Глава 21

Алек спорил – тихо, чтобы не помешать Мэри, – с Оливером, но мальчишка упрямился. Никаким образом нельзя было уговорить его пустить Алека к Мэри, он стоял на своем – и все. Дверь не захлопнулась перед лицом Алека только из-за того, что был поздний час, но если бы не это, она вполне могла бы захлопнуться.

Алеку понадобилось некоторое время, чтобы заставить Бауэра собраться и уехать подобру-поздорову, куда угодно. Алеку было все равно, в какое именно место поедет доктор после того, как отельный кучер, которого он разбудил, отвезет его подальше от Мэри Арден. Шел уже второй час ночи, и костяшки пальцев Алека ныли от синяков. Без драки Бауэр уехать не захотел.

Зато он уехал без своей отмычки. Алек конфисковал все фотографии и письма, спрятанные в его ящике для носков, и вывернул все карманы Бауэра – на случай, если тот припрятал в них что-нибудь, компрометирующее кого-то. Ключ вызвал блеск в глазах Бауэра, что не сулило ничего хорошего будущим гостям отеля. Алек намеревался выставить Бауэра из консорциума по закону. Ну а пока он должен убедиться в том, что доктор не проникнет еще в чью-нибудь комнату.

Холодный ключ горел в ладони Алека. Осмелится ли он побеспокоить Мэри и навлечь на себя гнев Оливера? Алек испытывал почти болезненное желание убедиться в том, что с ней все в порядке и она в безопасности.

А еще у него было желание извиниться. Это из-за него она попала в лапы чудовища. Никакой чек не стоит того, что Мэри пережила сегодня вечером, и Алек должен как-то отблагодарить ее. Хорошо, что ее тетя уехала, а то она пустила бы его кишки на подвязки.

Эдит ничего не писала в своем дневнике о том, что ее опоили наркотиком. Возможно, Бауэр делал это не со всеми своими жертвами – наверняка одних завоевать было сложнее, чем других. Но Алек должен был заподозрить, на что способен этот тип.

Алек прислонился к стене коридора. Надо бы пойти спать и оставить прошлое позади хотя бы на одну ночь. Может быть, Эдит не явится к нему во сне в полной панике, а если и явится, то на этот раз он ее выслушает. Месть не доставляла ему удовольствия теперь, когда он не смог позаботиться о другой женщине, которая находилась под его покровительством. Мэри Арден удалось спастись, выскочив сквозь узкую щель, ведущую к спасению, но он виноват в том, что недооценил Джозефа Бауэра.

Он должен увидеть ее, пусть даже спящей. Алек вставил отмычку в замок и нажал на дверную ручку. Возле кровати горела медная лампа, что значительно облегчало его задачу. Мэри казалась ужасно маленькой в своей постели, а ее лицо было таким же белым, как одеяло. Между ее бровями залегла морщинка, словно она пыталась во сне разгадать какую-то загадку, а ее коса в полумраке была темнее, чем обычно. Алек протянул руку, чтобы прикоснуться к лежащему на подушке завитку на конце косы, – он был влажным. Должно быть, она приняла ванну после их ухода, чтобы смыть следы Джозефа Бауэра со своей кожи и даже с волос. Сердце Алека сжалось от горечи.

Алек спросил себя, всегда ли Мэри спит со включенным светом, или события прошедшего вечера так напугали ее, что она видит опасность даже в тенях? Еще один груз на его душу.

Что ж, он увидел ее и может быть удовлетворен. Алек сделал шаг назад и споткнулся обо что-то мягкое. Подушка. Вещь абсолютно безопасная, но тем не менее он быстро выругался. Даже этого тихого ругательства, увы, оказалось достаточно для того, чтобы разбудить Мэри. Она села в постели, широко распахнув глаза.

Дьявольщина! Быстро сбежать из ее спальни не удалось, и, судя по выражению ее лица, он сейчас получит вполне заслуженный выговор.

– Это всего лишь я, Мэри, – шепотом проговорил Алек. – Не тревожься. Я ухожу.

Она недоуменно заморгала.

– Ч-что ты здесь делаешь?

У нее хватило здравого ума говорить тихо. Оливер прибежит сюда со скоростью света, если смежная дверь все еще не заперта. Но Алеку не хотелось причинять мальчишке боль, если придется защищаться. Но и сама Мэри может встать и ударить его.

– Я зашел посмотреть, все ли с тобой в порядке, – объяснил Алек. – Все хорошо?

– Все было хорошо, – ответила она. Морщинка между ее бровей стала глубже. – Уходи!

– Не могу. Точнее, не уйду, пока не скажу того, что должен сказать. Мне очень жаль, что прошлым вечером все так вышло. Это из-за меня ты была в опасности, и я не думаю, что когда-нибудь смогу простить себе это. – Слышит ли она искренние нотки раскаяния в его голосе?

– Он уехал?

Можно и не спрашивать, о ком она говорит.

– Да. Я сам посадил его в фургон.

Мэри взглянула на его руку. В ней в свете лампы по-прежнему поблескивала отмычка.

– И украл его ключ, – проговорила она.

– Чтобы защитить тебя и других постояльцев. – Алек уронил ключ на прикроватную тумбочку. – Я воспользовался им лишь потому, что Оливер не впускал меня. Он сказал мне, что ты легла спать, но я должен был увидеть тебя своими глазами.

– Мне понадобилась целая вечность, чтобы уснуть, – недовольно промолвила Мэри.

– Я могу посидеть с тобой, пока ты не заснешь снова. – Он сможет быть рядом и бодрствовать.

И попытается сдержать свои руки.

Мэри приподняла рыжеватую бровь.

– Да, это поможет мне расслабиться, – язвительно проговорила она. – Такой великан, как ты, в изножье моей постели будет следить за каждым моим вдохом, за каждым движением.

Он не мог даже рассердиться на нее за это сравнение. Неуклюжий увалень!

– Клянусь, я не скажу ни слова.

– Это ни к чему, – заявила Мэри. – Я и без того буду чувствовать, что ты рядом. – Она заправила за ухо выбившуюся из косы прядку волос. – Но, думаю, нам все же стоит потолковать. О понедельнике.

Сердце Алека подскочило в груди. Он уже думал об этом – она не сможет лечь с ним или с кем-либо другим в постель в понедельник. Возможно, она вообще никогда не сможет быть с мужчиной.

– Нам не нужно ничего делать. Обещаю не прикасаться к тебе, если только ты сама этого не попросишь. И я не буду ждать твоих прикосновений. Не думаю, что после того кошмара, который ты пережила, в тебе сохранилось доверие к мужчинам.

Ее губы сложились в ровную букву «о».

– Как ты догадался, что у меня в голове?

– Я же не полный болван. Будь я на твоем месте, я бы швырял в тебя всеми бьющимися предметами за то, что ты втянула меня в эту историю. Однако ты заслуживаешь отдыха после того, что произошло. Да, в моем доме не хватает слуг, но я сам позабочусь о твоем комфорте.

– Ты хочешь стать горничной леди? – Мэри уже почти улыбалась.

– Не просто какой-то там леди, Мэри. Твоей горничной. – И черт его побери, если он не собирается выполнить своего обещания. Ее нынешняя уязвимость взывала к его гордости, и он понимал, что ее смелость пока что отступила.

Подтянувшись на руках, Мэри села поудобнее. На ней была простая и скромная ночная рубашка, застегнутая до подбородка. Подумав о том, что это потрясающе привлекательная вещица, Алек тут же мысленно отругал себя за это наблюдение. Если он хочет, чтобы она ему доверяла, он должен сдерживать свои животные инстинкты.

Мэри едва не изнасиловали. Разумеется, ей не хочется ехать в Рейнберн-Корт, чтобы воплотить в жизнь собственную сумасшедшую идею. Алек осторожно сел на край кровати, изо всех сил стараясь казаться поменьше.

– Все будет хорошо, Мэри, – промолвил он. – Несколько дней на свежем горном воздухе, хорошая еда и…

– А я-то думала, что твоя экономка ушла.

Черт! Не будет же он в самом деле предлагать ей все, что есть в доме. Может, похитить на неделю одну из кухарок в отеле?

– Мы справимся. Там есть одна девочка. Кэти. К тому же мой лакей Мак – мастак в кухонных делах, да и вообще на все руки мастер. Единственное, чего он не хочет делать, так это водить машину.

– У тебя есть машина? – В голосе Мэри зазвучал неподдельный интерес.

– Конечно. Точнее, две. Одну я держу в городе, а одну – здесь. Сейчас мой двухместный «пегас» стоит в гараже отеля. Я думал, что завтра повезу тебя на нем в Рейнберн-Корт. А потом мы сможем отправить экипаж за Оливером и Маком. Из моей конюшни еще никто не ушел. – У него работала целая команда молодых конюхов, которые ели больше лошадей.

Мэри нахмурилась еще сильнее. Как он собирается со всем справиться?

– Не знаю, разумно ли это, – сказала она. – Не показался бы наш отъезд сговором.

– Что может быть более естественным, чем предложить семье Арден, пережившей такую беду, короткий отдых в Рейнберн-Корте? Это меньшее из того, что я мог бы сделать для вас как гостеприимный горец. Не можешь же ты здесь остаться.

– Нет, разумеется, нет. – Мэри снова откинулась на подушки. – Вообще-то я думала вернуться к работе. То есть в Лондон.

Немыслимая идея! Алек твердо взял Мэри за руку.

– Я и слышать об этом не хочу, Мэри. Ты нуждаешься в отдыхе.

– Насколько я помню, я как раз отдыхала перед тем, как ты ко мне вломился. – В ее словах не было иронии, и она не попыталась высвободить руку.

Алек посмотрел на нее – пухленькую, белую, без колечек. Это умелая маленькая ручка, которая находится в безопасности в его руке. Как ни странно, он тоже ощущает себя в безопасности, когда держит ее.

– Я не хотел напугать тебя, – сказал он.

– Да я и не испугалась вообще-то.

– Вы – смелая женщина, мисс Арден. Я… я вами восхищаюсь!

– Благодарю вас, лорд Рейнберн. Наши чувства взаимны. Вы остановили злобного хищника, и руководство отеля должно быть вам благодарно.

В понедельник он отправит в консорциум все его письма. Языки сплетников тут же сорвутся с поводков, и доверие, которое общество питало к Бауэру, окажется подорванным. Угрозы написать о нем в газете Райкрофта, а также возможных законных действий, предпринятых судьей Уитли и его другом-барристером, должно хватить на то, чтобы изгнать Бауэра из бизнеса.

И тайна Эдит останется не раскрытой.

– Я понимаю, почему ты хочешь забыть обо всем, но я бы очень хотел, чтобы ты немного погостила у меня.

Алек почти видел, как в ее голове крутились маленькие моторчики, когда она обдумывала его слова. Он сжал ее руку.

– Прости меня, – вымолвил он. – Я надоедаю тебе, не так ли? У меня нет права просить тебя о чем-то после того, что ты пережила. Забудь о том, что я говорил. Забудь, что я приходил. – Алек хотел было встать, но Мэри не отпустила его.

– Ш-ш-ш… Не уходи в приступе великодушия, – тихо проговорила Мэри. – Ты действительно имел в виду, что останешься со мной, пока я не усну?

– Да.

Мысли Мэри понеслись вскачь. Кровать узкая, а Алек – нет.

– Если бы я могла положить голову тебе на плечо…

– Это была бы честь моему плечу. – Они уложили между собой подушки и одеяла.

– Наверное, тебе лучше снять галстук.

Да, лучше. Тем более что он забрызган кровью. За галстуком последовали туфли и пиджак, но Алек чувствовал, что больше одежды ему снять не позволят. Он изогнулся – не то чтобы лег, но и не сел. Приютившись на согнутой руке Алека, Мэри вздохнула.

Это все. Ни добродушного подшучивания, ни болтовни, ни поцелуев, ни еще чего-то, более теплого. Ни разу в жизни Алек не проводил ночь с женщиной в таких непорочных, почти братских объятиях. Он усмехнулся про себя. Даст бог, она не заметит его эрекции и не ощутит яростного биения его сердца.

Скоро Мэри ровно и спокойно задышала, и Алек слышал ее дыхание. Как он завидовал тому, что она смогла заснуть после того, что они пережили прошлым вечером! Потянувшись, он погасил лампу свободной рукой, и комната погрузилась в сумрак. Осталось не так уж много времени до того, как над горами взойдет солнце и начнется новый день. Алек с нетерпением ждал того мгновения, когда повезет Мэри на машине по извилистой дороге в Рейнберн-Корт. Он гордился своим домом, начиная от миниатюрной замковой сторожки у ворот и заканчивая целыми акрами крытой шифером крыши, на которой он мальчиком играл, к большому неудовольствию его няни. Он, Эван и Ник были большими озорниками в детстве и, признаться, не слишком-то изменились с тех пор.

Хотя нет, Алек пытается быть более сдержанным. Он держит в объятиях молодую женщину и даже не расстегнул пуговицы на ее ночной рубашке, не похитил у нее поцелуя. Мэри поверила в то, что он будет оберегать ее, и он сделает все, чтобы оправдать ее доверие.

Закрыв глаза, Алек сосредоточился на тьме вокруг себя. От него пахло «Букетом Бленхейма» и хозяйственным мылом. Он услышал тихое похрапывание. Почувствовал, как Мэри вздрогнула рядом с ним. Крепче прижав ее к себе, он уткнулся подбородком в ее голову и начал считать овец и травинки. Но никак не мог успокоить свой ум, а его тело пылало от желания получить то, что пока не может ему принадлежать. А возможно, не сможет никогда, и это только его вина. Женщины – чувствительные существа, достаточно посмотреть хотя бы на то, как они себя ведут при виде безобидной мышки. Запрыгивают на стулья и кричат. А Мэри стала беспомощной жертвой Бауэра, которая не могла ни прыгать, ни кричать. Так что может статься, она никогда не преодолеет свои страхи.

Эдит так и не перестала бояться Алека, даже когда он был готов на все, только бы дать ей то, чего ей, по его мнению, хотелось. Возможно, он обречен, когда дело касается слабого пола.

Ха! Алек представил, как острый локоток Мэри ударяет его в живот. Она, конечно, маленькая, но далеко не слабая. Завтра они смогут начать сначала и выбросить из головы как самого Бауэра, так и отель «Форзит пэлас».