Глава 1
Лондон, Маунт-стрит
31 мая 1904 года
Мэри Ивенсон устала. Устала от дымчато-серых очков, прятавших ее ореховые глаза. Устала носить вызывающий зуд парик, который скрывал ее каштановые волосы. Устала от проблем, полными мешками прибывающих к ней всякий раз, когда почтальон звонил в дверь.
Но особенно она устала от своей тети Мим, которая и была настоящей Мэри Ивенсон и отказывалась уйти на покой.
Каждый день, когда Мэри запирала кабинеты агентства «Ивенсон эдженси» и с трудом поднималась по лестнице в расположенные наверху элегантные меблированные комнаты, ей приходилось сталкиваться с вопросами тети Мим и с подагрической ногой тети Мим. Именно подагрическая нога не давала жить им обеим. Мим управляла своим агентством по трудоустройству и человеческими жизнями с 1888 года, после удачной карьеры экономки герцога. Но вместо того чтобы после сорока лет успешной службы его семье отдыхать в красивом коттедже, подаренном ей герцогом на пятидесятипятилетие, Мим Ивенсон продала его, забрала свои сбережения и завела бизнес в Лондоне. Она знала, что нужно большим – и не очень большим – домам с точки зрения хорошей прислуги.
А еще ей было известно, что нужно легкомысленным светским девушкам, – у нее был опыт: она помогала выдавать замуж пять трудных дочерей герцога, так что Мим Ивенсон и сама не смогла бы сосчитать, сколько ночей провела, обсуждая причуды молодых джентльменов. Аккуратность, сообразительность и здравый смысл делали Мим Ивенсон незаменимым специалистом в области разрешения различных домашних катастроф.
Но однажды утром в 1900 году, как раз в то мгновение, когда наступило время объявить о начале нового тысячелетия, ее большой палец стало подергивать. А вскоре к нему присоединились и другие пальцы. И лодыжка тоже. Так что теперь она с большим трудом поднималась со стула, чтобы проковылять до окна и понаблюдать за движением на Маунт-стрит. Уже и речи не было о том, чтобы спуститься вниз к своему процветающему бизнесу и опросить лакеев или встретиться в своем личном кабинете с какой-нибудь мамочкой и обсудить с той, как ее дочь попала в скандальную историю с обнищавшим музыкантом, который настойчиво играл регтайм, вместо того чтобы исполнять Рихарда Штрауса.
Так что четыре года назад Мим пригласила к себе свою тезку-племянницу Мэри, чтобы разделить с ней дом и обучить ее всем тонкостям управления агентством «Ивенсон эдженси». Мэри была старой девой – как и сама Мим, а словечко «миссис» стало почетным обращением к ней как к герцогской экономке, когда она дослужилась до своего поста.
Для Мэри трудно было придумать что-то лучшее: ее родители умерли, а ее брат женился и занимался своей бакалейной лавкой. Впереди у нее было унылое будущее, в котором она ведет кассовый журнал или бесплатно нянчится со своими ужасными маленькими племянниками.
Мэри была разумной молодой женщиной и возлагала большие надежды на жизнь в Лондоне, в которой в ее постели не будет лягушек, а дома ей не придется терпеть бесконечной болтовни властной невестки. На работе она не будет скучать по аромату перезревшей дыни или сомнительной колбасы, и она без сожалений повесит на крючок свой фартук без единого пятнышка.
И лишь когда Мэри прибыла в город, план Мим стал казаться ей не таким уж чудесным. Мим тешила себя надеждой, что в один прекрасный день ее нога каким-то волшебным образом уменьшится в размерах и она сможет вернуться к своему массивному столу из красного дерева в угловом кабинете. И тот факт, что ей было уже за семьдесят, не мог поколебать ее уверенности в том, что компания не может работать без нее и ее хваленой мудрости. Для Мим было крайне важно по-прежнему оказывать прибыльные услуги и не менее важно, чтобы ее клиенты доверяли человеку, оказывающему эти услуги, как они делали всю эту дюжину лет.
А молодая Мэри не выглядела слишком умудренной опытом. Да, у нее широкий лоб и проницательные ореховые глаза, но ее волосы были рыжеватыми, а многие люди считают, что рыжеволосые неуравновешенны. К тому же Мэри была невысока, но хотя тетя Мим была с нею одного роста, нехватка дюймов никогда не мешала ей становиться устрашающей, если ситуация того требовала. Так что если агентству суждено было продолжать работу и процветать, то без маскировки было не обойтись. Поэтому на Мэри и нацепили парик с очками – лишь временно, убеждала ее Мим, до тех пор, пока она снова не встанет на ноги, так сказать. Никто на нее и не взглянет – престарелых женщин в больших черных шляпах кругом хоть пруд пруди; в своей древней вездесущности они кажутся почти невидимыми, так что Мэри могла не опасаться разоблачения.
Для консультаций была тайком призвана целая армия докторов, однако способность Мим вальсировать оставалась такой же, какой была до того, как они поднимались на крыльцо ее дома на Маунт-стрит. А у бедняжки Мэри вообще не было возможности танцевать вальс: она была слишком занята, притворяясь пожилой женщиной, и с каждым днем все больше вживалась в эту роль.
Нужно что-то предпринять.
Но только не сегодня. Потому что сегодня у нее уже… забрали.
Кто-то быстро постучал в матовое стекло с «ледяным» узором в средней части двери ее кабинета, а затем из-за двери показалась голова ее секретаря Оливера Палмера.
– С вами пришел повидаться лорд Рейнберн, миссис Ивенсон, – сообщил он.
Оливер был красивым молодым человеком с безупречными манерами.
Стоя за стойкой регистрации, он производил великолепное впечатление и был невероятно тактичен. Даже если он и подозревал, что Мэри не совсем та, за кого себя выдает, то не показывал этого. У него были собственные тайны.
Оливер искренне рассказал о своей плачевной ситуации – и голоде, – когда Мэри задавала ему вопросы, принимая на работу. Без гроша в кармане он пришел искать другое место, но Мэри оставила его при себе, и для нее он теперь был незаменим. Оливер всегда был в курсе всех светских сплетен. Это именно он снабдил Мэри газетными вырезками о лорде Рейнберне, хотя не сказать бы, что ей стоило напоминать о нем. Она помнила мрачные фотографии на первых страницах изданий.
Несчастный случай, хотя по бокам этих слов стояли невидимые кавычки. Открытое окно. Недостаточные доказательства.
– Боже мой! Я хорошо выгляжу? – Мэри была готова язык прикусить. Она никогда не задавала Оливеру подобных вопросов, какими бы знатными ни были ее клиенты, и он с недоумением посмотрел на нее. В конце концов лорд Рейнберн всего лишь барон. А после того, что произошло в Шотландии, ни одна порядочная женщина даже и думать не стала бы о том, чтобы произвести на него хорошее впечатление.
– Вы, как всегда, хороши, миссис Ивенсон, – кивнул Оливер. – И эта шляпка вам очень идет.
Должно быть, смешно носить шляпу в помещении, но благодаря ей и нескольким шпилькам Мэри удавалось удерживать парик на месте.
– Попросите его войти, – сказала она. – И нам понадобится чайный поднос.
– Будь я на вашем месте, миссис И, я бы предложил этому парню виски.
– Уверена, что ты прав. Так что позаботься и об этом, хорошо, Оливер? – Где-то в кабинете была бутылка солодового виски. В «Ивенсон эдженси» всегда все было под рукой и в руке. Последние четыре года Мэри Ивенсон находила мужей для богатых наследниц, камердинеров для виконтов и даже доярку для маркиза, который, к ужасу собственной кухарки, держал на кухне херефордскую корову. Агентство славилось своей способностью справляться с самыми невероятными поручениями – по сути, ее тетя победила в конкурсе с лозунгом «Исполняющие невыполнимое перед завтраком с 1888 года».
Некоторые представители сословия пэров, вроде этого маркиза, славились своей эксцентричностью. Лорд Алек Рейнберн был не из их числа. Но из-за того, что его прославило, сердце Мэри билось немного быстрее.
Если бы у него была простая проблема с прислугой, он нипочем не пришел бы к ней сам. Так что причина его визита личная. Мэри сомневалась, что Рейнберн ищет себе новую жену, – после кончины старой не прошло еще и года, а скандал, связанный с ее смертью, затихнет еще не скоро. Мэри была не настолько наивна, чтобы полагать, что барон будет сохранять обет безбрачия после всех этих сплетен, однако обращаться за услугами по поискам новой пары для него еще слишком рано.
Откашлявшись, Мэри постучала пальцами в перчатке по столу. Ее руки еще не покрылись морщинами, как следовало бы по возрасту, поэтому она все время была еще и в перчатках. И теперь ее ладони взмокли от пота.
В приемной затих стук клавиш пишущей машинки. Ее девочки-стенографистки, без сомнения, чуть не упали в обморок – незаметно, надеялась Мэри, – когда лорд Рейнберн прошествовал в ее внутренний кабинет. Да и самой Мэри стоило больших трудов не потерять голову вместе с ними, когда Оливер распахнул дверь, чтобы объявить о прибытии лорда Рейнберна.
Разве такого мужчину можно не заметить! Женщина должна быть слепой или мертвой, чтобы никак не отреагировать на его физическое присутствие.
С одной стороны, он был просто огромен, но в лучшем смысле этого слова. Мэри как-то раз была на ярмарке, где показывали «самого высокого мужчину в Британии», но бедняга оказался к тому же еще и самым уродливым в стране. Лорд Рейнберн уродливым не был, чего не скажешь о его наряде. На нем был прогулочный килт из шотландки его фамильных цветов, на которой черное неудачно сочеталось с желтым, что напомнило Мэри о рассерженных пчелах. Черный пиджак облегал его массивные плечи и отлично сочетался с его довольно длинными волосами и аккуратно подстриженной бородой. Мэри вообще-то недолюбливала бороды, но что-то ей подсказывало, что барон под бородой не прячет безвольный подбородок. Его глаза казались черными, как колодец. Он внимательно оглядел Мэри и ее кабинет, а она, качнувшись, поднялась с места и протянула ему руку.
– Добрый день, лорд Рейнберн, – оживленно поздоровалась Мэри, надеясь, что вид у нее такой же уверенный, как и голос. – Не хотите ли присесть? Оливер, пожалуйста, принеси нам напитки, о которых мы говорили. – Ей самой нужно был глотнуть чего-нибудь крепкого – она чувствовала себя расшалившейся школьницей. Он великолепен. Неудивительно, что женщины падают к его ногам.
И из его окон.
Лорд Рейнберн втиснулся в одно из обитых кожей кресел для клиентов. Оно было явно мало для него.
– Благодарю вас за то, что смогли так быстро принять меня, – проговорил барон. – Через несколько дней я должен ехать домой и до отъезда хочу убедиться в том, что вы окажете мне помощь.
– Что «Ивенсон эдженси» может сделать для вас, милорд?
– Я не уверен, что вы можете что-то сделать. Но я бы хотел, чтобы вы попробовали. Не буду ходить вокруг да около. Как вы считаете, это я убил собственную жену?
Мэри быстро вдохнула, а затем на мгновение задумалась над собственным вопросом.
– Это так важно, что я думаю? – спросила она.
– Возможно. Если вы просто возьмете мои деньги и в ответ наговорите мне пустых слов, то мне просто нет смысла нанимать вас, не так ли? Мы, шотландцы, не любим попусту тратить время. Или наше золото.
У Мэри напряглась спина.
– Могу заверить вас, что «Ивенсон эдженси» берется за дела клиентов не для того, чтобы развеселить их и предоставить им бухгалтерские книги. Если мы в состоянии выполнить заказ, то сделаем все возможное для того, чтобы исполнить наши обязательства.
– Итак, вы не скажете, убийца я или нет?
– Боюсь, мне не слишком хорошо известны подробности этого дела, – солгала Мэри. Под письменным столом Оливера лежала целая стопка альбомов с газетными и журнальными вырезками. Один из них был целиком посвящен лорду Рейнберну.
Оливер выбрал именно это мгновение для того, чтобы войти в комнату с серебряным подносом в руках. На нем стоял не только графин с виски, но и милый фарфоровый чайник. Мэри передумала утолять жажду спиртным, решив, что ей нужно сохранить трезвый ум, а потому остановилась на чашке бирюзового чая улуна. К ее удивлению, лорд Рейнберн сделал тот же выбор.
– Спасибо, Оливер! Это все.
– Если я вам понадоблюсь, я за дверью, миссис Ивенсон. Прямо за дверью.
Лорд Рейнберн криво улыбнулся.
– Не беспокойся, парень, я не изнасилую твою работодательницу, – сказал он. – Возможно, в глазах окружающего мира я и шантажист, но у меня есть кое-какие критерии.
М-да. Мог ли он сказать что-то более оскорбительное? Впрочем, ей не стоит обижаться – она же должна выглядеть, как старая форель, однако двадцатидевятилетняя женщина в черной шляпе почувствовала непонятное раздражение. Мэри поставила чашку, отчего часть чая расплескалась на блюдце.
– Возможно, вам лучше рассказать, зачем вы здесь, – вымолвила она.
– Мне на месяц нужна женщина.
Мэри встала и выпрямилась в полный рост, хотя не сказать бы, что его слова показались ей слишком оскорбительными.
– Наше агентство не занимается подбором персонала такого рода, лорд Рейнберн, – тем не менее отрезала она. – Всего доброго.
– Боже, да бросьте вы это высокомерие и сядьте! Я недостаточно ясно выразился. Мне нужна женщина, которая сможет фильтровать гостей в этом новом спа-заведении, где занимаются гидротерапией. В отеле «Форзит пэлас». В северной горной Шотландии. Вы слышали о нем?
Мэри слышала. Во всех лондонских газетах печаталась полосная реклама этого заведения, когда оно открылось в прошлом году. Выстроенное в шотландском баронском стиле, оно могло принять двести посетителей и предоставить первоклассные номера для здоровых клиентов, а также множество видов водолечебных процедур для тех, чье здоровье уже не отличалось большой крепостью. Мэри даже лелеяла надежду отправить туда свою тетушку Мим, но та нипочем не оставила бы агентство в руках одной племянницы.
Справедливости ради стоит сказать, что Мэри получила один удивительно прозорливый совет от своей тети – Мим становилась острой как гвоздь, особенно когда дело касалось хитрых клиентов. И лорд Рейнберн мог бы присоединиться к этому списку, если Мэри выведает, чего он хочет.
– Вы говорите, что ей придется «фильтровать» клиентов, – напомнила она. – Почему бы вам в таком случае не нанять обычного агента, который сможет наводить о людях справки? Я могла бы порекомендовать вам несколько надежных агентств.
– Там везде работают одни мужчины, миссис Ивенсон. Мне нужна женщина, которая сможет расставить ловушку для врача, ведущего там дела. Для человека, ответственного за смерть моей жены, – пояснил лорд Рейнберн.
Мэри перевернула чашку, сожалея о том, что не обладает способностью гадать на кофейной гуще.
– Но почему вы не обратились со своими подозрениями к властям? – поинтересовалась она.
– Ха, какой в этом смысл? Они считают меня виновным, все дело лишь в том, что у них нет достаточных доказательств. Но вот что я вам скажу: мою жену соблазнил этот кусок дерь… этот слизняк, доктор Джозеф Бауэр, – выкрикнул он. – У меня есть дневник жены. Там все записано! Она отдала ему целое состояние за то, чтобы он помалкивал.
Мэри через стол смотрела на барона. Сквозь сероватые линзы ее очков казалось, что его лицо все еще носит здоровый оттенок. Но судя по выражению его лица, лорд был в состоянии сдерживаемой ярости. Не хотела бы она увидеть, как он потеряет над собой контроль. Человек такого размера кого хочешь испугает, даже если лишится хотя бы небольшой части здравого смысла. Трудно представить себе, что его жена осмелилась ему изменить. Наверняка она должна была знать, что это вызовет определенные последствия.
– И чего бы вы хотели от этой женщины?
– Хочу, чтобы она притворилась пациенткой. Бросалась бы моими деньгами и обратила бы на себя внимание Бауэра. Была бы с ним ласкова.
Мэри покачала головой:
– Как я уже сказала, мы не нанимаем леди для работы такого рода, – заявила она.
– Ей не придется траха… м-м-м… вступать с ним во внебрачную связь. Нужно будет только поймать его на каком-нибудь неблаговидном поступке. Например, он попытается убить ее и выдать все за несчастный случай после того, как заставит переписать завещание.
– Сомневаюсь, что кто-либо из женщин, которые обращаются ко мне за работой, захочет стать потенциальной жертвой убийцы, лорд Рейнберн, – сухо проговорила Мэри.
– Разумеется, не надо заходить так далеко, – заверил он ее. – Если Бауэра просто обвинят в том, что он завел романтические отношения с одной из пациенток, этого будет достаточно для того, чтобы погубить его репутацию. Какой муж или отец после этого доверит ему лечение своей жены или дочери? К тому же я буду рядом, чтобы обеспечить безопасность этой женщины.
Рот Мэри слишком долго оставался открытым. Господи, она же выглядит как последняя идиотка!
– Вы?! – переспросила она, собрав остатки здравого смысла.
– Я заказал там номер люкс. Теперь, когда Эдит не стало, я распорядился кое-что изменить в своем доме – Рейнберн-Корте, а отель расположен меньше чем в двух милях от него. Вполне естественно, что я остаюсь там, чтобы присматривать за работами, а отель – единственное достойное место в тех краях, где я могу остановиться. Единственное место для длительного пребывания. Мы немного изолированы от остального мира.
Да, в этом и заключалось главное преимущество этого спа-отеля – в первозданной природе вокруг. Чистый воздух, горы, свежая вода. Достаточное количество диких животных и водопадов, чтобы потрясти любого фотографа-любителя. К тому же туда можно добраться на поезде, который идет до Питкаррана, очаровательного маленького городка, откуда за день можно доехать до отеля в предоставляемой им конной линейке.
Во всяком случае, Мэри казалось, что она читала о чем-то таком в рекламе. Интересно, Оливер сохранил хотя бы одну из вырезок?
– Бауэр меня знает, я заставляю его нервничать, – продолжал лорд Рейнберн. – Он может оступиться и совершить ошибку.
– Да, но не исключено, что он будет вести себя подобающим образом, – заметила Мэри. – Ему известно, что в вашем лице он увидит перед собою врага?
– О да!
Мэри поежилась, заметив блеск в глазах барона.
– Позвольте уточнить, правильно ли я вас поняла. Вы хотите, чтобы доктор Бауэр скомпрометировал себя с одной из пациенток, зная, что вы за ним наблюдаете?
– Эго этого человека… – вы знаете парня-психиатра по фамилии Фрейд? – не знает границ. Он в восторге от себя. Думаю, именно из-за того, что я буду там, он вовсю разойдется передо мной, считая, что я ни черта не смогу с ним сделать. Кто поверит мне, если я скажу про него что-то плохое? Мне, человеку, убившему свою жену? Мне нет веры! – Лорд Рейнберн откинулся на спинку стула и впервые показался Мэри уязвимым. Мэри решила, что ей стоит еще раз просмотреть газетные вырезки, в которых писали про смерть леди Рейнберн.
– Позвольте мне обдумать вашу просьбу, – сказала она.
– У меня нет времени на промедление, миссис Ивенсон, – вымолвил барон. – Если вам не удастся найти мне кого-то, кто сможет сделать это, мне придется нанять актрису. Я знаю нескольких походящих.
Да, Мэри слышала, что он водит знакомство с актрисами. Лорд Рейнберн и его жена большую часть своего брака жили порознь. Неудивительно, что леди Рейнберн искала утешения в объятиях приветливого доктора Бауэра.
– Почему же вы уже этого не сделали? – спросила она.
– Мои знакомые девушки… Знаете, они больше подходят для пения в хоре, чем для того, чтобы изображать богатых наследниц. Мне нужен кто-то свежий. Невинный. Кто-то, кого Бауэр, по его мнению, сможет развратить без всяких для себя последствий. Из того немногого, что мне известно, Бауэр предпочитает губить девственниц, которые потом бывают слишком испуганы, чтобы признаться в собственной глупости.
– Тогда почему же доктор Бауэр обратил внимание на леди Рейнберн? – Едва этот вопрос слетел с ее уст, Мэри поняла, что совершила ошибку. Она видела, как лорд Рейнберн усиленно обдумывает ответ.
Но вместо ожидаемого ею крика он весьма тихо произнес следующие слова:
– Моя жена была очень молодой, когда мы поженились. Утонченной. Она с отвращением думала о супружеских обязанностях. Хотя, возможно, отвращение внушал ей я. А Джозефу Бауэру каким-то образом удалось преодолеть ее возражения.
Несмотря на свою относительную молодость, Мэри Ивенсон редко так удивлялась тому, что ей говорили ее хитрые клиенты. Лорд Рейнберн обнажил перед нею свое сердце. Свою боль. Каким-то образом Мэри поняла, что до сих пор он никогда и никому не говорил правды.
Эдит Рейнберн была девственницей. И дурой.
Мэри приняла решение, надеясь, что потом не пожалеет о нем.
– Я это сделаю, – сказала она. – Я имею в виду, что найду вам кого-нибудь. Когда ей нужно будет выехать в Шотландию?
– Мы не должны приезжать в отель одновременно… Давайте так: пусть ваша девушка приедет через неделю после четверга. Чем скорее мы выведем негодяя Бауэра на чистую воду, тем лучше. У вас уже есть кто-то на примете?
– Да, – кивнула Мэри, надеясь, что тетя Мим одобрит ее сумасбродный план.
Сама Мэри не сумасбродка, напротив, она довольно спокойна. Разумна. Ответственна. Скучна. Но все это должно измениться.
Вытащив бланк контракта, она стала обсуждать с бароном его условия, словно желто-черные пчелы сонно не жужжали у нее в голове.
