнить Джеффри изобретательным, внимательным любовником, который однажды захотел ее достаточно сильно, чтобы позволить разделить с ним его личное пространство.

Больше не будет нежности, скачек по утренней росе и оживленных бесед с человеком, которому были по-настоящему интересны ее идеи, он не отмахивался от них лишь потому, что они исходят от женщины. Больше не будет поцелуев украдкой и мгновений блаженства в объятиях Джеффри.

Лилиан тяжело вздохнула и отбросила сомнения. Нет никакой гарантии, что все это будет в ее жизни, даже если она останется. Когда граф, несмотря ни на что, заговорил о браке, она была изумлена, но внутренне возликовала. И согласилась, поскольку любила его без памяти. Она подумала, что со временем они смогут оставить прошлое в прошлом и начать все заново.

Но Джеффри стал холодным, злым, и она его не винила. С его точки зрения, все ее действия были предательством доверия. И, похоже, он не собирался ее прощать. Заглянув в его глаза, Лилиан не увидела в них любви – только недоверие. И в этом она была виновата сама.

У нее замерло сердце, когда она представила себе его реакцию на ее бегство. Наверное, его гнев еще больше усилится и он посчитает ее не только предательницей, но и трусихой.

Лилиан смахнула слезинку с лица и нахмурилась. Если кто-то заметит, что она плачет как маленькая девочка, ее инкогнито будет раскрыто.

Да и какая разница, как отреагирует Джеффри? Она все равно не сможет так жить. Ему тоже такая жизнь не принесет счастья. И не важно, как больно ей сейчас, все равно отъезд – лучшее решение. Она не должна вынуждать Джеффри заключать фиктивный брак только потому, что он порядочный человек. Когда убедится, что не забеременела, она напишет ему. А что, если… Ну и с этим разберется…

– Мисс Клэрмонт?

Лилиан, едва успев поставить ногу на подсадочный мостик, резко обернулась на голос Джеффри и едва не упала.

Яркое солнце било прямо в глаза. Она прищурилась, но все равно не смогла рассмотреть лица стоявшего неподалеку человека – только силуэт. На какой-то момент к ней вернулась любовь, надежда и радость, но она безжалостно подавила их. Мужчина подошел ближе, и иллюзия рассеялась.

Не Джеффри, поняла она, стараясь успокоиться, его дядя. Просто у них очень похожи голоса. О, призрак сэра Исаака, а она-то подумала…

– Я с трудом узнал вас в этой одежде. Вы куда-то собрались? – спросил Джосс Уэнтуорт. Его слегка тронутые сединой волосы блестели на солнце. Никуда не делась и фирменная вежливая улыбка, но что-то все же было не так. И Лилиан почувствовала себя неуютно – возможно потому, что он улыбался почти как Джеффри.

И в то же время совершенно иначе. Ей раньше не приходило в голову сравнивать этих двух мужчин, но теперь, на мгновение приняв одного за другого, она отчетливо видела разницу. Улыбка Джеффри всегда затрагивала глаза: они светились добротой, шедшей от сердца, – а у этого Уэнтуорта улыбались только губы. Выражение его лица было фальшивым, как маска.

Она отбросила неприятную мысль, объяснив себе, что ошибается: просто не ожидала встретить одного из родственников Джеффри.

– Я… – Что можно сказать? Правду. Все равно она скоро станет известна. – Да, я решила, что брак с лордом Стратфордом меня не устраивает, поэтому возвращаюсь домой, в Челмсфорд.

Дядя Джеффри сморщил лоб – в точности как племянник.

– А он знает об этом?

Лилиан бросило в жар, но она упрямо вздернула подбородок.

– Нет, пока не знает, но очень скоро узнает. – Когда – если – он станет ее искать, то сразу поймет, что она уехала.

Джосс Уэнтуорт нахмурился и снова стал похож на племянника, но что-то в нем был другое… Раздражительность? Агрессивность?

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Я высоко ценю вашу заботу, но так будет лучше. – Лилиан опять повернулась к лошади и поставила ногу на мостик.

– Я не могу позволить леди ехать на полудохлой наемной кляче.

Лилиан подавила вздох. Похоже, преувеличенное понятие о чести у них семейное. Но сейчас не время для споров. Она открыла рот, чтобы попросить оставить ее в покое, но он не дал ей сказать ни слова:

– Послушайте, не буду утверждать, что понимаю, почему вы решили уехать. Хотя, конечно, мой племянник может быть утомительным.

Продолжая улыбаться, он привязал лошадь Лилиан к столбу. Она нахмурилась, наблюдая за его действиями, а он взял ее под руку и повел через двор.

– Я считаю, что вы должны остаться и разобраться, что стоит между вами и моим племянником, но понимаю: это не мое дело, – поэтому настаиваю, чтобы вы позволили мне проводить вас до места назначения.

Лилиан попыталась высвободить руку, но пальцы Джосса оказались на удивление цепкими. Ей не хотелось показаться грубой, и она сдалась: в конце концов, Уэнтуорт знает, что для нее лучше, – но все же буркнула:

– В этом нет никакой необходимости, я привыкла путешествовать в одиночестве. Уверяю вас, все будет в порядке.

Джосс не останавливался и тащил ее за собой. Они вышли за каменную арку прямо к большой черной карете. Странно, но почему-то на ней не было герба Уэнтуортов.

– Только так я могу заверить Джеффри, что его суженая добралась до дому в целости и сохранности.

Ну все, с нее хватит. Она все решила, все понятно объяснила, но этот человек не желает слушать. Все ее попытки высвободиться не увенчались успехом – он держал ее так крепко, что, вероятно, останутся синяки.

Какого черта?

– Сэр, отпустите меня!

Уэнтуорт подтащил ее к карете и распахнул дверцу.

– Вы едете со мной.

Эти слова были произнесены таким угрожающим, даже зловещим тоном, что Лилиан похолодела.

– Нет.

Джосс дернул ее за руку так сильно, что плечо взорвалось болью. Похоже, вывих? Лилиан ахнула.

– Я же сказал: ты едешь со мной. И веди себя тихо.

Взгляд Лилиан метнулся к кучеру: на козлах сидела огромная туша – груда то ли жира, то ли мускулов. Он наверняка слышал ее крик, но даже не повернул головы.

Уэнтуорт швырнул ее внутрь, сам забрался следом и, устроившись у самой дверцы, чтобы блокировать выход, постучал в потолок. Карета сразу тронулась. Боже правый, что происходит? Неужели дядя Джеффри ее похитил? Но почему? Определенно не для того, чтобы вернуть племяннику сбежавшую невесту.

– Чего вы хотите?

– Где корсет Клеопатры?

– Что? – Шок буквально пригвоздил Лилиан к месту. Откуда Уэнтуорт знает о сокровище? Подслушал ее разговор с Джеффри?

– Не смей играть со мной, дрянь! – рыкнул Джосс и опять вцепился в ее руку. – Куда твой папаша его дел?

Отец спрятал сокровище? Лилиан почувствовала, как к горлу подступила тошнота, но все же попыталась осмыслить слова негодяя. Он явно хорошо знал, о чем говорил, – такое невозможно подслушать.

Покосившись на Уэнтуорта, она была поражена, как изменилось его лицо: фальшивая улыбка превратилась в оскал. Возможно, он и есть шантажист?

Лилиан вспомнила рассказ старого камердинера об отравлении. Быть может, убийца не графиня, а Уэнтуорт?

Мысли мелькали, сменяя одна другую, путались. А что, если она права и последняя записка, заманившая ее отца в ловушку, – подделка?

«Куда твой папаша его дел?» Лилиан кипела от гнева. Уэнтуорт может знать, что именно ее отец спрятал сокровище, только если пытался его добыть, но не преуспел, и возможно, за это и убил.

А потом убил собственного брата, чтобы скрыть свое черное дело. Или ради денег, приготовленных для покупки сокровища.

И вот теперь она оказалась в ловушке. Что он собирается с ней сделать? Она посмотрела на дверцу, потом на мужчину, преграждавшего ей путь к спасению. Ничего нельзя предпринять, пока карета не остановится, – значит, надо выиграть время.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – постаравшись не показать свой страх, как можно спокойнее проговорила Лилиан.

Уэнтуорт достал из-за пазухи большой пистолет и упер дуло ей в грудь.

Лилиан от ужаса перестала дышать. Да, он убийца, и если она что-нибудь не придумает, то станет его следующей жертвой.

– Ты лжешь! – рявкнул Джосс и сильно ткнул ее пистолетом.

– Ну хорошо: я знаю о существовании корсета, но у меня его нет.

Уэнтуорт злобно прищурился, но в его глазах Лилиан безошибочно распознала отчаяние. Отчаявшиеся люди не останавливаются ни перед чем. Она поняла: надо срочно что-то сказать, что угодно, иначе он пристрелит ее и никто никогда не узнает, куда она делась.

– Но я знаю, где он.

Дяди Джосса нигде не было. В доме царил хаос. Слуги сбились с ног, упаковывая вещи готовившихся к отъезду гостей, а сами гости поспешно завтракали. Никто не мог вспомнить, видел ли неизменного спутника графини, и если видел, то когда это было. Джеффри искал везде, даже в части дома, отведенной для слуг, но ему удалось выяснить лишь одно: старый лакей дяди тоже отсутствовал.

Мать, игнорировавшая его с тех пор, как было объявлено о женитьбе на Лилиан, нарушила обет молчания и сообщила, что не видела Джосса со вчерашнего вечера.

Джеффри направился в гостевое крыло с намерением, прежде чем продолжить поиски, предупредить Лилиан, чтобы оставалась в своей комнате. Если Джосс заподозрит, что она знает о местонахождении сокровища, ей может грозить опасность.

Подойдя к ее комнате, он постучал в дверь. У Джеффри не было желания порочить репутацию Лилиан своим не вполне обычным визитом, но он должен был предупредить об опасности. К тому же они через три недели поженятся, так что небольшое нарушение этикета простительно.

Посмотрев на часы, Джеффри постучал громче.

Дверь приоткрылась, и в щелке показалось испуганное лицо кузины Лилиан – Пенелопы. Увидев графа, она удивленно округлила глаза, и он сообщил:

– Мне необходимо поговорить с Лилиан.

Мисс Беллшем растерянно заморгала, но не произнесла ни слова. Джеффри понял, что она тянет время. Что-то произошло. И он должен знать, что именно. Набрав полную грудь воздуха, он выпрямился во весь свой немаленький рост и рявкнул:

– Мисс Беллшем, я требую!..

– Ее нет, – выпалила Пенелопа, сверля его на удивление враждебным взглядом. Странная сила духа для нежной юной леди.

– Что вы имеете в виду?

Девушка распахнула дверь и, жестом пригласив его войти, величаво прошествовала к тумбочке у изголовья кровати, открыла дверцу, которая громко протестующе скрипнула, что-то достала и, вернувшись, протянула руку ладонью вверх.

На него немигающе уставился аметистовый глаз в золотой оправе. Джеффри вспомнил, с какой любовью выбирал это кольцо, как радовался, что аметист изумительно подойдет к потрясающим глазам Лилиан, женщины, которую он любил… тогда любил…

– Я имею в виду, что ее нет. Уехала. Сбежала. Покинула пределы дома. – Мисс Беллшем взирала на Джеффри глазами обвинителя, уверенного, что все случившееся только его вина.

Когда он осторожно взял кольцо с ладони мисс Беллшем, оно показалось ему тяжелым и холодным, как стальной клинок, нацелившийся прямо в сердце.

– Она вам что-нибудь сказала?

– Нет. Когда я утром проснулась, ее половина кровати была пуста.

Отвергнут, понял Джеффри. Она покинула дом, не сказав ни слова, после того как согласилась выйти за него замуж. Он, конечно, видел, что ее не радует предстоящий брак, но ведь она сказала «да»! Черт бы ее побрал!..

– Вчера вечером она выглядела очень несчастной, – обвиняющим тоном выпалила мисс Беллшем. – Я знаю Лилиан всю свою жизнь, но ни разу не видела ее плачущей… до того как она познакомилась с вами, а вчера она весь вечер рыдала.

Джеффри поморщился, вспомнив те ужасные слова, которые говорил ей последние несколько дней. Не доставило ему удовольствия и решение демонстрировать ей свою холодность. Она поэтому уехала? Он вынудил ее к этому грубостью и высокомерием?

Проклятье! Но это был единственный известный ему способ защититься. Осознание этого ничуть не улучшило его самочувствия.

Он взглянул на мисс Беллшем, собираясь спросить, но опасаясь услышать ответ.

– Она сказала почему?

– Нет. Но я беспокоюсь. Она была очень несчастна и еще встревожена. И загадочна. – Девушка нахмурилась. Это выражение казалось совершенно неуместным на ее всегда открытом радостном лице. – Она сказала, что, как бы ни сложились обстоятельства в дальнейшем, надеется: люди поймут ее поступок и не станут судить слишком строго. – Пенелопа тряхнула головой. – Я могу только предположить, что речь шла о разрыве помолвки, но в этом нет смысла!

«Она надеется: люди поймут ее поступок и не станут судить слишком строго». Что она захотела сделать? Покинуть мужчину, за которого собиралась замуж? Разве только ее согласие – очередная уловка, чтобы успокоить его до тех пор, пока она не соберет все доказательства, чтобы отомстить за своего отца?

Вся кровь отхлынула от лица Джеффри. Проклятая ведьма! А что, если она вернулась в домик у озера и забрала письма? Ей не потребуется много времени, чтобы их найти. Умная чертовка. А что потом? Она хочет заставить его семью заплатить за все зло, что ей причинили?

Джеффри закрыл лицо руками. Ему следовало догадаться. Лилиан приехала в Сомертон-Парк, чтобы раскрыть убийство своего отца и добиться правосудия. Она слишком многое поставила на карту, а он расстроил ее планы. Он должен был знать, что она не остановится на полпути, не позволит заткнуть ей рот.

И все же он ее понимал. Еще не будучи уверенным, что его отца убили, Джеффри собирался перегрызть горло дяде, своему последнему оставшемуся в живых родственнику мужского пола, если потребуется, чтобы вытрясти из него правду.

Несмотря на это, он чувствовал себя идиотом. Ах если бы только он не открыл ей свое сердце… но это как дверь: открыть легко – захлопнуть трудно. Джеффри поморщился. Он годами наблюдал, как мучился его отец от неразделенной любви, и сам не уберегся от того же? Да, он явно недооценил, как это больно.

– Ты, должно быть, считаешь меня дураком – ведь только не слишком умный человек мог привезти тебя обратно в Сомертон-Парк, – скептически прищурившись, заявил Уэнтуорт. – Но я отвезу тебя совсем в другое место, где нам никто не помешает… разговаривать.

Лилиан старалась казаться бесстрастной, хотя ее сердце бешено колотилось, а во рту было так сухо, словно она проглотила осушающий реагент.

– Вы следили за мной утром, – сказала она уверенно: иначе и быть не могло. – И знали, что сокровища у меня с собой нет.

Уэнтуорт фыркнул.

– Я точно знал, что ты нашла сокровище и решила с ним сбежать, чтобы обогатиться самой.

– Вы не правы, – возразила Лилиан и мысленно похвалила себя за то, что голос не дрожит. – И одновременно правы. Я действительно нашла ключ к местонахождению сокровища, но знала, что не смогу достать его, не привлекая внимания.

У нее была одна надежда – убедить Уэнтуорта, что только она одна знает, где сокровище, но сначала необходимо сделать так, чтобы он отвез ее в Сомертон-Парк, поэтому она продолжила:

– Я уехала и ничего с собой не взяла, только оставила оскорбительную записку, которая не могла не задеть гордость Стратфорда.

Она оставила только обручальное кольцо, потому что была слишком расстроена, чтобы пытаться облечь свои чувства в слова. Лучше полный разрыв без объяснений и скандалов.

– В этом и заключается вся прелесть моего плана. Я написала Джеффри, что возвращаюсь домой, и потребовала, чтобы он меня не искал. Вы же знаете, как много для него значит долг и честь. Он ожидает, что все люди будут делать именно то, что говорят. Конечно, ваш племянник будет зол и не сможет не броситься в погоню – наверняка устремится в Лондон, не подозревая, что я совершила круг, вернулась и достала сокровище. Прежде чем он поймет, что его обвели вокруг пальца, я уже буду далеко.

Брови Уэнтуорта поползли на лоб, губы сжались в тонкую линию, и Лилиан внутренне напряглась, ожидая, как он воспримет ее смехотворное объяснение.

Она видела, что он напряженно размышляет, не зная, насколько ей можно доверять. «Пожалуйста, пожалуйста…»

Она понимала, что у нее только один шанс. Джеффри ей не доверяет. Обнаружив ее отсутствие, он сразу заподозрит, что она обвела его вокруг пальца, и отправится в домик у озера за письмами отца. Если удача от нее не отвернется, он появится в доме после них с Уэнтуортом, и тогда она будет спасена. Так что придется постараться и убедить Уэнтуорта, что ключ к сокровищу там.

– Значит, я был прав относительно тебя. Ты использовала Джеффри, чтобы найти сокровище, – констатировал Уэнтуорт.

– Конечно. – Лилиан безразлично пожала плечами. – Надеюсь, вы не думаете, что я всерьез собиралась выйти замуж за человека, члены семьи которого повинны в смерти моего отца? – На всякий случай: надо же продемонстрировать жадность, – Лилиан фыркнула. Жадность к жадности. Не исключено, что, если постараться быть максимально убедительной, ей поверят. – Сокровище принадлежит мне по праву – за все, что ваша семейка у меня отняла. – Опустив глаза на дуло пистолета, которое все еще упиралось ей в грудь, она медленно проговорила: – Но я могу и поделиться, если аргументы будут весьма… убедительными.

Уэнтуорт засмеялся и приказал кучеру поворачивать к Сомертон-Парку, а Лилиан едва не разрыдалась от облегчения.

– Боюсь, дорогая, мои долги съедят почти всю стоимость сокровища, а оставшаяся часть мне понадобится, чтобы покинуть Англию. Так что тебе ничего не достанется. Между тем, поскольку я намерен убраться подальше от этих берегов, кое-что все-таки можно тебе оставить – жизнь например, – если добудешь сокровище и отдашь мне без шума.

Лилиан ни на секунду не поверила лживому мерзавцу, но сделала вид, что обдумывает его предложение. Посчитав, что времени прошло достаточно, она тяжело вздохнула и с выражением безысходности в голосе пролепетала:

– Вы не оставляете мне выбора…