Глава 15

ГЛАВНЫЙ ЗАЛ СУДА, ПИЕРРА

ГДЕ-ТО ОКОЛО 09:00

СНАРУЖИ 15°С

ДЭЙ НАКОНЕЦ-ТО ПРИБЫЛ, ЧТОБЫ УБИТЬ АНДЭНА, и у меня есть три часа, прежде чем Патриоты сделают первый шаг.

Прошлой ночью ко мне снова заходил тот же охранник, которая передала сообщение от Патриотов.

— Хорошая работа, — прошептала она мне на ухо. — Завтра Электор и его Сенаторы помилуют тебя и выпустят из Здания Суда. Теперь слушай внимательно. Когда слушание закончится, машина Электора повезет всех вас обратно в военный квартал Пиерры. Патриоты будут поджидать на пути.

Она останавливается, ожидая от меня вопросов. Но я просто смотрю прямо перед собой. Я легко могу догадаться, чего от меня ждут Патриоты, они хотят, чтобы я разделила Андэна с его охраной. А затем Патриоты вытащат его из джипа и застрелят. Они заснимут это и будут транслировать по всей Республике и на Информщитах у Главной Денверской Башни.

Когда я ничего не говорю, она откашливается и быстро добавляет.

— Ожидай взрыва на дороге. Когда услышишь его, скажи Андэну, чтобы изменил маршрут. Убедись, что Электор и его охраны разделены, заставь его поверить тебе. Если ты в этом преуспеешь, он послушает тебя. — Она слегка улыбается. — Разделишь Андэна с другими, а остальное оставь нам.

Остаток ночи я провожу в беспокойных мыслях.

Меня везут в главное здание суда, по дороге я осматриваю каждую крышу, улицу, пытаясь отыскать наблюдающие глаза Патриотов, надеясь, что одни из них будут голубыми. Под черными перчатками руки мои руки холодные от пота. Даже если он видел мой сигнал, поймет ли он, что я имела в виду? Сможет ли он бросить все и уйти? Шагая в сторону арочного входа в здание суда, я запоминаю название улицы и месторасположение зданий, просто по привычке, где расположено главная военная база, где находится больница Пиерры. Кажется, как будто я каждой клеточкой тела чувствую, как приближаются Патриоты. В воздухе ощущается спокойствие, хотя вокруг много зданий и узкие улицы; солдаты и местные жители (большинство из них бедные и, как правило, их отправляют в войска) шумно суетятся возле дороги. Несколько одетых в форму солдат на улице слишком долго смотрят на нас. Я осторожно наблюдаю за ними. Должно быть, это Патриоты наблюдают за нами. Даже внутри здания холодно, я вся дрожу, а дыхание превращается в небольшие облака пара. (Потолок здесь примерно двадцать футов в высоту, полы сильно отполированы синтетическим средством, судя по звукам шагов, они сделаны из дерева. Не сильно помогает удерживать тепло зимой.)

— Как долго это будет длиться? — спрашиваю я одного из охранников, провожающего меня до моего места в передней части зала. Мои сапоги (теплые из водонепроицаемой кожи) звонко стучат по полу. Я дрожу, несмотря на теплый плащ.

Охранник, которому я задала вопрос, неловко кивает.

— Недолго, госпожа Ипарис, — отвечает она вежливо. — Электор и Сенаторы на финальной стадии обсуждений. Возможно, придется подождать еще полчаса. — Это действительно интересно. Сегодня Электор сам лично помилует меня, поэтому солдаты не знают как вести себя со мной. Охранять меня как преступницу? Или стелиться как перед агентом высшего ранга одного из городских патрулей?

Ожидание затягивается. У меня слегка кружится голова. Мне дали какое-то лекарство после того, как я сказала Андэну о своих симптомах, но оно не помогло. У меня по-прежнему жар и мне трудно сконцентрироваться.

Наконец, отсчитав двадцать шесть минут, Андэн выходит из дверей в конце зала, окруженный своими чиновниками. Видно, что не все из них довольны; кто-то из Сенаторов идет позади, плотно сжав челюсти. Я узнаю Сенатора Камьона среди них, человек с которым Андэн спорил в поезде. Его седые волосы растрепаны. Другой Сенатор, имя которого я видела в заголовках, Сенатор О'Коннор, толстая женщина с бледно рыжими волосами и большим ртом, как у жабы. Остальных я не знаю. Помимо Сенаторов Андэна с обеих сторон окружили двое молодых журналистов. Один идет с опущенной головой, лихорадочно записывая его слова в блокнот, пока второй держал диктофон поближе к голове Андэна.

Я встаю, когда они подходят ближе. Сенаторы, спорящие между собой, замолкают. Андэн кивает моим охранникам.

— Джун Ипарис, Конгресс простил вам все ваши преступления против Республики при условии, что вы и дальше будете служить на благо своей нации в меру своих возможностей. Вы согласны с этим, мисс Ипарис?

Я киваю. Даже от такого легкого движения у меня начинает кружиться голова.

— Да, Электор. — Журналист рядом с Андэном быстро записывает наши слова.

Андэн замечает мое состояние. Он видит, что лучше мне не стало.

— Я предоставлю вам испытательный срок, как посоветовали мне мои Сенаторы, во время которого вас тщательно обследуют и решат, готовы ли вы вернуться к своим обязанностям. Вас назначат в городской патруль. Мы решим, к какому из них вам лучше присоединиться, когда вернемся на базу в Пиерру. — Он поднимают одну бровь и оглядывается вокруг. — Сенаторы? Что-нибудь добавите?

Тишина. Один из них, наконец, говорит явно стараясь замаскировать усмешку в голосе.

— Знайте, что мы не считаем вас совершенно невинной, мисс Ипарис. За вами будут наблюдать круглосуточно. Вы должны считать такое решение величайшим актом милосердия.

— Благодарю вас, Электор, — отвечаю я, поднося руку к виску и салютуя, как и полагается солдату. — Благодарю вас, Сенаторы.

— Спасибо всем за помощь, — говорит Андэн, едва заметно склонив голову. Я держу голову опущенной, чтобы мне не пришлось встретиться с ним взглядом, и не увидеть истинный смысл его слов во взгляде — он благодарит меня за то, что я защитила его, и за будущую поддержку от меня и Дэя.

Где-то снаружи, Дэй в полной готовности как и остальные. От этих мыслей внутри зарождается тревога.

Солдаты сопровождают нас обратно к выходу из конференц зала. Я обдумываю каждый свой шаг, изо всех сил стараясь сконцентрироваться. Сейчас не время падать в обморок из-за болезни. Я не свожу глаз со входа в зал. С момента нашей поездки на поезде эта единственная мысль, которая пришла мне в голову и она должна сработать. То, что сможет выбить Патриотов из их графика-то, что я могу сделать, чтобы предотвратить нашу поездку обратно в Пиерру.

Надеюсь, это сработает. Я не могу позволить себе совершить ошибку.

В десяти футах от двери, я спотыкаюсь. Но сразу же выпрямляюсь и продолжаю идти, но затем снова спотыкаюсь. Сенаторы позади меня начинают что-то бормотать. Один из них спрашивает: — Что происходит?

Андэн тут же оказывается рядом, заглядывая мне в лицо. Двое его охранников встают прямо перед ним.

— Электор, сэр, — говорит один из них. — Пожалуйста, отойдите. Мы обо всем позаботимся.

— Что случилось? — спрашивает Андэн, обращаясь сначала к солдатам, потом ко мне. — Ты ранена?

Не так сложно сделать вид, что я на грани обморока. Мир вокруг меня исчезает из поля зрения. Голова болит. Я поднимаю голову и стараюсь встретиться взглядом с Андэном. А затем падаю на пол.

Вокруг слышны испуганные возгласы. Затем я слышу голос Андэна, перекрывающий остальные, говорящий как раз то, что мне нужно.

— Отведите ее в больницу. Немедленно. — Он помнит мой совет, то, что я сказала ему на поезде.

— Но, Электор… — возражает тот же охранник, который преградил ему путь.

Теперь в голосе Андэна слышится сталь.

— Вы задаете мне вопросы, солдат?

Сильные руки поднимаю меня на ноги. Мы проходим мимо дверей обратно в тусклый утренний свет. Я осматриваюсь по сторонам, выискивая подозрительный лица. Озадачило ли патриотов то, что солдаты выводят меня под руки? Я бросаю взгляд на людей вокруг, но выражение их лиц пустые. В крови закипает адреналин — я сделала свой ход. Патриоты понимают, что я отклонилась от плана, но они не знают, что я сделала это намеренно. Самое главное, что госпиталь находится в другой стороне от базы Пиерры, где Патриоты уже поджидают нас. Андэн поедет со мной. А Патриоты не успеют сменить позиции.

Если другие Патриоты услышат, что случилось, об этом узнает и Дэй. Я закрываю глаза, надеясь, что он все поймет. Мысленно пытаюсь послать ему сообщение. Беги. Когда ты узнаешь, что я отклонилась от плана, беги так быстро как умеешь.

Охранник сажает меня на заднее сиденье одного из джипов. Андэн с солдатами садятся в другие джипы. Сенаторы, недоумевающие и возмущенные, садятся в обычные машины. Я с силой заставляю себя не улыбаться, безвольно садясь в кресло и уставившись в окно. Джип с ревом заводится и едет вперед. Через лобовое стекло я вижу, как джип Андэна едет впереди, увозя нас от конференц.зала.

Затем, когда я уже поздравляю себя с победой, я понимаю, что наши джипы едут прямиком на базу. Они не собираются ехать в больницу. Мое ликование исчезает. Его заменяет страх.

Один из моих охранников тоже это замечает.

— Эй, шофер, — говорит он солдату за рулем. — Это не та дорога. Больница в другой стороне. — Он вздыхает. — Кто-нибудь, свяжитесь с водителем Электора. Мы…

Водитель отмахивается от него, прижимает руку к уху, затем нахмурившись, смотрит на него в ответ.

— Никак нет. Мы только что получили приказ двигаться по прежнему курсу, — отвечает он. — Коммандер ДеСото говорит, что Электор хочет, чтобы мы отвезли мисс Ипарис в больницу оттуда.

Я замираю. Должно быть, Рэйзор врет водителю Андэна — я очень сомневаюсь, что Андэн позволил бы отдать ему такой приказ. Рэйзор следует плану; он хочет заставить нас двигаться по запланированному маршруту несмотря ни на что.

Неважно, в чем именно причина. Мы все еще движемся в сторону базы Пиерры.... прямо в руки Патриотов.