Глава 2
— …И случайно нашли ключ. — Глаза миссис Ньюэл пылали, как две пуговки черного янтаря под копной снежно- белых завитков. Она держала в руке медный ключ, покачивая его на изящной ленточке. — В скалах возле аббатства есть множество пещер, и мистер Ньюэл полагает, что это ключ от сундука с сокровищами какого-нибудь контрабандиста. Мы понятия не имеем, кто мог положить ключ в потайное отделение стола, но у мистера Ньюэла несколько предположений.
Фаро Берк вежливо улыбалась, пока миссис Ньюэл излагала предположения своего мужа. Ей потребовались определенные усилия, чтобы изобразить интерес к бесконечным рассказам этой леди. Миссис Ньюэл была веселой и дружелюбной дамой, но ей как-то удавалось говорить сразу обо всем и ни о чем. Возле нее стояла Каролина Карстерс, готовая при первой же возможности снова встрять в разговор. Фаро полагала, что единственный человек, который любит поболтать больше, чем миссис Ньюэл, — это миссис Карстерс, но говорила она исключительно о своих делах. Фаро оглядела галерею в поисках леди Эвелины. Как только хозяйка появится, надо ей пожаловаться на головную боль и удалиться в отведенную комнату. А если учесть долгое общение с нынешней собеседницей, можно быть уверенной, что жалоба будет вполне правдоподобной.
— Пообещайте мне, что расскажете историю этого ключа, мисс Берк. — Миссис Ньюэл взяла Фаро за руку.
Раздался треск статического электричества, и миссис Ньюэл отдернула руку.
— О Господи! Меня так не било током с прошлой зимы. Должно быть, ковры возле камина пересохли. — Миссис Ньюэл подняла подбородок и наморщила нос, будто принюхивалась. — Как странно. В доме все еще сыро от недавних дождей.
— Наверное, это из-за ковров, — сказала Фаро. Она подобрала юбку платья и посмотрела на пол. — Какие чудесные ковры. Как вы думаете, они обюссонские?
— Полагаю, да. — Миссис Ньюэл равнодушно посмотрела на ковер и махнула ключом перед Фаро. — Пообещайте мне, что расскажете историю этого ключа, миссис Берк, — повторила она. — Прошу вас. Я не смогу уснуть, если не узнаю его тайны.
— Она сегодня днем гадала восемь раз, — вмешалась наконец Каролина с улыбкой, которая не могла скрыть раздражения в ее голосе. — Мы не должны так утруждать нашу бедную мисс Берк просьбами давать столько сеансов в один день. Может, сейчас самое время послушать мое выступление.
К сожалению, у Каролины напрочь отсутствовал музыкальный талант, о чем она не подозревала. Она играла и пела перед публикой, которая морщилась и вздрагивала от одного только упоминания о концертах Каролины Карстерс. Миссис Ньюэл бросила на Фаро красноречивый взгляд, умоляющий о спасении.
— Я не хочу, чтобы вы мучились от бессонницы, — сказала Фаро, обращаясь к миссис Ньюэл. Она сняла одну перчатку и протянула руку. — Буду рада рассказать вам его историю, если смогу.
Обычные предметы мало волновали Фаро, и она, как правило, легко контролировала картины, которые возникали словно неясные воспоминания из ее прошлого. Ключ выглядел довольно безобидно, но внешний вид предмета мог быть обманчив.
Миссис Ньюэл положила ключ ей на ладонь, и Фаро облегченно вздохнула. Теплый металл прикоснулся к ее коже и повел в глубь времени, пока в ее голове не возникла библиотечная комната. Фаро закрыла глаза и увидела картины из далекого прошлого.
— Этот ключ принадлежал деду вашего отца, — сказала Фаро, открывая глаза. Казалось, лишь мгновение прошло с того момента, как в ее голове начали формироваться образы, но она заметила, что бокал из-под пунша в руке Каролины пуст, хотя был полон, когда миссис Ньюэл передавала ей ключ. Она не стала размышлять над этой странностью и продолжала рассказывать о том, что увидела. — Он покуривал трубку, и жена сурово осуждала его за эту привычку.
Странное чувство отвлекло Фаро, и она обнаружила, что смотрит на балкон. На человека, которого не видела раньше. Их глаза встретились, и она подумала, что он смотрит на нее уже давно. Наконец он опустил глаза. Она почти чувствовала прикосновение там, где останавливался его взгляд.
Ни один мужчина никогда не смотрел на нее так нагло, так намеренно оскорбительно раздевая взглядом. Ей стало не по себе. Она почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Но, несмотря на смущение, Фаро не могла отвести от мужчины глаз.
Тень скрывала его темные волосы и одежду, но узкий лучик света от пламени свечи упал ему на лицо и осветил глаза цвета расплавленного золота. Его облик напомнил ей картину, увиденную однажды: в залитых лунным светом джунглях посреди буйной растительности лежал умирающий бенгальский тигр. Его глаза смотрели на нее из нарисованных джунглей и светились предсмертным яростным блеском. Мужчина, пристально смотревший на нее с балкона, выглядел не менее опасно. Она вздрогнула от какого-то незнакомого чувства. Вероятно, от страха.
— Ключ как-то связан с трубкой?
Фаро смотрела на миссис Ньюэл, пока смысл вопроса не дошел до ее сознания.
— Да, — сказала она, — это ключ от коробки, которую он прятал за книгами на полке в библиотеке. Кажется, Шекспира. Если коробка все еще в вашей библиотеке, вы найдете в ней трубку и мешочек с табаком.
Восторженный блеск исчез из глаз миссис Ньюэл.
— Мы так надеялись, что он принадлежит контрабандистам. Ньюэл будет ужасно расстроен, когда услышит… — Она повернула голову и поднесла к глазам лорнет. — Нет, я не верю!
Фаро привыкла к скептицизму зрителей, но восклицание миссис Ньюэл заставило ее вздрогнуть.
— С ключом не связано ничего таинственного, уверяю вас. Он отпирает всего лишь табакерку.
— О, я верю всему, что вы сказали про ключ, мисс Берк. — Но неправильно меня поняли. — Она кивнула в сторону дальнего конца галереи. — Я не поверила, что вижу лорда Уатта. Не думала, что сын леди Эвелины появится здесь сегодня. Все знают, что Уатт не любит посещать вечера.
Каролина тоже поднесла к глазам лорнет.
— Вы о джентльмене с темными волосами, который стоит на лестнице?
Миссис Ньюэл кивнула.
Фаро посмотрела в противоположный конец галереи и увидела леди Эвелину и ее сына, спускавшихся по лестнице с балкона. Оба высокие, с темно-каштановыми волосами — у леди Эвелины их уже тронула на висках седина. Можно было безошибочно сказать, что это родственники. Отличались лишь их глаза. У леди Эвелины — темно-голубые, широко распахнутые. У ее сына… гипнотизирующие. Такие глаза невозможно забыть! Его лицо тоже притягивало внимание: правильные волевые черты, темные тени на щеках, означающие, что прошло несколько часов с тех пор, как он брился. Он провел рукой по волосам — жест человека, решившегося выполнить неприятную обязанность.
Леди Эвелина и ее сын направились к ним, и у Фаро гулко забилось сердце.
— Дамы, — начала леди Эвелина, приблизившись к компании, — я с огромным удовольствием представляю вам моего сына, лорда Уатта. — Она с улыбкой повернулась к Каролине. — Уатт, ты уже знаком с миссис Ньюэл, а это мои милые подруги, миссис Каролина Карстерс и мисс Фаро Берк.
Лорд Уатт посмотрел на Фаро и произнес обычное:
— Рад познакомиться с вами, леди.
Она почувствовала, что у нее пересохло во рту. Его вид отнюдь не свидетельствовал, что ему приятно новое знакомство. Его чувственные губы изогнулись в вежливой улыбке, но у нее сразу возникло чувство, что с первого взгляда он невзлюбил ее.
Ей почему-то не хотелось, чтобы этот человек стал ее врагом.
У Фаро возникло странное ощущение. Она ничего не знала о лорде Уатте, кроме того, что многие в Лондоне считают его загадочным, слишком рациональным и серьезным, чтобы позволять себе появляться на бесконечных вечеринках и приемах, которыми наполнена жизнь светского человека. Что касается рациональности, это весьма убедительно подтверждалось. Он не походил на человека, который улыбается легко или часто. И она полагала, что такова его натура. В нем чувствовались спокойная уверенность и сила, приобретенные скорее опытом, чем по праву рождения. Ей было странно, что человек, рожденный в комфорте блэкбернского особняка, имеет столь суровый характер.
— Мисс Берк обладает удивительным талантом, — проговорила миссис Ньюэл. — Она ясновидящая.
— Я слышал, — ответил Уатт, не сводя глаз с Фаро. Голос его, глубокий, красивого тембра, звучал с почти гипнотической силой. — У вас необычное имя, мисс Берк. Откуда оно?
— Это все причуды ее отца, — вмешалась Каролина. — Мисс Берк мне все рассказала. Барон Ротвелл назвал детей в честь своих любимых увлечений: Фаро и Хазард. Представляете, милорд? Получить имя от названия азартной игры!
Уатт не ответил на колкость и даже не взглянул на Каролину. Фаро подумала, что он совершенно не обучен приличным манерам. Так нарочито игнорировать собеседницу! Какая грубость! Но его необычные глаза не отпускали ее.
— Вы разделяете любовь вашего отца к азартным играм, мисс Берк?
— Нет, милорд. Я не играю ни в какие игры. — Ее голос прозвучал слишком застенчиво и как-то по детски для женщины двадцати трех лет, и она удивилась внезапно возникшему желанию убежать. Встречаясь за последние месяцы с огромным числом людей в Лондоне, она считала себя опытной в искусстве общения. Но сегодня вечером почувствовала себя неловкой и неуверенной.
Он оглядел всю ее фигуру с ног до головы, не упуская ничего.
— Ясновидение, по-моему, сродни азартной игре.
— В нем есть элемент неизвестности. — Фаро старалась говорить ровно и спокойно. — О чем я избегаю рассказывать, так это об оружии и любых предметах, так или иначе связанных с насилием. Историю оружия я обычно не вижу, но даже некоторые безобидные предметы иногда оказываются очень… неприятными.
— Месяц назад на вечере в доме миссис Бошам Фаро увидела просто ужасную историю серебряного подсвечника. — Темные глаза Каролины засверкали от возбуждения — многие мужчины находили это очаровательным, но лорд Уатт, похоже, не замечал ее красоты. — Миссис Бошам никому не говорила, что с этим подсвечником связано убийство, виновника которого так и не нашли. А Фаро думает, что это был дворецкий миссис Бошам, который этим подсвечником забил до смерти свою жену. Вы представляете эту сцену? — Каролина никому не дала времени представить эту сцену. — Бедная миссис Бошам. История вызвала такой переполох! Слава Богу, мой концерт заставил всех забыть об этом жутком происшествии.
— Должно быть, у вас замечательный музыкальный талант, если вам удалось всех успокоить.
От этих слов, произнесенных лордом Уаттом, Каролина воспрянула духом.
— Знаете, я перед вашим приходом как раз говорила о своем выступлении. Не хотите ли сами оценить мой талант?
— Я надеялся, что вам понравится прогулка по саду.
Глаза Каролины засияли от восторга. И такой же восторг появлялся в глазах молодой вдовы каждый раз, когда за обедом подавали десерт.
— Я в вашем распоряжении, милорд.
— Отлично. — Уатт кивнул леди Эвелине. — Мама только что сказала, что хотела бы прогуляться по саду. Рискну предположить, что она будет в восторге от вашей компании.
— Но…
— Лучше не придумаешь, — сказала леди Эвелина, заглушая протесты Каролины и беря под руку миссис Ньюэл. — Идемте, милые.
— Но…
— Свежий воздух доставит вам удовольствие. — Уатт сделал знак Каролине следовать за женщинами. — Сегодня чудесный вечер для прогулок. Попросите маму показать вам ее дендрарий.
Каролина стиснула зубы, повернулась на каблуках и поспешила за миссис Ньюэл и леди Эвелиной. Фаро невольно улыбнулась. Но стоило ей взглянуть на лорда Уатта… Что-то хищное снова появилось в его глазах. Они сверкали опасным светом, заставившим ее мгновенно насторожиться.
— Вам я тоже хочу кое-что показать, мисс Берк. — Он направился к обшитой панелью двери, почти сливающейся со стеной, надавил на один край, и дверь открылась. — Давайте уединимся в библиотеке.
— Зачем нам идти в библиотеку? — Фаро окинула взглядом полную гостей галерею. — Это прилично?
— Вполне прилично. Я хозяин, мисс Берк, и могу позволить себе оскорбить гостей любым поступком. Просто есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать вам при меньшем числе свидетелей.
Он взял ее за руку и повел в библиотеку.
Фаро позволила ему сделать это главным образом потому, что почти не сомневалась: лорд Уатт собирается испытать ее способности. В этом не было ничего необычного — мало кто верил в ее странный талант без проверки. Скорее всего враждебное поведение лорда Уатта связано с надеждой, что она не выдержит его испытаний.
Уатт закрыл дверь, замаскированную со стороны библиотеки под книжные полки, прошел к большому креслу и указал Фаро на диван, обшитый дорогим зеленым бархатом. Вся мебель в библиотеке выглядела массивной и явно предназначалась для мужчины. Вдоль трех стен тянулись книжные полки, в высоких окнах отражались вечерние звезды. На длинном столе лежали несколько книг и небольшая стопка газет. Масляные лампы горели на столе и полках, словно цвели маленькие оазисы, но их свет поглощался громоздкой мебелью, и в комнате царил полумрак. Фаро посмотрела на дверь, ведущую в галерею, почти неразличимую среди книжных полок.
— Двери в этом доме заставляют меня немного нервничать, — сказала она, не придумав лучшего способа прервать молчание. На самом деле нервничать ее заставлял хозяин дома. Мрачный взгляд его глаз не пугал ее. Наоборот, она находила его золотистые глаза очаровательными. Ее пугало притяжение, которое она чувствовала к нему. Таким чувствам не было места в ее жизни. Изо всех сил она старалась справиться с собой и вежливо улыбалась. — Даже не знаю, как пройти здесь из одной комнаты в другую.
— Да, дом — как головоломка, со множеством скрытых ходов. Один из моих предков развлекался таким образом. — Уатт произнес это без тени улыбки, потом достал из кармана какой-то предмет и протянул его Фаро. — Недавно я стал обладателем вот этой бутылочки, и мне интересно узнать ее происхождение. Мне сказали, что она будет иметь цену, если я смогу доказать, что это подлинная древняя вещь. Для этого мне нужно связаться с ее прежним владельцем. Может, вы скажете, мисс Берк, как она попала ко мне?
Это была не просьба, а приказ. Фаро сняла перчатку и протянула руку.
— Хорошо, милорд. Я попытаюсь предоставить вам доказательства, которые вы желаете.
Он поджал губы, распознав тайный смысл и сарказм ее слов. Она знала, что он скорее ждет доказательств ее способностей, а не доказательств древности бутылочки. Или, еще вероятнее, доказательств, что ее талант не что иное, как фокус. Он положил маленькую бутылочку ей на ладонь и вопросительно изогнул черную бровь.
Бутылочка была очень необычной. Ее темно-зеленая поверхность сверкала всеми цветами радуги, словно покрытая сотней мельчайших призм. От серебряной крышки как бы стекали по горлышку серебряные полоски, а сама она казалась слишком изящной для нынешнего века.
Любопытство Фаро росло. Она потерла большим пальцем полоску серебра. Бутылочка оказалась теплой, и это тепло распространилось по телу Фаро, словно расплавленный солнечный луч. Затем последовал целый поток ощущений, гораздо более сильных, чем во время ее предыдущих сеансов. Даже таких, каких она никогда не испытывала. Это были чувства влюбленных.
Ее дыхание стало прерывистым, сердце забилось быстрее. Она уже давно не думала о поклонниках или браке, но оставалось любопытство: что значит быть влюбленной? Бутылочка дала ей ответ, рассказывая о любви и желаниях тех, кто владел ею. А их было много. Перед ней промелькнули любовники в современных одеждах, любовники в костюмах прошлых эпох, любовники, окутанные туманом далеко ушедшего времени. Бутылочка была не просто старой. Она была древней.
И она обладала магией. Очень сильной магией.
Фаро открыла глаза и попыталась разжать пальцы, но они не слушались. Затем бутылочка начала светиться, и Фаро уставилась на нее широко раскрытыми от изумления глазами. Белый свет становился ярче, образуя сияние вокруг руки. Боясь, что выражение лица выдаст лорду Уатту ее волнение, Фаро опустила голову и закрыла глаза.
То, что она увидела, было далеко за гранью любого видения, которые когда-либо мелькали в ее голове. Бутылочка, казалось, решила раскрыть ей все свои секреты. Нежные чувства любви сменились шокирующими эротическими картинами. Они возникали перед глазами, вторгая ее в глубоко интимные моменты жизни любовников. Она была в центре каждого чувства и каждого образа, которым владела бутылочка.
Вдруг видения резко переменились.
Новая картина была не про кого-нибудь, а про нее саму, будто она каким-то образом стала частью истории бутылочки. Она видела себя в своей спальне в Блэкберне, возле ее постели горела свеча. А в постели лежал мужчина. Совершенно обнаженный, он крепко держал ее в объятиях. И в этом видении она совсем не стремилась высвободиться из его рук. Лицо мужчины оставалось скрытым тенью, которую отбрасывали занавеси кровати, но Фаро видела, как она трется щекой о его плечо, и ее наполняют ощущения, словно она плывет по теплому морю удовольствия. Рука мужчины гладила ее по спине, и Фаро почти чувствовала его прикосновение здесь, в библиотеке. Затем он приподнялся на локтях, и его лицо осветилось пламенем свечи.
Ее любовником был не кто иной, как лорд Уатт!
Глаза Фаро широко раскрылись, и бутылочка упала на ковер. Фаро почувствовала, что у нее закружилась голова. Уатт протянул руку, чтобы поддержать ее.
— Не прикасайтесь ко мне! — Фаро не ожидала, что ее требование прозвучит так грубо. Но она не знала, сможет ли справиться с собой, если он дотронется до нее. Уатт, вероятно, не понял этого. Он опустил руки, и сочувствие исчезло из его глаз — остались лишь ничего не выражающие золотые озерца. Уатт и Фаро молча смотрели друг на друга, пока она наконец не заставила себя отвести взгляд.
Он нагнулся и поднял бутылочку.
— Ну? Можете ли вы сообщить мне что-нибудь стоящее?
Фаро пыталась собраться с мыслями. Она понимала, что видения пригрезились только ей, но, может быть, он тоже заметил странное сияние вокруг бутылочки.
— Вы видели это?
— Что? — Его брови хмуро сошлись на переносице. — Только не говорите мне, что в этой маленькой бутылке сидит привидение.
— Не привидение. Я не думаю, что это привидение. — Она с опаской оглядела бутылочку, но на его ладони вещица выглядела совершенно безобидно. — Вы видели свечение?
Губы Уатта изогнулись в презрительной улыбке.
— Ваше представление просто замечательно, мисс Берк. Рискну сказать, что во всей Англии нет актрисы лучше вас. Тем не менее спектакль окончен. И ваши фокусы тоже. — Он протянул ей бутылочку. — Если, конечно, вы не скажете, как я получил ее или имя предыдущего владельца.
Она попятилась от него. Вернее, от того, что он держал в руке. Бутылочка была опасна, таила угрозу, но какую именно, Фаро сейчас не могла понять.
— Я не видела эту часть ее истории, милорд. Бутылочка очень старая, ею владело множество людей. Я… я не все видела четко, — солгала Фаро, ибо не почувствовала необходимости сказать правду. — Мне очень трудно читать прошлое предметов, побывавших во многих руках.
— Хотите попробовать еще раз?
— Нет! — Она больше не хотела прикасаться к этой вещице. Фаро чувствовала себя так, словно ее кровь стала гуще и теплее, чем обычно. Головокружение и почти эйфорические ощущения пугали ее. Она смотрела на хорошо очерченный рот Уатта, на небольшую впадинку на щеках, которая превратится в ямочку, если он улыбнется. Черный модный сюртук ладно сидел на нем, но Фаро поймала себя на мысли, что пытается представить мышцы под ним. Особенно в тот момент, когда он развел полы, чтобы положить бутылочку во внутренний карман. Ей потребовались огромные усилия, чтобы понять смысл его слов, ибо каждое его движение отвлекало ее.
— Я так и подозревал, — сказал Уатт. — Моя мать поверила в маленький спектакль, который вы виртуозно разыгрываете. Конечно, она также верит, что воры и разбойники носят черную повязку на глазу и орудуют только на больших дорогах и пиратских кораблях. Ей никогда не приходило в голову, что за столь привлекательной внешностью может скрываться испорченная натура.
«Он считает меня привлекательной?» — изумилась Фаро и вдруг заметила, какие у Уатта красивые руки. Как она раньше не увидела, что он не носит перчаток? Он скрестил руки на груди, и их можно было хорошо разглядеть на фоне черного сюртука. О, какие изумительные руки! Кожа смуглее, чем у нее, ладони большие, с длинными, красивой лепки пальцами. И восхитительно мужественные.
Восхитительно?
Фаро тряхнула головой. Откуда взялись эти мысли? Она взглянула на свои руки и попыталась унять разыгравшееся воображение.
— Я не так доверчив, как моя мать, — продолжал Уатт. — Каковы бы ни были планы, побудившие вас приехать в Блэкберн, я позабочусь, чтобы они не удались. Я бы очень посоветовал вам завязать ваш маленький мешочек с фокусами и вернуться в Лондон завтра же утром.
Она подняла глаза. Обрывки его фраз наконец сложились вместе. Он оскорбил ее! Он угрожает ей!
— Если вы не последуете моему совету и решите остаться, — говорил Уатт, — то пожалеете об этом. Если я узнаю, что вы одурачили мою мать и вытянули с нее хоть фартинг, я позабочусь, чтобы вы отныне никогда не получили приглашения ни в один порядочный дом. Вы будете отверженной, и можете поставить крест на своей репутации.
Фаро стояла спокойно, но колени ее дрожали, и она боялась, что это выдаст ее волнение.
— Вы высказались с предельным откровением, милорд. А теперь простите, мне кажется, будет лучше, если я сейчас же уеду отсюда.
— Согласен. Завтра будет долгий день, и вам нужно отдохнуть. Я скажу маме, что вы плохо себя почувствовали и решили уехать. — Он смерил ее долгим, тяжелым взглядом. Его золотистые глаза светились угрозой. — Спокойной ночи, мисс Берк.
— Спокойной ночи, милорд. — Фаро нерешительно остановилась в дверях и тихо сказала: — Кстати, у вас на плече весьма необычный шрам. Может, когда-нибудь вы мне расскажете его историю.
