Они поселились за городом: в деревушке Нейль, в трех верстах от Парижа. Здесь была настоящая сельская идиллия для влюбленных: маленький дом, большой запущенный сад, жаркая летняя погода, теплые булочки на завтрак, стол в тени старого дерева, вино в бокалах… Они вместе разбивают огород. Имлей копает грядки, Мэри сажает георгины. Она учится готовить американские блюда, он, вдохновляемый своей подругой, работает над романом «Эмигранты», повествующим о жизни первопоселенцев в Америке. Ни дать ни взять Эмиль и София – идеальная супружеская пара из трактата Руссо. Все разочарования и горести прежних лет забыты. Мэри часто смеется, она полна благодарности и надежд. «Его нежность и добродетели двойной лентой обвивают мое сердце», – говорит она. Немного неуклюжий, старомодный, но искренний комплимент. И как хорошо, что во Франции теперь не обязательно регистрировать браки. Мэри рада, что может доказать Гильберту свое бескорыстие, показать, что только любовь влечет ее к нему, она не хочет связывать его брачными узами, не хочет становиться «плющом, обвившим дуб, растением-паразитом». Напротив, она готова помогать возлюбленному во всех его начинаниях, не требуя награды. И вскоре она чувствует под сердцем биение новой жизни – залог их будущего счастья с Гильбертом.

А вокруг них раскручивается неумолимый водоворот Французской революции, новости все неожиданнее и тревожнее, крови льется все больше.

В августе 1792 года Жан-Поль Марат призвал всех граждан расправиться с контрреволюционерами. Утром 2 сентября по Парижу пронесся слух, что прусские войска взяли Верден, и теперь путь к столице Франции для них открыт. Одновременно по всему городу шли разговоры, что в тюрьмах, куда в последние дни свозили «подозрительных» – священников и аристократов, будет организован мятеж. Парижане принимают постановление, в котором заявляют: «Нет иного средства избежать опасностей и увеличить рвение граждан для отправки на границы, как немедленно осуществить скорое правосудие над всеми злоумышленниками и заговорщиками, заключенными в тюрьмах». В монастырях и других местах заключения начинается резня. Озверевшие «граждане» расстреливают, закалывают, вешают заключенных. Гнев толпы уравнивает всех: погибает ближайшая подруга Марии Антуанетты принцесса де Ламбаль и 35 проституток, заключенных в больнице Сальпетриер, убиты бывший министр Монморен, первый камердинер короля Тьерри и 289 человек, содержащихся в Консьержери за незначительные уголовные проступки типа подделки ассигнаций. Расстреливают из ружей священников, не присягнувших власти, расстреливают из пушек 200 душевнобольных, нищих и бродяг в тюрьме Бисетр. Всего в этот день погибло более тысячи человек. Волна погромов проносится по провинции.

21 января 1793 года после судебного процесса был казнен Людовик XVI.

Марат, которого некоторые обвиняли в случившемся, был убит 13 июля 1793 года. Его убийца, дворянка Шарлотта Корде, проникла к нему, сказав, что принесла новый список «врагов народа».

В Ванде и Бретани, а затем в Тулоне и Лионе начинается контрреволюционное восстание. При усмирении восставших в Тулоне особенно отличился молодой корсиканский капитан Буонапарте. Он блестяще спланировал операцию по захвату ключевого форта и со знаменем в руках под обстрелом первым выбежал на мост, ведя за собой солдат.

В Конвенте теперь заправляет Робеспьер, прозванный Неподкупным. Он яростно расправляется со своими политическими врагами, отдает приказы о массовых казнях «врагов революции». Гильотина работает без устали. Количество убитых – от 16 000 до 40 000.

16 октября 1793 года была убита Мария Антуанетта. Незадолго до этого революционное правительство ввело новый календарь, так что если король умер 21 января, то королева отправилась на гильотину уже 25 вандемьера – месяца сбора винограда– II года республики.

3 ноября 1793 года по обвинению в участии в контрреволюционном заговоре была казнена Олимпия де Гуж. Ее казнь прошла, разумеется, с гораздо меньшей помпой, чем королевская, но все же не осталась незамеченной. Газеты писали: «Олимпия де Гуж, одаренная экзальтированным воображением, приняла свой бред за внушение природы и кончила тем, что усвоила планы изменников… она была матерью, но она обрекла природу на заклание, пожелав возвыситься над нею; желание быть ученой женщиной довело ее до забвенья своего пола, и это забвенье, всегда чреватое опасностями, привело ее к смерти на эшафоте».